Ночлежка "У Крокодила"

Закончилось все это абсолютно неожиданным образом: когда Ульяна поздним вечером внезапно начала рожать, перепугавшиеся старики вызвали не только "скорую", но и сына. Сын приехал раньше, оценил ситуацию, запихнул Ульяну в свой джип и повез в больницу сам. И, как водится, застрял в пробке, образовавшейся — по совершенно уж невероятному стечению обстоятельств — из-за ДТП, в которое угодила та самая "скорая", ехавшая по вызову за Ульяной. В нее впилился на перекрестке какой-то лихач, да так, что микроавтобус опрокинулся, и медикам самим требовалась помощь.

Схватившись за голову, Иван вспомнил все, что когда-либо слышал об этом процессе, обежал машины в пробке, собрал все аптечки и с помощью неизвестно каких высших сил, случайного ДПСника (и непременной такой-то матери) ухитрился принять роды сам. (Салон дорогущего авто после этого восстановлению не подлежал.) К счастью, к тому моменту успели подъехать еще несколько "скорых", и пострадавших развезли по больницам. Ивана в том числе: от пережитого кошмара и вида крови он грохнулся в обморок и разбил голову. Хорошо еще, ребенка не уронил, успел Ульяне передать...

Все это, смакуя подробности, пересказывали мне соседки, у которых я периодически справлялась о поведении их постояльцев. Как говорит Елена Матвеевна, на выписку из роддома Иван вызвался отвезти своих стариков сам. И едва не рухнул в обморок второй раз, когда медсестра назвала его "счастливым папашей" и всучила кулек с младенцем. А потом он посмотрел на Ульяну при свете дня и чуть этот кулек не уронил, потому что наша провинциалка вполне тянет на звание "Мисс Русская краса", к примеру...

Как опять-таки не устает повторять Елена Матвеевна, с этой жизнью никаких сериалов не нужно, потому что нарочно такого не придумаешь!

Не знаю уж, что там может выйти у Ивана с Ульяной, но его старики заполучили внука и вполне счастливы.

-Полина, запиши это и продай на какой-нибудь телеканал, — без тени иронии сказала мама. — С руками оторвут.

-Ты ведь знаешь, я даже сочинения в школе писала со скрипом!

-А тебе не надо ничего сочинять, это готовый сюжет, — серьезно произнесла она. — Просто запиши то, о чем сейчас говорила, канва есть, а с ней уже можно работать. Бизнес-планы ты ведь умеешь писать? Так вот, поверь, разницы никакой... Да, если хочешь, я могу поговорить с Захарченко, у него есть знакомые в тех кругах. Чем черт не шутит?

-Ну... поговори, — вздохнула я, зная, что от мамы так просто не отвяжешься. — Уж если простенькую историю на десять серий расписывают, то эту можно развернуть на все сто!

-Вот именно. Хоть немного, а заплатят автору идеи, а деньги никогда лишними не бывают, — кивнула она и улыбнулась мужчине за соседним столиком. Солидный дяденька откровенно строил ей глазки.

У мамы короткие волосы, выкрашенные в яркий платиновый цвет, тонированные очки в тонкой стальной оправе, неброский макияж, подтянутая фигура, манеры герцогини из старого фильма, и, хоть она выглядит ни на день моложе своих лет, на нее заглядываются парни, которые ей в сыновья годятся. Кто-то пытается скрыть признаки старения, а мама их выгодно подчеркнула. Увы, я до нее не дотягивала: мужчины, повторяюсь, поглядывали на нее, а не на меня, пусть я и моложе ровно вдвое.

Впрочем, я никогда не любила быть в центре внимания, так что не особенно страдала. Просто забавно было наблюдать, как кавалеры распускают хвост перед элегантной дамой и сникают, услышав что-нибудь наподобие: 'А, Митенька Семененко, как же, помню, рада видеть в добром здравии!'

Мама моя тоже когда-то подвизалась учителем и даже завучем, но потом ей так надоело сеять разумное, доброе, вечное, что она ушла работать в РОНО, где уже не первый год наводила ужас на все живое.

-Полина, ты мне так и не рассказала, почему вдруг решила расстаться с Александром, — коварно сказала она. — То, о чем говорили в суде... не сошлись характерами, какое-то бандитское нападение... Ерунда. Сознайся, было что-то еще, я права?

-Мама, тебе бы следователем работать, — вздохнула я. Впрочем, что уж теперь-то было скрывать? Ну, кроме самого факта моего обитания в невероятной ночлежке Гены-Крокодила! — Да, было. Он поднял на меня руку.

-Что-о?! — вот тут она сделалась похожа не на следователя, а на служебную собаку, которой дали команду 'фас!', и начала подниматься из-за столика. — Что ты сказала?..

-Не ударил, нет, — честно сказала я. — Но... мне и того хватило.

-Рассказывай, — велела мама, приземлившись на место и щелчком пальцев подозвав официантку. — Двойной эспрессо, обеим. И коньяк.

-Мам, день на дворе...

-Ничего, я на работу возвращаться не собираюсь, а по домам нас таксисты развезут, — ответила она. — Ну, излагай!

-Да нечего там излагать, — вздохнула я. — Я шла полдороги пешком, потому что авария случилась, пробка была. Стерла ноги, попросила Сашу встретить меня в сквере. Он ругался, что без меня поужинать не может, потом сказал, что пойдет навстречу, ну и... пошел.

-Пошел на?.. — тут мама выдала такое, что я подавилась кофе.

-Ты же приличная женщина!

-Да. И, как приличная мать, я ему оторву все, что отрывается, — серьезно сказала она, сверкнув стеклами очков. — Дальше что было?

-Ну... я шла через сквер, там темно, а на лавочке сидела компания... — пробормотала я. — Ну такая... маргинальная, как ты говоришь. Но они меня даже не тронули, мам! Так, крикнули что-то, засмеялись и продолжили выпивать... Перепугалась я ужасно, конечно, а когда столкнулась с Сашей... не знаю, что с ним приключилось. Он на меня наорал, схватил за руки, синяков наставил и потащил за собой, а я ногу подвернула и упала...

-О боже!

-Не сломала, и на том спасибо, — философски сказала я. — Но очень напугалась, потому что ты же знаешь Сашу, он всегда был... ну... джентльменом, и вдруг такое поведение! И тут вмешался один из этих... выпивающих.

Мама сняла очки и нервно протерла их салфеткой.

-В общем, Сашу избили и бросили в кустах, — закончила я.

-А... а ты? — выговорила она.

-А меня подняли из лужи, кое-как успокоили, обработали ссадины...

-Только не говори, что у этих... людей была при себе аптечка!

-Нет, но у них была водка, — честно сказала я. — Для дезинфекции сгодилась, хотя внутрь я бы ее принимать не рискнула.

-Предлагали? — отрывисто спросила мама.

-Конечно, опять же, для снятия стресса. Но меня от одного запаха чуть не вывернуло, так что они сказали, мол, нечего продукт переводить.

-И... и...

-Потом я ничего не помню, — предвосхитила я вопрос. — Просто отключилась. Очнулась... Ох, я даже не знаю, где. Но нет, мама, честь с достоинством остались при мне!

Невольно повторив слова Гены, я улыбнулась.

-Они даже костюм мой постирали, хотя его все равно было не спасти, — добавила я. — А утром тот парень, что Саше морду набил, нашел мне какое-то барахло и довез меня до дома, чтобы я свои вещи забрала... И он же комнату присоветовал. Тут все друг друга знают.

-Вот как... Значит, обитала ты вовсе не у подруги, — констатировала мама.

Я покачала головой.

-Пока синяки не сошли, жила у этого парня. И опять же, нет, мама, он до меня и пальцем не дотронулся. А фингал под глазом я заработала, когда они меня уронили.

-О господи... как?!

-Ну так, очень просто... Когда я в сквере отключилась, они потащили меня домой. И не удержали, когда заносили в квартиру. Они пьяные были.

Рассказывая об этом, я испытывала непередаваемое удовольствие. Моя рафинированная мама, несомненно, пребывала в состоянии инфернального ужаса!

-То есть гопники... как это там... 'с раёна', — выговорила она, затянувшись очередной сигариллой, — оказались более достойными людьми, чем мой бывший зять?

-Да, — честно ответила я. — Они... ну... Своеобразные. Но, в общем, неплохие. И, мам, там бы мальчику одному помочь. Он учится в универе на очном, сам местный, ему общагу не дают, а очень надо. Мы его пристроили пока к одной старушке, но сколько она его будет терпеть? Хоть и тихий, а чужой... Дома у него народу выше головы, у него астма, ну и... Мам?

-Нет-нет, ничего? — она сняла очки. — Дима Селезнев, ты о нем?

-Да, а ты откуда... — Я осеклась.

-Елена Матвеевна уже посодействовала, — ответила мама. — Он ведь у нее живет?

-Ага.

-Ну вот. С Еленой Матвеевной я с детства знакома, так что... А кто такие 'мы'? — спросила она.

-Никто... Так, соседи, знакомые, — беспомощно ответила я. — Ой, кстати... Ты ведь всех в округе знаешь, да?

-Ну... многих, — настороженно сказала мама. — А что?

-Тогда скажи, кто такой Серый и почему его все так боятся? Даже участковый, по-моему, опасается. Алексеем Серегиным этого человека зовут... вроде бы, а отчества никто не называл.

-А, этот... — мама отвела глаза. — Пожалуйста, не заводи с ним никаких дел.

-В каком смысле?

-В прямом. Это очень опасный человек.

-Да чем он опасен-то?! — невольно вспылила я. — Хоть скажи толком!

-Толком — с волком, — мрачно проговорила мама, — а шутком с ними не надо. Полина, я тебе прямо говорю — не связывайся с ним. Лучше уж эти гопники, они хотя бы... понятные. А мне Васильев говорил, что с Серегиным лучше не сталкиваться. Вообще. А если он тебе понравился, забудь сразу же, его жена тебе голову оторвет, причем в прямом смысле слова.

-Участковый то же самое сказал... — пробормотала я. — А Васильев — это кто?

-Майор из убойного. Ну, помнишь, ты его дочке искала какую-то особенную игрушку!

-А, ты про Валентина Игоревича? — сообразила я.

-Про него. Словом, Полина... — мама сдвинула очки на переносицу и посмотрела мне в глаза. — Указывать я тебе не могу, ты уже взрослая девочка. Я просто тебя прошу — не связывайся с этим человеком.

-Мне сказали, он может помочь, если что-то случится, — вспомнила я.

-Да, может, — кивнула она. — Но из праздного любопытства... даже не вздумай.

-Я вижу, в нашем районе тайн не на один фильм хватит.

-Это точно. Но об этом лучше молчать, Полина, — сказала она опять-таки без тении иронии. — Как говорится, не буди лихо, пока спит тихо.

-Мам, ты работала в школе неподалеку, может, слышала... — вспомнила я. — Почему все говорят 'уйти на тот край', 'на том краю'? Чем одна улица отличается от другой? Я даже у старушек спрашивала, никто ничего толком не сказал!

-Тут все просто, — ответила мама. — Ты знаешь овраг? Ну вот, его собираются застроить, но он много лет служил границей между микрорайонами. Один был такой... там давали комнаты рабочим, приезжим. А в другой переезжали местные, когда частный сектор стали расселять. Кто и когда сказал, мол, на том краю лучше, неизвестно, но фраза прижилась. Район-то в самом деле лучше, ты знаешь, и поликлиника рядом, и школы поприличнее, и транспорт ходит, как следует.

-Они об этом говорят, как будто живут в другом мире, — невольно произнесла я. — Как в кино. 'Она еще может уйти на тот край', вот так. Словно смотрят через пропасть, и кто-то еще пытается доползти до того края хоть по жердочкам, хоть по ниточкам, а кто-то уже сдался, и с этого края ему выхода не будет никогда...

-О чем ты? — нахмурилась она.

-Мне так говорили, — ответила я. — Та же Настя... Когда она сказала, что собирается в техникум, старшие ребята обрадовались, сказали, у нее еще есть шанс уйти на тот край, она же еще маленькая. А у других нет. Кто не хочет, кто не может...

Повисла пауза, а потом мама сказала:

-Я с того края.

-Что?..

-Я пришла с того края, — ответила она. — Из-за оврага. Твоему деду, моему отцу дали комнату в общежитии тут неподалеку. Дом еще цел, надо же... Я тебе не рассказывала, но... моя старшая сестра вышла замуж и уехала в Казахстан. Мы почти не общаемся, разругались тогда в пух и прах! Средняя... ну, Лену ты знаешь, семеро по лавкам, живут на мужнину зарплату... а что там той зарплаты! Еще на пособия, конечно, и на то, что добрые люди дадут. А я, Полина, сумела выкарабкаться, я поступила в институт. А там уж встретила твоего отца... Нет, я за ним не охотилась, — предвосхитила мама мой вопрос. — Так вышло. Три пересдачи — он же страшно вредный, а мне эта клятая психология педагогики не давалась... Так вот и...

Она вздернула подбородок.

-Оттуда можно выбраться, — сказала мама наконец. — Можно, если сил хватит или кто-то вытащит. Я слышала... не буду врать, просто слышала: Серого вывела оттуда за руку соседка. На кой он ей сдался, другой вопрос, но сумела ведь...

-К чему ты это говоришь? — спросила я.

-А кто в педагогический собирался? — спросила она.

-Ты обо мне, что ли?

-А о ком же? У меня других детей нет. Но я уже старая, Поль, — улыбнулась мама. — Я растратила все, что у меня было, лишь бы самой выкарабкаться, и не жалею об этом. А ты, значит, случайно забрела на тот край и...

-Я не могу оттуда уйти, мам, — прошептала я, закрыв лицо руками. — То есть... сама могу, конечно, но... Как я их брошу? Федьку, дядю Гришу, Настю, Димку, всех... Генка уехал на заработки, я за старшую...

-Прекрати реветь, — велела она мне тем же тоном, каким говорила, когда у меня не решалась задачка по физике, а я начинала шмыгать носом, надеясь, что взрослые помогут. — Взялась, так тащи. Будет невмоготу, бросишь. Но ты не бросишь. Ты все же уродилась в меня.

-Мама, тебя ли я слышу? — не выдержала я. — Ты никогда ничего подобного не говорила!

-Ты просто была слишком маленькой, — мама допила остывший кофе и подозвала официантку. — Я могла заставить тебя бросить этого говнюка... не смотри так, я знаю слова и похуже! Словом, Александра. Но ты разобралась сама. Спасибо, детей не нажили.

-Нажили... — выговорила я. — Я тебе не сказала. Но... куда нам было?

Она протянула руку и взяла меня за запястье.

-Ничего. Ты еще молодая, найдется хороший парень тебе по душе. А так... Не надо.

-Я же его любила, мам...

-Я сказала, не реви, — произнесла она тоном строгой учительницы, и я невольно улыбнулась. — Идем. У меня еще дел полно, да и у тебя, думаю, тоже.

-Да, еще всю эту ораву кормить, — невольно улыбнулась я и вытерла слезы. — Не знаю, что там Настька наготовила. Они сожрут, конечно, хоть жареные гвозди, но мне бы хотелось чего-то поприличнее! -И уроки проверь, — совершенно серьезно сказала мама и вызвала такси.