Яд и паутина

Яд и паутина (старое название "Аптекарша для придворного мага")

Старому придворному магу нужен помощник — тихий и не обращающий на себя внимания. А еще этому помощнику нужно будет выполнять заказы от кастелянши и целителя, и успевать абсолютно всё, поскольку в императорской резиденции не любят промедления и отлынивания от работы. Но дворец — это настоящее паучье гнездо, опутанное интригами, где малейший неверный шаг или взгляд может привести к смерти.

Дождь лил третий день, превращая улицы в реки, переполненные не только водой, но и мусором. Под ногами чавкала вонючая жижа, особо на дороге, ведущей к рынку, а потом к кладбищу. Под крышами, с которых текли непрекращающиеся струйки воды, прямо вдоль изгаженных стен пробежала мокрая собака.

Яна выглянула из подворотни, проводив голодными глазами разносчика пирожков, который уныло шлёпал по лужам, уже не надеясь продать размокший товар.

Третье число Одинца — загадочный магический день, когда тучи становятся до невозможности дырявыми, плотная серая хмарь не даёт разглядеть сквозь оконные стёкла улицу и прохожих. И есть всего одна крошечная минутка, когда на городской площади над бронзовой статуей основателя города вдруг появляется радужная арка, яркая, сверкающая посреди всего этого уныния. Появляется, радуя своим великолепием, и пропадает до следующего года.

В спину толкнула старуха, чего-то ворча беззубым ртом. Она торопливо выставляла вёдра, стараясь наполнить их водой, чтобы не ходить на соседнюю улицу.

Вздохнув и привычно сделав левой рукой жест, отвращающий беду, девушка шагнула к ближайшему крыльцу.

— Ну и где ты шлялась? — скрюченный палец погрозил перед самым носом, словно Алифа так и стояла, поджидая её около самой двери. — Разверзлись хляби небесные, так нечего бродить, надо дома сидеть и делом заниматься.

Под делом подразумевалась бесконечная подготовка ингредиентов для мыла и всяческих притираний, которые готовились на малой кухоньке, а потом продавались в лавке.

Надо сказать, что бабка Яны аптекарем считалась знатным, разбиралась и в травах, и в снадобьях не хуже маститых дипломированных магистров. Из-под полы, то есть прилавка, продавала мази и настойки, а то и другие редкие средства. Ну а основным товаром всегда было душистое мыло, кремы для мягкости рук у красавиц и краска для волос и ресниц. Последнее ценилось даже больше, чем мыло, настолько, что складывалось впечатление, что покупательницы умываются намного меньше, чем красятся.

— Радугу хотела увидеть, — вздохнула девушка, снимая сабо на высоченной платформе прямо около двери. Такую обувь использовали все горожане, чтобы не тонуть в грязи и не мокнуть в лужах.

— Можно подумать никогда не видела, — проворчала Алифа, отходя к своему столу, за которым и занималась работой. — Мыльный корень натри, да лаванду яблочным уксусом залей. Растолки ягоды можжевельника, да как следует, завтра надо будет ароматную водицу для полоскания рта сварить.

— Тётка Шаная приходила? — догадалась Яна. — Несмотря на дождь из их дома доносится шум и гам, а ещё в приоткрытую форточку пробивается дым.

— Так у них завтра свататься к старшенькой приезжают, вот теперь готовят, чистят, убирают, а поутру за снадобьем прибегут, чтобы жених в обморок от гнилых зубов не упал.

— За утро вылечить хотят? — удивилась девушка, занимая своё место и подтягивая поближе миску с можжевельником и тяжёлую ступку из полупрозрачного зелёного оникса. — Раньше думать надо было.

Яна, или Тарьяна, хотя полным именем её называли редко, могла гордиться своими зубами, а заодно кожей и густыми волосами, тщательно спрятанными под платок, завязанный особым образом. В одиннадцать лет ей надели на руку бронзовый браслет, украшенный особой вязью и рунами, предмет гордости семьи, указывающий на то, что она стала полноправным подмастерьем. До медальона мастера оставалось не так уж и мало — сорок лет непрерывной работы, двести собственных рецептов и взнос в размере трёхсот золотых в Гильдию алхимиков, к которым относились и аптекари.

— Да у них вся семья с зубами мается, — Алифа, прищурившись, отмеряла минеральные порошки. — Назавтра ещё заказ на краску для волос. С ума все посходили, и до нас столичная мода дошла — женщина должна быть белокура и белокожа, как бледная моль.

— А заказы на чистящие средства есть? — девушка отвлеклась, торопливо перечитывая листок с заказами.

— Скоро стиральный день, — заметила аптекарша. — Женщины пойдут в общественную прачечную, так что нужно приготовить золу горечавки и винного жмыха, горчичную заварку и побольше мыльнянки. Ага, и отвар белой фасоли нужно сделать, вдруг кто из знатных покупателей озаботится.

— Никогда не пойму этой страсти к прачечным, — пробормотала Яна, начиная перетирать ягоды можжевельника. — Рядом колодцы, водопровод, воду на плите нагреть без проблем, опять же сточные канавы вдоль домов идут. Стирай — не хочу. Нет, грузятся как ломовые лошади своими корзинами и ползут, согнувшись, за три-четыре улицы. А потом волокут тяжеленное мокрое бельё домой...

— Мужчины ходят в трактир, чтобы за кружкой пива обсудить самые животрепещущие вопросы и слухи, — Алифа разложила отмеренные порошки по плошкам. — А женщины собираются в городской прачечной, там и воду греть не надо. И котлы большие для кипячения, золы опять же хватает. Каменные корыта с проточной водой, скамьи для отдыха. Тоже сидят, разговаривают, семью, да цены на рынке обсуждают. Сплетни, опять же.

Девушка пожала плечами, продолжая работу.

Ремесло алхимика-аптекаря таково, что от одной лишней крупинки может измениться состав, и лекарство стать ядом. Впрочем, их лавка не бедствовала, клиентов всегда хватало с избытком.

В окно отчаянно затарабанили, потом в дверь.

— Кого нелёгкая принесла? — Алифа сердито покачала головой. — В дождь мотаются, никакой управы нет.

На пороге топтался высокий худощавый паренёк в промокшем насквозь плаще.

— Поутру вас с подмастерицей ждёт градоправитель, — паренёк отчаянно косил глазами в сторону девушки, привычно не обращающей на гостя внимания.

— В чём дело? — аптекарша нахмурилась, даже беззвучно зашевелила губами, просчитывая возможные события.

— Не знаю, — курьер пожал плечами. С плаща на пол уже натекла приличная лужа. — Просили передать вам, Тафтусам и Мавишам. Ну, я пошёл.

Дверь еле слышно хлопнула, потом послышался звук задвигающегося засова.

— Бабань, — всплеснула руками Яна, — с ума сошла силой пользоваться. Меня ругала, а сама?

— Да сейчас по окнам никто подглядывать не пойдёт, — отмахнулась старуха. Хотя, какая старуха — все маги живут вдвое дольше обычных людей, а то и втрое. — Подумать надо, почему Тафтусов пригласили.

— У Тафтусов дочь, отец её, наверное, целительствовать обучал, — неуверенно припомнила девушка, отодвигаясь от стола.

Алифа пожала плечами, но по напряжённым движениям рук стало видно, что она занервничала. Причин могло быть множество — Гильдия осталась недовольна уплатой мзды за работу, приняли новых закон о подмастерьях и учениках, где-то что-то случилось и теперь всех, кто имел ремесло, связанное с травами, лекарствами или зельями, начнут проверять.

— Работать! — властно прикрикнула аптекарша. — Ходют тут, всякие, а потом дело стоит...

И то верно, мало ли зачем понадобились градоправителю мастера, может болезнь какая приключилась или посоветоваться надо? Всё равно по спине бежал холодок от предвкушения какого-то неприятного сюрприза.

Утро ознаменовалось сумасшедшим чириканьем воробьёв, радовавшихся окончанию дождя и выглянувшему солнцу. Ливень закончился за полночь, но к восходу грязь успела немного подсохнуть, как и брусчатая мостовая.

В проулке громко перекрикивались уборщики, складывая мусор в тачку. Градоправитель был строг и лично мог проверить, в каком состоянии город. Если жители платили мзду в казну, так хотели видеть улицы и площади порядке, и жалобы на безделье работников подавали исправно.

Тарьяна, морщась, жевала шарик, скатанный из тёртой коры и толчёных лечебных трав. Каждое утро начинала с чистки зубов, так приучила её старая аптекарша.

— Каша и сыр на столе, — донеслось из кухни. — И оденься поприличнее, но и не особо празднично.

— Как горожанка, забывшая переодеться перед выходом на рынок, но желающая гордо продемонстрировать товаркам новый платок с кистями? — хихикнула девушка. Эта история о самой Алифе, которая могла себе позволить выйти из дома в рабочем платье и переднике, но голова всегда была прибрана и закрыта платком или шалью, была известна во всём квартале. Частенько аптекаршу за глаза так и называли — дама в платке.

— Ну можно и так, но дом градоправителя всё же более приличное и присутственное место. Поэтому подумай над своим внешним видом, — Алифа быстро раскладывала нехитрый завтрак по мискам.

Собственно думать было нечего, в старом гардеробе висело всего три платья, одно из которых зимнее шерстяное.

Яна покрутила в руках одно — коричневое с мелкой бежевой полоской, второе — серое с оборкой по подолу. Платок подходил только к коричневому, а без него аптекари и алхимики никогда не выходили из дома, да и дома работали, подобрав волосы, чтобы не попали в готовящиеся эликсиры и мази.

Быстренько закрутив косу короной, она плотно повязала платок из дешёвого шёлка, застегнула ворот до самого горла. Браслет подмастерья едва виднелся из рукава.

— Ну, — Алифа подняла глаза к потолку, — да пребудут с нами милостивые Тесхи.

Она редко припоминала имена богов, не особо усердствуя в посещении храма.

Яна тоже пошевелила губами. Так, на всякий случай.

Аптекарша быстренько сложила в холщовую сумку бумаги об уплате мзды городу, налогов в Гильдию, разрешение на обучение подмастерья. Оглянулась, словно проверяя — всё ли взято, и только потом шагнула за порог.

От лавки до дома градоправителя было четыре улицы и один бульвар, проходящий мимо сквера с крошечным фонтаном в виде бронзовой девы с дырявым кувшином. Небольшая, но всё же достопримечательность для провинции.

— Бабань, а к нас, наверное, сейчас в двери ломятся, — Янав вспомнила о страждущих клиентах.

— Не думаю, — небрежно пожала плечами аптекарша. — Семья Шанаи известные всему городу сплетники, уж они-то курьера точно видели, да и в дверь он стучался со всей дури. Потопчутся на пороге, да и уйдут, всё равно вернутся за снадобьями.

— Солнце-то нынче какое яркое, — заметила девушка, поправляя платок. — Погулять бы, витрины в лавках посмотреть.

— Так по дороге смотри, — добродушно заметила Алифа. — А пока помолчи, мне с мыслями собраться нужно.

Яна тут же заткнулась, продолжая крутить головой. Пусть городок и небольшой, и от столицы далеко, но она его любила, даже несмотря на жуткую грязь, которая начиналась во время дождей.

В доме градоправителя

— Так что же всё-таки случилось, ваше сиятельство? — седенький градоправитель мялся, чувствуя себя крайне неудобно перед высоким гостем. Птицы такого полёта забирались в глушь очень редко.

— Ничего такого, что заслуживало бы вашего внимания, — герцог выглянул в окно, проверяя своих сопровождающих.

— Кляуза? — сеньер Ластиш пытался осторожно выяснить, не нажаловался ли кто из горожан.

— Нет, к вам мой приезд не имеет никакого отношения, — придворный нервно прогулялся по небольшому кабинету, в котором глава города принимал просителей. — Где ваши мастера?

— Одну минуту, — засуетился Ластиш и выскочил за дверь. Такой прыти сложно было ожидать от человека в преклонном возрасте.

Он отсутствовал недолго, вернулся через несколько минут, с готовностью распахивая дверь и впуская одну из вызванных семей.

— Это господин Тафтус, здешний целитель, его супруга и две дочери.

Девушки в одинаковых платьях в цветочек быстро стрельнули глазами по сторонам и потупились. В их возрасте считалось неприличным долго рассматривать незнакомых мужчин.

— Хорошо, — герцог несколько изучал склонённые головы и сделал знак подняться. — Чем занимаетесь?

— Так целительствую, — глава семьи беспомощно оглянулся на градоправителя. — Жена — повитуха, дочерей обучаю тому же ремеслу.

— Что лечите?

— Так золотуху детскую, ожоги, бывает и ссадины всякие, если животом маются тоже...

Его светлость слегка поморщился, но вида не показал.

— А лекарства откуда берёте?

— Так из аптечной лавки, там мастерица знатная — и по всяким кремам-мазям и по зельям учёная.

— Ясно, можете идти.

Ластиш вывел семью целителя за дверь, на беззвучный вопрос главы семьи только развёл руками и пригласил следующих.

От четы Мавишей пришёл только супруг — худой до невозможности мужчина, мнущий в пальцах холщовый мешок с травами. Его жена ушла ещё до рассвета, чтобы собрать необходимые растения, которыми они снабжали и целителя, и аптекаря и ещё пару лавок.

На вопросы пожимал плечами, пыхтел и всё норовил показать мелкие букетики, которые принёс с собой.

Герцог мрачнел с каждым выходящим за дверь. Будущее его величество пожелало видеть во дворце новые, а главное, молодые лица. Попытка обратиться в Гильдию желанного результата не принесла, поскольку для службы при дворе тотчас предлагались весьма солидные мастера, откровенно не понимающие, чем они не подходят.

Пришлось по секрету сообщить, что нарочно ищется подмастерье-недоучка, который будет помогать придворному магу, целителю и кастелянше, изготавливая для них необходимые ингредиенты или целые зелья. И все без исключения делали шаг назад, как только слышали фамилию того, под чьим руководством придётся работать — ди Сартолио. Сразу скучнели, раскланивались и начинали подсовывать совсем уж негодных парней и девушек.

Наконец удалось выбить из главы Гильдии алхимиков списки мастеров, которые держали собственные лавки и самостоятельно брали учеников. Таких оказалось немного.

— Алифа Сетириш и её внучка, — градоправитель пригласил в кабинет последнюю семью.

Его светлость слегка оживился

— Алифа, магистр алхимии, ремесло — аптекарское дело. С разрешения совета грандов есть ученица, уже в звании подмастерья, — женщина коротко кивнула, не собираясь ни падать ниц, ни особенно расшаркиваться.

— Что заканчивали? — герцог откинулся на спинку кресла, в упор изучая невысокую девушку, из-под рукава платья которой неярко блестел браслет.

— Школу при Гильдии и домашнее обучение. Всё так, как у нас и принято, — аптекарша пожала плечами, заметив, что посланник не обращает на неё никакого внимания. — Документы могу предоставить.

— Что заканчивала ваша внучка? — мужчина наконец-то перевёл взгляд на магистрессу.

— Школу при Гильдии, в данный момент на домашнем обучении.

— В Академию отправить не желаете?

— Нет, не желаю, ничего нового она там по ремеслу не узнает, а по общим наукам везде одинаково.

— Да-да, наслышан, наслышан, — невпопад буркнул герцог. — Сколько ей лет?

— Она носит браслет уже семь лет, — аптекарша уклонилась от прямого ответа.

— Отлично, — посланник оживился. — Не ребёнок. Совершеннолетняя. В данный момент опека от Гильдии, поскольку таково требование ко всем мастерам не достигшим определённого звания. С согласия патриархов и гранда алхимии, ваша внучка едет аптекаршей в императорский дворец.