— Нифига себе!.. — протянуло сразу несколько человек. Техники отреагировали спокойней, они уже видели как я помогала поднимать сложные грузы в стесненных условиях, где без моей помощи люди провозились бы с установкой слишком долго. К сожалению, для снабжения всех дронов такими же сервоприводами мне пока не хватает ресурсов.
— Вот такой я веселый зверёк, — Оценив выражение лица и эмоции человека, переключилась на стандартную схему общения. — Так, бойцы, сейчас вы нам не нужны, постарайтесь выполняя свою работу не отвлекать нас. Техники, разверните лебёдку, возможно придётся поднимать достаточно весомый объект. Вниз пойду я.
— Эээ, так не пойдет, а если что-то с тобой случится? — возразил Костя.
— Маловероятно. Теоретически я могла бы уцелеть даже в эпицентре взрыва который уничтожил этот комплекс, а вот люди внизу могут пострадать. Это решение не подлежит обсуждению, — ответила я. — Николай, Вы будете за связиста, — сказала я технику, забирая у него карабин, закреплённый на тонком металлическом тросе, который вполне сойдет за волновод, и закрепляя его на своем костюме.
Сам спуск прошёл довольно быстро, несмотря на обрушившиеся металлические конструкции. Оценив высоту и рассчитав оптимальную траекторию, я просто прыгнула на противоположенную стену тоннеля с таким расчетом, чтобы пролететь вниз достаточно далеко, но не набрать скорость, с которой будет тяжело справиться при столкновении. Старый бетон, подвергнутый высокой температуре, оказался достаточно мягким, чтобы я могла просто продавить его пальцами и уцепиться за арматуру. Так прыжками я добралась до самого дна шахты. Доложив наверх о благополучном спуске, начала искать подходящие ориентиры.
Огонь уничтожил все декоративные, элементы, на которые и ориентировался ученый, перемещаясь по базе. Поэтому память и алгоритмы слежения и поиска ориентиров просто не работали, так как требовалась чёткая привязка к моему текущему положению.
Пришлось достаточно долго ходить по тоннелям выискивая ориентиры и знакомые очертания помещений. Скорость поиска замедляло ещё и вода, залившая приблизительно полуметровым слоем, этот этаж. Приходилось тщательно проверять точку, куда я собиралась встать в следующий момент.
Через час искомое помещение было найдено, оно единственное подходила по всем критериям, и оно же было одним из немногих комнат люк в которые был задраен. Ультразвуковое сканирование показало, что за дверью вода либо отсутствует, либо уровень жидкости значительно меньше чем снаружи.
Что бы дополнительно не повреждать возможно сохранившиеся следы работы ученых, я решила вскрыть дверь выше уровня воды. Для этого у нас есть резак, уже подготовленный техниками, единственное, придётся перенастроить аппарат на меньшую температуру резки.
— Николай, прием. — Послала я сообщение техникам на верху, когда подошла к шахте.
— Прием.
— Вы резаки ещё не заглушили?
— Нет. Стоят под парами, ресурс зря тратят.
— Настройте один из них на точечную резку и спустите сюда.
Приняв, спущенный на аппарат, я вернулась к двери и, прорезав в верхней части отверстие подходящего диаметра, забралась внутрь. Судя по всему, здесь располагалась лаборатория. Возле одной из стен располагались почерневшие лабораторные столы, которых выгнуло от жара. К ним вела цепочка следов оставшихся на скопившейся на полу копоти. Судя по рисунку протектора, оставили следы люди в ОЗК повышенной защиты с замкнутым воздушным циклом, такие были в стандартных армейских наборах.
Судя по составу осадка нас стенах и на полу, химические реакции здесь шли самым непредсказуемым образом. Даже сейчас, газоанализатор показывал, что в воздухе содержится опасное количество углекислого и угарного газов, а так же ядовитых для человека продуктов горения пластмасс. Это если не считать мелкодисперсной взвеси углеродных нанотрубок, являющихся сильнейшим канцерогеном. Решение, не позволять сюда спускаться техникам, полностью оправдалось. Их костюмы не дадут достаточной защиты, а дыхательные фильтры не предназначены для таких условий.
Цель моих поисков обнаружилась в углу лаборатории. Именно этот участок отпечатался в памяти последним. Здесь располагался аппарат неизвестного назначения. Судя по уцелевшим частям корпуса, он был сделан на основе устаревшего сейчас томографа Топаз-11. Рядом с ними находился уцелевший предметный стол с остатками неидентифицируемого прибора. Сохранились и оплавленные оптоволоконные кабели, некогда соединявшие их. Здесь же под его обломками я нашла пыль и мелкие осколки кристалла подобного тому, из которого сделан мой мозг. Его выдавало свечение с характерной длиной волны, которое возникало при облучении инфракрасной подсветкой моего костюма.
Судя по всему, именно в этой лаборатории происходили манипуляции с кристаллом, которые и перенесли участки памяти. И огонь застал учёного где-то в процессе записи. Также под остатками ложемента томографа я нашла фрагменты человеческих костей. Жаль, что ученый погиб вот так, однако, думаю, я продолжу его дело. Также надо будет уточнить у мастера следует ли мне следовать традициям и посетить место захоронения этого человека. Задача была добавлена, однако, следуя подсказке аналитического модуля, она была отложена до окончательного выяснения всех деталей произошедших здесь событий.
Здесь в помещении должно быть место, защищённое от прямого воздействия пламени. В памяти чётко отложился тот факт, что все действия ученого происходили последовательно и быстро. Значит, много усилий на то, чтобы спрятать носитель не требовалось. И такое место нашлось. В противоположенной части помещения проходил сквозной колодец, дверь в который почти не пострадала от пламени. Вскрыв её я обнаружила деформированную диафрагму выше люка, перекрывающую проход сверху и такую же целую переборку ниже. Вырвав диафрагму из креплений, осмотрела шахту. Судя по уцелевшей маркировке труб — это была шахта охладителя, которая работала за счёт подземных вод. Сонар показал на дне шахты зеркало воды и какой-то крупный предмет плавающий на поверхности.
Я спустилась вниз, используя тот же метод, что и в главной шахте. Доверять поручням, встроенным в стену, было нельзя, слишком сильно они подверглись коррозии и не выдержат девяносто килограммов моей текущей массы. Для спуска также пришлось снять экзоскелет, он оказался слишком громоздким для данной шахты.
На поверхности воды плавал кейс с характерным набором линий, нарисованных красной люминесцентной краской. Этого факта в сторонней памяти не было, хотя это вполне логичный способ привлечения внимания поисковой группы.
Подобрав кейс, начала выбираться из шахты, что оказалось нетривиальной задачей. Судя по всему, температура и подвижки грунта всё-таки деформировали трубу, в итоге в узких местах кейс просто застревал, а продавливание силой просаживало ресурс аккумулятора всё сильней. В середине подъёма от датчиков аккумулятора стала поступать информация о серьёзном увеличении температуры модуля. Находясь в колодце, осмотреть блок питания не представлялось возможным, поэтому пришлось ускорить подъём.
Уже в помещении лаборатории, когда я собиралась снова подключиться к экзоскелету, возникла аппаратная ошибка, устранить которую я просто не успела, 'мозг' потерял связь с системами оболочки. Последние данные, которые я успела получить, был сигнал об экстремальном повышении температуры внутри корпуса. Единственное, что я успела сделать — корректно отключить себя за счет ресурса резервных ионисторов, расположенных прямо на платах обслуживающих кристалл "мозга".
Загрузка началась ровно через четыре часа после отключения. Судя по показаниям рабочих датчиков, внутреннее питание отсутствовало. Сейчас питание поступало через внешний разъём, который я использовала при подключении к ложементу в лаборатории. Чтобы ускорить загрузку и быстрее выяснить текущий статус, отключила все сторонние модули и, практически, все цифровые блоки, что позволило загрузиться в течение получаса.
Открыв глаза, осмотрелась, я лежала на ящиках из-под оборудования, возле вертолета, вокруг меня собрались большая часть бойцов и все техники.
— Тарья, с тобой всё в порядке? — Спросил, опередив остальных, Костя.
— Нет. Функциональность поддерживается на минимальном уровне. Могу я узнать, что случилось? — для сохранения чёткости речи ввиду отсутствия в данный момент модулей артикуляции и речевых шаблонов, отличных от стандартных, пришлось повысить выходную мощность и громкость вокабулятора. Судя по мимике техников, звучание получилось не подходящим для восприятия человека.
— Это мы и хотели у тебя спросить, — Продолжил он же.
— Тарья, тебя не было больше пяти часов и на запросы ты не отвечала. Мы с Николаем спустились вниз и следуя за тросом, нашли помещение в котором ты лежала в обнимку вон с тем чемоданом. — Он кивнул на стоящий в отдалении кейс. — Признаков 'жизни' ты не подавала. Мы подняли тебя на поверхность и просто на удачу подключили питание и дата кабель к внешним разъемам. Когда пришел корректный отклик о запросе на тестирование решили дождаться полной загрузки. — Пояснил один из техников.
— Принято. Благодарю за помощь.
— Так что всё-таки произошло? — спросил Семцов. — И чем это нам грозит? Ты там что переоблучилась или ещё какая зараза нашлась, что даже робота свалила?
— Нет. Ионизирующей радиации детекторы не фиксировали. Проблемы возникли внутри моего корпуса, в блоке питания.
— Тебя замкнуло что ли?
— Не совсем, на вскрытие створок ворот был потрачен ресурс первого аккумулятора. Ресурсов второго должно было хватить ещё надолго, но когда потребляемая мощность резко повысилась, схемы и выдержали напряжения и сгорели. Как итог, я просто осталась без питания.
— А резерв?!
— Сгорел резервный блок. При разработке я не учла вероятность такого отказа, так как схемы были достаточно надежны. Возможно источником проблем стал производственный брак.
— Твою ж... Час от часу не легче. Что делам дальше то?
— Собирайте лагерь, цель полёта достигнута. Николай, помогите мне заменить блоки питания.
— Мне уже не доверяешь? — хмыкнул Костя. — И кстати, что у тебя с голосом-то? Раньше же нормально разговаривала.
— Вопрос не в доверии, а в рационализации потраченного времени. Наиболее эффективным сейчас будут не отвлекать вас от работы. Проблемы вокабулятора будут устранены после ремонта.
— Ну-ну, — ответил тот удаляясь.
Когда я открыла левую защитную панель корпуса показался из отверстия пошел дым и в атмосферу попали вещества характерные для сгоревшей изоляции.
Заглянувший внутрь Николай только присвистнул:
— Ууу, как всё запущено то. Тарья, ты же даже сейчас потихоньку горишь, неужели не чувствуешь?
— В этом отсеке у меня нет дополнительных сенсоров, способных работать в нештатных ситуациях, а те что есть — отказали.
— С этим надо что-то делать.
— Именно. В левом верхнем углу отсека проходит экранированный оплеткой жёлто-зелёный кабель, он цел?
— Да.
— Разрежь оплётку и перекуси красный и чёрный провода.
Техник выполнил указание.
— Замкни коричневый и белый.
— Сделано.
— В комплекте экзоскелета должен быть компактный углекислотный огнетушитель. У вас он в наличии?
— У меня нет, я ношу порошковый, а вот у Коли в комплекте по-моему как раз углекислотный, — и тут же крикнул технику. — Коль, у тебя ж комплекте есть ОУ?
— Ага.
— Тащи сюда, — уже мне. — Хочешь создатьбескислородную среду?
— Да. Главное, минимизировать последствия аварии до прибытия в лабораторию.
Заполнив левый батарейный отсек углекислотой и заменив аккумулятор в правом, я получила возможность перемещаться самостоятельно.
Ещё через пол часа мы, загрузившись в вертолет, отправились на базу. Полёт обратно прошёл в штатном режиме, однако из-за сильной тряски, вызванной усилившимся ветром, снова произошел сбой в цепях питания и некоторых сигнальных линиях. Для предотвращения дальнейших сбоев, я попросила техников доставить меня в лабораторию к мастеру и отключилась.
Глава 6
В полнофункциональном режиме я загрузилась только через сутки. Судя по прямому подключению питания и пакетам, пришедшим через дата-кабель, я находилась на своём ложементе в лаборатории. Проверив текущий статус работ и убедившись, что никаких сбоев и чрезвычайных событий за время моего отсутствия не произошло и производственные процессы находятся в штатном режиме, переключилась на изучение технического состояния оболочки.
Большинство подсистем было отключено. Данные с подсистемы контроля наноботов показывали, что я была практически полностью разобрана, что и неудивительно при таких повреждениях.
— Ну, скоро она включится? Я, конечно, не спешу сейчас, но вы уже два часа обещаете, что вот-вот сейчас всё будет... — услышала я раздражённый голос Миллера.
— Да вот-вот загрузится, если уже не загрузилась.
Вокабулятор был подключен и прошёл все тесты работоспособности, так что я решила вмешаться в диалог.
— Михаил, Дмитрий, доброе утро.
— Тарья, всё в порядке? — спросил Мастер. И синхронно с ним вопрос задал Дмитрий. — А утро-то почему?
— С учетом того, что большая часть систем не функционирует, я бы не сказала, что я в порядке. Но думаю, мастер, Вас интересует состояние 'мозга' и памяти. Они не повреждены, все модули работают в штатном режиме, — ответила я Михаилу. — А "доброе утро" потому, что мне понравилась фраза одного программиста, который любит говорить: 'Когда проснулся, тогда и утро'.
— Ну, раз чувство юмора присутствует, значит и всё остальное на месте, — начал Миллер. — Поздравляю, Тарья, ты стала действительно важной персоной.
— Простите, Дмитрий, я не вижу Вашего лица, поэтому не могу полностью оценить степени сарказма, который Вы хотели передать вашей фразой.
— А никакого сарказма, милочка. Видишь ли, на жизнь простых техников и роботов не покушаются, особенно столь изощрённым способом, а на тебя, дорогуша, было совершено организованное целенаправленно покушение. И если бы не чистая случайность, осталась бы от тебя только груда деталек.
— Это точная информация?
— Точная-точная. И вообще, знаешь как ты меня напугала, когда тебя внесли техники в лабораторию? Как ты могла так подставиться, а, Тарья?!
— Михаил тише, не надо лишний раз тратить нервные клетки. Вот я уйду, тогда устроите семейный разбор полётов. А ты, Тарья, слушай и запоминай, пока тебя соберут обратно будет время проанализировать новую информацию. Тебя, милочка, пытались очень профессионально взорвать.
— Твой сгоревший аккумулятор мы отдали на экспертизу криминалистам, — вмешался в разговор Михаил. — Там часть элементов питания была заменена на снаряженные тротилом колбы, а в плату был встроен таймер. И тебе повезло, что ты использовала свой драйвер питания и таймер просто не запустился. В процессе встраивания взрывателя "диверсант" повредил часть схемы, в итоге она начала перегреваться. И вот тут тебе повезло во второй раз — тротил не сдетонировал, а попросту сгорел. Если бы этот аккумулятор использовал техник, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Взрывчатки там хватило бы чтобы уничтожить всё в радиусе метров четырёх.
