— Знаешь, что я скажу, друг, — рядом с Рихардом останавливается Ярополк, так же слушая постепенно замолкающий шум избиения, — ты меня пугаешь.
"Я сам пугаю себя" — хочет сказать маг, но высказаться не решается.
Всего этого не произошло бы. Ошибочная, искаженная формула изгнания на тесте и простое любопытство, "а что будет если..."
"Спасибо, — тянется Рихард к Нааме, — я бы без тебя не справился"
"Я лишь чуть подправила руны, — демонесса обвивает возлюбленного, позволяя окунуться в прохладный ручей нежных чувств, — остальное ты сделал сам"
Демонолог отрывается, заметив странный взгляд Ярополка, лукаво улыбающегося.
— Она ведь рядом? — понимает северянин, заглядывая Рихарду в глаза. Продолжает, отмахиваясь от срывающегося с губ вопроса. — Просто у тебя такое выражение лица...
— К-какое, — опешивший юноша искренне жалеет о отсутствии зеркала.
И шуг изображает такую тошнотворно сладенькую физиономию, что смеющийся Рихард немедля запускает шишку.
— Развлекаетесь? — к друзьям подходит Гаст, вооруженный до зубов.
Разбойник оскаливается, эмоции так переполняют, вот-вот в пляс пойдет. А главное глаза. В первую встречу Рихард видел морально мертвого человека. Бандит смирился со смертью и не думал ни о чем, кроме достойного конца. Глаза Гаста улыбаются вместе с губами, искрясь жаждой и дальше бороться.
— У вас есть, где спрятаться на некоторое время? — Рихард мгновенно переходит на серьезный лад, оковываясь сталью.
Вопрос заставляет атамана задуматься.
— С семьями и погоней на плечах? — качает головой. — На сутки, может двое, и сумеем потеряться, но не более.
Демонолог с самого начала предупреждает — мантикоры, как и любая тварь Хаоса, не всемогущи. Сильны, живучи, но ведомое инстинктами животное всегда предсказуемо, а значит уязвимо. Успех строится на неожиданности и страхе. В прошлую Войну толпы призванных монстров не играют хоть какую-то ключевую роль.
Очень скоро каратели разберутся, что к чему, мантикору загонят и прикончат.
— Что ты задумал? — говорит обеспокоенный Ярополк.
— Мы выбрались, но все еще слабы и нуждаемся в помощи. Я найду вас.
С этими словами Рихард активирует портал.
Папские земли. Замок святого Ангела.
Всю дорогу домой Гилберта не покидает довольная улыбка. Получилось! Их с Альфонсо самые оптимистичные ожидания расцветают подобные рвущемуся из каменной мостовой цветку. Ребенок Черной Звезды, с довлеющим пророчеством Темного Лорда, в руках Церкви. Юный рыцарь посмеивается:
'Вот бы увидеть физиономии темных, — думает он с искрящимся от иронии лицом, — когда на плечи их обожаемого Властелина ляжет белый плащ'.
Да, паладин не сомневается. Короткие встречи дают быстро понять, Рихард невероятно талантлив, пусть и не обработан, какими бывают только найденные самородки. Молодой демонолог станет прекрасным оруженосцем, а вскоре и рыцарем.
С такими радужными мыслями, Гилберт и достигает стен замка святого Ангела.
— Как тут дела идут? — спрашивает у расторопно подбежавших слуг. — Поймали Гаста?
И тут же замечает, насколько переполнены замковые конюшни. А они без скромного, не маленькие.
— Так ведь, — конюх, сгорбленный старик с редкими зубами, снимает шапку и поднимает очи горе, обращаясь к Всевышнему, — пожрали их, господин.
— Как пожрали?
Удивленный Гилберт теряет равновесие и чуть не падает — нога застряет в стремени. Пожрали? Это разбойники что ли? Про шайку Гаста чего только не придумают, но что б такое... Говорят, в облаве участвует чуть не вся меровейская милиция. Что способно остановить такую силу?
— А вот так, — скорбно вздыхая, говорит конюх, поглаживая коня. — Демон в тех краях объявился. Мантикора. И констебля и людей... того. Царства им всем небесного.
Богобоязненный человек вновь осеняется молитвенным жестом.
Не теряя более ни минуты, широкими шагами Гилберт пересекает замковый двор. Игнорирует редкие приветствия, погруженный в размышления. Рыцаря отчаянно не покидают сомнения в связанности событий. Увы, ответ, казалось бы, плавающий на поверхности, замутнен болотной тиной.
— Сир Жерин? — встреча с товарищем шокирует не меньше новостей о гибели отряда Макриана.
Жерин сидит на ступенях, ведущих к воротом донжона, подстелив под низ скомканный плащ. Гладкий камень, высекая редкие искры, скользит по заточке меча. И где былой весельчак? Паладин поднимает взгляд, необычайно сосредоточенный. Даже пижонский локон, вечно теребимый меж пальцев, аккуратно зализан.
— Почему ты в броне? — Гилберт замечает блеск кольчуги под длинными одеждами. — Что вообще происходит? Это из-за мантикоры?
— Мы молимся о погибших, — изменяется и речь, обычно граничащая с гранью флирта, — но тварь Хаоса забота архиепископа. Орден столкнулся с куда более серьезной опасностью.
Если бы рыцари знали цену совершаемой фатальной ошибки. Однако белый ферзь уже сделал ход, не замечая упорно ползущую к краю поля пешку.
Сир Жерин между тем встает и с лязгом, с размаху, возвращает меч в ножны.
— Мужайся, — он покровительственно сжимает плечо товарища, — тебя ждут.
Недомолвки едва не выводят Гилберта из себя. Впрочем, ничего другого, как последовать в донжон, не остается. Внутри открывается картина организованного беспорядка, иначе не скажешь. Центральная башня битком забита людьми. Рыцари паладины с многочисленной свитой облачены по-походному, размещаются зачастую прямо на каменных плитах пола или ступеней.
Из подвалов вытряхивают все что есть, что б вооружить каждого. Оруженосцы целыми охапками выносят связанные друг с другом копья, легкие доспехи, шлемы и щиты сваливаются в кучу посреди коридора. Среди военной суеты Гилберт выглядит совершенно растерянным.
"Тут рыцари со всех крепостей Ордена, — паладин встречается взглядом с несколькими знакомыми, что б обменяться кивками и идти дальше, — и даже более того"
Еще больше сюрпризов ждут в собственной келье.
— А! Сир Гилберт, мы как раз ждали вас.
Юноша замирает в дверном косяке, не в силах более и шагу ступить.
— Проходи, проходи, — торопит сир де Обри.
Гроссмейстер по-хозяйски располагается за рабочим столом молодого рыцаря. Небрежно закинута нога за ногу, в руках... в руках документы Альфонсо о пробуждении Тьмы, в купе с личными правками Гилберта.
В комнате присутствуют и другие. Пять почтенных членов ордена, но парень узнает лишь Десмона. Тот едва заметно дергает уголками губ, улыбаясь вместо слов приветствия. А так же мужчина, от чего-то упорно кажущийся знакомым.
— Можешь не оправдываться, — продолжает глава Ордена, не отрываясь от страниц протокола. — Я бы и сам предпочел сперва все проверить, прежде чем заявлять о столь громких вещах. И ты и его преподобие проделали колоссальную работу. — Обри откладывает записи, что б поднять взгляд серых, безжизненных глаз. — Что ты можешь сказать про этого, — делает театральный взмах рукой, — Рихарда.
Переступая таки порог, Гилберт изучает столь привлекшего внимания человека. Несомненно, воин. Руки, привычные к эфесу тесака, покрыты мозолями. Старые боевые шрамы на обветренном лице. Сам в видавшей лучшие времена плотной кожаной куртке, потрескавшейся и посеревшей. С нашитыми металлическими бляхами такие вполне сойдут за легкий доспех. Несмотря на облик, человек морально зажат, дрожащие руки никак не уймутся.
— Рихард не Темный Лорд, — уверенно говорит Гилберт, достойно выдерживая взгляд гроссмейстера. — Этот одаренный юноша верный слуга Церкви, он желает присоединиться...
Рыцарь осекается. На лице де Обри явственно читается разочарование и Гилберт прекрасно понимает, дальше глава не слушает.
— Рихард обвиняется в использовании темной магии и убийстве короля Оттона, — подает голос, зашевелившийся на слишком маленьком для такого громилы стуле, сир Десмон. — Связь с Великаньим Рогом прервана, никто не знает, что творится в столице.
— Но я же только оттуда, — взгляд ничего не понимающего Гилбера мечется по комнате, ища поддержки. Увы, присутствующие вынесли вердикт. — Это ошибка...
— Мы поняли тебя, — осекает его де Обри, — сядь, пожалуйста.
Нетленная сила, исходящая из уст гроссмейстера пригвождает юношу к стулу. Поникший, рыцарь более не в силах и слова возразить.
— Итак, Роланд, продолжим, — глава Ордена поворачивается к воину, вздрогнувшего при обращении. Паладин чуть сглаживает острые углы, снисходительно улыбнувшись. — Не бойся, тебя ни в чем не обвиняют. Ты правильно поступил, исповедовавшись нам.
Роланд? Ну конечно! Теперь Гилберт вспоминает, почему человек столь знаком. Они пересекались в аббатстве святой Луизы, у Бернарда, где Роланд командует местной самообороной.
— Кому известно о ребенке Черной Звезды? — допытывается де Обри, как паук выпивая соки из жертвы.
— В первую очередь аббат Бернард, — сопротивляться воле рыцаря невозможно, слова слетают с уст Роланда подобные острым ножам, раня его самого. — Это отродье Тьмы, — при воспоминании о Рихарде лицо воина искажает гримаса отвращения и гнева, — привез к нам отец Фернанд.
Обри кивает, вырисовывая только ему видимую схему. К сожалению, до одного земное правосудие уже не доберется. Обглоданные кости отца Фернанда с трудом находят на пепелище Шелковичного. Впрочем, туда ему и дорога. Жаль, более значимые дела не дают время провести расследование как следует.
— Еще, — не унимается гроссмейстер. Не дождавшись ответа, с размаху опускает кулак о стол. — Имя!
Роланд закрывает лицо руками, вздрогнув от навалившихся стенаний. Сквозь плач, отчетливо слышно:
— Папа Адриан.
Западноземелье. Великаний Рог.
— Да что б какая-то щелка правила нами? — взмахнув наотмашь рукой, на опрокинутую тумбочку вываливается оратор.
Солдаты выражают согласие дружным гоготом.
— Верно!
— Не бывать этому!
Кто менее сдержан, добавляют, женщине положено не на троне быть, а в другом месте и более удобной позе. Пахабщиков поддерживают свистом и улюлюканьем.
— Хлодион, — продолжает вещать с импровизированной "трибуны" говорун, — истинный сын Оттона, покорителя Севера, от крови славного Алариха Великого. И я не вижу другого кандидата, на престол Запада!
Последнее предложение тонет, поглощенное поднявшимся неистовством. Воины кричат, прыгают и гремят оружием. Эйфория оказывается жарче лесного пожара, распространяясь с невероятной скоростью. Каждый, будь даже минуту назад равнодушным, загорает огонь страсти, подхватив пламя войны.
— В бо-о-о-ой!
— Вы все знаете принца Хлодиона.
Седоусый гвардеец ходит по рядам вооруженного люда. Старый солдат всю жизнь охраняет покой королей, прилежной службой добившись почета и уважения. Воин не сотрясает воздух витиеватым пафосом, но присутствующие вникают в тихую, как журчание ручья, манеру речи.
— Этот сопляк будет править, не отлипая от материнской титьки. Если мы позволим, — и вот, криво улыбнувшись, гаркает во всю мощь, заставляя стекла задрожать. — А мы позволим?!
— Нет! — подхватывают воины.
— Нам нужен сильный правитель, способный поднять страну с колен. И эта сила в руках Хильды.
Гвардеец обнажает меч, вздымает вверх наподобие стяга. Безмолвный жест звучит громче боевых горнов. Прокатывается по рядам, творя невероятное, выплескивая из людей всю затаенную ярость.
— Вперед!
— Предатели!
— Изменники!
— За Хильду!
— За Хлодиона!
— Аааааа!
Замок объят безумием. В одну ночь, только что мирно спящие люди, охвачены неутолимой жаждой войны. Превращаются в диких животных, отринув все человеческое.
В коридорах, нескончаемых залах и узких винтовых лестницах кипят ожесточенные схватки. Собранные воедино отряды устраивают настоящие свалки. Не с меньшей яростью тут и там завязываются отдельные поединки.
Два претендента на трон раскалывают пополам страну, столицу, вчерашнюю дружбу и семьи. Последний поваренок, с красной повязкой Хильды на рукаве, норовит наброситься с ножом на кухарку, заметив белую тряпку Хлодиона.
В один миг все выходит из-под контроля. Звенит сталь, сопровождаемая бранью и криками. Люди поскальзываются, барахтаясь в лужах крови и нечистот. Обезумев, прут прямо на огонь, исходящий из навершия магического жезла. Пытаются выцарапать друг другу глаза или вцепится зубами в шею.
Хильда просыпается от холода. Сорванные с окна шторы не спасают, ледяные пальцы сырости проникают под рубаху, вырывают из ослабевшей хватки беспокойного сна. Королева обнаруживает себя, съежившуюся на коленях Гримберта, как младенец. Герцог бодрствует, охраняя покой невесты с обнаженным мечем в руках. Девушка чувствует робкое, неумелое прикосновение к своим волосам. Голод по мужской заботе не дают отринуть проявленных чувств. На какой-то миг ужасы ночи кажутся нереальными, отогнанные покоящейся на голове рукой полководца. Жаль это длится не более удара сердца, возвращаясь в память, окатывая волной происходящего ужаса.
— Сколько я спала? — голос хрипит, пересохшее горло едва выговаривает слова. Одолевает паника, Хильда резко вскакивает не в силах унять сердцебиение.
Гримберт продолжает сидеть, прислонившись к холодной стене. А герцог наверняка совсем не отдыхал. Под глазами огромные мешки, видно, как с трудом удерживает веки — даже такому могучему воителю тяжело.
— На самом деле меньше часа. Ночь еще не закончилась.
О Безначальный. Все происходит за одну ночь. Предательство любимого человека, смерть отца и драка за трон. Как же трудно. Хочется проснуться, ощутить тепло Рихарда, крепкую руку, прижимающую к себе. Улыбнуться и рассказать о безумном сне, смеясь вместе над его нелепостью.
— Тебе нужно отдохнуть, — говорит Гримберт.
— Некогда, — воспоминания о Рихарде придают ярости и прочищают голову. — Буди остальных, нам нужно двигаться дальше.
С трудом, сильно опираясь на клинок, герцог поднимается на ноги. Ворочаются солдаты, потревоженные командиром, раздается истошный кашель — спать приходилось на голых камнях.
С самого начала командование сражением выскальзывает из рук. Хотя какое сражение — никем не контролируемая бойня. Весть о войне меж братом и сестрой хуже взрыва от неудавшегося алхимического эксперимента. Гвардейцы и придворные маги переходят то на одну, то на другую сторону. Стычки кипят по всему замку, отряды раскиданы кто где и до сих пор не ясно, на чьей стороне инициатива.
— Люди готовы, ваше величество, — произносит герцог, — командуйте.
Хильда осматривает потрепанное войско. В основе свита самого Гримберта, своего рода ударный кулак. Правда, за ночь все страшно устают, даже ровно стоять не могут.
"У Рихарда наверняка под рукой было бы какое зелье", — ловит мысль девушка и тут же со злостью отбрасывает.
Снова вспомнила о нем...
— Воины, — обращается королева, стараясь выглядеть бодрой, — нам остался последний рывок до тронного зала.
Девушка указывает на широкую, окованную золотом дверь. Правда металл потек и сама дверь болтается на петлях. Потолок и стены почернели и в страшных пробоинах от магических ударов. Но там длинный коридор, ведущий к цели.
