Еще недавно фундамент донжона готов обрушить все здание, сотрясаясь от магических раскатов. Звон мечей и нескончаемые крики раненных, кажется, навсегда высасывают все иные звуки. Но теперь тишина, пугающая больше схваток, пылающих совсем близко.
— Безначальный, помилуй! — возглашает вдова, глотая слова от нехватки воздуха и хватаясь за сердце.
Огонек лучины нарушает покой темени и заставляет зажмуриться. Но вскоре глаза различают очертания пухлого лица Берты. Няня бодро семенит вперевалочку и зажигает свечи.
— Это ты, — переводит дух Генриета. Перепуганная и сама не знает, кого ожидает увидеть. Берет пожилую женщину за руку и усаживает у края кровати. — Не томи! Какие новости?
Берта с лучащимся довольным лицом, удобнее умащивается на подушках.
— Гонцы поспели вовремя, ваше величество, — говорит она, едва сдерживая смех и королева сама, сперва недоверчиво, но вот более искренне, улыбается. — Войска герцога Магдебода и маркиза Хариберта подошли к городу. Они поддержат короля!
Не помня себя от счастья, вдова смахивает с ресниц слезу. Женщина припадает на колени, открывая покрывало с иконы святой Луизы.
— Разрушительница Тьмы услышала мои молитвы, — шепчет она, заливаясь слезами. Но тут, вспомнив, возвращается к Берте. — А что же Беремод? От графа нет вестей?
Няня отрицательно качает головой:
— Нет, госпожа.
Даже это не омрачает радостных вестей, уверенна королева. Беремод видимо задерживается, не оставит же он сына в беде. Главное остальные прибыли, одновременно с Магдебодом и Харибертом даже Гримберт не справится.
"Если бы не герцог, — закусив от досады палец, Генриета вот уже в который раз жалеет, что связала жизнь дочери со старым солдафоном, — за этой отщепенкой никто не пошел бы"
Скрипит дверь и обе женщины, разом вскочив, оборачиваются.
— Хлодион! — Генриета порывается обнять сына, но останавливается.
В проеме стоит Хильда, все еще одетая в окровавленную ночную рубашку. Девушка держит в руках крытую корзину, размером с большой арбуз.
— Ваша светлость, — Берта припадает в коротком реверансе и спешит ретироваться как можно дальше.
Генриета пытается выглядеть невозмутимой, но не в силах сдержать испуганного крика. За дверьми раздается свист опускаемого топора и предсмертный вопль няни.
Хильда испускает вздох облегчения.
— Никогда ее не любила, — прерывает молчание королева. Красивое лицо безобразит мерзкая улыбка. — Хотя я должна сказать ей спасибо, — она смеется, на секунду задрав голову, — эта старая дура привела мне войска. Магдебод и Хариберт только что присягнули на верность.
Генриета не слышит ни единого слова дочери. Наполненные ужасом глаза не отрываются от корзины, догадываясь о страшной ноше. Через плетения лукошка просачиваются багровые лужи, стекаясь в лужу у ног.
— Отдай! — срывая голос, орет вдова, протягивая трясущиеся руки.
Хильда не перечит, передавая безропотно корзину. Печальный стон волчьим воем наполняет покои. Обезумевшая от горя мать обнимает голову сына, баюкая, как живую.
Но вот волчица поднимает тяжелый взгляд на королеву. Тень черным саваном опускается на лицо вдовы.
— Это ведь ты убила моего мужа? — хрипит она.
Хильда прекрасно видит презрительную издевку, но и не думает реагировать.
— Нет, — снова повторяет устало девушка. — Моего отца, — с нажимом говорит она, — и правда убил темный маг, предатель. Больше это никто сделать не мог.
— А Рихимер? — подается вперед Генриета. Барьеры падают, женщина готова упасть на колени перед убийцей и целовать ноги, умоляя и унижаясь, лишь бы не..., — Что с моим сыночком?
Только не Рихимер. Только не мой последний сын. Он славный, тихий и безобидный мальчик. И никогда не посягнет на твой престол. Так хочет сказать женщина, но слова глохнут от удушающих слез и стенаний.
— Увы Беремод успел раньше, — когда Хильда начинает говорить, вдова даже плакать перестает. — Полагаю, принца граф уволок в свою берлогу. Это ненадолго. Уверяю, в следующей корзине будет голова Рихимера.
Граничащую с безумием тираду королевы прерывает взгляд Генриеты. Жена погибшего мужа и обезглавленного сына, может обратить всю ярость на изменницу и убийцу. Она имеет право ненавидеть, попытаться напасть, обрушить сквернословие, обвиняя во всех грехах. Но вместо этого в глазах появляется нечто новое. Нечто незнакомое Хильде.
— Прости, — тихо шепчет.
Хильда, сузив от бессильной злобы глаза, отступает.
— Прости меня, доченька, — повторяет Генриета. — Я слишком сильно тебя любила и многого не замечала. Я не замечала, как год за годом ты становишься монстром.
— Да, — девушке удается справиться с потрясением и говорить ровно. — Ты и отец и правда, многого не замечали. Вы не замечали, что я живой человек со своими чувствами, а не товар в политических играх. Что я с малых лет открыла Силу и тайком тренировалась, — королева презрительно улыбается. — И вы думали, ветхий замок старого солдата будет мне тюрьмой до конца дней.
Генриета поднимает голову Хлодиона, с едва узнаваемыми чертами. Целует лоб, испачкав губы в крови.
— Безначальный сам определит тебе меру, — без эмоций произносит вдова, более не смотря на дочь.
Не видя смысла продолжать беседу, Хильда покидает покои. Пусть остается одна, наедине с призраками. В коридоре не протолкнуться от вооруженных людей. Уставшие, всем весом опирающиеся на копья, не успевшие даже смыть грязь битвы.
— Это еще не конец, — объявляет правительница, — собрать всех, мы должны идти дальше. А эту, — королева, искривив губы в ненависти, кивает на дверь, — запереть в монастырь, что б света не видела.
Шугаринское княжество. Хорив.
Влад опускает письмо на стол, осторожно касаясь пальцами пергамента, будто имеет дело с хрупким фарфором. Некоторое время смотрит в пустоту, покусывая губу. Облик князя вызывает беспокойство и пусть бояре не смеют нарушить молчание, непроизнесенное витает в воздухе. Даже во время войны с Оттоном, известие о входящих в русло рек нордах ярла Хродольфа не выбило Влада из седла. Что же теперь?
— Случилось, — начинает говорить правитель, с трудом глотая тягучую слюну и по-прежнему смотря потерянным взглядом на письмо, — наихудшее. Трон заняла Хильда.
Хильда. Рихард давно готов к такому повороту событий, но все равно не в силах совладать с телом. Сердце готово выскочить, отбивая ритмы барабана и заглушая все вокруг. Горячее дыхание до боли обжигает нос, дрожь пробегает по мышцам, трясутся сжатые до белизны кулаки.
— У Хлодиона не было и шанса против девчонки, — продолжает Влад. — И все же, битва есть битва. Я надеялся, в пылу сражения чей-то клинок перережет эту тонкую шейку, — Влад становится еще мрачнее, его фигура будто окутывается клубами черного дыма. — Увы, этого не произошло.
Последние слова произносит шепотом. От досады грохает кулаком о стол.
— Дочь Оттона, — подает голос Свенельд, вспоминая о чем-то давнем. — Я хорошо помню ее. Но она же просто ребенок.
Слова воеводы вызывают у князя горькую улыбку.
— Давно же ты не был при дворе Великаньего Рога. Хильда уже не ребенок, какой ты запомнил ее с последней встречи.
— Даже если и так, — не унимается воин, расслабившись, даже откидывается свободно на спинку стула, — неужто нам бабы бояться?
Влад окидывает взглядом собравшихся, проверяя, все ли такого же мнения. Бояре хоть и выглядят озадаченными, явно склонны согласится с Свенельдом. Не подобает мужам государственным перед девкой, хоть и озолотившей голову короной, трепетать. Внимание князя обращается на Рихарда.
— А вот молодой человек думается мне, с тобой не согласен, — взгляд северянина успокаивает, позволяя собрать мысли в кучу и унять гнев.
Влад продолжает смотреть на гостя, сидящего рядом с сыном. На губах поблескивает торжествующая улыбка.
— Скажи, — говорит он. Князь сидит далеко, но взгляд прессом придавливает к полу. Демонологу кажется, господарь нависает прямо сверху, обратившись гигантским пауком, — ты же не убивал короля Оттона? Я прав?
Рихард слова сказать не успевает, уста смыкает смех шуга и успокаивающее помахивание рукой. Влад все видит по глазам? Или же о чем-то догадывался с самого начала? Дума приходит в движение, удивленная заявлением, но более всех поражен сам юный маг. Впервые кто-то опровергает, а не подтверждает его причастность к смерти короля.
— Скорее всего, — продолжает Влад, — Хильда сама отца и убила. Она достаточно безумна для чего-то подобного. Да-да, — кивает князь в ответ на тишину, покрывшую собрание, — дочь Оттона больна. На Западе паписты зовут это беснованием. Ученые мужи Империи — психическим расстройством.
Рихарду хочется вскочить и вскрикнуть — нет, этого не может быть! Но что-то останавливает. А так ли он знает ее? Вернее не ее, а их, две разных Хильды. Первая, веселая девушка, ставшая ближайшим другом, родной сестрой в стенах магической Академии. И вторая, с искривленным от бешенства лицом, пытающаяся убить его.
— Так что же в послании? — возвращается к первоначальной теме Свенельд.
— Приказ, — спокойно, как будто речь о выборе закусок к обеду, говорит князь, — сложить оружие, расформировать дружину и сдать Хорив. В дневном переходе от нас войска герцога Эльмериха, они и примут нашу капитуляцию.
Небрежный тон правителя Севера еще действует несколько секунд. Но оцепенение проходит и Дума взрывается. Бояре и воеводы вскакивают, на пол падают опрокинутые стулья, разбиваются глиняные кружки. Наперебой поднимается крик, сливаясь в единый негодующий вопль.
Рихард один из немногих, оставшихся на месте и хранящий молчание. Может Влад и прав на счет безумства королевы, но вот дурой ее считать ошибка. Она наверняка действует с четким планом, идя к намеченной цели.
— Централизация власти, — наклоняясь к Ярополку, шепчет демонолог.
— Что? — княжич округляет глаза. — Ты хочешь сказать...
Северянин тяжело сглатывает ком в ответ на кивок друга.
— Да, — подтверждает Рихард, — она хочет покончить с феодальной раздробленностью.
Юноша от досады стискивает зубы. Проклятие! Хильда трижды права и при других обстоятельствах он был бы ее вернейшим соратником. Что Западноземелье, что вотчины папы — не страны, а лоскутки, держащиеся на хлипких нитях. Объединить все вокруг трона мечтали многие. Лишь у Хильды, первой в истории женщины-правителя, достаточно смелости перейти грань пустых грез.
Что бы остановить крики и усадить всех по местам, Владу приходится несколько раз громко ударить ладонью о стол.
— Боюсь, происходящее выходит за рамки наших полномочий, — говорит князь, дождавшись тишины, — мы обязаны собрать народ на вече.
Упоминание собрания вызывает у Свенельда негодующий возглас.
— Вече ничего кроме войны не захочет. Им стоит лишь услышать о требованиях королевы.
Война. Опять война? Рихард участвовал в одной, едва цепляясь за человечность после пережитого. Неужели мало горя и смертей? Север и Запад вновь вцепятся друг другу в глотки, возлагая невинные души на кровавый алтарь.
Внимание привлекает покашливание. Юноша замечает низенького старика, настолько, что обутые в обычные лапти ноги болтаются, не достигая пола. Незнакомец одет в белые одежды, расшитые красными узорами у ворота.
— А хватит ли у нас молодцев для рати? — скрипучим языком говорит дед, хитро прищурившись, поглаживая длинную седую бороду.
— Ополчение собрать не успеем, — отвечает Свенельд. — Если Эльмерих придет завтра, я смогу выставить княжью дружину, в полтысячи копий.
Вздох отчаяния. Ничтожно мало, что б хоть как-то остановить или задержать армию вторжения. Теперь Рихард понимает суть плана Хильды. Одним ударом, в кратчайший срок покончить с очагом непокорства новой системы.
Войска западноземельцев располагаются в Шугарине еще при Оттоне, обеспечивая лояльность северян. Они то и покончат с последним намеком на самоуправление. У шугов нет шансов. Остаться за стенами в не готовом к осаде городе, драться без надежды на победу или сложить оружие — результат один. Ферзь загоняет короля в угол и остался последний ход в предрешенной партии.
— А как же мой дед? — цепляется за последнюю возможность Ярополк, не желая сдаваться просто так. — Отец, мы же можем послать гонцов?
Князь качает головой.
— Мне жаль, — забивает Влад последний гвоздь в крышку гроба, — но близится зима и орда ушла далеко для стоянки. Прежде чем они прибудут сюда, от нас останутся тлеющие головешки.
Правитель говорит ужасные вещи, не заботясь о боевом духе вассалов. Неужели и непреклонный бунтарь мирится? Рихарду тяжело поверить, но гнетущая атмосфера гридницы говорит сама за себя. Все поникли и более не находят слов.
— Собирайте вече, — подводит итог князь, подпирая голову руками.
Собрание вольного люда не разочаровывает и полностью оправдывает прогнозы. Собирается честной народ на главной площади, так что взобравшийся на парапет Кремля Рихард прекрасно за всем наблюдает. Споры затягиваются допоздна. Шумно, в изобилии отборная брань и угрозы, местами дело доходит до выбитых зубов. Но все равно по окончании дружно решают воевать.
"Идиоты", — юноша облокачивается о зубец, наблюдение за шугами портит настроение все больше и больше.
Народный совет плавно превращается в общенациональный праздник. Открывают бочонки с медовухой, бабы пускаются в пляс, развлекают толпу, доводя до истеричного хохота, ряженные. Демонстративно проходят по улицам облаченные по-военному дружинники, показывая удаль и укрепляя веру в победу.
— Чему радуются? — себе под нос ворчит Рихард. Песни и пляски вызывают обратную реакцию, молодой заклинатель демонов похож на грозовую тучу.
Позади раздаются шаги. Обернувшись, видит поднимающеюся Блуда. Генерал преображается, юноша и узнает то ее не сразу. На старой женщине черный балахон с вышитой пентаграммой, старушка, воркующая у роз испаряется. Колдунья слегка приподнимает уголки губ вместо приветствия и становится рядом.
— Они жаждут реванша за прошлогоднее поражение, — генерал явно слышала предыдущую фразу.
Рихард только раздраженно фыркает.
— Не суди строго, — смеется старуха. — Они ничего не знают. Война не затронула Хорив и им еще предстоит познать все ее ужасы.
На это юноше ответить нечего. Можно убить день, рассказывая о войне — не поймешь, не прочувствовав на себе. В прошлый раз бои идут далеко на границе, теперь все иначе.
— Прости, — неожиданно говорит Рихард, заставив темную удивиться, — я привел вас всех в опасное место.
Ответ Блуда не успевает прозвучать, прерванный появлением Ярополка. Княжич успевает заковаться в прочную, сверкающую золотом и серебром, чешуйчатую броню. Выглядит куда надежнее рыцарской кольчуги. Сам северянин необычайно горд и возбужден.
— Вот ты где, — говорит он, поправляя оттягивающие пояс ножны с кинжалом и саблей. Вид, будто тяжесть оружия наследнику в новинку. — Пойдем, думаю, тебе будет интересно.
Вместе спускаются со стен Кремля. Путь ведет дальше, уводя прочь за черты города. Показывается луна, загораются звезды, освещая крутой спуск в глубокую балку. И все равно Рихард едва не падает, поддерживаемый за локоть товарищем. Тут, среди дубов, достигают конечной цели.
