Эпоха мертвых. Начало (отрывок)

— Привет, Сереж. — осведомилась она совершенно спокойным голосом. — Я уже вне опасности?

Я вытащил магазин из пистолета, достал из разгрузки последний полный, вставил в рукоятку и протянул пистолет Татьяне рукояткой вперед.

— Опасность теперь везде и всюду. — ответил я с неким оттенком патетики, а затем спросил ее: — Помнишь, как пользоваться?

— За дуру держишь?

В нашей компании стрелять умели все, даже на даче составной частью развлечений всегда была стрельба из "мелкашки" на природе. А поездки на стрельбища... А уж в отпуске, в карельской глуши... Лучшим стрелком среди нас Татьяна не была, но умела обращаться с оружием хорошо. Она со всем обращалась хорошо, что ни дай в руки.

— И вот еще... на... держи... — я вытащил частично опорожненный магазин, тоже протянул ей.

— Спасибо.

Она быстро, но крепко поцеловала меня в губы. Я сам снял с плеча дробовик, и снова повернулся к мужику в спецовке, спокойно ожидавшего окончания нашего разговора.

— А с рукой у тебя что?

— Завхоз наш, Геннадий Федорович, покусал, сволочь. — ответил тот.

Я что-то такое и предполагал, но все равно, жалко мужика. Видимо, я в лице заметно изменился, потому что мужик посмотрел на меня, спросил:

— А что? Плохо?

— Очень плохо. — кивнул я. — Нельзя им давать себя кусать.

А что тут еще ответишь? Успокаивать, говорить, что все будет хорошо? Так он сам вскоре все поймет.

— Да разве я давал? — возмутился тот. — Я к нему в кабинет зашел, а он из угла как кинется! Морда в крови, зубы оскалены, я чуть в штаны не накидал. Пока я от него отбивался, он и покусал.

— Как чувствуешь себя?

— Хреново. — вздохнул мужик. — Тошнит что-то. Погоди... это ты к чему все?

Я промолчал, глядя в сторону. Язык не поворачивался ответить. И что с ним теперь делать? Вести этого человека с собой было бесполезно, ему оставалось жить совсем не долго. Бросить здесь, чтобы он потом обратился, тоже нехорошо. А застрелить еще живого... это вообще, ни в какие ворота не лезет.

— Ты чего молчишь? — спросил мужик в спецовке снова. — Я что, тоже... таким же?

— Таким же. — кивнул я. — Извини, не буду врать.

— Скоро? — немного помолчав, спросил он.

— Скоро. Ладно, пошли с нами. — принял я решение.

В конце концов, он еще живой, нельзя бросать его. Пусть пока с нами идет, а дальше... посмотрим.

— А если я в такого же по дороге превращусь? И на вас кинусь? — мужик держался удивительно спокойно.

— Сперва для этого помереть надо. Так что, успею среагировать.

— Понял. Это... — он показал на два трупа у дверей в склад. — Они мертвые?

— Сейчас или...?

— Когда ходили.

— Мертвые. — подтвердил его догадку я. — Мертвее некуда.

— Ты, парень, вот что... — мужик помолчал, пожевал губами, затем продолжил: — Если помру, то ты мне просто встать потом не дай, хорошо? Не хочу в таком виде землю топтать, я человек все же, не тварь.

— Договорились.

А что я могу еще для него сделать? Да и я был бы рад, случись со мной такое, чтобы кто-то оказал такую услугу и мне.

— Тогда пошли. — сказал мужик. — У меня ключи от зала есть, я вас короткой дорогой проведу. Только, там в зале тоже один был, я поэтому туда не пошел.

— Я его уже завалил, с балкона.

— Тогда пошли.

Мужик достал из кармана спецовки связку ключей, отпер замок на боковом входе в спортзал, открыл дверь. Я оттер его в сторону, вошел первым. Осторожность лишней не бывает. В зале было пусто, лишь посередине недвижимо лежало тело застреленного зомби. Крови на полу почти не было.

— Никого, пошли.

Мы быстро пересекли зал, подошли к главным двустворчатым дверям. Мужику было плохо, он был весь в поту, тяжело дышал. Он отпер и эти двери тоже. Я попросил открыть их по моей команде, затем поднял дробовик, сказал: "Давай!" Мужик вцепился в одну створку, Татьяна во вторую, они резко распахнули двери. За ними никого. Я быстро вышел в вестибюль, готовый выстрелить, но там никого не было.

— Пошли.

Со всеми предосторожностями я пошел на крыльцо, ни на секунду не опуская ствол, Татьяна тоже держала пистолет двумя руками в готовности к открытию огня в любую секунду, как я ее учил. Дядек в спецовке шел следом.

— Оружие бросили быстро! — услышали мы команду, которая, впрочем, неожиданной для нас не была. Тот, кто ее отдал, был уже у нас на прицеле.

Возле крыльца стоял бело-синий милицейский уазик, а возле него — двое в форме, молодых, один в звании младшего сержанта, второй вообще с погонами рядового. Я, кажется, никогда и не видел таких в милиции. У обоих были АКСУ в руках, направленные от груди в нашу сторону, картинно, но не эффективно. Дойди до драки, скорее всего я успею уложить их обоих. Фонарь моего ружья светил прямо в круглое упитанное лицо младшего сержанта, заставляя его щуриться. Татьяна целилась во второго. Мне показалось, что она заколебалась, после того, как разглядела, кто у нее на мушке, но я громко сказал:

— Не вздумай опустить ствол!

Татьяна колебания отбросила и хватка снова окрепла.

— Вам что нужно? — спросил я стражей порядка.

— Сдайте оружие, предъявите документы. — заявил младший сержант.

— Еще пожелания? — с долей ехидства поинтересовался я.

— Оказываете сопротивление? — важным голосом спросил он.

Все знают такой тип стражей порядка, причем всегда из числа молодых. Именно они идут служить в милицию, точно зная, что будут обирать пьяных, брать взятки, вымогать деньги у задержанных, бесплатно обслуживаться у проституток. Тяга к мелочной власти, внутренняя неуверенность в себе. Смелости нет, но есть глупая самоуверенность, диктуемая статусом.

— Сержант, ты бы делом занялся. — спокойно сказал я ему. — Нас тебе не задержать, так лучше иди по своим делам.

— А то что, стрелять в милицию будете?

Сказано как бы грозно, но уверенности в голосе — ноль. А как и вправду будем?

— Ты, сержант, видать еще не понял ничего. — вздохнул я. — Нет больше твоей милиции, или через пару часов не будет больше. И формой своей ты уже никого не поразишь. Ни формой, ни ксивой. Люди сами себе власть, раз власть государственная их защитить не может, так что угомонись. Лучше людей иди спасай, кого еще возможно, а мы за себя постоять можем, в отличие от других. А насчет разоружать кого... думаю, что лучше этого не делать тебе. Люди будут нервными, могут и пришибить. Или самого разоружат. Мне вот твой "укорот" очень нравится, например. Пригодился бы.

При этом я не отводил ствол ружья от лица сержанта, чтобы у того все время была возможность заглядывать в него, в черный широкий провал ствола, представляя, как оттуда вылетит пучок дроби, если он поведет себя неправильно. И еще я был уверен, что пока оружие и нас, и их направлено друг на друга, милиционеры не выстрелят, побоятся. А вот если мы с Татьяной стволы опустим, то тогда тот же сержант выстрелит сразу, у него это в глазах читается. Выстрелит со страху, чтобы перестать бояться и доказать самому себе и младшему коллеге свою крутость. А пока там читалось сомнение.

— А ты что предлагаешь? — с напором спросил он. — Там на дорожке трупешник лежит почти без головы, убийство налицо, нам это так оставить? И вызов был на стрельбу.

— Это я его, он из этих, от кого все проблемы в городе. — ответил я. — Там в зале еще штук пять таких лежит, и собак видишь? Тоже такие же были.

— А ты что здесь делал?

— Я за своей девушкой приехал, она из-за этих тварей выйти не могла. — вполне вежливо ответил я. — Кстати, а к нам подкрепление.

Действительно вдали на аллее показался грязный серый "крузак" несгибаемо-внедорожной конфигурации, дальний родственник моего "форанера". Молочный брат, так сказать. Ситуация разрешалась в нашу пользу. Сержант, не опуская автомат, обернулся.

— Это кто?

— Друзья, и все с оружием. — заявил я. — Лучше давай стволы опустим, а то они не поймут с ходу, что здесь делается, мало ли что подумают? Занервничают, стрелять начнут.

— Давай, ствол в землю, ставь на предохранитель. — скомандовал сержант своему напарнику, и сам проделал то же самое со своим оружием.

Ну и мы тоже опустили оружие. Жест доброй воли, так сказать. Теперь-то они уже точно не рыпнутся, это без вариантов.

— Оружие-то у вас откуда? — спросил сержант. — Мне уже по-любому рапорт писать.

— Оружие легальное, на каждый ствол разрешение. — приврал я, давая тем самым сержанту путь к отступлению. — Чистая самооборона, все законно.

Неожиданно в разговор вступил мужичок, который вышел с нами из спорткомплекса и о котором, ввиду накаленных страстей, успели забыть.

— Слышь, сержант, правда это. Я думал, что хана нам там, если бы этот парень с ружьем не пришел. Видишь, что сделали со мной? — он показал милиционерам искусанную руку, из которой продолжала течь кровь.

Я присмотрелся к нему. Мужик выглядел плохо, был очень бледным, его покачивало. Судя по всему, оставалось ему недолго.

"Крузак" подъехал к нам вплотную, фырча дизелем и грызя асфальт покрышками, из него вышли Леха и Вика, оба в "Горках", разгрузках и с "Сайгами-12К" в руках (это у них типа семейное оружие такое). В шапочках-"чеченках" и штурмовых перчатках — даже не поймешь, кто такие, городские рейнджеры просто. У милиционеров при виде такого численного превосходства противника теперь совершенно исчез агрессивный настрой. Сержант спросил:

— А что происходит? Нас из Подмосковья в город вызвали, вообще мы из Солнечногорска.

Я глянул на номера милицейской машины — действительно, областные, своей милиции городу уже не хватает. Оперативно призвали подкрепления, только вот... а в самом Солнечногорске как? Скоро будем проезжать через него, увидим.

— А что ты вообще что знаешь? — спросил я его.

— Знаю, что в городе или беспорядки, или психи разбежались, а толком ничего не сказали. — сказал младший сержант, вешая автомат на плечо. — И похоже, что толком и не знает у нас никто. Дали команду поддерживать порядок, пресекать попытки насилия, отбирать у граждан оружие. Все.

Понятно. Подкрепления ввели, но нацелить их на что-то полезное не хватило ума. Я снова бросил взгляд на мужика в спецовке. Тому, судя по всему, уже недолго оставалось. Жалко дядьку, но... уже ничего не исправишь. Он стоял, покачиваясь, вид был отрешенный. Я подошел к нему, наклонился, шепнул ему на ухо: "Ты бы друг сел пока вон туда, на скамейку. Ты извини, но ты уже вот-вот... Мне неудобно тебе говорить, но... И упасть можешь". Тот не дал мне даже закончить, просто кивнул и очень спокойно сказал: "Я понял. Ты помнишь, что обещал?". Затем он отошел на скамейку, стоящую метрах в десяти, и присел на нее, продолжая удерживать намотанную на руку тряпку.

Я повернулся к милиционерам.

— Смотри на него сержант, сейчас сам все поймешь. В городе эпидемия вот этого самого, завтра уже во всем мире начнется.

— Что за эпидемия?

Сержант явно вообще не владел ситуацией. Неужели его начальство настолько до сих пор было не в курсе, или просто не считало необходимым информировать подчиненных? Его московские коллеги уже явно поняли, с чем имеют дело, так что недостаточную информированность прибывших к ним на подкрепление можно отнести лишь на просчеты высокого начальства.

— Сейчас сам все увидишь, минут пять осталось, не больше. И вас касается! — я обернулся к друзьям. — Я хочу, чтобы вы увидели все сами, своими глазами, что нас ждет.

— Серег, мы же видели сегодня, — сказал Леха.

Ага, видел он, как же. Видел труп на тротуаре, а вот то, что это на самом деле...

— А теперь и поучаствуй. — тихо сказал я ему, так, чтобы раненый не услышал.

Мужик достал из нагрудного кармана спецовки пачку "Золотой Явы", вытащил сигарету, но никак не мог прикурить трясущимися руками. После того, как он впустую крутанул колесико несколько раз, я подошел к нему, взял у него из рук маленькую прозрачную зажигалку, щелкнул, поднес огонек к сигарете. Тот затянулся, сказал: "Спасибо". Я вернул ему зажигалку, подумав при этом отрешенно, что и зажигалок нам тоже не мешало бы запасти, и отошел к выстроившимся почти что в шеренгу людям. Все молчали, молчал и сидящий на скамейке мужик, глядящий куда-то в небо. Он даже не докурил сигарету, не успел. Минуты через три она выпала у него из пальцев, а сам он завалился на скамейке вбок, протяжно вздохнул, и скончался.

— Он умер. — сказал я, обращаясь ко всем. — Теперь смотрите на него.

— И что? — спросил сержант с оттенком недоумения.

— Просто смотри. Сейчас все поймешь.

Тот пожал плечами, повернулся к сидящему на скамейке. Так в молчании мы провели минуты две. Затем мертвец на скамейке вдруг открыл глаза и уставился на стоящих перед ним людей.

— Твою мать! — охнул младший сержант и даже попятился назад, вскидывая автомат, после того, как встретился с ним взглядом.

Да и все остальные не промолчали. Возможно, большинство из них впервые посмотрели в глаза воплощенной смерти. Мертвец начал было приподниматься на скамейке, но координация его движений была пока нарушена, и он просто свалился с нее. Встал на четвереньки. Оперся рукой на сиденье и поднялся на ноги. Обернулся к людям, как-то тихо заныл и переваливающейся походкой пошел к ним.

— Ну что, сержант, стреляй ему в грудь. Он сейчас кусаться начнет. — сказал я милиционеру, попутно приподняв ствол ружья, чтобы в случае чего самому поставить в этом спектакле точку.

Сержант вскинул автомат и нажал на спуск. Грохнула короткая очередь, легкие и быстрые автоматные пули ударили зомби в середину груди, пробив его насквозь и выбив из его спины кровавые фонтаны, но тот даже не покачнулся. Сержант выстрелил в него еще раз, к нему присоединился рядовой, но попадания в грудь даже не задержали приближающегося мертвяка.

— Татьяна, теперь ты, в голову! — скомандовал я.

Татьяна прицелилась, хладнокровно выждала момент, и когда их отделяло друг от друга не более трех метров, выстрелила. Хлопок "грача" был тише, чем автоматные выстрелы, но мертвяк, обзаведясь отверстием в лобной кости, рухнул навзничь. Все опустили оружие.

— Видели все? Видели всё? Есть еще вопросы и сомнения? — громко спросил я у всех присутствующих, цицероновым жестом указывая на лежащего на асфальте зомби. — Это и есть то, что нас ждет, будущее нашего мира. Не хотите стать такими же? Значит, защищайтесь. У кого какие вопросы?

— Что это вообще? — спросил сержант. — Этот мужик умер?

— Да, умер. И мертвый встал.

— Вампир, что ли?

— Зомби, если угодно. Знаешь, что это?

— Кино смотрю. — кивнул сержант.

— Вот как в кино и есть. Как убивать их понял? — поинтересовался я.

— Понял. — подтвердил он. — В башку. Как в кино.

— Правильно. — похвалил я его за понятливость и сообразительность. — Чем больше убьешь, тем больше у других людей шансов уцелеть. И последнее объявление, до того, как поедем. Прошу всех внимательно выслушать. Животные тоже бывают зомби, мертвыми и агрессивными. Отличить от нормальных их сложнее, но можно. Я видел пока лишь собак, обезьян и крыс, все они странно двигаются и надолго впадают в полную неподвижность. Неподвижность — это, пожалуй, их главная отличительная черта. А вообще, держитесь пока от всех подальше. Поехали. Покеда, товарищи милиционеры.