Последний шанс

Папанин от прямого ответа уклонился, невнятно что-то пробормотав себе под нос. Позже директор настоял на конкретном ответе, и Папанин, смущаясь, вынужден был объяснять, что коньяк был 52 градуса, а мороз 56, поэтому коньяк замерз, и все бутылки полопались. После этого Ереванский завод начал выпускать небольшими партиями, предназначенными для арктических экспедиций, Двин крепостью 57 градусов. В результате Черчилль на Ялтинской конференции впервые попробовал именно этот вариант армянского коньяка. Это его зацепило, — Черчилль вообще любил крепкие вещи, например, курил он только кубинские сигары, и другие напитки он в дальнейшем просто игнорировал.

— Мы не на льдине, — сказал Генеральный директор Центра, — и 40 градусов нам вполне достаточно. — Кстати, Вы знаете, почему Менделеев *55 предложил делать именно 40 градусную водку?

— Я все-таки доктор технических наук, — усмехнувшись в усы, ответил Георгий. — Разумеется, знаю. В этом случае на одну молекулу спирта приходится ровно 3 молекулы воды и достигается наиболее плотная упаковка — объем меньше. Да и согревает она хорошо. Вот только делают ее теперь у нас достаточно паршиво. Это ведь полная дикость — на Руси самая приличная водка — финская и шведская. Надо возвращать государственную монополию на водку и вводить государственный контроль над ее качеством.

— По поводу государственной монополии я согласен с Вами абсолютно, — выразил свое мнение Генеральный директор. — Монополия государства на водку была на Руси всегда — это ведь, кроме всего прочего, быстрые деньги. Горбачев попытался ввести сухой закон — и держава развалилась на части. С тех пор ни у кого не хватает ума вернуть эту монополию.

— Ума-то может быть, и хватало, — не полностью согласился с ним Георгий, — а вот желания такого не было. Это ведь огромные деньги, с которых всем кому требовалось, было уплачено.

Тем временем министр Науки произнес официальный тост, главной мыслью которого было то, что государство, наконец, повернулось к ученому сообществу лицом, и теперь самим ученым нужно не ударить лицом в грязь, а показать на что они способны.

В ответном слове главный научный сотрудник Центра сказал, что они долго ждали этого момента, почти 20 лет, по сути, работая "в стол" и теперь все эти наработки можно будет вытащить, отряхнуть, слегка обновить то, что успело немного устареть и начать собирать на их основе действительно новые вещи.

— Новые идеи у нас в головах периодически возникают, — сказал он. — Но чтобы их проверить, нужен эксперимент, а для него требуется купить или изготовить специальное оборудование, денег на которое просто нет. Теперь, когда деньги появились, за нами не застоится.

Минут через 20 Георгий, Олферов и Сергей Николаевич попрощались и направились к выходу. Генеральный директор Центра проводил их до дверей и вернулся к столу.

— Времени у нас мало, — сказал Георгий, когда они спустились в гараж, — поэтому назад все полетим на вертолете. — Спецназовцы пусть отгонят джипы в Арзамас и погрузят их на платформу. Их нужно серьезно ремонтировать. Сами пусть тоже едут назад по железной дороге и в пути немножко расслабятся.

Так и порешили. Через пару минут кортеж из трех джипов выехал в сторону Арзамаса, а спустя еще пять минут в противоположную сторону направилась неприметная Волга с тремя пассажирами.

Полет до Москвы прошел без серьезных происшествий. Только один раз на земле прямо по курсу вертолета сверкнула яркая вспышка и, через несколько секунд донесся приглушенный шумом от двигателя взрыв.

— Что это было? — удивленно спросил Олферов.

— Думаю, что это самоликвидировалась ракета переносного зенитного комплекса земля-воздух, — ответил Георгий. — "Стрела" *56 это была, "Игла" *57 или "Стингер" *58 не знаю, но чем-то подобным нас сейчас пытались сбить. Сергей Николаевич еще не всех переловил. Позже сотрудники министерства Безопасности разберутся — кто это был и чем именно он пытался сбить наш вертолет.

— Можно не спешить, — повернулся Георгий к Сергею Николаевичу, который что-то объяснял в микрофон далекому оператору, — убегать там уже некому.

В Москве все поехали в разные места. Георгий, прощаясь с Сергеем Николаевичем, едущим на доклад к министру, попросил его передать, чтобы вечером, собрав всю необходимую информацию, тот заехал к нему в Кремль. Нужно было оперативно прореагировать на все сегодняшние происшествия.

Пятнадцатая глава

Всем сестрам по серьгам

Министр Безопасности приехал усталый, но довольный.

— Операция удалась в полном объеме, — начал он делиться своими впечатлениями и систематизированной информацией. — Мы рассчитывали пощипать агентуру наиболее обнаглевших разведок, но результат превзошел все ожидания. С нашей стороны потерь нет. Со стороны противника, — по-другому я их называть не хочу и не буду, 12 двухсотых *59 и 5 трехсотых *60, — перешел министр на военную терминологию. Задержано под разными предлогами более 300 агентов и их пособников. 17 человек, имеющих дипломатические паспорта, уже отпустили. Они будут высланы из страны. Восемнадцатому — военному атташе Соединенных Штатов Америки, высылка уже не грозит. То, что от него осталось, передадут в посольство в закрытом гробу.

Министр перебросил через стол две фотографии, сделанные с вертолета. На одной из них два бронированных автомобиля марки Hammer перегораживают шоссе перед кортежем, идущим под проблесковыми маячками. На второй, снятой с максимальным приближением, четко видна азартная ухмылка на лице молодого коротко стриженого американца, по пояс высунувшегося из верхнего люка одной из автомашин и прильнувшего к целику противотанкового гранатомета.

— Это он за пару секунд до того, как в машину ударила ракета. Кстати, оба автомобиля были в бронированном варианте и имели штатное вооружение, включающее крупнокалиберные пулеметы. 8 из 12 двухсотых — это американские граждане, находившиеся в этих машинах. Кроме этого, было идентифицировано еще более 20 сотрудников американского посольства и международных организаций, которые отслеживали и передавали информацию о передвижении кортежа, а также координировали действия засады. Для нас этих данных более чем достаточно, но официально мы им предъявить ничего не можем. Ладно, поставим наружку поплотнее, и каждый второй из них быстро проколется. Исключение составляют двое "корреспондентов", которые пытались влезть на территорию ядерного Центра, имея в карманах и за поясом два пистолета с глушителями и короткоствольный автомат, явно изготовленный по специальному заказу. Дипломатических паспортов они не имеют, поэтому сядут надолго по двум очень весомым статьям.

— Давайте прервемся для звонка Сараю, испортим ему weekend, — внес предложение Георгий, — а потом вы расскажете про действия остальных разведок. Сколько у них сейчас в Вашингтоне?

— 8 утра.

— В самый раз. Когда у противника утро начинается с плохих новостей — это маленькая победа.

Георгий снял трубку допотопного, но одним своим обликом внушающего непоколебимую уверенность, телефона и попросил соединить его с президентом Соединенных Штатов Америки.

— Здравствуйте Сарай. Это говорит кризисный комиссар Союза Российских Губерний. Я просил Вас в прошлый раз присмотреть за своими вояками, а сегодня отличилось Центральное Разведывательное Управление. Их агенты, руководимые военным атташе Вашего посольства, около города Владимир пытались физически уничтожить правительственный кортеж, идущий с подачей спецсигналов. Это уже не просто терроризм, а государственный терроризм. Вы что, хотите стать клиентом международного трибунала в Гааге?

— Нет. Все нападавшие уничтожены.

— Да. Все они были застигнуты с оружием в руках на нашей территории. При этом использовалась бронетехника с дипломатическими номерами.

— Ноту, документы террористов и фотографии, полностью изобличающие преступные действия американских граждан мы сегодня передадим Вашему послу.

— На этот раз я делаю Вам второе, китайское предупреждение. Если будет предпринято еще хотя бы одно действие, направленное против нашей страны, — ответ будет незамедлительным и, возможно, Вам он покажется неадекватным и не соразмерным, но это будет ответ на всю совокупность Ваших действий. Имейте это в виду.

— Что? Диверсификация Вашего доллара? Что Вы? Это просто восстановление статус-кво *61. Вы ведь сами понимаете, что его курс был неоправданно завышен. По сути, это просто резаная бумага. Учитесь жить по средствам. А вот если будете снова нам мешать жить, мы объединимся с Китаем, Японией, Индией и организуем взаиморасчеты в рублях или юанях, вообще игнорируя Ваши доллары. И сидите тогда со своим внешним долгом, исчисляемым полутора десятками триллионов.

— В общем, Вы меня поняли? Если что — не обижайтесь, я Вас предупредил.

С этими словами Георгий, не прощаясь, положил трубку на рычаг.

— Не слишком ли круто? — спросил министр Безопасности, — в совершенстве знавший английский язык.

— Нормально. Толи еще будет, когда мы сбросим информацию в СМИ. Рассказывайте дальше. Что у нас с Великобританией?

Услышав вольный пересказ событий, о которых ему успели подробно доложить спецназовцы, Георгий решил пошутить.

— Я не барон Мюнхгаузен, чтобы после обеда объявлять войну Англии, но попугать то мы их немножко можем?

— Давайте немного припугнем, — согласился министр Безопасности. — Доказательств у нас — выше крыши.

Георгий опять снял телефонную трубку и попросил соединить его с Премьер-министром Великобритании.

— Добрый вечер, — поздоровался он с премьер министром. — Мне доложили, что Ваши командос под Нижним Новгородом обстреляли наш правительственный кортеж, серьезно повредив два бронированных джипа. Следует ли мне рассматривать это как объявление войны между нашими государствами? А то наш министр Обороны уже спрашивает, — не пора ли перенацелить на Великобританию наши ракеты шахтного и морского базирования?

— Что, ни о какой войне и речи быть не может? А как тогда рассматривать Ваши действия?

— Туристы, говорите, похулиганили? А почему у этих "туристов" на вооружении были снайперские винтовки с бронебойными патронами?

— Совпадение, говорите? Вы понимаете, что таких совпадений не бывает? Это не хулиганство, это государственный терроризм! Все Ваши туристы прошли спецподготовку в элитных разведцентрах.

— Что значит мои фантазии? Они сами об этом рассказали без всякого принуждения.

— Да. Все живы. Один, правда, ранен и очень неудачно — в седалище.

— Нет. Синяки есть только у раненого. Он неудачно упал с дерева.

— У нас под Нижним Новгородом нет медведей. Никто его туда не загонял. Сам залез, чтобы стрелять было удобнее.

— Нет. Выслать мы их не можем. Их будут судить как международных террористов. Лет через 20 — 25 вышлем.

— Нет. На смертную казнь у нас мораторий.

— В общем, Ваши извинения я принимаю, но надеюсь, что это было в последний раз. Вообще, сколько Вам можно идти на поводу у американцев? Это ведь бывшая ваша колония. Тогда, отделившись, они щелкнули вам по носу и с тех пор таких щелчков накопились уже десятки. Вам что, радиоактивных осадков мало? Имейте, в конце концов, свое мнение.

— Да, они тоже говорят на английском языке, но они же его бессовестно исковеркали.

— Хорошо. В СМИ сообщать не будем. Но и Вы в Совете Безопасности больше не поддерживайте США. Падение доллара и евро вам только на руку.

— Договорились, сэр. Приятно иметь дело с разумным человеком.

— И Вам не хворать.

— Ну, Вы даете, — рассмеялся министр Безопасности, когда Георгий положил трубку. — Так вывернуть ситуацию! Прессе мы официально сообщать ничего не будем. Если что-либо сами раскопают — мы не причем. У нас свобода слова. Суд проведем закрытый. А голос в Совете Безопасности и поддержка на бирже — это более чем серьезно. Высылать никого из выявленных агентов не будем. Просто установим качественное наблюдение.

— Договорились, — согласился с министром Георгий, — теперь давайте про Моссад *62.

— Да, — сказал он, выслушав рассказанное министром Безопасности, — это они здорово прокололись. Давайте звонить в Израиль.

— Здравствуйте, — сказал Георгий на иврите Премьер-министру Израиля, — с Вами говорит кризисный комиссар СРГ.

— И вам шелом. Сегодня агент Моссад Мойша Фишман под Нижним Новгородом пытался организовать и провести террористический акт против нашего правительственного кортежа.

— Нет, он взят с поличным и во всем сознался.

— Ну, зачем же бить? Ваши отлично знают уголовный кодекс и, как правило, сами все подробно рассказывают для того, чтобы им зачлось сотрудничество со следствием.

— Хорошо, если Вы настаиваете, пойдет как уголовник. Но и Вы смените все руководство Моссада.

— Да, с соответствующей формулировкой.

— Послушайте, мы в свое время способствовали образованию Вашего государства, мы можем и отыграть в обратную сторону. Палестинцы ждут — не дождутся, когда им вернут их исконные земли.

— Да, я настаиваю. Все руководство Моссада. И предупредите тех, кого Вы поставите на их место, что Союз Российских Губерний — это табу. Никаких операций на нашей территории не проводить.

— Нет, уполовинить агентуру я не требую. Да это и не реально. Может быть, и не все Ваши являются постоянными агентами Мосада, но, при необходимости, разовые услуги окажут практически все.

— Да, понимаю.

— Хорошо. Официально — тишина, неофициально — все обо всем знают.

— Договорились.

— Удачно, — прокомментировал министр Безопасности, когда Георгий пересказал ему содержание разговора, — Моссад — это сильнейшая разведка в мире.

— Давайте продолжим дальше. Что у нас на очереди?

— Литва.

Когда министр Безопасности рассказал о событиях, разыгравшихся у выезда на МКАД, ранее невозмутимый Георгий с большим трудом удержался от крепких выражений. Он сделал паузу, сосчитал про себя до десяти и только потом ответил.

— Вот этим звонить мы точно не будем. Они уже обнаглели вконец и не просто не понимают слов, а даже не слушают их. Нужны конкретные действия. Звоним Цыгу.

Георгий набрал телефонный номер руководителя Кабинета министров, рассказал Андрею Кожутовичу о произошедших событиях и попросил отдать своим подчиненным два распоряжения.

Первое. С ноля часов полностью отключить Литву от ЛАЭС *63, а высвободившуюся электроэнергию перераспределить внутри страны. С этого же момента следует перекрыть задвижки нефтяного и газового трубопроводов.

— Через 5 дней начинается лето, погода стоит теплая, так что не замерзнут, — посчитал нужным пояснить Георгий.

— Есть одна техническая проблема, — ответил Цыгу. — У нас нет общей границы с Литвой. ЛЭП *64 и трубопроводы идут по территориям других стран. Кроме этого у меня имеется и этический вопрос — Вы не чувствуете аналогии с Перфильевым и Белоруссией?

— Андрей Кожутович, я тоже в школе изучал географию. Но для меня абсолютно не важно, снабжаем мы Литву через Белоруссию или через Латвию. Я ведь не предлагаю Вам лично выключать рубильник и перекрывать задвижки. Вы отдаете распоряжение, а выполнять его будут специалисты. Где находится рубильник или задвижка — не принципиально. В любом случае Литва это не транзитное государство, а тупиковая ветвь, конечная остановка. Дальше трубопровод или ЛЭП не идут. Так что это не проблема, а вполне решаемый вопрос. Ну, а что касается аналогий — тут совсем другой случай. Белорусы никогда и в мыслях не держали устраивать террористические акты на нашей территории, да и, по сути, это часть нашего народа по недоразумению оказавшаяся в другом государстве. В Литве тоже много наших, украинцев, белорусов, но их там даже гражданами не считают.