Яд и паутина

— Он и в самом деле несдержан в винопитии, — хмуро призналась императрица.

Ей самой не нравилась перспектива посадить на трон отпрыска, которого не интересовали дела государства. Но куда деваться, согласно закону о правящей династии, её величество могла самостоятельно править страной только девяносто дней. Самостоятельно! Это было сильно сказано, Скорее, под присмотром совета, в который входили лорды самых крупных и влиятельных родов империи.

Закон гласил, что женщина не имеет права единоличного правления. В случае, если наследник не мог принять престол по причине малолетства или неизлечимой болезни, назначался регент из ближайших родственников мужского пола, относящихся к династии.

Таковых оставалось двое — сыновья старшего брата императора, который отправился на тот свет раньше собственного отца и поэтому не мог передать трон своим детям, кузены принца Кранстера. На семь и десять лет старше будущего правителя.

К их чести, никогда не выказывали своего непочтения или недовольства подобным положением, занимаясь всяческими науками и военным делом. На вопрос, зачем они так тщательно изучают эти дисциплины, всегда оба отвечали одинаково: ' На благо империи'.

Впрочем, Бернард и Греарин не чурались и развлечений, участвуя в охоте, балах и светских вечерах, благо недостатка в подобном не было.

— Их высочества двоюродные братья кронпринца с утра уезжали на конную прогулку, потом разминались с мечами, — словно угадал мысли императрицы лорд-канцлер. И своими словами будто поставил в укор — вот есть же нормальные претенденты на престол...

— Что-то не вижу, чтобы они начинали свататься. Или до сих пор не смогли подобрать для себя нормальных невест? — решила перевести разговор Аденица. — Зря только время тянут.

— Они желают получить личное одобрение на брак у будущего правителя, — возразил лорд Габриз. — К тому же возраст не критический, их отец тоже женился не юношей.

Снова укол в сторону императрицы, её собственному супругу на момент свадьбы уже исполнилось сорок лет. Впрочем, всё это были мелочи.

— Что нового? Какие вести от герцога? Он и советники всё ещё ищут новых работников?

— Разумеется, ваше величество, — придворный ловко поклонился и бросил тоскливый взгляд в окно. В саду прогуливался местный модник лорд Терчис, соперничающий яркостью камзола с цветами. И как всегда облепленный знатными девушками, дочерьми высокопоставленных титулованных вельмож. — Нам нужно пригласить хорошего портного, даже лучшего, ведь его императорское величество должно одеть в соответствии с последними веяниями.

— Интересно, а чем не устраивает старый портной? — леди Аденица украдкой бросила на себя взгляд в зеркало. Вроде бы её платье не сильно устарело, да и цвет маренго выгодно освежал лицо.

— Времена меняются, мода меняется. Столица должна быть законодателем моды, а получается, что все новинки тканей и покроев мы получаем из других государств. А ведь у нас империя, а не какое-то захудалое княжество.

Последние слова лорд-канцлер проговорил с еле заметной обидой. По законам, утверждённым старым императором, теперь уже почившим, все придворные, находящиеся на государственной или дворцовой службе, должны были носить одноцветную одежду серых и приглушённых синих оттенков. И это независимо от титула! Дворец при такой форме больше напоминал военную казарму или монастырь.

Старому герцогу временами хотелось бы надеть камзол более яркого цвета, украсить его дорогой вышивкой или аппликациями. Но, увы!

Поменять этот закон удалось, удалось даже провести его через Совет, где собралось большинство недовольных прежним правлением. Но императрица кривила нос, и с ней пока ещё приходилось считаться.

— Если вы так много внимания уделяете этому попугаю, — леди Аденица указала в сторону окна. Ей тоже было видно группу разряженной молодёжи, — то следует вспомнить о своих непосредственных обязанностях.

— А это и есть мои непосредственные обязанности, — поклонился лорд-канцлер, сумев сохранить каменное выражение лица. — Двор должен блистать, а не представлять собой унылый монастырь. К нам поедут всяческие посольства, делегации от других государств. Как мы будем выглядеть в их глазах? Как нищие?

— Возможно, ты и прав, — чуть поколебавшись, проговорила императрица и взяла со стола бумагу, на которой чётко и ясно был изложен очередной список слуг. Ладно, хоть короткий. — Но это такие расходы...

— Расходы ненамного превышают нынешние, — возразил Габриз. — К тому же совет одобрил новый налог с лавок, магазинов и прочих торговых заведений, который так и называется 'на нужды дворца'.

— Они устроят бунт, — сиятельная леди пристально поглядела на карту империи, словно пытаясь сосчитать количество городов и поселков.

— Процент не тот, чтобы бунтовать.

Габриз лукавил, процент был очень неплох, но и не разорителен для торговцев. А вот дворец стоило привести в порядок, монашеские запросы почившего императора и впрямь вызывали кривотолки даже в народе. Поговаривали, что это 'рыжая гадюка' прибрала к рукам казну, и держит семью и слуг в черном теле.

22.12.2016

Императрица судорожно выдохнула и на мгновение сжала пальцы в кулаки. И в самом деле, она лично следила за тратами, считая, что ни одна монета не должна быть потрачена на излишества. Предпочитала поддерживать жреческие ордена, которые в свою очередь призывали народ к порядку и поклонению нынешней власти, именно туда и уходила значительная часть казны.

И вот теперь — лорд-канцлер лично указал на просчёт, который мог сыграть нехорошую роль. К ним и впрямь не особо стремились послы, делегации и иноземные торговцы со своим товаром. Какой смысл вести яркие дорогие шелка, узорчатую тафту и шитую парчу, если нет покупателей. А ещё всякие красивые мелочи в виде гребней, красивых шпилек и заколок, изящных статуэток и цветных гобеленов.

Если на коронацию прибывают влиятельные гости, а дворец будет выглядеть уныло, то мало кто отважится предложить своих дочерей для дипломатического брака.

Новый взгляд в окно подтвердил, что гуляющие потихоньку начали расходиться, да и дворцовый модник куда-то исчез, бросив своих верных почитательниц.

Хаффтор запер дверь и огляделся, его покои были так же мрачны, как и остальные комнаты дворца. Запустив артефакты, которыми мог управлять на расстоянии как истинный мастер плетений, сбросил камзол и плюхнулся в кресло около окна. Предмет мебели жалобно скрипнул, возражая против резких движений.

Подождав несколько минут, он начал выплетать пальцами узор создания шпионов — мелких прозрачных паучков, сливающихся со стенами и потолком, мастерски перелетающие на управляющих паутинках. Глаза! Ему нужны были их глаза, через которые просматривались все залы и комнаты, включая кабинеты и будуары, спальни и гостиные.

Прошло уже два месяца, а он так и не продвинулся в своих поисках. Последний из артефактов жизни до сих пор был не найден и совершенно точно находился именно в этом дворце. Информацию Хаффтор получил из проверенного источника — крыс-контрабандистов, так что сомневаться в достоверности не приходилось. Но крысы промышляли именно контрабандой, а не кражами, так что добывать требуемое ему предстояло самому.

Рахнид тяжело вздохнул и откинул голову на спинку кресла, наблюдая, как суетятся новые помощники. Следовало ещё немного подержать их в своей комнате, а с наступлением времени длинных теней отправить по всему дворцу.

Впрочем, эта стая была не первой. Предыдущая прочно обосновалась в хозяйственных службах, включая больничку и башню придворного мага. Будучи созданными, они, в отличие от настоящих пауков, не боялись сырости и могли держаться около воды, временами скользя по её поверхности как водомерки и прячась в солнечных бликах.

Идеальные шпионы, питающиеся только энергией своего создателя.

Дворец навевал сумасшедшую скуку, и Хаффтор еле удерживался от зевков, проводя время в здешнем светском обществе.

Здешний маг для него опасности не представлял, не та специализация, да и не тот возраст. Пусть полукровка, но распознать рахнида могли только духи, видящие истинную сущность всего живого и неживого, либо представители своей же расы, а за время, проведённое в этих стенах и парках, он не встретил ни одного. Это не просто удивляло, а настораживало. Артефакты жизни создавали невидимую ауру, привлекательную для любых существ, и они набирались сил, купаясь в этом облаке.

В этом месте был парадокс — требуемые вещицы есть, а духов и призраков нет. Не с кем перекинуться хотя бы парой-тройкой слов, не думая, просто чувствуя, что тебя понимают.

Солнце зашло за верхушки деревьев, пряча стены в тень. Этого было достаточно, чтобы отправить паучков на работу. Простучав пальцами по подлокотнику короткую мелодию, Хаффтор отпустил помощников. Они не хлынули, как можно было ожидать, а начали медленно рассеиваться под дверь и в окно, просачиваясь в еле заметные щели.

Магистресса вернулась, когда солнце спряталось за деревьями.

— Что-то случилось? — Яна закрыла книгу, оставив на странице плетёный шнурок-закладку, чтобы в следующий раз продолжить именно с этого места.

— Ничего такого, чем бы тебе следовало забивать голову. Нужно будет заварить побольше успокаивающего настоя, разлить в бутыли и отдать мэтру Пшафу, нашему целителю, — Гжета покосилась на открытое окно, потом на шкаф с пузырьками. — И сделать сердечную настойку-тройчатку, пока хватит стакана.

— Успокаивающий — пустырник, кошачий корень и мелисса? — переспросила девушка. Мало ли, вдруг здесь приняты какие-то другие средства.

— Да, его, — кивнула алхимичка. — Тройчатку знаешь?

— Ландыш, кошачий корень и мята, — Яна постаралась припомнить, что-то иное, но в голове другого рецепта не оказалось. — А разве лечебные настойки готовит не лекарь?

— Он и готовит, — магистресса испытующе глянула на девчонку. — Только мне же нужно твои знания проверить. Чернила пока отменяются, впрочем с некоторыми рецептами можешь ознакомиться.

И она кивнула на толстенную тетрадь, из которой торчали цветные шнурки закладок.

Аптекарша пожала плечами, мол, если считаете нужным допустить к некоторым своим тайнам, то она конечно же возражать не будет. Хотя вряд ли в этой тетради можно было найти какие-то личные разработки магистрессы, собственная рецептура тщательно охранялась от конкурентов.

— Где варить?

— В приёмной за шкафом есть стол с жар-камнем, да и ингредиенты все там.

Девушка молча кивнула и пошла выполнять распоряжение. В конце концов, её сюда взяли именно для такой работы, и рассчитывать на полноценное обучение не приходилось.

23.12.2016

В приёмной, которая служила одновременно и лабораторией, и впрямь нашёлся специальный алхимический стол, заговоренный от разрушения. А заодно и жар-камень, нагрев которого можно было регулировать.

Пустые бутыли, заткнутые пробками, стояли на полу. Полкой выше пузырьки размером на стакан, два и четыре.

Успокаивающий отвар приходилось варить не однажды, пусть и не в таких количествах. Тем не менее, Яна проговорила вслух рецепт, одновременно собирая нужные травы и бросая их в специальный бронзовый котёл. Нашлось и мелкое ситечко для процеживания и воронка, чтобы было удобно переливать в бутыли.

Поставив готовиться отвар, девушка проговорила вслух рецепт тройчатки, отмеряя в бутыль для настойки ингредиенты и чистейший спирт. Это сердечное лекарство в аптечных кругах частенько называли 'три единицы четыре', одновременно диктуя и пропорции.

Пока проваривались нужные травы, девушка присела на высокий табурет и открыла тетрадку с записями. Каждый листок был поделён пополам. Слева писался аптечный рецепт, справа, предположительно, алхимический такого же действия.

Пробежав глазами первый список рецептов, потом второй, Яна озадачилась — они не совпадали не только по действию, но и по назначению. Во всяком случае, те, которые знала еще по школе в Гильдии. Те, которым обучила бабка Алифа, тоже не совпадали.

Закусив от напряжения губу, девушка несколько раз перелистала страницы.

Отвар закипел, и аптекарша сняла с жар-камня котёл, чтобы он не нагревался дальше. Оставалось подождать минут сорок, запустить заклинание охлаждения, которым частенько пользовалась, экономя время, и разлить по бутылям.

Оставшиеся минуты, она собиралась посвятить разгадке тетради, поскольку поверить в то, что магистресса записывала рецепты просто подряд, не могла.

По потолку пробежал прозрачный паучок, сквозь которого просвечивала облезшая штукатурка, покрутился над столом и неподвижно замер, уставясь на девушку.

26.12.2016

— Изучаешь? — внезапно появившаяся Гжета скупо улыбнулась одними губами. Глаза остались холодными и настороженными.

— Сами дали, — пожала плечами Тарьяна, не отрываясь от записок. — Если дали, значит можно.

— Там нет ничего такого, что ты бы не знала. Во всяком случае, все общепринятые рецепты...

— Как скажете, сеньера магистресса.

Девушка учла и настороженность дамы и её серьёзность. А заодно и лёгкую оговорку. Да, там были все общепринятые рецепты, которые с самого начала изучают аптекари, но алхимические... Им никогда не преподавали аналогий, поскольку их ремесло больше относилось к лечебному делу. Д

ругое дело — Алифа! Бабка не стеснялась рассказывать ей не только основы алхимии, но и редкие сочетания ингредиентов, в которых необходимо выдерживать дозировку в крупинках и каплях, иначе действие могло смениться на противоположное.

И именно такие рецепты были записаны в этой тетради.

Отвар остыл, и Яна начала аккуратно, не торопясь, разливать его по бутылям.

Во дворе раздался хлопок, потом истошный визг, сменившийся руганью. Гжета недовольно покрутила головой и подошла к окну. Новый портал открылся неудачно, прямо посреди корзин с яблоками, которые сложили слуги.

Через раскатившиеся фрукты аккуратно перебирались две девушки в дорожных платьях.

— М-да, советники не мешкают, — заметила магистресса. — Сколько ещё раз так переносить будут? Уж лучше бы через ратушу доставляли, а оттуда или пешочком, или портшезом, уж если ноги не ходят.

— Неужели прислуги мало? — Яна, отвернувшись к умывальнику, отмывала котёл от травы. Так выучила старая аптекарша — посуду надо мыть сразу.

— Это империя, а не удельное княжество или захудалое королевство, — неизвестно на что злясь, назидательно выдала Гжета. И, не удержавшись, выдала замысловатое ругательство, от которого у девчонки покраснели уши. — Этого только не хватало...

Отставив всяческие рассуждения и разговоры, магистресса ринулась на крыльцо.

Это стало интересно, тем более, что Яна уже закончила мытье и расставила готовое лекарство в рядок. Вытерев руки, она тоже решила посмотреть, в чём дело.

Следующий переход влип в многострадальные яблоки с потрясающей точностью, управляющий шипел как змея, отдавая приказания всё убрать.

Четверо мужчин в тёмных плащах, несмотря на тёплое время года, хмуро ждали, когда им очистят выход. Ждать надоело, один пробормотал что-то неразборчивое, щёлкнув пальцами, и раскатившиеся плоды моментально собрались в корзины.