Эпоха мертвых. Начало (отрывок)

— Точно. Так и было! А вы меня за дурака держите! — вдруг торжествующе закричал младший сержант. — Иваныч этой твари весь магазин в башку засадил, пока тот свалился. Я четыре пули из "ксюхи" в грудь ему влепил, а тому хоть бы хны! Слышишь, что доктор говорит? Ох, елки... он же укусил Иванова-то!

— И где Иванов? — спросил осторожно я у младшего сержанта.

— Домой с дежурства пошел. — немного растерянно ответил тот.

— Давно?

— Давно. — кивнул молодой. — Он почувствовал себя плохо, отпросился. А так у нас вот... час назад смена должна была случиться, да не случилась.

— У Иванова вашего семья есть? — все так же тихо спросил я у них.

— Есть, жена, две девочки... а что? — вступил в разговор старший сержант, заметно напрягаясь.

— Пошлите туда кого-нибудь. Хотя... убил ваш Иванов уже семью свою, и съел. — махнул я рукой.

— Как? — не понял сержант.

— Вот так: ням-ням... — меня начала пробивать беспричинная злость непонятно на кого, возможно и на самого себя. — Если поедет туда от вас кто-то, пусть стреляет их всех, кто шевелится. Иначе они вас уже всей семьей сожрут. Да предупредите ваших наверху, чтобы дуром в квартиру не лезли. Один укус и смерть. Точнее — таким же станешь, кусаться начнешь, а потом уже помрешь, не сразу. Это как собачье бешенство, думайте. Думайте башкой!

Последние слова я сказал, уже уходя, но все же услышал, как младший сержант взялся за рацию, вызвал кого-то и уходя я слышал, как тот говорил в нее: "Доктор здесь из "скорой" был. У них таких бешеных пруд пруди за ночь было. Не лезть туда, говорит, они заразные хуже чумных! Да!... Просто не суйтесь без защиты!". Я мысленно похвалил сообразительного младшего сержанта. Не стал тот объяснять все как есть, чтобы просто не послали подальше, а зацепил коллег тем, что больше всего напугает — небывалой заразой. А потом уже можно и подробности рассказать.

Я уже подходил к своему вездеходу, как мимо, рыча мотором, пронесся милицейский "уазик" с обоими сержантами внутри. Наверное, поехали проверять семью того самого Иванова, который ночью высадил весь магазин пистолета в голову зомби, но был укушен.

Я достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Алины Александровны. Та узнала его по определителю номера, потому что она сразу встретила его словами:

— Да, Сережа?

— Беспорядок уже начинается. — известил я. — В городе атаки зомби, я сам был свидетелем. Один бросился на мою машину. Местами случается стрельба. Много разговоров об укушенных, которых увозит "скорая". "Скорая помощь" распространит заразу окончательно, похоже, что их никто и ни о чем не предупреждал. Я куплю все, что нужно, встречу своих друзей, и мы поедем в Садов. К вечеру в Москве начнется кошмар, это уже сейчас видно.

На той стороне линии послышался тяжелый вздох, затем меня спросили:

— Володя не звонил?

— Нет, и не позвонит. — успокаивающим тоном ответил я. — Я только слышал об этом месте, куда его увезли. Это еще хуже чем Садов по режиму, где-то в Горном Алтае. Никто ему там никакой телефон не даст.

— Сережа, вы мне правду говорите?

В голосе у нее проскочило подозрение. Не вся лапша на ушах держится.

— Конечно. — уверенно ответил я.

— Приезжайте скорее. — попрощалась она со вздохом.

Телефон отключился. Вот так и придется теперь врать, до самого Горького-16, или "Шешнашки", как его часто зовут, если мы туда доберемся. Я поехал дальше, объезжая толпу. После жилого района дорога шла через небольшой лесопарк, и там я увидел врезавшуюся в дерево и лежащую на боку карету "скорой помощи". Возле нее стояла одинокая милицейская машина с буквами ДПС на боку. Один из милиционеров заглядывал внутрь машины, а второй пристально смотрел куда-то в лес. Попробуем угадать, что же здесь произошло? Мертвый пациент обратился? Думаю, что угадал, могу купить себе пирожок.

Снова набрал номер. Откликнулся молодой женский голос:

— Привет, любимый.

— Привет. — сказал я, затем спросил: — Ты сегодня в магазине?

— Нет, я сегодня тренирую. — ответил голос. — А что?

— Я тебя заберу. В городе беспорядки начинаются, думаю, что даже дети к тебе не придут. Может, я тебя из дома заберу?

— Куда заберешь? — удивленная интонация.

— В безопасное место. Потом объясню.

Пауза, затем вопрос:

— Мне что, вещи собирать?

— Лучше всего. Собирай для природы, может быть, на даче отсидимся.

— Вдвоем?

— Нет. Леха, Вика. Еще там люди будут. Правда, большие проблемы накатывают.

— Хорошо. Заезжай, потом обсудим. Но заезжай на работу, я все же поеду туда, в любом случае надо забрать кое-что, да и детей по домам распустить, если приведут.

Я отключился, и решил, что теперь я поеду за новыми СИМ-картами для мобильного телефона. Моя нынешняя болтливость — уже излишество. Если меня точно не запеленгуют, то смогут запеленговать дачу, с которой мне звонили. А этого делать не надо.

Начальник службы безопасности концерна "Фармкор" Пасечник.

20 марта, вторник, утро.

— Дегтяревы исчезли. Уехали в сопровождении человека, очень напоминающего помощника Дегтярева.

— Крамцов? — переспросил Пасечник в трубку.

— Охранник в доме, где живут Дегтяревы, фамилии не знает. Зовут Сергей. — доложил голос на линии.

— Крамцов. — кивнул главный безопасник. — В квартиру входили?

— Нет, рискованно. — ответили ему. — И дверь такая, что без шума не вскроешь. Но уверены, что там ничего интересного. Важно то, что все уходили с огромными сумками, и даже с собакой и котом. Похоже на переезд.

— Возвращайтесь. — скомандовал Пасечник.

Он сидел в кабинете Дегтярева, откуда тело директора института уже унесли. Все трупы пока складировали в холодильнике в подвале, который запитали от генератора. От генератора же питались и лампочки в здании. Сейчас здесь находилось около пятнадцати человек из СБ, а заодно и несколько оперов из Центрального следственного управления по г. Москве, которых прислали по просьбе самого Пасечника для того, чтобы они заворачивали всех других любопытных ментов.

Группа из четырех человек закладывала заряды тротила во всех ключевых точках института. После отъезда всех в Центр здание планировалось взорвать под корень. Еще четыре человека были "силовиками", причем такими, применение которых обычно не афишируется. Подготовка у них была не спецназовская, скорее просто приемлемая, зато о моральной стороне своей работы они думали меньше всех, и в этом была их сила. Сейчас их отправили в квартиру Крамцова, чтобы устроить там засаду. Ерунда, конечно, тот не такой дурак, чтобы туда возвращаться.

А еще одна группа, вся целиком составленная из бывших работников уголовного розыска, занималась главным делом — искала следы пропавших контейнеров с "материалом". Им уже удалось узнать, что Дегтярев несколько раз связывался с Крамцовым. Посланные "силовики" проникли тому в квартиру, и обнаружили, что жилец, судя по всему, съехал окончательно и в неизвестном направлении . Они выяснили номера машины Крамцова и даже хотели объявить ее в областной розыск, но в городском УВД им сказали, что искать машину теперь просто некогда и некому, в городе творится черт знает что. В общем, вежливо послали. И с этим Пасечник согласился и такую соблазнительную возможность найти потерявшегося Крамцова пришлось оставить.

Путем опроса сотрудников, сидевших по домам, удалось выяснить, что у Крамцова где-то есть дача, но ничего точнее о ее местонахождении никто не мог сказать. Даже указать направление от города. Но все же хорошие связи есть хорошие связи, и буквально пять минут назад Пасечник послал во все областные организации, занимающиеся учетом и регистрацией недвижимости целую команду следователей из того самого ЦСУ УВД Москвы, потому что своих людей не хватало, да и удостоверения у настоящих ментов были поавторитетней, чем у его эсбэшников.

Сам Пасечник для себя уже смирился с тем, что существующий уклад жизни летит в тартарары. Его семья примерно через час, собрав вещи, отправится в Центр в Тверской области. Объяснил они им необходимость такого отъезда грядущими гражданскими беспорядками. Их будут сопровождать такие же как Дима и Вася, самые надежные и проверенные, его личные "преторианцы", с удостоверениями сотрудников ГУ ФСИН и, как следствие, вооруженные до зубов. Прорвутся, потому что "пока еще не началось". Сам же он со своей командой должен был отсюда перебраться в усадьбу Бурко, откуда их и должны были эвакуировать.

Вопросами эвакуации занимался не он, а друг детства хозяина бывший десантник Салеев, но Пасечник вовсе и не претендовал на первенство в этом вопросе. Он и сам считал, что лучше всего обязанности делить. В структуре "Фармкора" и в будущем княжестве Бурко ему логично переходила должность "Председателя КГБ". Салеев же брал на себя функции "Министра обороны". У них даже люди у каждого были свои, подобранные лично. У Салеева все больше вояки, из армейских или флотских, у Пасечника — МВД или иные "органы".

Оспаривать же власть самого Бурко он не хотел. Ему и в своей шкуре было комфортно. К тому же он признавал, что Бурко умнее его. Умнее может быть не во всем, но прозорливей — наверняка. Никто вокруг Бурко не умел настолько хорошо видеть всю картину происходящего, как он сам. Да и относился к своим людям он так, что мало кому хотелось его предавать. Тот же Крамцов вообще-то совесть должен был иметь, а не сбегать с контейнерами, он со студентов работал за такую зарплату, о какой не всякий и мечтает. Бурко полагал, что если человек толковый, и работает с секретными материалами, от которых будущее компании зависит, то и платить ему надо так, чтобы не хотелось перебежать к конкурентам. Именно поэтому Бурко люди служили за совесть, а не за страх, хотя, при желании, страху он тоже мог нагнать.

Сейчас Пасечнику было делать нечего, он ждал результатов. Дергать своих людей постоянными указаниями только для того, чтобы показать, что "начальство бдит" он тоже не любил. Поэтому стоял у окна, куря и наслаждаясь задуваемым с улицы холодным весенним ветром. Неожиданно он услышал звуки, которые не спутаешь ни с чем — вспышку автоматной стрельбы. Очереди то становились интенсивней, то реже, но стрельба не замолкала. Двое охранников, охранявших пролом, выскочили на улицу и стали что-то высматривать, показывая друг-другу руками на что то справа, то, чего Пасечнику не было видно из окна. Он не выдержал, высунулся наружу чуть не по пояс.

Вдалеке, в зарослях кустов на пустыре, что-то происходило. Там виднелись фигурки омоновцев в городском камуфляже, какие-то тела кучами тряпья лежали на земле. Чуть дальше грязную поверхность пустыря пересекала серая полоска дороги, и по ней, не торопясь, от места боя уезжал серый джип на высоких колесах. "Правильно, мужик, беги отсюда подальше" — мысленно сказал Пасечник водителю серого вездехода, даже не подозревая, что обращается он как раз к разыскиваемому Крамцову.

Мария Журавлева, мать двоих детей.

20 марта, вторник, утро

Маша Журавлева была матерью двоих детей, восьмилетнего Саши и четырехлетней Лики, рыжей, восхитительно хорошенькой женщиной тридцати лет, с ни капли не испорченной родами фигурой, миндалевидными зелеными глазами и очень белой кожей. Она собирала детей, собираясь вести Лику в детский сад, а Сашу в школу. Потом она поедет на работу в банк "МосФинанс", где с прошлого года возглавляет отдел, чем без меры счастлива.

После случайной и трагической гибели мужа почти три года назад, растить детей одной было тяжело. Еще не оправилась от родов, и тут на нее сваливается такое горе. Повезло хоть в том, что при жизни Павел, ее муж, неплохо зарабатывал, и успел купить трехкомнатную квартиру в новом каркасном доме возле метро "Проспект Вернадского", и оставил машину, совсем новую "Рено Меган".

Не имея возможности догулять "декрет", Маша досрочно вышла на работу в тот самый банк, в котором работала до гибели Павла. Работа помогла ей отвлечься от своего горя, да и дети скучать не давали. Вся ее совсем не высокая зарплата уходила на еду, детскую одежду и оплату няни, самой ей почти ничего не оставалось. В течение года она даже журналы не покупала, настолько экономно она жила. К счастью, управляющий филиала, пожилой дядек маленького роста, но с большим сердцем, Борис Львович Герцман, порекомендовал ее повысить до начальника отдела, искренне пытаясь помочь молодой одинокой матери. И помог. На нынешней же должности ей платили чуть не в три раза больше, не считая всевозможных бонусов, и жить стало не в пример легче. Но и работать приходилось много, так что спуску детям она с утра не давала, и все они всегда были одеты для выхода абсолютно своевременно.

Они спустились на лифте, вышли в огороженный двор, где был припаркован их небольшой и симпатичный автомобиль. По крайней мере, он всем им нравился. Машина мигнула фарами, открывая двери по сигналу с брелка, дети полезли на заднее сиденье, а мама села за руль. Двухлитровый мотор тихо заурчал, как просыпающийся кот, и машина выехала на улицу. До детского сада было всего пять минут езды, а оттуда до школы — еще десять. На работу Маша обычно приезжала за четверть часа до начала рабочего дня. Ежедневные поездки были похожи друг на друга как две капли воды, и время она могла прогнозировать с точностью до минуты. Однако сегодня что-то пошло не так. И машин было меньше на улице, и людей, и вообще словно в воздухе что-то носилось нехорошее. Уже на подъезде к детскому саду она увидела две милицейские машины. Ближе ее не пропустили, подъездная дорожка была ими перекрыта.

Приказав детям сидеть в машине, Маша подошла к одному из милиционеров, немолодому, с погонами капитана, и спросила, что случилось. Тот обернулся с явно заметным выражением лица в стиле: "Проходите, не толпитесь", но увидев Машино лицо, смягчился, и сказал:

— Какие то психи забрались ночью в детский сад, напали на одну из воспитательниц. Можете ехать домой, сегодня уже они работать не будут. И если по-хорошему, то езжайте вообще домой, не выходите на улицу. Все как с ума сошли, всю ночь вызовы. Пятна на солнце, что ли? У всех психов обострение.

Маша поблагодарила и вернулась к своей машине, чувствуя себя совершенно озадаченной. Можно сейчас отвезти Сашу в школу, но Лику девать некуда, нужно договариваться с няней, вовремя на работу она все равно не успевает. Надо звонить Борису Львовичу. Она извлекла из сумочки мобильный телефон, и набрала своего начальника. Герцман наверняка был уже на работе, он приходил невероятно рано, часа за два до открытия. Немолодой убежденный холостяк, он все свое время проводил в обществе финансовых отчетов, и лишь наедине с ними чувствовал себя по настоящему счастливым. Ответил он сразу:

— Герцман.

— Борис Львович, это Мария Журавлева. — затараторила Маша. — У меня возникли некоторые затруднения, и я могу опоздать. Дело в том, что неожиданно закрыли детский сад, причем закрыла милиция, и я не могу...

— Машенька, подождите. — перебил ее начальник. — Что там происходит в городе, скажите мне? Уже половина сотрудников позвонила, и все рассказывают какие то странные вещи. Лена Вартанян из операционного зала даже сказала, что у нее в подъезде стреляли, и там полно милиции, и кто-то погиб. И милиция их не выпускает из квартир, пока кого-то не поймает.