Эпоха мертвых. Начало (отрывок)

Все снова подтвердили, что до них дошло, что я сказал. Осталось только надеяться, что они и вправду так сделают. Тогда я продолжил инструктаж:

— Запомните самое главное — компания "Фармкор" оказалась виновной в организации конца света, поэтому прошу вас быть уверенными, что эти ребята убьют любого, кто сможет их выдать. Поэтому наших работодателей опасайтесь пуще сглазу, а заодно и всех коллег. Они могут и заставить кого-нибудь позвонить.

— Сережа, вы уверены в том, что говорите? — спросила Дегтярева, насторожившись.

— Вы сами в этом уверены, Алина Александровна, просто ваша интеллигентность не дает вам признать это вслух. Когда в нашей стране крупные компании страдали избытком порядочности? — задал я вопрос.

— Понятно. — кивнула Дегтярева. — Мы не будем отвечать на звонки, я обещаю.

— Спасибо. Я на вас надеюсь. Теперь самое главное.

Я взял со стола один из "Вепрей", поставил его перед собой вертикально, опирая на приклад. Хлопнул ладонью по цевью.

— Это самозарядный гладкоствольный карабин "Вепрь-двенадцать-Молот". — заговорил инструкторским тоном. — Мощное и надежное оружие, идеальное для неопытного стрелка, если он выдержит отдачу. Другого нет, поэтому надо выдерживать. Оба ружья останутся здесь. Хочу знать, кто готов ими воспользоваться?

— Я готова. — как примерная школьница, подняла руку Аня.

Остальные промолчали, но я и не рассчитывал на другой результат. Поэтому обратился к младшей сестре:

— Пользоваться автоматом Калашникова тебя не учили?

— Нет. — покачала головой она.

— Проще пареной репы.

Я показал ей, как взводить затвор, как менять магазин, как ставить на предохранитель и снимать с него. И даже как включать подствольный фонарь, который так и висел на цевье. Аня усваивала все мгновенно, легко повторяла.

— Здесь два таких карабина, поэтому было бы неплохо, чтобы кроме Ани кто-нибудь еще сейчас поучился. — более чем прозрачно намекнул я, но ни Алина Александровна, ни Ксения снова не прореагировали.

Тогда я продолжил:

— Запомните, что любой незнакомый человек может оказаться врагом. Здесь сейчас почти никого нет — дачный сезон еще не начался, дорога раскисшая, так что единственный человек, кто может появиться здесь без моего сопровождения — это сторож. Такой рыжий-рыжий и с бородой. Отдайте ему вот эту самую бутылку...— я тряхнул бутылкой "Русского Стандарта", — ...и он больше никогда здесь не появится. Это его законный налог. Любой другой незнакомец с вероятностью в девяносто процентов намерен вас убить. Это понятно?

За всех ответила Алина Александровна.

— Нам понятно.

— Хорошо.

Действительно хорошо, хоть в этом не надо их убеждать. Впрочем, я успел им рассказать еще в Москве, что Оверчук перестрелял охранников. Отчасти я рассказал это для Ксении, чтобы она не принимала все трупы на счет их дурацкого теракта, отчасти для того, чтобы заставить их шевелиться быстрее.

— Никуда из дома не уходите, по поселку не гуляйте, даже до ветру ходите осторожно, храните бдительность. Считайте, что за нами гонятся, что более чем возможно. Оверчук убит, но у них в службе безопасности еще добрая сотня таких Оверчуков имеется. Вечером здесь будут еще люди с оружием, тогда все станет проще. А за пару дней из них плюс ваши дочки мы настоящий отряд сколотим.

Аня подняла сжатый кулак в жесте "Рот-Фронт". Ей эта идея пришлась по душе, как я и думал.

— И последнее... — сказал я. — Я сейчас подключу телевизор и радио. Важно, чтобы вы смотрели и слушали все новости. Возможно, это подскажет нам, как поступать дальше. Я приеду, а вы мне расскажете, что видели и слышали.

Сергей Крамцов

20 марта, вторник, утро

Выехать с дачи мне удалось около семи утра. Не думаю, что сегодня женщинам может угрожать реальная опасность, но все же лучше, если они будут настороже. Как ни странно, я совершенно не беспокоился за шестнадцатилетнюю Аню. Был твердо уверен, что она сумеет воспользоваться оружием и защитить свою семью. Что-то такое в этой девочке чувствуется, настоящая внутренняя сила. Крепкий ребенок.

Да и кобель Мишка уже освоился во дворе и взял его под свою охрану, так что незаметно пробраться во двор уже не получится. А Мишка даром, что смесь беспородная, но размером с хорошего сенбернара и клыки у него такие, что голову запросто откусит. Так что за них я пока не волновался. Если они не проколются с телефонами, то найти их за сегодня никто не сможет. Факт наличия у меня дачи я на работе особо не афишировал, и никто из института здесь не был, так что, есть вариант, что о ней вообще не узнают.

Дорога давала время поразмышлять о планах на будущее. На ближайшие дни дача — лучшая оперативная база, какую можно представить. Укромно, безлюдно, любой посторонний как на ладони. Лучше выждать дальнейшего развития событий. Что будет в городе и в стране? Бардак и анархия, или военное положение с перекрытыми дорогами? Когда прояснится, тогда от этого и будем плясать. В любом случае ехать в Садов по центральным дорогам нельзя. Их будут перекрывать в первую очередь, именно они и опасны заторами. А затор на огороженной трассе может быть вечным — те же барьеры на МКАД никакой "патруль" не преодолеет, а если еще застрять где-то в средних рядах...

Поедем мы по второстепенным и проселочным, по картам. Их и перекрывать будут с меньшей вероятностью, и съехать с них на бездорожье можно в любой момент. К счастью, хороший атлас у меня имеется.

Еще о машинах. Нас сейчас четверо, плюс кот и огромная собака, успешно занимающая весь багажник, хоть он в "форанере" не маленький. Затем я привезу Татьяну, свою девушку, и нас станет пятеро — предел, фактически. Дополнительных сидений у меня нет, да и толку от них... А еще груз, а еще много чего. Сверху у меня багажник во всю крышу, но у него по весу ограничения есть, и там запаски ездят. Да и вообще не годится на одну машину рассчитывать.

Если друг мой Леха, владелец еще одного старого вездехода, отправится с нами, на что я всерьез рассчитывал, то будет проще. У него старенький "крузак-восьмидесятка" с атмосферным дизелем, и тоже под внедорожные поездки машина умеренно заточена. Их двое, так что хватает места и под груз. Сразу все упрощается. Но не следует забывать и третьем моем друге — Мишке Шмелеве, с которого вся эта эпопея с джиперством и началась — он всех заразил этим, и он работает в сервисе, где тюнингом этих самых джипов занимаются. И водила он первоклассный, и механик...

Мотор сыто рычал, умеренно зубастые покрышки все же гудели по асфальту, серая лента шоссе плыла подо мной, увесистый "грач" приятно оттягивал левое плечо, на соседнем сидении лежал помповик без патронов в магазине. Вдруг проверят? Как говорил мой ротный в свое время: "Здоровая бдительность и тяжелая паранойя — суть синонимы". По этому правилу и живу. Но сейчас как-то даже успокоился. Решение принято, что делать знаю.

В восемь утра я уже подкатывал к улице Автопроездной. Движения еще толком на улицах не было, вот и доехал быстро. На первый взгляд на улицах было спокойно, но мне показалось, что раньше мне ни разу не доводилось видеть столько милицейских машин, спешащих куда-то с включенными проблесковыми маячками. Похоже, что в городе начинаются проблемы.

Леха открывает свой магазин снаряжения в десять утра, поэтому у меня осталось еще два часа на разведку. Я думал снова занять место в машине, откуда можно было бы обозревать здание нашего института в бинокль, но подъехав ближе, понял, что этого уже не требуется. Проезд по улице Автопроездной был перекрыт, на перекрестке стояла машина с надписью ДПС на борту, и усталый гаишник с лейтенантскими погонами отправлял всех в объезд на параллельную улицу, вокруг лесопарковой зоны. Похоже, что наша ночная стрельба даром не прошла. Я подъехал к нему, высунулся в окно и спросил:

— Слушайте, а как мне попасть в четырнадцатый дом? Я там в автосервис с утра записан.

Следующим после нашего института зданием был автосервис, хоть и располагался почти в пятистах метрах дальше по улице. Как повод заехать на Автопроездную он вполне годился.

— А никак, уважаемый. Закрыт сегодня сервис и вся округа. — решительно заявил гаишник.

— А что случилось?

— Никто толком не знает, то ли убийство, то ли чуть ли не массовое убийство. — к моему удивлению, ответил милиционер. Обычно они не настолько откровенны. — Короче, по всем окрестностям ОМОН шарится, так что плюнь на свой сервис, езжай домой.

Действительно, в оцепленной зоне были видны омоновские автобусы, и возле них топтались несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами. Очень похоже даже не на оцепление, а на начинающуюся облаву.

— Понял, спасибо.

Я вернулся к машине, сел за руль. Тронул "патруль" с места, вывернул руль до упора, слава богу, что теперь гидроусилители устанавливают, и поехал на перпендикулярную улицу. И так понятно, что в институте больше делать нечего. Вообще. Едва повернул, как увидел, что стоявшие возле автобуса фигуры в камуфляже вдруг дружно бросились куда-то в лесопарковую зону, на пустыри, попутно срывая с плеча автоматы. И оттуда донеслись звуки автоматной стрельбы. Уж это я никогда в жизни не спутаю! И стреляли где-то совсем рядом, за ближайшими кустами.

Я прижался к тротуару, остановился, не глуша мотор. Снова вспышка стрельбы, донеслись чьи-то крики. А затем я увидел, как через заросли голых кустов переваливаясь бредет какая-то странная, похожая на бомжа фигура, в которой было что-то очень, очень неправильное. Неправильное в походке, неправильное... во всем неправильное, я не могу объяснить. Я понял, что я воочию вижу ожившего мертвяка. Я не сомневался в этом хотя бы потому, что направлялся он в сторону раздававшейся стрельбы, в то время как любой нормальный человек двигался бы в противоположную сторону, и двигался бы очень быстро.

Что-то с силой ударило машину в правый борт, так неожиданно, что я аж подскочил на месте, выматерившись вслух. Прямо возле окна пассажирской двери стоял человек. Бомж. В отрепье, пропитанном... кровью? Бледное до синевы лицо, блеклые бельма мертвых глаз... Очень страшные глаза. Как сама смерть на тебя уставилась. У меня мороз пошел от затылка волной до самой задницы, сменяясь жаром. Аж руки задрожали. Блин, у него же горло разорвано... Оттуда столько крови на рваном ватнике. И что делать? Я в машине, я в безопасности, но если я уеду, он пойдет к людям. К тем людям, которые еще и попытаются оказать ему помощь. Не надо ему никуда ходить.

Я сунул руку под куртку, нащупал рукоятку пистолета. Стоп! А если кто-то прибежит на выстрелы? Тем более, что мне придется выйти из машины, электроподъемников стекол у меня отродясь не водилось. И что тогда? И засадят меня за убийство бомжа. Как доказывать, что он и без того мертвый был? Нет, стрелять я не буду...

Врубив первую передачу, я вывернул руль вправо до отказа и нажал на газ. "Форанер" рывком тронулся с места, бортом сбив мертвяка с ног, что и требовалось. Теперь вперед, вперед чуть-чуть. Я через бревна на нем переезжаю, не то что через бомжей... Взгляд в правое зеркало — зомби ворочается на земле, пытаясь подняться. Теперь задний ход и снова газ. Вездеход снова дернулся, и я почувствовал, как большие колеса правого борта проскакали по ногам мертвяка. Дальше, дальше назад, пока я его не увижу. Есть! Встать он уже точно не сможет — я проехал прямо по коленям, ноги аж выгнулись в обратную сторону, только не понятно, заметил ли он это вообще? А теперь снова вперед.

Вновь машина четырежды подпрыгнула, мне даже показалось, что я слышу треск ломаемых костей. Отъехал дальше, остановился. Вроде бы никто за нами не наблюдал. Все, он уже не ходок, но пытается ползти, опираясь на одну руку. Вторую ему тоже сломало. Зато теперь есть надежда на то, что те, кто его обнаружит, поймут, что с ним что-то не так. Все же есть предел человеческой наивности, пожалуй, разберутся, что к чему.

— Вот, хорошо, так и лежи там, дай людям возможность тебя рассмотреть. — сказал я, переведя дух.

Ну и все, больше мне здесь делать нечего. Я съехал с тротуара, покатил дальше. Дорога была совершенно пустой, машин не было. Стрельба сзади тоже затихла, и не думаю, что зомби-бомжи сожрали ОМОН. Навстречу мне попалась лишь одна милицейская машина, и тоже с включенным маячком.

Дорога пару раз вильнула среди серых бетонных заборов и пустырей с чахлыми кустами без листьев, а затем впереди показались девятиэтажные панельные "хрущобы". Возле крайнего дома стояла толпа людей, снова виднелись милицейские машины. Продолжение проблем с мертвяками?

Я снова остановился, заглушил машину и направился к кучке бабок, среди которых выделялась одна, невысокая и шустрая, в пуховом берете, которая явно рассказывала своим товаркам о том, что происходит. Не думаю, что она откажется все повторить заново — не тот народ эти бабки.

— Бабань, а чего за шум то? — спросил я ее негромко.

— Да там в девяносто восьмой жильцы то ли перепились, то ли наркоманы они теперь, хотя раньше пили не просыхая. — охотно начала она рассказывать. — Сосед мой к ним с утра зашел, Петрович, на опохмелку попросить, а они его искусали, веришь? Прям как собаки кинулись! И ну его кусать! Тот едва дверь за собой захлопнул, счас его "скорая" увезла, в крови весь был. А туда милиция ломица, грит штоб им дверь открыли, а те ни в какую.

Я глубоко вздохнул. И что толку, что Дегтярев перед смертью звонил везде, куда мог? До сих пор милицию даже никто не предупредил, с кем они имеют дело. Искусанного увезла "скорая", а он обратиться вскоре, если уже не обратился. Милиция пытается вломиться в квартиру и арестовать оживших мертвецов. Новые укусы гарантированы. Почему их никто не предупредил? Не "довел до личного состава"? Я огляделся, увидел двух милиционеров в форме у подъезда, подошел к ним. Один был совсем молодой, высокий, с погонами младшего сержанта и с "ксюхой", висящей на плече стволом вниз. Второй был чуть постарше, и погоны у него были с тремя лычками, сержантские. Я обратился к ним:

— Ребята, вы еще в квартиру не вошли?

— А вам какое дело? — мрачно спросил младший сержант.

Лицо у него было усталое, как после бессонной ночи. наверное, прошлую смену никто не поменял, всех оставили на службе.

— Не входите туда. — сказал я ему. — Я знаю, о чем говорю, просто слушайте. Если они на вас бросятся, не давайте себя укусить. Это бешенство, это сегодня ночью, во время взрыва, зараженные крысы и обезьяны по всему городу разбежались. Перекусали людей, теперь те на других бросаются.

— А откуда ты... — начал второй, с погонами старшего сержанта, но младший его остановил, причем в глазах у него засветился интерес.

— Продолжайте, пожалуйста.

Врать так врать. Не объяснять же, что я на самом деле знаю?

— Это эпидемия. Я врач, я знаю, я уже не раз столкнулся с такими за ночь. Они бросаются на людей, кусаются, не чувствуют боли. — я врал уже вполне вдохновенно. — У нас в приемном покое за сегодняшнюю ночь трое таких взбесилось. Их только пулей в голову можно убить, в тело они не чувствуют. И они смертельно опасны — укус, и ты заражен.