Печать Владетеля (Три важных слова)

Казалось, в Хиронимо столько брызжущей через край энергии, что пребывание в состоянии покоя долее нескольких секунд причинит синьорезу почти физические мучения. А в глазах, темно-зеленых, как мох на дереве аурона, горело, нет, пылало яростное любопытство. И вызвало это пламя не нынешняя встреча, а сама жизнь во всем ее многообразии форм и событий. Загасить же сей светоч, как решила девушка, не сможет даже смерть. Синьорез Хиронимо встретит ее с таким же ярым энтузиазмом, как все события своей насыщенной жизни, и примется всесторонне изучать. Потому Бледной Синьолле останется лишь покориться его желаниям или бежать со всех босых ног, сунув за пазуху меч, отсекающий нити судеб. Яростное пламя жизни, наполнявшее стража-служителя, было столь ярким, что лишь потом замечался пепел седины, припорошивший огонь волос цвета темной меди.

— Буенос диес, старший страж-служитель Хиронимо, синьорез Флавио рекомендовал обратиться к вам. Я очень надеюсь, что вы сможете развеять покров тайны, дав толкование промыслу Владетеля, если то был его промысел, — вежливо поприветствовала стража Ариэнна.

— Рад знакомству. Полагаю, синьолла, нам предстоит серьезный разговор, потому давайте сократим обращение до простого 'синьорез', — справившись с первоначальным изумлением, вежливо поклонился Хиронимо. — Вот только в келье откровений вчетвером мы все равно не поместимся, если только не взгромоздимся друг другу на колени. Но если вас с Таддео такая поза может устроить, то я своего балбеса-племянничка держать категорически отказываюсь!

— Эй, дядюшка, а ведь четверть века назад ты делал это с радостью! — скорбно посетовал Флавио.

— Ты еще вспомни, как тридцать лет назад я тебя на руках носил! — отшутился дядя.

— Не помню, — искренне огорчился аналитик отсутствию младенческих воспоминаний. — А-то было бы здорово в подходящем разговоре ввернуть.

— Да-да, как скажешь какой синьолле: 'не цените вы внимания, красавица, а ведь сам старший страж-служитель Соальдера меня на руках носил'... — поддакнул Хиронимо.

Девушка подавила не слишком приличествующий месту смешок и с удивлением отметила, что напряжение, сковывающее ее незримыми цепями, значительно ослабело. И уже другими глазами посмотрела на служителя Крылатого Меча, только сейчас поняв, для чего он затеял шутливую пикировку с племянником. Слово понял, что синьолла успокоилась, Хиронимо подмигнул Ариэнне и уже без шуток продолжил:

— Словом, я советую вам пройти в сад за Серым Шалашом. Там найдется удобная беседка и кувшинчик охлажденного вина, — озвучил предложение Хиронимо и, не дожидаясь согласия гостей, развернулся и понесся куда-то влево.

Таддео, Флавио и Ариэнне осталось только помчаться вслед за быстроногим стражем-служителем. Тот уже добрался до стены храма и налег на панель, за которой скрывался проход во внутренние пределы Серого Шалаша. Дверь-стена провернулась, скрывая стража. Флавио едва успел придержать ее, оставляя проход открытым для всей компании. По опыту знал, что, во-первых, отыскать и нажать точно на нужный рычаг без сноровки не получится, во-вторых, даже благословенным, но не являющимся посвященными стражами храма, открыть дверь будет не легче, чем приподнять файо. Знал это, конечно, и дядюшка, но, как обычно, проверял племянничка.

— Старик? — успела иронично уточнить чуть запыхавшаяся девушка у синьореза Флавио, пока тот придерживал тугую дверь, пропуская друзей в коридор, ведущий в недра храма. Хорошо еще, дверь во внутренний двор старший страж-служитель оставил открытой, указывая направление. — Дай Соальдер каждому быть таким стариком! У него сил больше, чем у сотни молодых!

— Тут и тысяче хватит, — наскоро прикинул Таддео.

А рыжеволосый аналитик, явно гордившийся родственником, объяснил, аккуратно отпуская закрывающуюся панель служебного входа:

— Старик — это прозвище. Так прилипло, что и дома им зовут. Хиронимо еще в семинарии его получил, после того, как ректора по каликсу разыграл, стариканом-ревизором прикинувшись. Скандал был знатный, не отчислили только потому, что лучшим на курсе был.

— Да уж, к хорошему советчику ты нас привел, — то ли задумчиво, то ли неодобрительно сказал Таддео, следуя к двери во двор. — Но, пожалуй, как раз такой нам и нужен.

Ариэнна, поддерживаемая женихом под локоток, спустилась следом за Флавио по паре невысоких ступеней с храмового крыльца и огляделась. Сад окружал маленький дворик густой стеной, но широкая, посыпанная желтым песком дорожка, вдоль которой еще покачивались, роняя белый цвет, ветви деревьев, выдавала путь, которым проследовал старший страж-служитель.

Тропинка, петлявшая по вишневому саду, привела гостей к беседке, густо оплетенной виноградной лозой. В проеме маячила фигура Старика, нетерпеливо похрустывающего сцепленными в замок пальцами.

— А ты что думаешь, Ариэнна? — подбросил вопрос аналитик.

— Я склонна согласиться с Таддео, синьорез Флавио. И все больше хочу получить консультацию у вашего дядюшки, — задумчиво протянула Ари, приближаясь к беседке, где ждал гостей Хиронимо.

— Серьезно? — цепко прищурился благословенный.

— Разумеется. Отметающий авторитеты, эрудированный, но не зашоренный, таковым видится мне страж Хиронимо, — обстоятельно объяснила девушка.

В беседке имелось пять плетеных кресел и стол с подносом, на котором стоял кувшин с слабым розовым вином, пузатые стеклянные бокальчики да вазочка с сухим рассыпчатым печеньем. По праву хозяина, страж плеснул в бокальчики вина и, пригубив сам, откинулся на жесткую спинку кресла.

— Рассказывайте же, с чем пришли, синьолла, — скомандовал Хиронимо. И не было больше в его тоне легкого подтрунивания, только внимание и неусыпный интерес. — Рассказывайте так, как считаете нужным и все, что считаете необходимым.

— Все началось в день, когда мне исполнилось тринадцать лет, — четко начала Ариэнна, держа бокальчик и вглядываясь в его глубины так, словно снова видела все случившееся тогда в розовой глубине. После вчерашнего рассказа благословенным, формулировать и озвучивать мысли оказалось неожиданно легко, насколько оно может быть легко — рассказывать о том, о чем рассказывать словами почти невозможно.

— Спасибо, синьолла, за доверие и за загадку, которыми вы меня одарили. Обещаю хранить вашу тайну, как свою, и без вашего ведома никому ни о чем не сообщать ни в устной, ни в письменной форме, — с искренней благодарностью промолвил Хиронимо, слушавший девушку чрезвычайно внимательно и ни разу не перебивший за все время рассказа. Тонкие пальцы стража пребывали в непрестанном движении, словно он не только слушал, а и сплетал нити рассказа в единую сеть. Лицо же оставалось воплощением внимания, и ярко сверкали искрящиеся любопытством глаза.

Ари с достоинством склонила голову, принимая клятву служителя.

— Сразу оговорюсь, — продолжил Старик, — единственно верного толкования я дать не смогу, ибо промысел Крылатого Меча в силах постичь всецело лишь сам он. Исключительно догадки и свои рассуждения представлю я на ваш суд, коль в этом есть интерес.

— Есть, — решительно согласилась синьолла.

— Давайте начнем со странника-упредителя, явившегося пред вами, и его слов, — провозгласил Хиронимо, чуть ли не потирая ладони, настолько он смаковал предстоящую беседу. Слушатели согласно кивнули, уж что-что, а спорить со старшим стражем-служителем Храма никому из них и в голову не приходило. По крайней мере, пока. — Для начала о самой личности вашего загадочного вестника. То, что традиционно по слову и воле Владетеля души свой путь вершат, вам, как и каждому в мире, известно. Достойно прожившие устремляются в свет Соальдера после разлуки с плотскими одеждами. Темные же, свет отринувшие, альфагами злобными в туманы увлекаются, да там, коль не раскаются искренне, и пропадают, ибо вечно блуждать суждено им в поисках дома. Странники-упредители, подобно попечителям, в общий круговорот, сужденный Владетелем, не попадают. Если о попечителях — добрых стражах и покровителях мира, об их земной жизни-подвиге до обретения статуса попечителя — всем известно и лики их во всех храмах имеются, то о странниках-упредителях мы знаем до обидного мало и уж точно не ведаем обо всех. И на то, полагаю, тоже есть воля Соальдера.

Странники, скажу я вам, синьолла и синьорезы, носят так же иное, не столь употребительное название. Зовутся они вестниками Соальдера. В апокрифах церкви Крылатого Меча есть упоминания о людях, ставших проводниками и глашатаями воли Владетеля. Официально и гласно храм не подтверждает их существования, но, думается мне, в данном случае следует больше верить обрывочным сведениям, нашедшим отражение в легендах и изредка в ликах на стенах храмов. В древних списках, дошедших до нас, говорится, что вестниками Владетеля по его воле и милости стали те, кто в жизни плотской не успел донести неких известий, но духовной мощи и веры достало, чтобы передать нужную весть и из-за порога смертного. Службу свою по разрешению Владетеля несут вестники и поныне, являясь к достойным людям.

— Постой, дядюшка, так легенда о гонце Керандо, сраженном стрелой и явившемся призраком к замку с вестью о наступающих врагах, может оказаться не выдумкой? — удивился Флавио, потеребил браслет и принялся грызть печенье, чтобы чем-то занять жаждавший действий организм.

— Не может. Она не является выдумкой. В тех списках, о которых я речь вел, имя Керандо Ривийского среди прочих значится, — серьезно подтвердил Хиронимо. — Так что, думаю, синьолла Ариэнна в день рождения с истинным вестником столкнуться могла. Весть принеся, обыкновенно исчезают упредители, не оставив физических следов своего присутствия.

Теперь о словах странника-упредителя. Соглашусь с Флавио, упомянутая в речи вестника печать есть не банальная фигура речи, а именно печать Владетеля. Печать — явление редчайшее, но не уникальное. Хотя действие ее никому исследовать не удалось. Мы знаем лишь, что печать должна хранить владельца от бед, защищая его силой Соальдера, проявляющейся в мире вещном по воле и побуждению носителя или же по воле самого Владетеля.

— А то, что на Ариэнну не обращали внимания кавалеры, — тоже защита? — уточнил с задумчивым удивлением Таддео, проверяя версию Флавио.

— Полагаю, частным случаем действия охранной силы печати стала защита синьоллы от внимания мужчин, не удостоенных благословения Крылатого Меча, — кивнул Хиронимо. — Возможно, синьолла Ариэнна избрана для некоей миссии, потому и наложена была печать, оберегающая от сторонних влияний и опасностей. Не так много известно людей, удостоенных Крылатым Мечом печати, возможно лишь потому, что люди эти предпочитали не распространяться о великой чести им выпавшей. Смертный узреть печать не в силах, и весть о ней лишь от попечителя или странника-упредителя получить может. Свидетелей же таких встреч обыкновенно не бывает. Орландо Отважный, герой Тарпоны, Церилий Неутомимый, первый король объединенной Итоллы, Родриго Бравый — правая рука Эсталло Мудрого — вот некоторые герои, носившие печать Соальдера, сведения о которых имеются в храмовых летописях.

Ари потрясенно покачала головой, как-то не верилось, что она угодила в список столь прославленных героев, уже при жизни ставших легендами.

— Но думаю, носителей печатей во все времена в мире было куда больше, чем нам известно. Истинные герои не спешат хвастать своими подвигами и привилегиями, — заключил Хиронимо, уводя разговор от столь шокировавших синьоллу подробностей. Синьорезы же восприняли откровения стража куда как невозмутимее, возможно потому, что уже считали храбрую девушку настоящей героиней, достойной места в перечне героев. — Вы ведь тоже решились на откровенность лишь благодаря знакомству с моим племянником и вряд ли пожелаете придавать происшедшее огласке.

— Не желаю! — мгновенно заверила Хиронимо девушка.

— Я так и подумал. Но оставим покуда размышления о природе вестников и печати, разберем иные явления силы Соальдера, — предложил старший страж-служитель Серого Шалаша, покачивая в ладони бокал. — Гнев Соальдера дает мощь физическую и оборачивается пламенем яростным, взвивающимся из-под руки сражающегося за правое дело с молитвой на устах — именно так описывают его явление очевидцы. Думаю, именно с помощью этой силы, порожденной печатью Владетеля и мысленным призывом к Крылатому Мечу, синьолла Ариэнна одолела Звездочета. Замечу также, Гнев Соальдера не только силу дает, но и щитом для живого орудия своего служит. Ни у одного из тех, кому вместилищем силы Соальдера побывать довелось, по наблюдениям стражей от Храма, с ними беседовавших, никаких, выражаясь языком современным, расстройств психики или переживаний по поводу содеянного не зафиксировано. А они, не в пример вам, синьолла, отличились во Гневе Соальдера, куда большей масштабностью деяний. И отнюдь не все из отмеченных Гневом опытными воителями были. Случалось такое, что Гнев на долю тех выпадал, кому в первых раз чужие жизни пресекать довелось.

— То есть то, что я не переживала из-за совершенного убийства, — есть частный случай постэффекта явления, именуемого 'Гнев Соальдера'? — скрупулезно уточнила Ариэнна и, дождавшись энергичного кивка стража, слабо улыбнулась. — Нечто подобное я и предполагала.

— Вот как? — склонил голову на бок старший страж-служитель.

— Да, я не считала свою психику устойчивой настолько, чтобы отреагировать на убийство так, будто ничего особенного и не случилось. Словно, я не человеку в глаз вонзила заколку, а моль мимоходом прихлопнула. У меня была, правда, еще одна версия.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Хиронимо, прокрутив в пальцах бокал.

— Отложенное действие. Возможно, мою психику настолько потрясло совершившееся, что осознаю я это только спустя несколько дней. Но, если благодаря Гневу Соальдера мне не грозит скатиться в истерику, я только возблагодарю Владетеля! — объяснила девушка и с легкой неловкостью добавила:

— Понимаю, пресечение жизни не должно быть воспринято с легкостью тем, кто впервые стал убийцей, это ненормально, но... Мне очень не хотелось бы переживать из-за такого мерзавца, погубившего стольких и едва не убившего меня саму. Джэронимо был очень больным человеком, считавшим, что исполняет волю Соальдера и облегчает муки Владетеля, но болезнь никогда не должна быть индульгенцией на убийство невинных. Пусть теперь его судит сам Крылатый Меч, чьим именем он прикрывался.

— Ты все правильно сделала, без этой мрази Итолла стала лишь лучше, — подключился к утешению невесты Таддео, вовсе не желавший, чтобы мужественная девушка, нашедшая в себе силы преодолеть страх и в минуты смертельной опасности обратиться с молитвой к Владетелю, страдала. Он ободряюще пожал запястья невесты, не зная, как еще утешить синьоллу. Обнять бы? Но в присутствии посторонних мужчин скромная девушка могла не успокоиться, а лишь ощутить неловкость.

Флавио утешительных слов говорить не стал, только потянулся за кувшинчиком с охлажденным вином и плеснул еще немного в бокал синьоллы, немножко нарушая застольный этикет ради поддержки милой собеседницы. Вообще-то наливать стоило самому Хиронимо, как формальному хозяину беседки и самому старшему из присутствующих, или жениху. Но первый слишком увлекся рассуждениями, а второй думал совсем не о застольном этикете.