Нюхать запах горелой плоти и дерьма под визги этого ублюдка удовольствие сомнительное, поэтому я, прихватив Тука, поднялся наверх. Есть еще, чем заняться.

Почти весь первый этаж донжона занимала громадная трапезная, которую сейчас заканчивала освобождать от разного хлама и грязи команда маркитанток под руководством Матильды.

— Что тут у вас, kotik? — я обнял за талию фламандку, с грозным видом надзирающую за суетящимися женщинами.

Матильда, пользуясь своим положением любимой женщины самого капитана, полностью захватила власть в женской составляющей нашей компании и правила в ней железной рукой. Не брезгуя рукоприкладством, наставляла провинившихся баб на путь истинный.

— Работаем, moi gospodin.. — фламандка кокетливо поправила прядь волос, выбившуюся из-под чепца, и с намеком сообщила. — Господскую спальню вот уже убрали. Могу показать...

— Нашу спальню... Нашу... — шепнул я на ушко Матильде. — Веди, показывай.

— Ну, там же ничего пока нет... — притворно засмущалась фламандка.

— Вперед... — я хлопнул ее по крепкой попке и обернулся к Туку. — Дамуазо Уильям, стройте компанию во дворе. Трубачи, знамя... все по уставу. Я через полчаса я выйду к ним.

— Может через час, ваша милость? — ухмыльнулся Тук. — А если не успеете?

— Через час? Давай, через час... — я направился к винтовой лестнице, ведущей к господским покоям.

Действительно, а если не успею? Прислушался к своему организму... Не... точно не успею!

Спальня уже сияла чистотой, но все равно представляла печальное зрелище. Ободранные стены, поломанные ставни на двух узеньких окошках. Из мебели только резное бюро и начищенная до блеска бронзовая ночная ваза, стоявшая прямо посередине комнаты. И все.

— Я там приказал ковры с корабля в замок притащить и гобеленов трофейных в обозе хватает. Шкуры хорошие опять же есть... Можно сюда все...

Матильда закрыла мне рот ладошкой и подвела к бюро. Села на него и задрала юбки...

— Это мы что, спальню обновляем? Да? — хихикнула фламандка, прижимая меня к себе.

— Ну да... — пояс с саблей, брякнув, шлепнулся на пол. — Так положено.

— Положено кем... — девушка, тяжело дыша, нащупывала завязки моего гульфика.

— Мной... — я подался вперед, до конца войдя в горячее влажное лоно.

— А-ах... Ты такой! Такой... — Матильда вцепилась руками мне в спину и крепко обхватила ногами. — Продолжай...

— Ты с девками поговорила?

— Да, да, да-а-а... Еще...

— Ну и?

— Разобрали... глубже, быстрее... ну что же ты-ы-ы...

— Все-ех? — я удобней подхватил ноги фламандки и прижал ее к стене.

— Да-а-а... Да, да, да-а-а-а... И даже Болдуина Молотка тоже...

— Да ты что? Он же старый...

— Зато ходок еще, хоть куда... ой-ой...

— Инвалиды все согласны?

— Да-а-а... Ох!

— Умница! Распределишь девкам должности дворовые, по своему усмотрению...

— Уже... быстрее-е-е-е... Ну!

Угомонились мы только после того, как сломали старенькое бюро и обсудили все насущные дела.

Я задумал своих инвалидов переженить на женщинах, состоящих при компании, и всех скопом оставить их при замке. Добавить к ним еще десяток стрелков в качестве постоянной дружины. Патрулировать границы баронии и вешать неразумных браконьеров забравшихся в мой лесок тоже кому-то надо. Кандидатов в дружинники я уже подыскал. Из числа стрелков имеющих постоянных походных жен среди маркитанток. Вот немного разберусь с делами и переженю их всех скопом. Матильда выступила в качестве свахи и, кажется, уже все уладила...

— Милый... — Матильда повисла у меня на шее, что-то захотела сказать и неожиданно запнулась.

— Говори, — я застегнул пояс с саблей и чмокнул фламандку в щечку.

— А как же я? — девушка покраснела и потупилась.

— Ты? — я ждал этого вопроса почти с самой нашей первой встречи, но Матильда ничего никогда не просила и никогда не задавала вопросов о своей роли в моей жизни.

— Да, я...

— Ты... — я переспросил больше по инерции, а на самом деле уже все обдумал и решил, твердо решил.

— Ты будешь здесь хозяйкой и будешь вынашивать моих детей. Бастардов, которые получат все, что им положено и станут они настоящими благородными кабальеро. Надеюсь, ты родишь мне мальчиков?

— Не знаю... — Матильда попыталась улыбнуться и вдруг залилась слезами.

— Почему та плачешь, дурочка? — я ее обнял и прижал к себе.

— Все как в сказке... Но ты же, в конце концов, женишься на какой-нибудь бургундской баронессе... А то и графине швабской.

— И что? Ты все равно останешься самой любимой и желанной. И в твоей судьбе ничего не изменится.

— Я тебя очень люблю, Жан.

— Я тебя тоже... — ответил я и ни капельки не покривил душой.

Да, люблю. Но... но жениться на ней не могу. Время такое. Мать его — это время за ногу. Жена у меня будет равная мне по родовитости. Даже возможно родовитей. И выберет мне ее, скорее всего, Карл Бургундский — мой прямой сюзерен. Вот такие у него завихрения в голове. Любит он людей из своей свиты женить по своему государственному разумению, устраивая выгодные ему и Бургундии союзы.

— Ой! — испуганный возглас совпал со звоном упавшей на каменный пол посуды.

Я обернулся и увидел, как в дверном проеме застыла испуганная девушка. Одна из той пары, подобранной нами в Германии. Вломилась в нашу спальню без стука и теперь в ужасе ожидала расправы.

— Иди... — Матильда погладила меня по щеке. — Я разберусь.

— Только не тягай ее за волосы... — шепнул я фламандке. — Узнаю, получишь у меня.

— Не буду, — девушка подтолкнула меня в спину.

Уже в коридоре я услышал звуки шлепков и ойкание. Не обманула... за волосы не тягает, а за шлепки я ничего не говорил. Но это не мое, по сути, дело. Девки между собой сами разберутся как-то. Матильда либо приведет к повиновенью всю дворню, либо вовсе сживет их со свету. Характер у нее тяжелый, властный.

— Компания построена, монсьор, — доложил запыхавшийся Тук, встретив меня на лестнице.

— Идем...

— Успели, монсьер?

— По башке сейчас получишь...

Компанию я приказал построить для... Да, в общем-то, сейчас и узнаете зачем.

Рутьеры выстроились в три шеренги.

С левого края, мосарабы с аркебузами у ноги. На их белых коттах вышит геральдический щит с обвившимся по его краям драконом, удерживающим в лапах такой же щит, но меньшего размера. Его серебряное поле пересекают две красные диагональные полосы. Это мой герб, как барона ван Гуттена — рыцаря ордена Дракона. Как я про себя шучу — дважды бастардный герб. Две косые перевязи слева направо. Все же, наверное, опознал меня Карл Смелый, как бастарда д'Арманьяка, но сохранил мое инкогнито по каким-то своим соображениям. Сверху еще один малый щит. На нем, на синем поле черная геральдическая лента, на ней серебром написано готическими буквами на латыни: 'Никто кроме меня'. Это мой герб, только уже как шевалье де Дрюона. Помимо герба, на коттах есть еще один знак. Небольшой красный крестик слева вверху на груди. Это уже знак принадлежности к компании. Ее герб и символ. Кровавый крест.

Сержант аркебузиров Энвер Альмейда стоит впереди строя. На нем полусалад с пышным красным плюмажем. На левом плече сине-черный бант с блестящей бляхой, на которой выгравирована дымящаяся аркебуза. Знаки различия его должности.

Справа от мосарабов, построились арбалетчики. Их сержант Якоб Бользен, также впереди строя. Они одеты точно так же, только котты у них зеленого цвета и держат на плечах арбалеты, а у сержанта на бляхе перекрещиваются арбалетные болты.

Отдельно стоят канониры со своими орудиями. На них котты уже кирпичного цвета, а у их командира — мэтра-сержанта-бомбардира Рафаэлло Пелегрини на плече бляха с дымящейся гранатой.

Напротив строя стоят трубачи, знаменосец с развернутым знаменем и отрядный капеллан.

Все стоят и напряженно ждут, что я им скажу. Примерно догадываются, слухи о моем решении ходят уже давно, но официального объявления я еще не делал.

По сигналу Тука зазвенели трубы и резко смолкли.

— Братья... — я сделал небольшую паузу после первого слова. — Братья, я не буду долго говорить. Не приличествует это настоящему мужчине. Скажу просто и прямо. Отныне и пока я жив, каждый наш брат, оставивший службу по невозможности ее исполнения, найдет приют в этом замке. У него будет кров, еда и посильная работа с достойной оплатой. Помимо этого, я назначаю им пенсию в размере одного патара в месяц. Запомните! Никогда и никого, я не брошу. Обер-капеллан!

Гуус Боммель торжественно поднес мне на бархатной подушечке отрядное распятие.

— Клянусь вам в своих словах! — я поцеловал распятие и вздернул его вверх. — Слава Кровавому кресту!

— Слава-а-а-а! — взревела компания.

— Разойтись! Сегодня вечером будет праздник. Обер-интендант озаботьтесь...

— Ура капитану-у-у!!! — еще один одобрительный рев.

Ну, а как? Без праздников никак, очень, знаете ли, способствует сплочению личного состава. Да и повод, к тому же, не из рядовых. Да и самому нажраться хочется, аж сил нет. Барон я, ебтыть, или не барон в собственном замке?

— Ну красиво же получилось, монсьор... — после того как все разошлись, ко мне подошел Тук смахивая из уголков глаз слезинки. — Я... Я просто горжусь, что служу вам, ваша милость.

М-да... мой эскудеро по своей сути отмороженный головорез, но и одновременно впечатлителен как юная девственница. Хотя чему я удивляюсь, у самого от торжественности момента в глазах щемит.

— Братец... сделай-ка для меня одно важное дело, — я вспомнил о давнем своем обещании.

— Все что угодно, монсьор, — шотландец бухнул себя кулаком по груди.

— Бери пару стрелков и дуй о конь в деревеньку. Возьмешь там дорпсхоофта... Старосту деревенского, в общем, и выясни у него, где живет семейка Гуутенов. Затем всех их, вместе со старостой, со всем бережением доставишь сюда. Понял? Со всем сбережением. Это важно.

— Это Иоганна семья, монсьор? — догадался шотландец.

— Да. Мы должны для них, что-то сделать. Поспеши. Кстати священника деревенского тоже прихвати до кучи.

— Монсьор, монсьор... — к нам подлетел мой паж Иост. — Там... там...

— Да что там, рожай уж?

— Он... он... — мальчишка никак не мог отдышаться.

— А ну угомонись! — шотландец ловко поймал пажа за ухо.

— Мне велели передать, что эконом раскололся до самой задницы... — выпалил Иост единым духом. — Монеты в выдолбленной балке, над очагом в его доме.

— Вот кстати и заберешь, — я хлопнул шотландца по плечу. — Давай мигом, а то дел невпроворот. Да, и успокой там пейзан, если волноваться будут.

После того как Тук и напросившийся с ним Иост, умчались, я вернулся в замок. Спустился в пыточную, где еще немного поболтал по душам с экономом, выясняя все его коммерческие связи с антверпенскими евреями и прочие концы. Завтра по прибытию, тех ждет небольшой сюрприз. Ну а дальше... дальше посмотрим. Либо в петлю торжественно промаршируют, либо будем сотрудничать. Взаимовыгодно. Больше я уверен в последнем. Еврейская нация в практичности опережает все другие на голову. Исторически так сложилось. Ну, право дело, если все и всегда будут тебя полтыщи лет притеснять, поневоле станешь умным, практичным и изворотливым.

Вышел на свежий воздух из подвала и приметил спасенных гениев архитектуры сидящих на куче песка возле разрушенной замковой капеллы. На этот раз для разнообразия они о чем-то мирно беседовали и по очереди чертили щепкой на песке.

Архитекторы, заметив, что я подошел, дружно вскочили и отвесили мне по глубокому поклону.

— Сеньор барон...

— Господин...

— Чем вы это занимаетесь? Кстати, вас накормили?

— Не беспокойтесь, сеньор... — Пьетро похлопал себя по животу. — Я так уже три года не ел.

— Мое сосредоточие жизненной силы заполнено, — в свою очередь сообщил Фен. — Очень благодарю вас, господин.

— Пустое. О чем вы тут беседуете? — попутно я поманил к себе пробегавшего мимо нас ученика и послал его за вином и бокалами. — Так о чем вы так увлеченно шепчетесь?

Мастера переглянулись, и ответил ломбардец:

— Мы обсуждали, как можно не только восстановить, но и усовершенствовать ваш замок, сеньор барон.

— Очень вовремя, — я обвел рукой замковый двор. — Сами видите, в каком состоянии он мне достался.

— Все не так печально, как выглядит. Главное, фундамент и основание в полном порядке. Мы с маэстро Феном взяли на себя смелость немного осмотреть его. Конечно, понадобятся еще исследования и даже опыты, но в целом, уже могу сказать, что состояние терпимое. — Убежденно заявил ломбардец.

— Я согласен с мастером Пьетро, господин, хотя мои знания с его мудростью несопоставимы, — добавил китаец и обескуражено продолжил. — Я даже представить себе не мог, до каких высот дошло архитектурное искусство вне Поднебесной.

— Ну, так что, беретесь? — я присел на принесенный учеником стул и сделал приглашающий жест присесть архитекторам.

Те послушно сели на кучи песка.

— Я почту за честь работать на вас, — немедленно согласился Фиораванти.

Поспешность его заявления не осталась мной незамеченной. Ага... а товарищ что-то не особо торопится домой. И дядя его в Москву свалил времени не теряя. Очень будет мне интересно узнать их подлинную историю.

— Я буду просто счастлив, помочь мастеру Пьетро и почерпнуть от него частичку его мудрости... — Фен в очередной раз мне поклонился. — Помимо этого я буду счастлив еще каким-либо другим образом быть вам полезным, господин.

— Я даже знаю как, мастер Фен, — и мое лицо осенила довольная улыбка. — Меня интересует глазурованная черепица. Императорского желтого цвета — цвета вод великой реки Хуан-Хе. Меня так же интересует мелованная бумага, на которой пишут императорские писцы. Огненные стрелы, тушь... лапша длительного хранения для походов. Да много чего...

Китаец от изумления округлил свои глаза в типично европейские и потрясенно спросил:

— Господине, вы бывали в Поднебесной?

— Об этом, и еще о многом другом мы с вами поговорим завтра, маэстро Фен, когда вы приведете себя в порядок, — не стал я отвечать на вопрос китайца и предложил архитекторам. — А пока составьте примерный список нужных для ремонта материалов и подумайте о цене ваших услуг. Завтра к обеду жду от вас этот список.

Архитекторы, при упоминании мной оплаты их трудов, дружно вскочили и глубоко поклонились с некоторым удержанием тела в крайней точке поклона. Ага... довольные рожи маскируют. Ну-ну... Я за свою монету с вас, творческие личности, выжму все по максимуму. Особенно с китайца. Дай бог только вспомнить что они там наизобретали к этому времени в своей Поднебесной.

Посидел я с архитекторами еще немного, поговорив, в общем, ни о чем. Серьезно и конкретно я уже буду с ними разговаривать с каждым наедине. Когда определюсь со своими желаниями. А желаний с каждой минутой появляется все больше. Но обо всем этом потом.