С не меньше силой и накалом в штабе дивизии шли дебаты, продолжить наступление, предписанное фельдмаршалом или нет. Многие из военных выступали за прекращение атак, благо для этого имелась прекрасная причина, налет русской авиации. Однако вверх взяли верноподданнические чувства.
— Мой король и моя семья не поймут меня, если имея, хотя бы один шанс выполнить свой долг перед империей, я проявлю малодушие и слабость, и не воспользуюсь им. Я твердо верю, в храбрость и бесстрашие моих солдат. Я верю в их верность идеалам британской демократии, самой древней из демократий в Европе, за которые мы вот уже шесть лет проливаем свою и чужую кровь — воскликнул генерал Лин и, опустившись на колено, горячо поцеловал край дивизионного знамени.
— Передайте моим солдатам, что русская оборона почти разрушена огнем нашей артиллерии и ударов с воздуха. Нужно всего одно усилие и она падет к их сапогам. Скажите им, что страна, король и премьер Черчилль как никогда нуждается в победе и ждет её! — генерал козырнул своим подчиненным и, зажав стек подмышкой, собрался идти на командный пункт, чтобы наблюдать за атакой в стереотрубу, как вспомнил ещё одну важную вещь. — Да, вот ещё, что. Передайте солдатам, чтобы, идя в атаку, громко кричали "Боже храни короля!". Это значительно повысит их боевой настрой. И пусть командиры строго смотрят за этим. Те, кто будут отлынивать, подвергнуться телесным наказаниям!
Таковы были наставления генерал-майора Лина своим солдатам, и все они были полностью выполнены. Ведь нет ничего страшнее для британского солдата, чем командирский стек или пеньковая кошка, для лупцевания. Что поделать, святые традиции, хотя на дворе уже и двадцатый век.
В утверждениях английского командующего о слабости русской обороны присутствовала своя правда. Как бы хорошо не были укрыты орудия с минометами и не крепки были окопы, но советские войска от предыдущих атак понесли серьезные потери. И когда вновь англичане двинулись на штурм их позиций, положение очень осложнилось. Оставшиеся в окопах солдаты не могли остановить идущую вслед за танками вражескую пехоту, и угроза прорыва обороны стал реальна как никогда прежде.
Людских резервов способных устранить нависшую опасность у генерала Кабанова не было, но один козырь у него в рукаве все же нашелся. После недолгих раздумий и уточнений, он приказал бросить в бой дивизион гвардейских минометов.
Существенного ущерба для танкистов полковника Рэткинса выкаченные на прямую наводку "катюши" не нанесли, но вот британскую пехоту потрясли основательно. Мало кто из людей останется спокойным, когда на него в упор, с шумом и грохотом разрывая воздух, летят реактивные снаряды. При виде этого ужаса, тело само падает на землю вопреки воле человека. И уж совсем не найдется смельчаков, которые после их оглушительных разрывов и мощных сотрясений земли, изъявит готовность продолжить наступление и не останется разумно лежать на земле.
Попав под обстрел гвардейских минометов, англичане дружно залегли и никакие приказы и призывы не смогли поднять их в атаку. Встреча с очередной русской легендой, полностью лишила сил поданных его королевского величества.
Если у попавшей под обстрел пехоты было законное право не выполнять свой долг перед нацией, то у танкистов полковника Рэткинса такой возможности не было. Долг перед былой славой обязывал их идти вперед, и они упрямо ползли на русские окопы.
Танкисты не пели на распев "Боже храни короля!", а были полностью сосредоточены на предстоящей схватке. Многие из них свято верили или надеялись, что они, грозные "крысы пустыни" смогут добиться успеха и с чистым сердцем отрапортовать командованию о выполнении приказа. И чем ближе они приближались к советским позициям, то радостнее начинали биться их сердца, число противотанковых орудий у противника заметно уменьшилось.
Это открытие вселило уверенность в умах англичан, но она там продержалась недолго. Быстро выяснилось, что коварству русских варваров нет конца. Они заранее приготовили земляные укрытия для танков и самоходок, до поры до времени прятавшиеся в густом лесу, невидимые сверху.
Теперь, они заняли укрытия и стали вести прицельный огонь по ничего не подозревавшим англичанам. Присутствие танков и самоходок, а также место их расположение было обнаружено экипажами машин слишком. Очень многие из них заплатили за это открытие своими жизнями.
Перед пылкими островитянами и их союзниками из доминионов встал очень острый вопрос, продолжить наступление или отважно продолжить наступления без твердой надежды на успех. И тут им на помощь пришла пехота, или вернее отсутствие её. Наступать без неё было чистым безумием, и английские танки с чистой душой повернули назад.
— Мы сделали все, что было в наших силах и даже больше. Но прорывать оборону врага без пехотной поддержки, это нонсенс, сэр. Такого нет ни в одном уставе империи — так доложил генералу Лину полковник Рэткинс и примерно в том же ключе был рапорт командира "крыс" фельдмаршалу Александеру. Все было сделано с соблюдением всех формальностей, и ни один из вышестоящих командующих не смог упрекнуть своих подчиненных, включая самого премьера Уинстона Черчилля. Таково было положение дел в британской армии.
Впрочем, ничто не помешало начальству выразить свое неудовольствие отсутствием результата и, стремясь смыть позор со своих боевых знамен, "крысы пустыни" намеривались на следующий день попытать счастье ещё раз. Своим упорством и настойчивостью они не раз заставляли строптивую фортуну повернуться к себе лицом, но утром 7 июля у них случился досадный сбой.
Солнце ещё не поднялось из-за горизонта, когда эскадрилья советских бомбардировщиков в дребезги разбомбила переправу через Эльбу, по которой осуществлялось снабжение плацдарма. Хитрые русские продолжали изумлять простодушных англичан своим коварством. Мало того, что они подошли к переправе не с севера, а с юго-востока, сделав изрядный крюк. На это задание они отправили полученные по ленд-лизу "бостоны".
Стоит ли удивляться, что охрана моста приняла эти бомбардировщики за свои машины и спокойно пропустила их к переправе. Когда маски были сброшены и бомбы уже падали на забитый до отказа людьми и техникой мост, было уже поздно. Сделав свое черное дело "бостоны" быстро ушли на север, под огнем проснувшихся зенитчиков.
Согласно утверждению командиров батарей им даже удалось сбить одно или два самолета противника, но это было слабым утешением. Связь с северным берегом была прервана всерьез и надолго, что самым трагическим образом сказалось, на положении дел на плацдарме.
Людей охватил страх, и когда русские только нажали, возникла паника. Солдат не смогло успокоить ни наличие у них противотанковых орудий и зенитных батарей, ни появление в воздухе родной авиации, ни заверения командиров, что саперы уже начали возведение переправы через Эльбу.
После налета русских бомбардировщиков мост через Эльбу рухнул, но по капризу судьбы, с одной стороны уцелела узкая боковая кромка. По ней невозможно было проехать на танке или машине, но можно было свободно пройти трем людям. Казалось бы, всего лишь малозначимая деталь, но именно она стала причиной стремительного разрушения дисциплины среди солдат.
Иногда наличие слабой надежды бывает хуже, чем её полное отсутствие. Когда человек полностью предоставлен сам себе, когда мосты сожжены и только от тебя самого зависит собственное спасение. Для зажатых на плацдарме войск, наличие возможности отхода стало тем моральным искушением, которое быстро разрушило простые души английских солдат.
Вид покореженного моста породил в чей-то памяти, рассказ смененных на плацдарме немцев об одной русской притче. Сами господа тевтоны услышали её под стенами Сталинграда и в качестве обмена опытом противостояния советам поведали своим новым союзникам. Притча гласила об одном охотнике, который сумел схватить медведя, но потом никак не мог сдвинуться с места, из-за крепких объятий зверя.
Островитяне очень любят рассказы об охоте на зверей, а про охоту на медведей в особенности. Обычно воспоминания об охотничьих удачах бодрят душу и будоражат кровь, но только не в этот раз. "Сталинградская" притча оказала прямо противоположный эффект на умы зажатых на северном берегу Эльбы англичан. Услышав её, бравые Тэдди только мрачнели душой, хмурились и принимались искать всевозможные предлоги, чтобы как можно скорее перейти по хрупкой жердочке на противоположный берег. И чем сильнее грохотала подтянутая русскими к Виттенбергу артиллерия, тем больше возникало желающих сделать этот неблаговидный поступок.
Ещё больше усилил негативное настроение солдат империи налет на плацдарм эскадрильи русских пикирующих бомбардировщиков. И хотя их целью был вовсе не огрызок мост, а скопление людей и техники перед ним, а зенитчикам и в самом деле удалось сбить один из самолетов и повредить другой, страх среди англичан стал разрастаться с ужасающей прогрессией.
Весь плацдарм превратился в развороченный улей, который только и делал, что отчаянно гудел. Невзирая на чины и звания, все энергично обсуждали положение дел на плацдарме. И если офицеры сдержанно называли его сложным, то простые солдаты и сержанты говорили о "втором Дюнкерке"
Появление у русских дальнобойной артиллерии, которая принялась бить по саперам наводящий переправу, только увеличило градус накала среди британских военных. Не имея точных координат переправы и корректировщиков, советские артиллеристы били исключительно по площадям, но даже это вгоняло в отчаяние и уныние островитян. С каждым разрывом русского снаряда на том берегу, в сердцах и душах островитян усиливался страх попасть в плен к этим "страшным советам". И хотя обстрел продолжался около часа, этого вполне хватило, чтобы страх с хрустом и треском пожрал их мужество.
Последней каплей переполнившей чашу терпения, стал налет русских бомбардировщиков поздним вечером. Сброшенные с больших высот бомбы не нанесли больших повреждение для понтонной переправы уже достигшей средины Эльбы. Однако сам факт бомбежки подстегнул англичан к бегству, сломав последние препоны в их сердцах. Посчитав, что они сделали все, что могли сделать во благо родине и короне, "крысы пустыни" решили ретироваться. Бросив все тяжелое вооружение, ночью они стали переправляться на противоположный берег, благо русские этому никак не препятствовали. Когда расцвело, подавляющее большинство британских солдат, уже было по ту сторону реки. На этой стороне остались только те, которым просто не повезло убежать от своей горькой судьбы.
Исход англичан за Эльбу только начинался, а в тихий и мирный город Стокгольм прибыл один очень важный человек. Западный мир хорошо знал его, по громким московским процессам 30-х годов, когда он умело, проводил чистку рядов советских руководителей самого высшего ранга от пресловутой "пятой колонны".
Это был Андрей Януарьевич Вышинский. Сразу после первого открытого процесса газеты свободного мира сразу окрестили его сталинским инквизитором, но у него имелись ещё и другие таланты. За годы войны Вышинский проявил себя весьма грамотным дипломатом на встречах с союзниками. Он не только твердо отстаивал интересы своей страны, но и неукоснительно следовал линии Сталина, что было редким явлением в дипломатическом корпусе доставшегося Молотову в наследство от Литвинова.
Именно такому человеку можно было поручить начать переговоры с британцами о прекращении боевых действий, без опасений, что он не сорвет их, из-за своего видения политической ситуации. Раньше, с этой целью Сталин отправлял Молотова, так как был совершенно уверен, что он сделает все так, как ему было сказано. Подчеркивая его полную несамостоятельность и покорность воле вождя, дипломаты за глаза называли Вячеслава Михайловича говорящим письмом Сталина. При этом полностью забывалась та польза, которую получила страна благодаря подобной деятельности советского наркома.
Сталин охотно бы отправил в Стокгольм своего старого соратника, но он мог подключиться к переговорам только на их конечной стадии. Появление министра иностранных дел в нейтральной стране сразу давало противоположной стороне серьезное преимущество, что было совершенно недопустимо. За годы своего правления Сталин хорошо усвоил подобные азы дипломатии и строго придерживался их.
Другой, весомой кандидатурой на роль переговорщика, был легендарный посол Советского Союза в Швеции Александра Коллонтай. Она пользовалась заслуженным уважением в кругах мировой дипломатии. Благодаря её усилиям Швеция так и осталась нейтральной страной во время войны, несмотря на все усилия немцев сделать эту скандинавскую страну своим военным союзником. Кроме того, госпожа Коллонтай смогла убедить несговорчивых финнов выйти из состояния войны с СССР и выдворить со своей территории все соединения вермахта. Начать процесс умиротворения англичан было вполне ей под силу но, к огромному сожалению вождя, серьезный недуг полностью приковал Александру Михайловну к инвалидному креслу. Она могла помочь советом и словом, и на этом её участие в этом важном деле заканчивалось.
Требовалась новая кандидатура, по своим деловым и моральным качествам мало, в чем уступавшая, а в чем-то и превосходившая самого Молотова. От услуг советского посла в Лондоне Майского, Сталин отказался сразу. Уж слишком длинен был за ним шлейф нареканий, связанных с несдержанностью господина посла на язык. После тщательных и взвешенных размышлений, вождь решил поручить столь важную и секретную миссию Андрею Януарьевичу. Перед отправкой специального эмиссара в Стокгольм, дал ему следующее напутствие.
— Не стоит думать, что англичане встретят вас с распростертыми объятиями и сразу станут обсуждать условия мирных переговоров. Это очень хитрые и расчетливые люди, у которых на первом месте всегда стоит не забота о сохранении мире, а только выгода и защита собственных интересов. На этих принципах строилась вся английская политика, начиная со времен Ивана Грозного и спустя триста лет мало, в чем изменились. Вот на этих интересах вам и предстоит сыграть в первую очередь — Сталин многозначительно покачал, синим карандашом, крепко зажатым в руке.
— В первую очередь необходимо заставить их задуматься о целесообразности и выгоде для британской империи той авантюры, что затеял Черчилль и стоящие за его спиной круги. Быстрой победы у них не получилось и теперь уже не получиться, а вести долгую и продолжительную войну слишком разорительно для английской казны. Доведите до их сведения, что советский народ сможет выдержать ещё один год войны. А вот для экономики Великобритании, чье положение давно уже далеко неблестяще, даже полгода ведения боевых действий на два фронта может привести к необратимым для неё последствиям. Простой народ, вряд ли согласиться, ещё туже затянуть свой пояс.
— Англичане всегда стараются делать хорошую мину, как бы скверно не шли их дела, товарищ Сталин. Никак не могут расстаться с лаврами первой империи в мире, — с горькой иронией заметил Вышинский. — Пытаясь спасти лицо, они наверняка будут преуменьшать, свое трудное экономическое положение и будут говорить о помощи со стороны доминионов и США.
