Но помощник — это все равно хорошо. Это мне сейчас пригодится, потому что каждый поплавок еще нужно проверить, сгодится он или нет для поставленной цели.

— Только сам руками их не трогай, ссыпай в миску прямо с пергамента. Ладно?

Верзила пожал плечами и скинул на сковороду новую порцию теста, а я уселся перебирать уже готовые печеньки.

Первые, по традиции, получились не очень. За редким исключением. Зато дальше дело пошло сноровистее, и скоро в моем распоряжении был уже целый мешок хрустящих шариков. А за окнами тем временем солнце начало медленно спускаться к закату.

— Готовы, ваше высочество?

Принц судорожно кивнул.

— Тогда позвольте предложить вам немного прогуляться.

— Мы пойдем в другую комнату? — уточнил юноша.

— В очень-очень другую.

— Но здесь, наверное, было бы намного...

— Удобнее? Кому как.

— Оборону держать неплохо, — высказал свое мнение Борг. — Насчет остального тяжелее.

— Пожалуй. К тому же мы не будем обороняться.

— Не будем? — глаза принца округлились.

Похоже, его высочество даже не представлял себе другой тактики в сражении с посланцами своей сестры. Впрочем, ему простительно. А вот двум здоровым молодым мужикам... Ладно, наполовину молодым и на три четверти здоровым, но все равно негоже прятаться по щелям.

Хотели охоту? Будет вам охота. И звери придут туда, где мы уже будем их ждать.

— Ну так что, двинулись?

Света вокруг больше не становится, а бродить по коридорам уже под самые сумерки как-то не хочется. Темнота мне в моем деле не помешает, но зачем усугублять положение, если можно успеть все и вовремя?

— А вы так и пойдете? — робко спросил принц.

Снова здорово. Пора бы ему угомониться, право слово. И довериться. Хотя это ему сделать, должно быть, очень трудно. И можно понять, почему. Начиная с родной сестрицы и заканчивая двумя незнакомцами со странными замашками.

— Как так?

— Без... Без оружия.

— А его нужно брать? — уточнил Борг.

— Н-нет. В правилах не сказано, — смутился его высочество. — Есть только пункт о магии, о том, что ее нельзя использовать, но все остальное...

Мы с верзилой озадаченно переглянулись.

Смертоубийства здешняя охота вряд ли предполагала: никаких бойцов не хватило бы тогда для королевских развлечений. Тем более, Хок, выступивший письмоносцем, наверняка ожидал в лучшем случае вовсе не встретить сегодня во дворце ни единого противника, а в худшем...

Брата он же за бойца пока не считает? Значит, и его напарник поступит не менее легкомысленно. Но кое-какие меры мы все-таки примем. Я, то есть.

— Обойдемся.

— А я могу взять?

* * *

Нечто, обмотанное полосами шелковой ткани, стоймя доходило парню до подмышки и явно было увесистым, но его высочество мужественно дотащил свою ношу до полукруглого зала, в который из лабиринта дворцовых коридоров было только два входа, на западе и на востоке.

Судя по всему, когда-то здесь почивал или сам король, или кто-то близкий к нему чином или другими заслугами: на полу можно было разглядеть следы от массивных кроватных ног. Да и вообще много следов на мутном лаке паркета. Утром, должно быть, целая вереница придворных встречала пробуждение своего повелителя, а вечером провожала ко сну. И происходило сие действо наверняка под пышными балдахинами, среди парчи, позолоты, бронзовых канделябров, мраморных статуй, пестрых гобеленов и прочей роскоши, заботливо собранной и увезенной прочь, в новую столицу и новую спальню. Не оставили перевозчики ничего, с половины стен сняли даже тканую обивку и вывернули ручки с рам огромных окон. Впрочем, оно и к лучшему: уж с этих сторон неожиданного нападения точно не стоит опасаться.

— Мы должны быть здесь?

Судя по голосу, у его высочества приятных воспоминаний об этой комнате не осталось. Но мы же здесь не затем, чтобы чьи-то чувства щадить, да?

— Здесь удобнее всего.

Принц слегка поежился, но обреченно кивнул.

— Это ненадолго, ваше высочество. И чтобы вам было удобнее ждать...

Для чего именно служила ниша в бывшем изголовье королевской кровати, оставалось сейчас только гадать, но с собой ее никто забирать не стал, а для моих целей она подходила как нельзя лучше. И я даже пожертвую курткой в качестве подстилки, тем более, день-другой, и все равно придется обзаводиться новой.

— Присаживайтесь.

Юноша послушно примостился в нише, положив шелковый сверток на колени. Поерзал, устраиваясь поудобнее.

— Что дальше?

— С вашей стороны пока ничего. Отдыхайте.

— А...

— Мы кое-что подготовим. И подготовимся.

Принцу наверняка до смерти хотелось бы взглянуть, что это будет за подготовка, но попроситься сразу он не посмел, а минуту спустя мирно задремал.

Борг посмотрел сначала на спящего юношу, потом на меня:

— Признавайся.

— В чем?

— А то сам не знаешь! Парнишка весь на иголках был, просто так заснуть бы не смог. Опоить тебе его было вроде нечем, значит... Дунул-плюнул?

— Вроде того.

— А если без вроде?

— Интересуешься просто так или с целью?

Верзила ответил укоризненным взглядом.

— Тебе мой способ не подойдет, не надейся.

— А я им пользоваться и не собираюсь. Наоборот.

О ком-нибудь другом я бы подумал: испугался, почувствовав угрозу, которую не может понять. Но с Боргом все иначе.

Если он не побоялся связаться с лоцманом, нырнул в Поток, а потом и отправился на странную королевскую охоту, еще одна моя маленькая хитрость уже ничего не изменит. Нет, ему нужно не научиться избегать ловушек, а...

— Это просто.

— Для тебя?

— И для меня тоже. Для лоцманов. Да и вообще. Вон, даже каждая кошка знает, как найти место для сна, абы где не ляжет.

— Значит, принц всего лишь попал в такое место?

— Ага.

— Твоими стараниями.

— Хочешь, чтобы он болтался за нами хвостом?

— Не особо, — признал Борг.

— Ну вот.

Верзила не дождался того, на что рассчитывал, и пошел напрямик:

— И много у тебя в рукаве таких штучек?

— Хватает.

— И ты, конечно, ни словечком не собирался о них обмолвиться?

Это уже похоже на обиду. Искреннюю и почти детскую. А может, и еще чего примешано до кучи, но извиняться все равно не стану.

— Я заготовил для тебя совсем другой рассказ.

Сразу он не отошел от своих заморочек. Просто изобразил вежливое внимание, и все.

— Если позволишь, на ходу поболтаем. А то можем и не успеть.

Верзила догнал меня в коридоре, продолжая очень красноречиво молчать.

— Видишь ли, то, с чем имеют дело лоцманы...

Хватит четырех перекрестков или нет? Должно. Других подходов к этому куску нет, сбоев не будет.

— То же самое, что и весь остальной мир.

По потолку явно никто скакать не будет. Да и не за что там зацепиться, все резные плафоны сняты, осталась одна штукатурка.

— Оно может выглядеть иначе, причинять боль, калечить и убивать, но это все тот же воздух, та же вода и та же земля.

Со стенами похожая история. Наличники не везде, а оставшиеся подсвечники такие хиленькие, что еле держат по паре свечей.

— Просто это не поверхность, где все живут, а то, что поглубже. То, чего люди обычно не видят, да и не должны.

Значит, пойдут они, скорее всего, по полу. Ну, может пару подоконников оприходуют. И уж дверные проемы никак не минуют.

— А прилив баламутит пространство, поднимая вверх всякую пакость. Иногда, кстати, она утихает сама. Если магии было мало.

На ярком солнце мои печеньки были бы хорошо заметны, но и то вряд ли обеспокоили бы кого, а в надвигающихся сумерках блеклые шарики будут и вовсе еле видны. Даже учитывая, что часть из них не лежит, а висит прямо в воздухе.

— В самой тихой заводи всегда найдутся течения, к которым можно применить лоцманскую науку. Чем я и...

— Мне это, правда, не мерещится?

Я повернулся к Боргу, сосредоточенно разглядывающему кусочек печёного теста, плавно покачивающийся в пустоте прямо перед носом, да еще поворачивающийся вокруг весьма заковыристой оси.

— Ни капельки.

— И в чем суть? Как-то мне не верится, что эти хлебные крошки смогут кого-то остановить.

— Они и не станут. Их задача — вовремя сообщить нам, откуда надвигается враг.

— И стоило ради этого мучаться? Они все равно придут одним из двух путей. Или поодиночке, или вместе.

— Вот видишь! Уже есть развилка. Если метнешься не в ту сторону, упустишь, по меньшей мере, время. А так мы узнаем заранее, кто куда двигается, и там, где им будет уже не свернуть...

— Хитро, — сощурился Борг.

— И совершенно нечестно. Это тебя волнует?

— Ни капельки, — повторил он за мной точно тем же тоном.

— В опочивальне места немного, да и нет смысла там устраивать поединки. А подходы мы перекроем.

— Пожалуй. Только кое-чего ты не учел.

— Неужели?

— У нас два подхода и два противника. Сосчитаешь, сколько получается?

— По рылу на нос.

— Значит, может понадобиться действовать без поддержки.

Честно говоря, это меня бы очень устроило. Потому что одно дело раскинуть сети с поплавками, а совсем другое — устроить пред ясными очами Борга представление, которое в гильдии не поощряют к исполнению. Знают, практикуют, но отводят взгляды и предпочитают молчать. В отличие от верзилы, спросившего:

— Справишься?

— Если не справлюсь — узнаешь первым.

* * *

Он должен был задать мне еще один вопрос. А может, и всего один, вместо того, пустого и лишнего. Но всю обратную дорогу мы провели в полной тишине, не считая шелеста шагов и растерянного шепота совести. Моей, по крайней мере.

Я ведь был сейчас здесь не только из-за дяди, последней воли брата и собственных заморочек, но и ради этого здоровяка тоже. Только сначала не понимал, не обращал внимания и не задумывался, почему что-то внутри вдруг взяло и дернуло меня принять чужой вызов. Все ведь решилось сразу, в тот самый миг, когда зазнайка по имени Хок процедил свое презрительное 'не для увечных'. Дурацкое открытие, но что поделать?

Может быть всяко, не спорю. Борг, в конце концов, не нежный цветочек, наверняка имеет в загашнике кучу недостатков и странностей, от которых и на стенку полезешь, и что другое нехорошее учудить задумаешь. Но бить его вот так, в поддых, меж открытых ладоней, да еще не в тихом углу, а на людях...

Это не больно, нет. Просто противно. И удивительно. Настолько, что мне даже захотелось попробовать кое-что понять.

— А мне такое местечко в доме подыскать сможешь?

— Какое такое?

Борг кивком указал на сладко сопящего принца, который, судя по всему, за наше отсутствие даже не подумал просыпаться, когда уронил свой сверток под ноги.

— Что, дурные мысли покоя не дают?

— Бывает.

— Посмотрю, что можно сделать.

А заодно посмотрю, что же такое его высочество так трепетно обнимал.

Разворачивать не пришлось: витки скользкого шелка сами сползли на сторону, открывая взгляду вычурно украшенные ножны, из которых торчала длинная рукоять какого-то клинка.

Обтянутая давно залоснившимся полосками кожи, местами заслуженно потертая, но совсем-совсем простая. Ни единого украшения, даже кисточки какой и то на набалдашник не повесили. Явно не королевское оружие, разве что случился в дальних предках у этого парня король-воитель, почитавший необходимость, а не роскошества.

А что, вполне возможно, старая ведь вещь. Очень старая. И внутри, под ножнами...

Клинок вышел легко, как по маслу. Но странность была в другом.

Я ожидал увидеть все, что угодно: патину, пыль, ржавчину, прочие признаки древности и дряхлости, которых не избежать, как ни старайся, но сталь оказалась совершенно чистой, недавно полированной и при этом непроглядно мутной, словно покрытой льдом. Такой, что я дыхнул на нее прежде, чем сообразил, что делаю.

Лезвие откликнулось. Всего на мгновение, еле заметно, но расцвело, показав свою красоту. А потом снова скучно потускнело.

— Надумал-таки вооружиться? — спросил Борг, наблюдая за моими исследованиями чужого имущества.

— Нет.

Я взвесил меч в руке, вернул витки шелка на место и положил сверток туда, откуда взял.

Нынешние воины такими махинами уже не сражаются. Зачем трудить руки, если даже распоследний лентяй может обзавестись парой-тройкой магических штук, придающих швейной игле мощи поболе, чем может найтись в самом увесистом копье? И я того же мнения. Впрочем, при желании или надобности...

Нет, пусть уж лежит, где лежала.

— Что, тяжеловата?

— Не тяжелее данного слова.

— Он бы не был против, если что.

Конечно, верзила имел в виду принца, но мне отчетливо послышалось за его словами совсем другое имя.

Сорен на любое оружие поглядывал снисходительно. Пользоваться не запрещал, но однажды, словно мимоходом, заметил: никому не нравится, когда в него тыкают ножом. И все, больше ни словечка на эту тему, дальше думай, как хочешь.

И я думал. Не сказать, что много, но если приходилось к случаю, в памяти все всплывало, как в первый раз. Особенно при взгляде на то, как бережно и чутко брат перебирает пальцами струны... То есть, струи.

Да, той музыки я больше никогда не услышу. Но колоть, рубить и резать все равно не стану. Потому что не хочу, чтобы Сорен, где бы он сейчас ни бродил, укоризненно качал головой.

— Мне оружие ни к чему.

— Как знаешь.

— У самого руки тоже пустые. Смотри, еще успеешь что найти, если пошаришь хорошенько. Или эту дуру возьми, она тебе как раз по плечу.

Борг только улыбнулся.

— И легче бы было. Кто знает, с чем охотники припрутся? А у тебя спина.

— Которая твоими заботами уже забыла о всех болезнях.

— И все равно, я бы на твоем месте...

— Как и я на твоем?

Ладно, не хочет — не надо. Значит, уверен в своих силах, и тут уж я ему не советчик и не судья. Может, он вообще боится лишних дров наломать, вот и...

Вот дурак-то.

— Не жалей их. Они тебя не пощадят.

Снова улыбнулся.

— Я серьезно. Пусть они моложе, слабее и дурнее, но уже не дети, и должны отвечать за все сами.

— Тебе виднее.

И опять умолк, дубина. Только посмотрел в мою сторону коротко и с прищуром, то ли хитрым, то ли изучающим, а потом снова уставился в окно. В закатное небо, которое мало-помалу покрывается золотистым пеплом.

Танец уступок и намеков я возненавидел еще стараниями брата. Шаг в сторону, чтобы освободить дорогу. Шаг назад, чтобы не отбросить даже тени на решение, которое нужно принять. Шаг и поворот, чтобы увернуться от неудобных вопросов. И если твой партнер достаточно искусен, ты остаешься сам себе господином посреди полной пустоты.

Борг не так хорош, как Сорен, но поднаторел в сем искусстве все же порядочно. И ведь наверняка чувствует, что есть у меня разговор к его младшему брату, но молчит, как рыба. Надеется на мою рассудочность? Ой вряд ли. Тогда зачем устроил всю эту пляску?