| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кажется, впервые по-настоящему Огнезор поверил в загадочную силу искусства Разума. Поверил — и почти возжаждал ему обучиться!
Но кое-что намного более важное стояло на пути его тяги к здешним тайнам. Тоненькая дорожка к прошлому, к тому, кем он был когда-то. И теперь надеялся юноша пройти этой дорожкой до конца, узнать, стоила ли та, другая, его жизнь того, чтоб за нее бороться...
Ведь, в конце концов, не сошелся же свет клином на Гильдии!
ГЛАВА 5. О ПАМЯТИ, ДРУЖБЕ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ.
Мальчик и девочка в потертой форме военной школы застыли у заросшей сорняками дорожной обочины, пропуская большую груженую телегу и стайку кругленьких фермерских девушек, весело спешащих за ней. Телега медленно и уныло прогрохотала по ухабам, а юные фермерши с любопытством осмотрели путников и вдруг замешкались.
— Привет, солдатик, — играя озорными глазками, заулыбалась мальчишке старшая из них. — Ишь, какая армия у нас подрастает!
Остальные девушки тихонько захихикали, разглядывая его со столь явным интересом, что мальчик ощутил вдруг приступ жаркой, мучительной неловкости.
— И вам привет, красавицы! — не подавая виду, нахально улыбнулся он, прищурив на фермерш узкие синие глаза.
Теперь уж они залились краской под его откровенным взглядом — и мальчишка остался собой до крайности доволен.
— Ну-ну! — с веселым удивлением протянула старшая. — Эх, погуляла бы я с тобой через пару годков, если б не нареченный!..
— А у меня вот нареченного нет, — игриво обозвалась еще одна.
— Зато папаша — зверь! — перебила другая. — Прибьет он тебя за солдатика...
Они уже спешили дальше, поминутно оглядываясь со смешками и возгласами.
Светловолосый мальчишка проводил их заинтересованным взглядом и тоже зашагал по пыльной деревенской дороге, осторожно, не всегда ловко переставляя длинными ногами — за последние три месяца он резко пошел в рост, как это часто бывает с четырнадцати-пятнадцатилетними мальчишками, и все еще никак не мог к этому привыкнуть. Хотя ему, не в пример другим сверстникам, еще повезло — обычные отроческие проблемы его мало коснулись: кожа оставалась на удивление чистой и гладкой, черты лица вытянулись, утратив детскую округлость, но никак не привлекательность, неловкость движений почти не была заметна — и только срывающийся, ломающийся голос мог стать предметом стеснения. Но чуточку нахальства — и даже этот недостаток приобретал некое обаяние... В общем, полная удача!
Чего никак нельзя было сказать о тринадцатилетней девчонке, что топала рядом, с трудом поспевая за его широким шагом. Больше всего она походила на нескладного молодого волчонка — всклокоченная, большеротая, неуклюже-угловатая, с огромными зелеными глазищами, которые провожали хихикающих фермерских дочек неожиданно свирепым блеском.
— Глупые сельские курицы! — не выдержав, зашипела девочка.
— Ты чего? — удивленно оглянулся на спутницу мальчик.
— Ничего! — огрызнулась та. — Фермерши имперским командирам не пара! Дураком ты будешь, если на такой женишься!
— Дураком я буду, если вообще женюсь! — заговорщицки сообщил ей мальчишка, с трудом сдерживая смех.
Но его подруга шутки не оценила — нахмурилась еще больше и даже попыталась выдернуть руку, привычно лежащую в его ладони.
Мальчишка упрямо сжал ее пальцы, не давая высвободиться.
— Ну ладно тебе, Снежинка! — примирительно заговорил он. — Чего злиться-то? Подумаешь, деревенские с тобой не поздоровались! В первый раз, что ли?
Она не ответила, лишь плотнее стиснула губы — очень мягкие и красивые губы — сам себе удивляясь, вдруг отметил мальчишка, и от этой странной мысли почувствовал куда большее смущение, чем под взглядами всех фермерш вместе взятых... Вспомнилось почему-то, как дразнили их в детстве женихом да невестой. Щеки загорелись, захотелось внезапно вычудить что-то до крайности глупое, смешное, безрассудное, опасное — только чтоб прогнать этот дурацкий жар с лица и из груди...
— Пойдем скорее, а то влетит нам... — отворачиваясь, пробормотал он. Но руку девочки из своей так и не выпустил. Вместо этого переплел незаметно их пальцы — осторожно, забывая дышать, словно делал что-то запретное.
Летнее солнце припекало им спины, раскаляло пыль на дороге, чертило темные изломы теней, растворяющиеся в лесистых склонах задумчивых Северных гор.
* * *
Огнезор проснулся, все еще ощущая солнце на своей спине и теплое касание девичьих пальцев. Чувствуя, как полыхают щеки, и дико, сумасшедше вытанцовывает сердце, ударами вторя громогласному утреннему гонгу. Рассредоточенный взгляд зацепился за темные потолочные балки ученического подвала — и юноше вдруг отчаянно захотелось взвыть.
Это не мог быть просто сон!
Теперь, когда черная завеса на его памяти прорвалась да истончилась, картинки из прошлого лезли, бестолково и беспорядочно, внося куда больше разлада, чем ясности. И вот, стоило появиться хоть чему-то осмысленному, — проклятый звон все разрушил!
А юноша ведь так и узнал даже имени. Ни своего, ни... ее.
Дьяволы бы побрали Гильдию!
Уже неделю, кипя тайным бешенством, выуживал Огнезор свои воспоминания осколок за осколочком — но пока все было впустую. Да и времени на самокопание ему почти не оставили.
Вера словно с цепи сорвалась!
Канули в прошлое изнуряющие допросы в ее покоях, после которых едва не терял он сознание. Когда на очередном уроке без труда ответил юноша на все бесконечные Верины "что, где, сколько, какого цвета", она заявила, что довольна и... немедленно перешла к новому виду пыток.
Теперь его мучением стали книги.
Дюжины книг, которые требовалось проглотить, осознать и запомнить в невозможно короткие сроки!
Не то, чтобы Огнезор был против лишних знаний. Нет, даже в прежние времена, насколько мог он вспомнить, наука не давалась ему сложно. Возможно, случись все по-другому, вырасти он в семье, а не в военной школе, — стал бы книжником при университете или храме... Но Богиня Судьбы вдоволь поглумилась над юношей, швырнув в самое жуткое, самое загадочное место Империи, где о свободе выбора не могло быть и речи. И пока все, что оставалось ему, — это послушно пихать строчку за строчкой, страницу за страницей в свою несчастную голову. Пусть и сильно рискуя свихнуться.
Меж тем, тома, что выдавала ему Вера, становились с каждым днем заумнее и толще. О мире, о природе, о дипломатии, о нравах и обычаях, о языках, живых и давно погребенных вместе с народами, говорившими на них... Наставница швыряла книги юноше одну за другой, беспорядочно, без всякой системы — и Огнезор знал, что это тоже было испытанием. Бесконечной тренировкой. Заточкой и закалкой его разума.
Ему полагалось не просто запомнить — но и разобраться, что к чему. Самому сложить картинку из осколков знания, в изобилии бросаемых Седой Богиней.
Система, план, хронология — все будет потом, через месяц или два, когда вернутся мастера с последними новообращенными, когда начнутся каждодневные утомительные классы для всех учеников, от первого до последнего года. А пока что Огнезор впитывал в себя книгу за книгой, удивляясь, как его голова до сих пор не лопнула. И ужасаясь каждый раз с новой силой при виде огромной Библиотеки Гильдии с бесконечными рядами стеллажей...
История особенно сводила его с ума. Юноше казалось — он неплохо разбирался в ней раньше. Но здешняя, гильдийная, история отличалась от всего, чем пичкали даже самый образованный имперский люд. Там была уверенность и ясность — здесь противоречия и тайны. Там — непреложные истины; здесь — во всем и всегда сомнения.
Имперская история лгала, выбирая в герои победителей. История, написанная в Гильдии, не лгала никогда и ни в чем — даже если от правды становилось по-настоящему тошно... Осознав это в полной мере, Огнезор уже не мог остановиться. Запретное всегда манит — а всякая книга, что попадала ему в руки, за этими стенами, в широком, "свободном" мире была бы немедленно запрещена...
И это тоже многое проясняло.
С первых дней своей нынешней жизни задавался Огнезор вопросом: коли набирают в Гильдию учеников за год не больше полудюжины, а до посвящения даже в подмастерья далеко не все доживают, то как же удается им — жалкой кучке темных мастеров, всего лишь людей (вопреки молве), а не дьяволов, — наводить ужас на всю Империю? Конечно, если судить по количеству пустующих комнат в жилой части ученических подвалов, в прежние времена было здесь куда многолюдней. Но и сейчас ведь боятся Гильдию не меньше!
Теперь Огнезор начинал понимать. Не числом брали верх темные мастера! И даже не умением. Информация — вот что было здешней главной силой. Весь мир был на виду у Гильдии! Если ему, зеленому ученику, уже в первые недели позволялось проникнуть в столь многое, то даже представить страшно, о чем знали старшие рангом!
И понятной, более того — разумной, казалась ныне та жестокость, с которой, по слухам, карался любой шаг к бегству. Владей Огнезор столькими тайнами — и сам бы берег их под страхом смерти!
Решится ли он когда-нибудь рискнуть — и вырваться отсюда? Вот что мучило теперь юношу. Стоит ли то, что скрывалось в его прошлом, столь безумной, почти самоубийственной попытки?
Он не знал ответа. А потому с каждым днем становился все угрюмей.
Знания, страх, собственная память разрывала его изнутри — настолько, что однажды он не выдержал. С кем-то надо было разделить эту ношу.
И кто подходил на эту роль лучше, чем единственный здешний друг?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
