Ролевик - Торговец

Если получится, конечно...

А тем временем объявили первых участников представления.

На песок арены вышла пара здоровенных качков в причудливо сделанных бронзовых доспехах, оставляющих грудь открытой. Один был вооружен большим двуручным мечом. Не функциональным цвайхандером, а скорей его ритуальной и даже циркаческой имитацией. Слишком широкий, слишком перегруженный зазубринами и завитушками.

Таким же вычурно-бесполезным казалось оружие его противника: несообразно огромный ростовой щит с красивым узором и столь же красивый кинжал.

Не буду приводить здесь подробностей схватки. Победитель — щитоносец, исхитрившийся и всадивший кинжал под ребра воину с двуручником — равнодушно стоял и смотрел на умирающего у его ног противника. Победа явно не доставила ему удовольствия. Но вот из тени арены явился судья, взмахнул бамбуковой ветвью и поединок закончен. Следующий!

Дальше схватки следовали одна за одной. Один на один, отряд на отряд — и так раз пятнадцать.

И каждый раз зрители делали ставки.

— Десять тенгэ на Ягуара! Два против одного! Спешите! — кричали зазывалы. Рядом раздавались не менее громкие крики торговцев, продающих вино, пиво и орешки.

Я, презрев хмурые взгляды Ульриха и заинтригованные — соседей по ложе — подозвал такого разносчика и купил кувшин эля и мешок орешков. Я чувствовал, скоро настанет некий момент... Перелома, как-то так.

Странно. Может, Зерно так на меня действует. С тех пор, как я появился в этом мире, я откуда-то начинаю понимать, КТО или ЧТО на меня влияет. И КАК. Это проявилось в разговоре с Артасом. Точней нет. После контакта с Водопадом. Я просто чувствую, кто пытается на меня давить, влиять на меня. Так было с Вларгом, с самим Артасом. Так было сейчас.

Общее мнение. 'Хлеба и зрелищ' — требовала толпа. 'Стабильности' — требовали обыватели. И им обещали все, что они захотят. Только дайте власть. А когда обещавшие получают власть — в том числе над мнением толп — исполнять обещанное они уже совсем ведь не обязаны. В конце концов, контроль избирателей над избранной властью в этом мире пока еще не слишком развит.

На меня это не действовало. Больше не действовало. Хотя, может, оно не действовало еще с тех пор, как отец вернулся домой без ноги, при этом отказавшись что-либо объяснять. Типа 'гостайна'...

Мое внимание вернулось на арену, когда туда вытолкнули очередных поединщиков. И одна из них...

Толпа на трибунах вскочила в экстазе ненависти и вожделения.

— Хочу представить вам, дорогие гости! — надрывался глашатай. — Поединок языческих жрецов! И первый из сражающихся!... во имя Вашего удовольствия!... жрица злобной богини Ллос, из народа дроу!!!

Фигурка в облегающем шелково-кожаном одеянии, сексуально обтягивающем весьма... хм! весьма!... немалую грудь и бедра (все это при осино-тонкой талии) выскочила с одной стороны арены. Дико озираясь, она несколько раз хлестнула по окружавшим её стенам восьмихвостой плетью. Которая, как я подозревал, оказалась в её руках только в момент телепортации в пределы арены. В другой руке жрица Ллос сжимала волнистый кинжал.

Насчет телепортации и других магических фокусов, применяемых в рамках этого действа, я давно догадался и не охал вслед за толпой сидящего на верхних скамьях плебса. Я лишь надеялся, что мой знакомец Бельтиранд, намереваясь стать городским чародеем, не участвовал в этой вакханалии несправедливости и превосходства рабства.

Нет, я не какой-нибудь толераст или, тьфу-тьфу, веган! Но рабство... Тут у меня пунктик. Не должно быть рабства. Ни принудительного, ни, тем более, добровольного! Иначе 'Стокгольмский синдром' обретет воистину ужасающие пропорции! И в этом мире, и в нашем.

И тут глашатай выкрикнул имя второго поединщика. Учитывая, что имя жрицы Ллос он не назвал вовсе, было ясно, что второй раб все же считается здесь за разумное существо. Дроу же — нет. Её в любом случае никто жалеть не будет.

— ...А против богомерзкого исчадия Ллос выступит... Варамир, языческий жрец демона Вларга!

С другого конца арены выступил рослый урс. Или урус, как их еще называли соседи. Высокий, голубоглазый великан с перехваченными кожаной тесемкой светлыми волосами. Такая же светлая борода была аккуратно пострижена. В руках он держал посох с приделанном к нему... скворечником?!

Дроу издала бешеный крик и ринулась к урусу. Тот лишь нахмурился и принял оборонительную стойку.

А я понял, что оба должны остаться живы.

ДОЛЖНЫ! Эй, Боги, вы слышите! Оба!...

Глава 5. Время разбрасывать камни.

Интерлюдия 4. Эккерпорт, Имперский квартал.

Ульрих был почти спокоен. Легкая досада — не в счет. В конце концов, ему заплатили аванс, а потому все было в порядке. И будет в порядке, пока не кончится золото.

А досада, ну что ж... Все же оставалось внутри ван Дрейка что-то от наивного юнца, что верит в россказни о несметных сокровищах. Караван в Стеновой Лес, как же! Глупость какая... Пора заканчивать верить в сказки, старик. Этот Треор протянет дай Боги полгода, после чего окончательно разорится.

В ситуации не было ничего необычного. Просто его собрат-наемник, скопивший денег, решил стать торговцем. Ха! Наемник — и торговец?! Смешно... То, что он просто прожектор и авантюрист, не смыслящий в реалиях Коалиции, стало окончательно ясно еще когда он выкупал ложу. А уж увидев сидящих там, Ульрих окончательно уверился в этом...

Теперь все шишки Эккерпорта будут знать: с купцом Треором из Крагенсдорфа иметь дело не стоит. Конец карьере, которая даже еще не началась.

А жаль. Он уже было начал мечтать...

Размышления Ульриха прервал рев толпы: один из хвостов плети дроу рассек плечо Варамира. Первая кровь — вот чего все так всполошились. Первые деньги по ставкам пошли из рук в руки.

Взглянув в сторону своего нанимателя в следующую секунду, наемник нахмурился: почтенный Треор как раз что-то нашептывал черноволосому мальцу-разносчику. Тот состроил испуганную мину, но все-таки подхватил брошенный медяк и, секунду помявшись, кинулся куда-то вдоль рядов скамей.

Что бы это все значило?...

Тем временем на арене жрец Вларга перешел в наступление. Поняв, что бесконечно уворачиваться от восьмихвостки он не сможет, Варамир стукнул своим странным посохом о землю и... ноги дроу опутала неестественно-толстая виноградная лоза.

Жрица Ллос лишь на мгновение потеряла равновесие, но урсу этого хватило, чтобы сократить расстояние и приблизиться на расстояние удара!

Темнокожая жрица извернулась дикой кошкой, в невероятном кульбите уходя от удара тяжелым посохом. Рука с кинжалом сделала взмах!...

Резная рукоять так и осталась торчать в плече здоровяка, когда тот отпрыгнул прочь. Там, где он только что находился, вспыхнул шар самой Тьмы. Вспыхнул — и почти тут же погас, не найдя добычи.

Вновь начался все тот же танец с восьмихвосткой. Правда, теперь дроу работала своей плетью, стоя на одном колене — к тому времени уже исчезнувшая лоза явно повредила ей ногу. Но Ульрих разочарованно отвернулся. Он и так уже мог предсказать исход боя...

12

Чиновничек в ярком халате и совершенно безумным взглядом ворвался в ложу уже через пять минут. Я все это время, сжав зубы, наблюдал за поединком.

Вывернувшись из объятий призванной Варамиром лозы, дроу явно сильно повредила ногу. Если не сломала, то уж вывихнула точно!

Но при этом она побеждала!

Жрец Вларга слабел прямо на глазах. Вроде бы и рана была не смертельная — такую грамотно перевязать и все будет в порядке! Но кинжал явно был смазан какой-то ядовитой дрянью.

— Вы... как вы?!.... Что вы?!... — задыхаясь и вращая глазами, пропыхтел чиновничек, потрясая надо мной запиской, что я велел разносчику передать господину главному распорядителю Арены.

— Прекратите поединок, — бросил я ему, вставая. Тот несколько раз непонимающе моргнул. — Я сказал прекратить поединок! Иначе..., — я выразительно посмотрел на дрожащий в руках имперца клочок бумаги.

Отдать ему должное, угрозу он понял сразу. Подоспевшим телохранителям и глашатаю Арены были отданы быстрые визгливые приказы. Раздались свистки судей и на Арену выбежали префекты — разнимать.

— Где здесь выход на песок? — спросил я. Чиновничек, разевая рот, махнул столпившимся судьям. Те, более не сомневаясь, провели меня к винтовой лестнице между рядами, ведущей к одному из закрытых дубовыми створками проходов. Толпа вокруг нас возбужденно гудела. Кое-где стража и вооруженные префекты даже вынуждены были разнимать вспыхнувшие было драки. Неудивительно: местных внезапно лишили одного из лучших развлечений!

Чиновничек все это время следовал за мной, подобострастно выгнувшись. В его глазах мелькали страх, ненависть и изумление! Ну еще бы, учитывая то, что я накопал на него в своем Изумруде...

Все-таки Ульрих — кладезь ценнейшей информации, только сам об этом еще не знает! Он перечислил мне всех имперских шишек, что заправляют в соответствующем Квартале города, в конце концов это ни для кого в Эккерпорте не было секретом. Одно из имен мне показалось знакомым — конкретно вот этого распорядителя Арены. Правда, в 'базах данных' Изумруда он числился Третьим Советником Первого Хранителя Одеяний дворца Императора. И там же приводился внушительный объем компромата на него. В том числе...

В том числе и кое-что из его любовных похождений. Из-за которых он и вынужден был перевестись за океан, подальше от Императорского гнева.

Я чуть ли не на удачу написал записку. Был риск, что я ошибся, и это окажется не он. Но я не ошибся, судя по его появлению и по его реакции.

Когда я подбежал к Варамиру, тот уже умирал. Я стоял, растерянно глядя в тускнеющие голубые глаза. В какой-то момент бледный рот тронула усмешка. Я приблизил ухо к губам.

— Вижу... Он... еще... помнит... обо мне... Надежда... есть..., — еле слышно прошептал жрец.

И умер.

Я не стал долго досадовать и скорбеть. Дроу все еще была жива и ей требовалась помощь. А урс... что ж, ему я теперь могу помочь только тем, что похороню по обычаям его народа.

Жрицу Ллос уже стреножили несколько префектов. Хотя подобное словосочетание по отношению к тому, кто и так нормально стоять не может, звучит излишне.

Хлыст из её рук уже исчез — снова работа местного чародея, как я понял — а на шею надет стальной ошейник, от которого отходило несколько длинных шестов, за которые префекты и держались. Этакий аналог ветеринарного оборудования из нашего мира. Мне эта аналогия не понравилась.

— А ну-ка, освободили её, ур-роды! — рявкнул я, бросаясь к эльфийке. Та была уже почти без сознания от боли: её, с вывихнутой лодыжкой, шестами заставили встать на ноги.

Мне на плечо легла рука. Ульрих.

— Почтенный Треор, как твой телохранитель, который за это деньги получает, говорю: не стоит к ней подходить. Она хоть и сомлевшая, но все еще опасная. Уж я этих дроу знаю! — веско и спокойно сказал он, на всякий случай сжимая плечо посильнее. Чтоб я глупостей не наделал, как видно. Меч он вскинул на плечо.

Я шумно выдохнул. Еще раз вдохнул и еще раз выдохнул. Потом, скинув руку Ульриха (тот все равно продолжал пристально за мной следить), я обратился к жрице, уже снова лежащей на песке:

— Именем Древних, что дремлют в глубинах! Поклянись мне, что не причинишь мне зла и будешь подчиняться, пока я не освобожу тебя от клятвы!

Жемчужного цвета ресницы дрогнули, открывая ярко-алые зрачки глаз.

— Кто... кто ты?! — прохрипела она, дико уставившись... на мой ларец.

Ах, да. Я же нигде не расставался с ним. На всякий случай. Видно, не зря.

— А это имеет значение? — вскинул бровь я. Она шмыгнула носом, опустила голову и тихо прошептала:

— Нет.

— Тогда клянись.

— Клянусь... Именем Древних... что дремлют в глубинах... Не причиню тебе зла и буду служить, пока... пока...

Тут она не выдержала и разрыдалась. Не растерявшись, я быстро скинул с плеч плащ и укрыл её с головой.

— ...Пока ты не освободишь меня от клятвы, — как-то очень гнусаво закончила она. Я лишь заметил, что её глаза, только что полные слез, сейчас были как две плошки. То есть выпучены на меня в невероятном изумлении.

Мда, девочка, я иногда и сам себя удивляю...

Я повернулся к сопровождавшим меня и... увидел на их лицах примерно ту же гамму чувств, что и на лице дроу.

— То ли еще будет, любезные мои, — тихонько, себе под нос, пробормотал я. — То ли еще будет...

13

— Мастер Треор, — шепотом проговорил Ульрих, когда мы уже сидели в приемной главного распорядителя Арены, — а не подскажешь ли, на каковском языке вы с этой чертовой дроу балакали там, на Арене?

— На птичьем, — буркнул я. Обсуждать эту тему не было никакого желания. Я весь был погружен в мысли о том, как преподнести синдикам Эккерпорта свою эскападу на Арене так, чтобы у меня была все же возможность заниматься здесь делами.

— Ну, не хочешь говорить — не надо..., — разочаровано прогудел наемник, в очередной раз оглядывая помещение. У него была замечательная способность не терять бдительности даже когда он болтал, ел или пил.

Наша дроу сидела тут же, на кушетке. Несмотря на визги распорядителя, я настоял на том, чтобы она была развязана. Так как не нашлось доктора, который решился бы подойти к ней, вправлять вывих пришлось Ульриху.

Я зря беспокоился. Пара молниеносных взглядов друг на друга — да и только. Все-таки клятва для жреца любого из богов значит куда больше, чем для простого человека. Даже для жрицы Ллос...

И вот она сидит, с отрешенным видом откинувшись на спинку кушетки, с ногой, заключенной в импровизированную шину. Взгляд Ульриха, оглядывающий помещение, каждый раз на долю мгновения задерживается на ней. Да, посмотреть там есть на что: и формы, и то, как они проглядывают сквозь шелк и кожу, впечатляли! Но, скорее всего, мой телохранитель просто не верил в клятвы дроу и перестраховывался.

Наконец, дверь распахнулась и секретарь просил меня войти.

Кабинет был под стать хозяину. Роскошный, пестрящий золотом и самоцветами, он производил довольно приторное впечатление. Возможно, по местный меркам он должен был ошеломлять, но... Видимо, я слишком порождение двадцать первого века, что не воспринимаю золотую обертку как нечто впечатляющее!

Или это опять влияние Зерна?

— Садитесь, уважаемый, — попытался придать своему тону сдержанности хозяин кабинета. Но его выдавали руки. Они будто жили своей жизнью, теребя то золотую вышивку дорогущего халата из зеленой парчи, то барабаня по столу, то просто ударяя друг по другу подушечка в подушечку. — Чаю? — засуетился чиновник. То, что Арена — не частная лавочка, а имперское официальное учреждение, знали все. Но, почему-то, предпочитали молчать.

— Благодарю, но я чрезвычайно спешу! — улыбнулся я. — Время — деньги, как говорится.

— Эм-м... ну конечно, — на его лице на какой-то миг мелькнуло брезгливое недоумение. Он явно не понял этого выражения. — Тогда к делу? И как же понимать ваш спектакль?

Дурак. Пытается делать хорошую мину при плохой игре. Но вы забыли, батенька, что уже раскрыли все свои карты, прибежав в мою ложу, вращая глазами, как кабан с прищемленными яйцами. И при этом божась, что сделаете все, лишь бы о вашей интрижке с одной из наложниц Императора не станет известно!