Танго со смертью (общий фаил)

— Я уверен.

— Уверен, так уверен, — в примирительном жесте поднял руки оборотень. — Однако это не спасет вас от головомойки. Вы оба действовали без приказа.

— Знаю, — обреченно вздохнул синеглазый.

* * *

Подъехала скорая. Из нее выскочили Иветт и Валик, который при виде меня перекрестился. Странно, что за все то время, что мы возились с Эдвардом, из клуба никто не вышел. Да, и улица словно вымерла. Тишина едва ли не оглушала.

— Это барьер, — подошел со спины Кшас. — Нас никто не слышит и не видит.

— Совсем?

Возникло желание покричать и попрыгать. Все равно же никто не видит.

— Да, — хмыкнул оборотень, принюхиваясь к чему-то в воздухе. — Эдвард расстарался.

— С ними все будет хорошо?

Уверяю, в своем беспокойстве я не кривила душой, мне действительно было жаль этих оболтусов, не смотря на наши разногласия. Работа у них такая.

— Ну, с твоей помощью, — оскалился Кшас, — будет.

— В каком смысле?

— Вовремя ты вернулась. Очень вовремя.

— Мне кажется, или ты меня в чем-то укоряешь?! — обалдело вытаращилась я на него.

Но Кшас словно забыл о моем существовании, внимательно изучая изуродованные тела. От них мало что осталось, особенно от моих оппонентов. Прикосновение света — для тварей оказалось смертельным. Они легко вспыхивали, но горели не так быстро, как хотелось бы, по этой причине ломала им шеи, чтобы не рыпались.

После боя в душе остался неприятный осадок, словно я что-то упустила и виду, только не знаю что именно.

— Страшна же ты в гневе, моя красавица, — хохотнул оборотень, пнув труп, который тут же превратился в горку пепла и рассыпался по асфальту комьями.

— Какая есть, — дернулась, не испытывая ни капли радости от его комплимента.

— А мне нравится, — оборотень поднялся и посмотрел на меня, как если бы увидел впервые.

И я не без недоумения, осознала, что он гордится мной. По-настоящему гордится. Приятно, блин.

— Пойдем-ка внутрь, — беря за руку, предложил Кшас. — Денис уже извелся поди. Ушла с блондинчиком, ничего ему не сказала. Бедный Красновский, угораздило же его с тобой связаться. Если так пойдет и дальше, ты его своими выходками до инфаркта доведешь.

— Ничего подобного, — надулась я. — И выходила я ненадолго.

— А когда ты, радость моя, в последний раз на часы смотрела?

— Я...

Я взглянула на часы и присвистнула. Моя прогулочка затянулась на пять часов тридцать минут.

— Ё-моё, — выразила свое недоумение, хлопнув себя по лбу.

— И я о том же.

— Кшас! — дернула его за рукав рубашки. (Меня глючит, или я такую уже сегодня видела?! Черная атласная.)

— Да, солнце мое?

— Этот блондин....

— Орион. Ангел Смерти.

Я застыла как громом пораженная.

— О-о, солнышко мое ясное, — засмеялся Кшас и глаза его вспыхнули слепящей синевой. — Мы с ним давненько знакомы. Хорошо, что ты именно с ним связалась. Парень толковый. Не подведет.

— А?... — хотела было уточнить, но его пальцы прикоснулись к губам.

— Не сейчас, киска моя, — в голосе оборотня появились уже знакомые шаловливые нотки. — Всему свое время. Орион и так сказал тебе больше, чем следовало.

— Но... — поджала губы.

— Нет.

— Но...

— Если не прекратишь, — сощурился Кшас, — я тебя поцелую.

После такого заявления примолкла, мысленно взвешивая все за и против. На это оборотень и рассчитывал. Вытащив платок из кармана, Кшас стер грязно-бурую кровь с моих рук и лица. Одежда тоже была подпорчена, но не сильно.

* * *

В клубе царил хаос: метались официантки; ругался бармен; голосила блондинистая Мариночка, и над всем этим, встрепанный и злой как сам черт, Александр. Что говорить, посетителей в клубе уже не было, только Денис по-прежнему сидел за нашим с ним столиком и выражение его лица меня, честно говоря, встревожило.

— Какая прелесть, — хохотнул Кшас. — Умеешь же ты поставить всех на уши, солнце мое.

— Так это они из-за меня? — ахнула я.

— А из-за кого же еще?!

Почему-то стало смешно. На звук смеха обернулся хозяин. Денис вскочил и бросился в нашу сторону. Он уже занес руку, но Кшас перехватил и молниеносно скрутил бравого солдатика, не позволив даже приблизиться ко мне.

— Не советую, Красновский. Сами виноваты, что не уследили, — как можно громче, чтобы услышали все присутствующие, пожурил оборотень.

— Кшас -сс, ты... — ощерился Александр.

— И тебе доброй ночи, Сашенька, — оскалился оборотень.

Между ними разве что молнии не сверкали. Денис корчился от боли, но при этом, испепелял меня столь выразительным взглядом, что не знаю, как я в головешку ещё не превратилась. Жароустойчивая я, что ли?!

— Тебя не звали, Кшас, — наигравшись в гляделки, бросил Александр.

— Не звали, — согласился оборотень. — Но я пришел.

Мне показалось, что сейчас-то хозяин бросится на Кшаса, но он сдержался, только кулаки сжал. Надо же, как его проняло. Хотелось бы знать, какая черная кошка между ними пробежала. Точно не я. Контакт с хозяином транслировал такую невообразимую гамму чувств, что у меня заболела голова.

— Распоясались твои вампирятки. Открыто нападают. Нехорошо как-то выходит, Сашенька.

И голос при этом у Кшаса был как змеиный яд, вроде и противоядие есть, да только пока его под кожу введут...

— Когда?

— Прямо сейчас. У дверей клуба. Иди, посмотри. Их еще не убрали.

Хозяин выразительно посмотрел на Марину. Вампирша не дрогнула. Настоящая железная дева. Уважаю. Ох, не хотелось бы с ней конфликтовать, но думаю это уже невозможно, вон как глянула, даже мурашки по спине побежали.

Проходя рядом, и обронив, что-то вроде: "жди здесь", Александр выскочил на улицу. За ним последовало еще трое, включая Марину. Остальные вампиры поспешили удалиться.

— Отпусти, — буркнул Денис.

— Оклемался? — склонил голову Кшас.

— Да.

— Тогда вставай.

Денис потер поврежденную руку. Все запястье представляло собой один сплошной синяк. Ничего себе сила. Я посмотрела на оборотня и встретила насмешливый взгляд.

— Пойду-ка я посмотрю, что они будут делать. А ты, киска моя, возвращайся к ведьме. Там тебе будет лучше.

— Хорошо, — запоздало кивнула, провожая взглядом широкую спину.

— А блондинчик куда делся? — подал голос Денис.

— Домой ушел, — непринужденно пожала плечами.

— Ушел, говоришь, — Денис так резко развернул к себе лицом, что я едва не прикусила себе язык. — Не шути со мной, Таня. Не шути. Где ты была?

— Гуляла, — удивленно мяукнула я.

— Гуляла?

— Просто гуляла. Ничего больше.

— Хорошо, сделаем вид, что я тебе поверил. Ты знаешь, что там произошло?

— Давай поговорим об этом позже, — поморщилась, отцепляя его руки от своих предплечий. — Хорошо? Пока не рассвело нам нужно вернуться к Верховной.

— Александр тебя не отпустит.

— Это мы еще посмотрим.

Хозяин ворвался в клуб как яростный ветер, стремительный и беспощадный. Я мало что могла разобрать по выражению его лица — мимика вампиров весьма своеобразна, хотя отдаленно и напоминает человеческую. Тем не менее, эмоциональный шторм обрушился на меня, едва он переступил порог. К сожалению умений, заслоняться от этого эффекта нашей связи, я пока не приобрела, вот тут то и пожалела, что Эдварда нет рядом.

К моей глубочайшей радости Александр не просто согласился, но и сам предложил поехать к Верховной. С его точки зрения (и не только его), мне там будет лучше и возможно безопаснее... Пока.

Что он имел в виду под этим "пока" я не поняла, но и уточнять не стала. Сейчас хозяин больше всего напоминал пружину часового механизма — дотронься и она раскрутится с такой скоростью и разрушительной мощью, что костей не соберешь.

О, том, что случилось на улице меня расспрашивать не стали, чему я была очень рада. Каким-то образом Кшасу удалось убедить хозяина, что я пришла в самый последний момент, когда все закончилось. Александр поверил. Просто не принял меня в серьез. Что не удивительно, вампир знал обо мне ровно столько, сколько позволила ему знать, все остальное оказалось "под замком". Рассчитывать на влияние ангела уже не приходилось. В свете новых знаний стало ясно, что не я объект страсти Александра, и это с одной стороны радовало, с другой — пугало до колик.

Марина же, наоборот, сразу заподозрила неладное. Ее взгляд едва ли не прожигал насквозь, хотя до Дениса ей было далеко. Дамочка определенно обладала умом и способностью сопоставлять факты. Однако подкопаться было не к чему. Пришлось нас отпустить с миром. По крайней мере, на этот раз.

* * *

Ласковые руки мамы гладили по голове, которую она обильно орошала слезами. А я не сопротивлялась, только громко хлюпала носом и бубнила что-то невразумительное. Это не сон. И даже не бред. Я на самом деле дома!

А как я здесь очутилась? Догадайтесь. Привезли? Нет. Проводили? Нет. Тогда естественный вопрос, а знают ли они? НЕТ. А найдут еще и поддадут! Короче, я сбежала.

Все началось с того, что вернувшись к Верховной, попросила телефон, чтобы наконец-то позвонить маме, но мне отказали. Представьте себе! Я, все такая, на взводе, а мне отказывают в праве позвонить домой.

Мои вопли напоминали клич павлина в брачный период, такие же громкие и противные. Но меня все равно скрутили и заперли в комнате. Выяснилось, что после той драки я чуток ослабла, и Денису не без труда конечно, но все же удалось справиться с рассерженной клыкастой фурией.

Валера пытался поговорить со мной сквозь щель в двери, но прибывая в мерзопакостном настроении, я просто послала его по адресу. Парень не обиделся, заявил, что адрес ему знаком и нечего нового он там не увидит. Я попыталась уточнить, но в ответ услышала лишь смех.

Ричард, наблюдая за моими страданиями, решил проявить заботу и пожалеть. Получилось это у него весьма своеобразно. Он скорее загрузил меня рассуждениями на тему морали и этики и после двухчасовой лекции меня сморил сон.

Очнулась я в шестом часу (вечера конечно). На тумбочке стоял поднос с пакетом крови и записочка. Верховная выразилась кратко: "Пей кровь и кончай психовать. Придем поздно. Не безобразничай". Знаете, стало как то обидно. Я, ей, что, ребенок?

Комнату не заперли, рассчитывая на мое благоразумие, только оно на них сильно обиделось и угрюмо засело в самом дальнем углу моего подсознания. Тогда-то я и решила сделать ноги. Возможно, преждевременно, но мне очень хотелось домой, и никакие доводы разума уже не помогали.

Моих вещей в этом доме не было, только сумка сиротливо висела на спинке стула.

Мелкий сопел в гостиной, укрытый покрывалом. Наверное, смотрел мультики, пока не разморило. Рамон, чутко дремлющий на коврике у батареи, встретил радостным вилянием.

— Привет, псина, — почесала ему за ухом. — Сторожишь?

Ротвейлер смешно вывалил язык и завалился на спину, подставляя пузо для почёса. Я усмехнулась.

— Смешной ты.

— Тетя Таня? — мгновенно проснулся Лёня.

— Ты чего не спишь? — шикнула я на него.

— А вы куда?

И как только догадался? На лбу у меня, что ли, написано?!

— Домой. Но это секрет, — заговорщическим шепотом. — Ты же никому ни скажешь?

Плохо в это верится, но хотя бы сделаем вид. Детям всегда приятно, когда на них полагаются взрослые.

— И даже папе?

Я покосилась. Что-то и впрямь белесого не видного. Куда пропал? То ли решил на кладбище смотаться, то ли к сестре заглянул. Странные эти духи — не понимаю я их. А они меня. Мы квиты. О чем это я? Точно!

— Даже папе.

— А вы вернетесь?

Не хотелось бы, но идти мне больше некуда.

— Вернусь. Куда я денусь.

— Тетя ведьма будет сильно ругаться, — решил предупредить мелкий. — Очень-очень.

— Думаю, я переживу это.

Даже не сомневаюсь, что будет. Еще как. Главное, чтобы не прокляла. Мне и вампирстава с лихвой хватает.

— А еще дверь закрыта.

— В каком смысле? На ключ?

— Не-ее. Там магия. Сильная.... Я не справлюсь.

Я присела на корточки и внимательно посмотрела в глаза ребенку.

— Совсем никак?

— Совсем.

— А окна?

— Что окна?

— Окна зачарованы?

— Нет.

— Ну, Слава Богу, — выдохнула я и улыбнулась.

Почти все окна квартиры выходили во двор, чему я несказанно обрадовалась. Попросив Лёню закрыть за мной, как только окажусь внизу, схватилась за край водосточной трубы и подтянулась. Приземлившийся на перила соседского балкона ворон с удивлением наблюдал как я, уцепившись за подоконник, повисла на руках. Затем вцепившись когтями всех конечностей за стену, потихоньку начала спускаться. Проползая мимо очередного окна, наткнулась на совершенно обалдевший взгляд кота с рваным ухом, который как-то по-человечьи схватился за сердце и грохнулся в обморок. Да, и, прилетевшие погреться голуби, гадили не долетая. Одна голубка так и вовсе, засмотревшись, смачно впечаталась в стену.

Решив больше не травмировать хрупкую психику братьев наших меньших, я все же спрыгнула, найдя высоту вполне приемлемой. Подняв голову с облегчением отметила, что Лёня сделал все, как я просила.

Вот только карканье ворона больше походило на хохот, и я подозрительно глянула в его сторону. Ну, и птички пошли.... Странные. Покрутила пальцем у виска. Ворон закаркал так, что сверзился с перил вниз головой, но вовремя спохватился и расправил крылья. Взлетел высоко, но улетать не спешил.

— Так тебе и надо, — крикнула ему вдогонку.

За что меня, по-моему, назвали дурой.

— Ничего себе, — пробормотала себе под нос. — Померещиться же такое.

Надев туфли на босую ногу, поспешила в метро. Вид у меня был вполне человеческий: умытая и причесанная, ничем не примечательная, даже глаза я скрыла за темными очками. В моем кошельке нашлось ровно на жетон и на троллейбусный билетик.

Вечер, час пик, народ кучкуется и лениво ползет по домам. Никому нет никакого дела до странной девушки, мнущейся в стороне от толпы. Мерное покачивание почти усыпило. В троллейбусе пришлось ехать стоя, но мне было все равно — я ехала домой.

И у самых дверей, застыв как истукан, я вдруг вспомнила о камерах слежения, которыми дом Верховной утыкан повсеместно. Звонкий удар ладони о лоб и протяжный стон:

— Ну, ты и ду-ура.

Глава 24

Однако искать меня не спешили. То ли обиделись, то ли решили проучить. Но чтобы это ни было, меня устраивал любой из этих вариантов.

Объяснить маме, что со мной случилось и, главное, где черти меня носили, сразу не удалось. Сперва мы плакали вместе, потом плакала мама и метелила меня почем зря, но впервые я смиренно слушала, и только скромно ковыряла дырку в диване. Я очень ее люблю, но иногда так и хочется стукнуть кулаком по столу. Когда буря утихла, и удалось кое-что рассказать, мама естественно не поверила. Я бы тоже не поверила.

Тогда я ей показала. Лучше бы я этого не делала. Мама ни упала в обморок, ни забилась в истерике и не испугалась, а только села рядышком, обняла меня и тихо заплакала. Тогда я почувствовала в груди столь жгучую боль, что и не описать. Но главное, я точно знала — это не моя боль.