Сын Неба

-И вы пойдёте, Мстислав Сергеевич?! После всего, что вам сделал этот америкашка, пойдёте, поверите ему?! Да это же ловушка! Я нутром чую, что это ловушка! — не унимался Гусев.

-Но я хочу её увидеть! — протянул в мольбе к Гусеву руки Лось. — Что мне делать, Алексей Иванович?! Ведь, если честно, то я только затем и летел на Марс, чтобы увидеть её!

Гусев окончательно смахнул с головы меховой капюшон и почесал затылок.

-Ну-у, я не знаю, Мстислав Сергеевич! — протянул он и снова почесал затылок. — Ладно, думаю, что мировая революция это дело переживёт! В конце концов, я ж понимаю — тоже человек! Да-а! А тут такая любовь вышла! Я бы с вами пошёл, Мстислав Сергеевич, уж очень хотелось бы на этот летающий шедевр изнутри поглядеть. Да, только вот, не на кого мне оставить оборону станции. Тут железная рука нужна, в смысле, чтобы не дрогнула, когда надо будет на кнопку нажать в случае чего, да пустить под откос эту империалистическую гидру! Не могу ни на кого положиться! И Миров, вроде бы, ничего! Да и Цацуля! Но вот опасаюсь, что хлипковаты окажутся в решительную минуту! У меня-то рука не дрогнет! — Гусев знал, что его слышит Скайльс и, видимо, специально нагонял на того страху. — Ладно, отпускаю Вас, Мстислав Сергеевич, на ентот самый Тасоцер, но передайте им, что у меня рука не дрогнет в случае чего! Значит, сделаем так: вы на Тасоцер, посмотреть на Аэлиту, а мистер Скайльс ко мне в гости на это время! Так, на всякий случай!

* * *

Летучий корабль, доставивший Скайльса в лагерь повстанцев, теперь влетал в огромные ворота. После посадки из него в сопровождении солдат в сверкающих костюмах вышел Лось. Его проводили в кабинет Тускуба, а оттуда они вместе спустились на этаж, полностью занятый траурным залом, в котором находился саркофаг с Аэлитой.

Лось приблизился к нему и долго смотрел на свою возлюбленную.

-Оставьте нас, пожалуйста, наедине! — попросил он у её отца, и тот удалился.

Лось по-турецки сел на пол перед саркофагом. Сначала он долго и горько плакал, но потом немного успокоился и стал рассказывать Аэлите всю свою длинную историю тоскливого вселенского одиночества и безмерной печали о ней. Он говорил, говорил, говорил, а слёзы всё текли по его лицу. Это были и слёзы радости, потому что он вновь увидел ту, которая была ему милее жизни, и в то же время это были слёзы безмерной тоски, потому что его возлюбленная спала вечным сном, который, возможно, не закончится никогда. Но в то же время это были и слёзы благодарности за то, что Аэлита подарила ему плод их любви, родила его сына, и слёзы надежды, потому что он верил, что однажды, когда она проснётся, он, наконец, поцелует её уста...

* * *

Скайльс долго раздумывал над предложением Гусева. Он понимал, что, отправляясь "в гости" к повстанцам, он фактически становиться заложником. Но, в конце концов, согласился, решив, что находиться на Тасоцере было не менее опасно, пока Гусев держал руку на кнопке взрывного устройства.

Гусев не отпускал его от себя ни на шаг, опасаясь, что Скайльс может устроить разведку их позиций. Накануне они договорились, что Лось пробудет на Тасоцере двенадцать часов, и столько же на полярной станции у повстанцев вынужден будет находиться Скайльс.

Сначала Скайльс не знал, как подступиться к Гусеву, тот был хмурый и всё время пыхтел папиросами, показывая всем своим видом, что не собирается общаться с буржуйским прихвостнем. Однако за ужином Скайльс достал прихваченную с собой бутылочку виски и предложил Гусеву. Гусев, немного пошмыгав носом, всё-таки согласился пригубить стопочку-другую, предварительно дав указание Цацуле: "Если со мной что произойдёт, пристрелишь этого сукина сына и нажмёшь вот енту кнопку!"

Выпив две пары стопок виски, Гусев немного подобрел и разговорился:

-Ну, вот зачем вы, мистер Скайльс, полетели на этот Марс! Кто вас просил?

-Я заключил контракт, господин Гусев, и выполняю его, — ответил американец, воодушевлённый переменой в собеседнике. — Вы же слышали, что существуют контракты?

-Контракт, контракт! — слегка опьянев, продолжал Гусев, снова опрокидывая стопочку. — Я вот взорву к едрене-фене полярную станцию, и всё!

-Что "всё", господин Гусев?

-А то, что тебе тоже крышка! Всем там, в ентой летающей пирамиде, хана!

-Ну, а вам?

-А мне что? Надо будет, жизнь отдам за дело пролетарской революции! — Гусев достал папироски, отодвинув пустые тарелки.

-А вы никогда не думали, что можете нанести вред всему человечеству своими безрассудными действиями? — Скайльс извлёк из карманов трубку, кисет, зажигалку и стал набивать трубку табаком. — Неужели вы, господин Гусев, при всём моём к вам уважении, не разу не задумались, что сотрудничество с марсианской цивилизацией может избавить человечество от бедности и нищеты, голода и болезней? Ну, хотя бы продвинуть на этом пути, дать новый, мощный толчок развития?!

-Слышали мы уже енти ваши песни, мистер Скайльс! — Гусев налил себе ещё стопочку виски. — Мне о них Лось рассказывал, когда мы в океане на подбитом аэроплане месяц бултыхались! Красиво умеете говорить! Только я не Лось, мистер Скайльс! Я революцию нутром чую, сердцем, она у меня в крови! Меня вам вашей дешёвой пропагандой не заманить! Я с вами и рассуждаю сейчас только потому, что ваше виски придало моему характеру мягкости и доброты! А так я бы вас с удовольствием в расход пустил. Вы ведь контра! Контрой всегда и останетесь! Да и здесь вы сейчас только лишь потому, что Лося мне жалко, сколько знаю его, всё по ентой марсианке сохнет. Она баба, конечно, ничего, смазливая, необычная яркая! Но и в республике у нас таких хоть отбавляй! Только глаза разуй! Их вокруг тьма! Выбирай — не хочу! Ну, уж очень Лось человек стеснительный, необычный, им больше случай управляет, чем разум. Романтичный он! Вот его и бросает за миллионы километров в поисках любви, а потом он всю жизнь по ней иссыхает! А я на него гляжу-гляжу, и мне его жалко... до слёз жалко! Непутёвый он, мой приятель Лось! Вот потому вы и здесь со мной беседуете. А так бы сидели на ентом Тасоцере, мать его за ногу, и ждали бы, покендова я вас всех там буржуев отправлю на свалку мировой истории, под откос... С тех пор, как здесь в первый раз появился командарм Гусев, это советская территория, мистер Скайльс! А вы сейчас вторглись в её пределы, как интервент, и вступили в сговор как контра с буржуйской верхушкой. Я же вас, как облупленного вижу!

Любовь

Прошло какое-то время, Лосю показалось, что вечность. Он уже не плакал и не разговаривал, а молча сидел и смотрел на свою возлюбленную, согревая сердце какой-то тихой, едва уловимой отрадой.

Где-то послышались мягкие шаги. Кто-то приближался к нему по зале сзади. Но Лось ничего не видел и не слышал. Он сидел согреваемый тихой радостью несбыточного счастья, которое вдруг позволило прикоснуться к себе. Перед его взором была только она, Аэлита.

Кто-то сел с ним рядом.

-И вы позволите вашему Гусеву уничтожить Аэлиту, мою единственную дочь? — раздался глухой голос Тускуба.

Лось сидел и ничего не отвечал ему, как будто бы в молчании было спасение. Ему ничего и не нужно было отвечать. Казалось, что он достиг какой-то субстанции бесконечного блаженства и теперь готов был сидеть здесь так, рядом с ней до скончания веков, превратившись в непонятное растение, вросшее корнями в пол у саркофага возлюбленной.

-Если Гусев уничтожит полярную станцию, Аэлита погибнет вместе с Тасоцером! — снова заговорил Тускуб, стараясь, чтобы Лось его услышал. — Мне Аэлита дорога так же, наверное, как и вам! Я удивлён и тронут тем, что вы преодолели многие годы и миллионы километров в поисках моей дочери! И, возможно, что теперь, будь с ней всё в порядке, я бы не был против вашего брака! Но я уберёг её от неминуемой гибельной расплаты за нарушение обета девственности, которому она была посвящена! Я вырастил её сына! Я храню её тело рядом с собой в надежде, что она когда-нибудь проснётся, хотя и знаю, что этому не суждено сбыться!

Тускуб посмотрел на Магацитла, стараясь понять, жив ли он. Хотя Лось и сидел с широко открытыми глазами, но от него не исходило никаких признаков жизни. Казалось даже, что он и не дышал. Тускубу подумалось, что каким-то загадочным образом Магацитл впал в то же состояние, что и его дочь, и он этого сильно испугался, и потому продолжал говорить, наблюдая, не последует ли реакция со стороны гостя:

-Я знаю, что моя дочь очень сильно полюбила тебя! Иначе бы она не посмела нарушить обет и обычай! Но она разрушила все преграды и погубила свою жизнь! Да, я считаю, что она погубила себя, отдавшись тебе, Магацитл! Ты не достоин её! И она знала это! Но не знал я, когда позволил ей быть рядом с тобой, что бывает такое сильное чувство, как любовь! Это чувство, роднящееся с древним Хао! Я не знаю, что такое любовь, и я благодарен судьбе, что не знаю этого! Это чувство разрушает! Да оно способно снести все преграды на пути к своей цели! Я убедился в этом на своём горьком опыте, потеряв из-за пресловутой любви свою единственную дочь, которая прежде была мила и послушна мне, которая следовала своей судьбе!.. И вдруг, всё разом рухнуло! Меня предупреждали, что такое может случиться, но я не верил! Не было на Туме ни одного, кто был бы способен зажечь в ней этот неистовый огонь! И вдруг появился ты, Магацитл! Откуда было мне знать, что сердце моей дочери упадёт к твоим ногам! Что она нашла в тебе?! Я смотрю на тебя и не нахожу и одной причины, по которой она могла бы предпочесть тебя себе, своей судьбе, своему предназначению, своему отцу, своему народу, своей Туме! Но она сделала это! И я был посрамлён любовью! О, если бы я мог тогда знать, что загорится в ней этот дикий пожар, который уничтожит её! Я бы сделал так, чтобы вы обходили друг друга десятыми тропами, чтобы вы не приближались друг к другу и на сотню километров! Но я позволил вам быть вместе! И теперь я буду винить и убивать себя за это всю свою жизнь! О, любовь! Я потерял свою дочь! Но что ты приобрёл, Магацитл, от этой любви?!.. Я смотрю на тебя и вижу только страдание! Прошли годы, а ты страдаешь и сегодня от неё, от этой непонятной любви, иначе бы ты не был здесь, не сидел бы вот так, выплакав все слёзы, перед саркофагом уничтоженной любовью Аэлиты! Я хочу понять, ответь мне! Что дала тебе эта твоя любовь?! Я хочу знать, за что ты променял свою тихую и спокойную жизнь на бесконечные муки, на метания через пространство и время?! Ответь мне, Магацитл! Что дала тебе эта любовь?!

Наконец Лось словно ожил. Он повернул к Тускубу своё заплаканное лицо:

-Любовь? О чём ты говоришь, старик?! Я не искал никогда любви! И я не знаю, что такое любовь! Я просто встретил её, самую прекрасную женщину на свете, дороже которой для меня нет и не было никогда! И разве я виноват, что она принадлежит другой планете, другой цивилизации, другому миру?! В чём же моя вина?! Да я страдаю, страдаю всю жизнь, после встречи с ней, моей Аэлитой. Но это страдание не плата за что-то, за какое-то приобретение. Я ничего не приобрёл за своё страдание. Я просто жил все эти годы и знал, что где-то далеко, за миллионы километров от меня существует та, дороже которой нет на свете ничего и никого. И мне было нестерпимо больно, тоскливо и одиноко, что нас разделяют миллионы километров пространства, что мы принадлежим разным мирам и не можем быть вместе! Я не искал любви, о которой ты говоришь! Ты думаешь, что любовь — это нечто, что это приобретение, которое можно купить, продать, найти или потерять! Но нет! Я не знаю такой любви, да и не желаю знать! Сейчас я просто сижу возле самого дорогого мне существа на свете, и готов просидеть так пока осознаю себя, вот и всё! Мне больше ничего не надо! И оставь меня со своими непонятными вопросами, что я нашёл и что потерял, на что я поменял любовь. Я просто жил и живу! Однажды я встретил ту, которая есть свет моих очей, и теперь я везде и всюду ищу её на тёмном небосводе жизни. Я не знаю, что влечёт меня к ней! Но вот я подле неё, и мне больше ничего не нужно. Я готов сидеть и смотреть на неё так до бесконечности!

Тускуб немного помолчал, потом произнёс, вставая:

-К сожалению, Магацитл, я не могу тебе этого позволить! Твои двенадцать часов истекли! И я вынужден тебя просить покинуть место покоя моей дочери! Иначе этот сумасшедший Гусев погубит Тасоцер, тебя, да и Аэлиту.

* * *

Лось словно оглушённый каким-то странным образом, не помнящий себя следовал за Тускубом, который вёл его от одного золотистого цилиндра лифта к другому. Он не видел ничего вокруг, перед его взором всё ещё была прекрасная, спящая безмятежным сном Аэлита. Он не замечал ничего вокруг,

Когда они оказались у летучего корабля, и Тускуб указал ему на трап, Лось вдруг словно опомнился, очнулся от состояния оцепенения:

-Послушайте! Отдайте её мне! — бросился он к Тускубу. — Ведь она моя и мы должны быть вместе!

Солдаты в серебристых костюмах преградили ему дорогу плотной цепью, выставив впереди себя автоматические винтовки.

Тускуб молчал, глядя на Магацитла. Солдаты теснили его к трапу корабля, заставляя взойти на борт судна.

-Отдайте её мне! — кричал Лось. — Я увезу её с собой на Землю! Я сделаю так, что Гусев не взорвёт полярную станцию, оставит вас в покое и вернётся со мной на нашу планету!

Тускуб молчал и слушал Магацитла. Солдаты оттеснили Лося к трапу, затем двое из них взяли его под руки и заволокли внутрь летучего корабля, Лось что-то ещё продолжал кричать.

Трудный разговор

-Ты с ума сошёл! — кричал Гусев на Лося, оставшись с ним наедине в каюте штабного корабля. — Революцию предаёшь?!

Возмущение его было столь велико, что голос был слышен далеко от штабного корабля по мёрзлой округе.

С Тасоцера Лось вернулся сам не свой. Его словно подменили или опоили чем, и Гусев уже просто не мог разговаривать с ним по-другому. Перед ним был уже не Мстислав Сергеевич, а полностью вышедший из-под контроля несознательный разложившийся элемент, который мог подорвать ему всю дисциплину в этот решительный момент противостояния с противником. С Лосем, словно опоенным каким-то зельем, срочно надо было что-то делать, чтобы вернуть его в нормальное состояние, и Гусев не знал, что именно, а потому использовал всякие методы наобум, в том числе и такой.

-Предатель! — укорял Гусев Лося.

-Я не знаю, что со мной происходит, Алексей Иванович, но я хочу вернуться к Аэлите, сесть подле неё и сидеть так и смотреть на неё до скончания века...

-Ну да, — Гусев прохаживался по тесной каюте летучего корабля, — и трава не расти! Нет, ну если б я только знал, если б я только знал! Ни за что не пустил бы! Отправил инженера Лося, моего боевого товарища, а взамен получил кисейную барышню! Да что ж это такое!

* * *

Три дня Гусев пытался привести Лося в чувства, но потом сдался, вдруг осознав, что потерял его, как бойца.

-Ладно! — пришёл он к Лосю на четвёртый день. — Вижу, Мстислав Сергеевич, мне вас не вернуть в строй! Говорите, чего хотите! Может быть, у вас есть какой план?

-Да нет у меня никакого плана! Алексей Иванович! Нет! Я просто хочу быть с ней рядом и всё!