— Ход, вы же не будете убивать кузнеца в целях сохранения своих секретов?
— Разумеется — нет — ответил я не оборачиваясь и закрыл за собой дверь.
Через полчаса в мою комнату заглянул начбез, представившийся Харром. Судя по поведению этого субъекта, он был не сильно доволен сложившимся положением, при котором вся инициатива уходила в мои руки, но вел себя корректно. Я повторно проговорил моменты с кузней и семьей лекаря, на что получил сухой ответ: "все будет сделано".
После безопасника ко мне пожаловал тот самый кузнец со двора. Внешне ремесленник никак не проявлял ко мне свое отношение, хотя энтузиазмом он тоже не фонтанировал. Звали его, как и многих тысяч крестьян и ремесленников в Форлане самым распространенным именем -Микай.
Микай сообщил, что на окраине деревни Мохеевки, что расположена в двенадцати лагах от замка, имеется кузня, которая вполне может меня удовлетворить. Жителей близлежайших домов временно отселят, и на расстоянии лага не останется ни одной живой души.
Когда я изъявил желание проинспектировать объект уже сегодня, Микай взглянул на садящееся за горизонт солнце, тяжело вздохнул и покорно кивнул.
Чего он так переживает? Двенадцать лаг для доброго коня по хорошей дороге — это меньше часа езды галопом.
На место мы прибыли когда уже смеркалось. Помимо меня и Микая, Харр навязал нам еще двух своих людей, одним из которых, ожидаемо, оказался Грот.
Ну, что: кузня как кузня. Ближайшие дома находятся чуть менее чем в лаге отсюда. С остальных трех сторон распаханные поля, засеянные какой-то невысокой культурой с синими соцветиями: спрятаться негде — это хорошо.
Уже чуть прохладный вечерний ветер несет с полей запах вспаханной земли, смешанный с тонким ароматом трав. Сидящий у моих ног певчий кузнечик на пару секунд завел свою трель и замолк. Солнце практически скрылось, лишь небольшой край ярко-оранжевого диска еще виднеется над горизонтом. И тишина. Скоро здесь стемнеет.
Я отошел за кузню, встав так, чтобы меня не было видно со стороны деревни. Задрал голову и закрыл глаза: пусть думают, что я наслаждаюсь природой (хотя, в общем-то, так и есть) или просто чудик — мне без разницы. Сам же в это время вывалился в пространство и пометил для себя это место.
Когда я вернулся к своим провожатым, то заметил, что люди Харра косо на меня посматривают, лишь Микай не впечатленный моими странностями решил брать быка за рога:
— Какой металл вам потребуется, господин? И не посветите ли меня в, общих чертах, что именно вам нужно? Просто у местного кузнеца ограниченный набор инструментов, да и не привык я работать чужими орудиями. Так что, я привезу свои, в зависимости от того, чего именно вам надобно.
Я ненадолго задумался и спросил:
— Микай, ты работал с металлами, которые легко деформируются от ударов, будучи не разогретыми?
— Конечно, господин. Пирал, солчак, кариллий — перечислил кузнец.
— Правильно ли я понимаю, что их легко расплавить и залить в формы из более тугоплавких металлов?
— Пирал и солчак можно господин, а вот кариллий плавиться еще хуже железа.
— Давай без господина — просто зови меня Ход. Они есть у тебя в кузне?
— Кариллия нет гос...Ход, а вот два других имеются. Но его тоже можно достать. Просто он редкий и хранится на складах графа.
— Ладно, завтра покажешь. Тогда и решим, что будем брать.
Микай смущенно прочистил горло и задал еще один вопрос:
— Если я буду в кузне один, то кто будет раздувать меха, Ход?
— Видимо придется этим заниматься мне самому — ответил я.
Этой ночью я вновь забаррикадировал дверь в своей комнате и, телепортировался в лагерь. Здесь я узнал, что Бура и его люди освободили пленников, без труда уничтожив четырех охранявших их бандитов. Некоторые из несчастных просились идти с моими людьми, но наемники были непреклонны, тем более, что пленникам оставили оружие четверки убитых разбойников. Да и еды в том лагере хватало. А вот жиртрест словно растворился в лесу — его найти не удалось. Выслушав эти новости я занялся переносом наших женщин обратно в лагерь из пещеры-сейфа. Как только с этим было покончено, я попытался побыстрее смыться пока Миранда занятая суетой сопутствующей каждому переносу не выяснила, что Рик, будучи под моим чутким руководством, сумел получить ранение мечом. Объясняться с любимой не хотелось, тем более что она была не в настроении. Судя по взглядам, которыми одаривали друг друга Миранда и Лалина между ними в пещере, по всей видимости, произошел открытый конфликт и женский лагерь теперь раскололся на две части: Лалину с дочерьми и Миранду, с жавшейся к ней Ликой. Да, надо баб побыстрее разводить пока они друг дружке волосья не повыдирали, а то еще и мне на орехи достанется. Впрочем, хуже всего будет Рику — он неровно дышит к старшей дочери Лалины, а поскольку его сестра с ней в контрах...
На следующее утро Микай принес мне два образца изделий из пирала и солчака, а также небольшой камешек кариллия. Не один из них не был похож на найденный мною металл.
Повертев образцы, я сказал кузнецу, что для моих нужд, скорее всего, потребуется форма, куда мы и будем заливать расплавленный металл. А вот какой именно? — пока не знаю, так что пусть прихватит и пирал и солчак, по мешку каждого. Видимо ляпнул я явно чего-то не того с точки зрения кузнечного дела, потому как Микай на меня недоверчиво вытаращился, но все-таки промолчал. Ничего, пусть привыкает к тому, что я полный профан в этом деле.
В первой половине дня кузню дооборудовали деревянными щитами, защищавшими от любопытных глаз. Также подмастерья привезли инструменты Микая, пирал, солчак и еще какой-то металл для форм. Я же пока договаривался с Харром, о том, чтобы ночью у кузни дежурил Руфим, которому я всецело доверяю.
Во второй половине дня я взял с кузнеца "честное слово" о "неразглашении" и описал требуемое мне изделие: штырь в пол-локтя длиной, толщиной с палец, сужающийся в конце. С другого конца на нем должно быть кольцо диаметром в толщину самого штыря плюс зазор. На самом торце, там, где кольцо, должно быть небольшое отверстие для фиксации. Фиксировать штыри относительно друг друга я планировал, забивая небольшую деревянную пробку в это отверстие. Конечно, в идеале отверстие должно быть с резьбой и к нему еще должен прилагаться болт, но гнать здесь вперед технический прогресс я пока не собирался. И если уж буду, то только для собственных нужд.
Всю вторую половину дня я раздувал меха для печи. То еще удовольствие, скажу я вам. Пот градом, голова гудит от жары, да еще и плечо проткнутое веткой разболелось, что б этой магессе с ее треклятым куполом икалось каждую ночь!
В конце-концов, под вечер, форма была готова. И я распластавшись на лошадке, в состоянии близком к обмороку был отправлен в замок,
А ночью опять баррикада, лагерь и глаза моей Миранды, настроенной на решительный разговор.
Однако, любимая, увидев мое полудохлое состояние, смилостивилась и вместо разноса устроила восстановительные процедуры в виде непрофессионального массажа с втиранием каких-то настоек в тело. Впрочем, продолжалось это счастье не долго. Время не ждет: пошатываясь, я взял сумку с моими камнями, лопату и телепортировался по маркеру к кузне. Там, в кромешной тьме, умудрился зарыть свое богатство в землю. Снова телепортация в лагерь с целью возврата лопаты, чмокнуть Миранду в губы, моя комната, разбор баррикады, короткий сон.
На следующий день я чувствовал себя намного лучше, чем могло бы быть после моего вчерашнего трудового подвига. А ведь у Микая этим сопливые подростки занимаются, правда, посменно. Все-таки подозреваю, что тут дело не в физических кондициях, а в какой-то привычке что ли.
Пытаясь такими мыслями оправдать свое нежелание развивать тело, я потихоньку втягивался в рабочий процесс второго дня.
Выждав первые пару часов, за которые Микай отлил первую пятерку штырей из пирала, я перестал качать меха. Подошел кузнецу, оценивая получившиеся штыри и, удовлетворенный увиденным, сказал ему, что именно с пиралом мы и будем работать. Потом вышел из кузни, якобы по нужде. Разрыл руками тайник в земле и извлек свои камни.
Микай, увидев у меня сумку с камнями, удивился, но вопросов как обычно задавать не стал. Отдав один камень кузнецу, я попросил его проверить его тугоплавкость. Камень, как и ожидалось, оказался куском металла, расплавившимся при чуть более высокой температуре, по сравнению с пиралом. "Теперь будем заливать этот металл в форму" — сказал я озадаченному мастеру. И работа пошла. Через час, когда второй штырь покинул форму, я снова перестал качать меха. Опять подошел к Микаю и сказав ему: "смотри!" — раскрыл свою ладонь, над которой стало разгораться маленькое солнце. Пока кузнец удивленно таращился на мою волшбу я начал воздействовать на его ауру, парализуя волю подопытного. Когда дело было сделано, подтер его память за последний час небольшим, унес сумку с камнями и пару штырей в свой тайник, подкинул пирала в печь, схватился за меха, приказал мастеру продолжать работу и вытащил его сознание в реальный мир. Кузнец продолжал работать, как ни в чем не бывало — видимо процесс восприятия действительности, разорванный моими манипуляциями, для него прошел бесшовно. Только через час он меня спросил: "Так что, пирал?". "Пирал" — ответил я удовлетворенный этим вопросом.
Во второй половине дня я еще раз проделал тот же самый трюк и к концу работ стал обладателем "неучтенки" в виде четырех штырей из моего металла.
Когда вечером мы вдвоем возвращались в замок, оставив на ночь только что подъехавшего недовольного Руфима сторожить кузню, Микай удивленно заметил: "как быстро день, однако, пролетел". "Стареешь"— чуть усмехаясь, ответил я.
Во второй день увеличить выход нужного мне продукта ожидаемо не получилось, а поскольку металла у меня еще оставалось треть от первоначальных запасов, то мы продолжали "плавить пирал" и на третий день.
Когда запасы моих камней закончились, продолжать дальше этот фарс стало бессмысленно. Так что к концу третьего дня я объявил о завершении работ.
Однако, расслабляться не стоило: мне же нужно было соблюсти "секретность", так что в тот же вечер мы с Микаем распихивали сорок восемь штырей из пирала по жутко дорогим но, очень прочным небольшим мешкам из кожи какого-то редкого животного. Потом верхнюю часть мешков пришлось сшивать, а на месте шва ставить сургучные печати, отлитые по выдуманному мной замысловатому рисунку в этой же кузне. Печати я, понятно, оставил себе. Вести в замок результаты наших трудов в сумерках у меня не было никакого желания, так что привычно приехавшему под вечер мастеру Руфиму пришлось остаться здесь снова на ночь.
Той же ночью я телепортировался к кузне. Дремавший у костра Руфим увидев меня и бровью не повел, только посоветовал:
— Отойди от огня: из деревни могут заметить второй силуэт.
Я, последовав его совету, направился к своему тайнику и извлек из него двенадцать штырей из неизвестного металла.
— Что это? — спросил подошедший сзади Руфим.
— То, ради чего все затеивалось — с чувством легкой гордости ответил я.
— Подкупил кузнеца? Зря. Он все равно графу доложит — расстроившись, произнес мастер меча.
— Не доложит. Он даже о них не догадывается — хлопнул я по плечу соратника.
* * *
Эрис ДеВитар несильно пнул один из запечатанных мешков, набитых штырями из пирала. Мешок в ответ на действия графа жалобно звякнул.
— У тебя нет ощущения, что мы связались с умалишенным? — спросил ДеВитар у стоящего рядом семейного мага.
Прежде чем ответить, одаренный задумчиво оглядел небольшую кладовку, в которой они находились.
— Сдается мне — нас провели. Не знаю — как? Но все-таки — провели. Этот Ход отвлек наше внимание, заставив сосредоточится на никчемных поделках из пирала.
— Если он такой осторожный, то затея с Искрой тоже обречена на провал — чуть покусывая губы, рассуждал граф — Кстати, как она? Удалось ли ей завоевать его доверие?
— Она не торопится. Говорит, что он рассматривает ее, скорее, как дочь. Искра считает, что это может быть связано с тем, что у него уже кто-то есть. Она думает, что это не просто баба, которая его развлекает по ночам. Похоже, он ее любит, и прелести нашей соблазнительницы не оказывают на него должного впечатления. Мажордом настаивал, чтобы Искра работала поактивней, но она считает, что такое поведение только его насторожит. Кстати, лекарь с семьей уже прибыл?
— Еще нет. Стражники ждут его уже второй день.
— Значит, он с семьей едет издалека, раз Ход не смог точно назвать день прибытия. Да, ты обратил внимание на то, что он не просил никого послать за лекарем, словно знал, что мы примем его предложение?
— Это действительно странно — досадливо поморщился ДеВитар. Потом еще раз посмотрел на мешки и добавил — Кажется, я только сейчас начинаю понимать, с каким скользким типом мы связались.
* * *
Вопреки общепринятым представлениям о единстве и целостности магического сословия в Форлане Архимаг крайне редко бывал в Академии магии Санима. Так что сегодняшний визит главы магов в эту обитель знаний стал полнейшей неожиданностью для ректора Декара.
— Могли бы предупредить заранее — укоризненно покачал головой ректор, принимая в своем кабинете высокого гостя — Мы бы подготовили стол, собрали студентов...
— Знаю, Декар — махнул рукой Архимаг — Тогда мне бы пришлось давать лекцию вашим воспитанникам обо всем и ни о чем, а также развлекать пустопорожними разговорами преподавательский состав.
— Ладно — смирившись с нежеланием посетителя соблюдать формальности, вздохнул ректор — Чем мы можем вам помочь?
— Мне надо в подземелья — ответ прозвучал чуть напряженно, словно глава магов всерьез сомневался, что его просьбу могут не удовлетворить.
Через полчаса блужданий по коридорам и переходам Архимаг очутился на самом нижнем уровне академии. Здесь, наряду с многочисленными складами, размещались небольшие комнатки-лаборатории. Но та, в которую зашел Архимаг, скорее напоминала небольшой кабинет. Довольно мрачный и унылый по интерьеру: стены в нем представляли из себя голый камень, в то время как в других комнатах даже небогатые по определению студенты и лаборанты пытались придать видимость уюта своим рабочим помещениям если не примитивной штукатуркой, то хотя бы куском недорогой ткани. Хозяин же этой комнаты, по-видимому, совершенно наплевательски относился к любым проявлениям комфорта: грубо сколоченный стол, проведя по поверхности которого ладонью можно было подцепить занозу, кособокий стул и книжная полка с книгами — вот и вся мебель. За столом сидел пожилой мужчина, какой-то весь ссутулившийся и ссохшийся. Отнести его возраст к старческому со всей определенностью было невозможно по причине странного внешнего вида этого субъекта: на лице отсутствовали усы и борода — атрибуты столь характерные для подавляющего большинства ученых мужей перешагнувших шестидесятилетний рубеж, также наблюдалось полное отсутствие седины в коротко стриженых волосах, зато лицо было морщинистым с чуть дряблой кожей. Поначалу мужчина не заметил посетителя, поскольку был увлечен чтением старого фолианта, в который он самозабвенно погрузился, уткнувшись в него своим крысиным носом, его маленькие глазки подслеповато щурились, пытаясь разглядеть в свете одинокой свечи текст на открытой странице.
