— Конечно, конечно, — согласился Илан и взял Ифара пальцами за левый локоть.
Доктор Ифар взвыл на все адмиралтейство. Сверху торопливо сбежал Намур.
— Что ещё? — спросил он.
— Упал локтем на ступеньку, — пожал плечами Илан. — Под ноги надо было смотреть, а не ругаться. Помогите, советник. Разденем, пощупаю, пока не опухло...
Еще три вопля, слезы из глаз, поиски сердца здоровой рукой, и картина прояснилась окончательно.
— Локтевая, осколочный со смещением, — сказал Илан. — Вы ведь не левша, доктор Ифар? Тогда хорошо, что левая. Поехали в госпиталь.
— Ни-ко-гда! — слегка отдышавшись объявил доктор Ифар.
— А куда? Кто сделает? Надо вынуть мелкие осколки, поставить проволоку. Потрогайте сами, тут осколок под кожей, тут вообще кусок отростка болтается... Ударились вы неудачней некуда. Лечить консервативно — останетесь без руки.
— Скажу, кто... Отвезете? — надувая щеки, чтобы не стонать, спросил Ифар.
— Куда везти?
— В Старый квартал, к... ученику.
Намур вздохнул:
— Вечно в вашей Арденне все не как у людей. Отвезем. Вставайте. Вы встать-то можете?..
* * *
На подъезде к Старому кварталу Илану стало понятно, что немножко терпения ему не хватит. Терпения потребуется много. Даже очень много, и еще придется у кого-нибудь занять.
Для начала оказалось не очень-то просто вколоть доктору Ифару обезболивающее. Тот отпихивался единственной рукой, мотивируя тем, что от богадельни ему ничего не надо, и отправьте морем всю вашу благотворительность, еще неизвестно, что хорошего может быть в бесплатном лекарстве, хорошие лекарства стоят дорого, а это наверняка полная дрянь. Сделать укол удалось только после обещания Намура силой подержать упрямца, а за больной локоть или за здоровый, уж как получится. После укола ситуация усугубилась, потому что доктору Ифару стало легче быть против.
В Старом квартале, на наклонных мостовых, если где были мостовые, и на немощеных улицах, где мостовых не было, лужи не задерживались. Они текли рекой грязи и нечистот со дворов и переулков, с крыш хлестала вода через желоба водостоков, ветер бил в морду лошадям и сдувал кучера, карета четверней не могла развернуться, а кое-где даже проехать, и, когда добрались по нужному адресу, Ифару было уже хорошо после укола, зато Илану от доктора Ифара — плохо. Илан сидел с закрытыми глазами, пытаясь разыскать внутри себя слова поддержки и ободрения, вместо этого на языке крутилось околомышиное 'сейчас высажу в лужу, и пусть оно всё конём', но так было нельзя.
В дожде и тесных переулках Илан запутался, и не понимал, на каком расстоянии дом врача находится от того дома, где он ночью лечил Номо. Где-то недалеко, потому что Старый квартал не такой уж большой.
— Я пойду, спрошу помощи, — сказал Илан.
— Я тоже! — вызвался полуодетый Ифар, рука которого, вынутая из рукавов, в согнутом состоянии была запихнута за полу рубахи над поясом, а кафтан не сходился и падал с плеча.
Илан молча снял свой плащ и завернул в него злого доктора. Спорить даже не подумал, экономил терпение. Намур, ругательски ругаясь на текущую за шиворот воду и вечно идиотские арданские приключения, помог страдальцу спуститься в лужу. Домик ученику Ифара принадлежал для Старого квартала очень приличный. Он стоял не вплотную к другим, был красиво огорожен витыми решетками, к крыльцу вела каменная дорожка, на которой по щиколотку стояла вода. Держа под здоровую руку доктора Ифара, Илан добрался до дверного молотка. На стук ответили не сразу. А когда ответили, оказалось, что все эти плутания под дождем, ветром и в грязи, зря. Хорошо, что не пешком. Заспанная служанка сказала, доктор Эшта на вызове со вчерашней ночи, и, видимо, там что-то серьезное, потому что он даже не дал знать, на сколько задержится. Нет, ждать она не советует. Если доктор так сильно занят, вряд ли он скоро вернется. Он, бывает, на двое суток так пропадает. Потому что, получив хороший гонорар, идет по другим своим делам. Тратить.
— Хватит, — сказал Илан. — Напутешествовались. В госпиталь.
— К другому ученику! — объявил Ифар.
— Хорошо, — кивнул Илан.
Но, когда они с Намуром затолкали доктора обратно в карету, налив внутрь изрядно дождя с одежды, негромко велел кучеру:
— Поворачивай в госпиталь!
Сказать, что доктор Ифар не обрадовался, когда увидел, что его обманули — ничего не сказать. В конце концов, в ответ на его возмущение взбеленился Намур:
— Я вас на себе не потащу и возить туда-сюда не буду! — закричал он. — Либо идите с доктором Иланом, либо на выход под дождь, и отправляйтесь сами, куда хотите!
— Мне тоже надоело, — почти спокойно согласился Илан.
— Вы мошенник! Вы лжец! — отвечал ему Ифар, с помощью Илана же выбираясь из кареты.
Илан готов был соглашаться с чем угодно, поэтому опять кивнул:
— Я всегда выигрываю в эту игру. Держитесь за меня, доктор Ифар. Лестницы вас не любят. Тут лестница, мокрая и длинная.
В приемнике дежурил доктор Никар.
— О-о-о! Кого я вижу, — обрадовался он. — Доктор Ифар! Как ваши дела?
— Плохо молитесь, — сквозь зубы процедил Ифар, с которого санитарки принялись быстро стаскивать мокрую одежду и обувь.
— Почему это? — удивился Никар.
— Вашими молитвами у меня все плохо!
— Сразу готовьте в операционную, — почти как Ифар, сквозь зубы, прошипел Илан. — Укладку для регионарной блокады и малый хирургический с инструментом для костной травмы, сверло и спицы. Мышь мою из лаборатории позовите, пусть подойдет.
Доктор Ифар нервно запыхтел и попытался не отдать санитаркам кальсоны. Но тут Никар восполнил недостающее Илану терпение, наклонился, погладил полураздетого Ифара по плечам и сказал:
— Да полно, родной. Сейчас мы все исправим. Кто оперирует? Доктор Илан? Вам, Ифар, очень повезло с доктором!
Если попасть в госпиталь со сложным переломом вообще можно считать везением, думал Илан. Он взял из ящика стола чистый сопроводительный лист, вписал имя и первую инъекцию, и, пока пациента готовят, отправился в дезинфекцию греться и переодеваться, потому что промерз до костей без плаща под зимним дождем.
Между тем, половина, если не все три четверти младшего персонала госпиталя были выпускниками школы доктора Ифара. И, когда Илан выключил воду в душе, он понял, что слух по коридорам разнесся мгновенно, и, пока доктора Ифара моют, бреют ему левую подмышку, переплетают косу и обвязывают голову платком, бывшие ученики устроили к нему паломничество. Как минимум, все акушерское и половина хирургии хотят это видеть, поэтому бегут в дезинфекцию со словами: 'Доктор Ифар! Как мы рады встрече! Мы вас любим, мы вас ценим! Все будет хорошо! Выздоравливайте скорее!'
Доктор Ифар уже не возмущался, он почти плакал — то ли расчувствовался от подобной благодарности, то ли расстроился, потому что лежал перед вереницей посетителей голый. Илан прекратил этот праздник, скомандовав:
— По местам! Операционные — мыться и готовить инструмент, акушерские — зовите на ассистенцию вашего доктора! Занят? Закрылся в кабинете? Откройте и приведите! Заперто? На главном посту у лестницы есть запасной ключ, разрешаю взять! Доктор Ифар... простыню. Возьмите себя в руки. Раз мы на войне, значит, я взял вас в плен. Если будете умницей, скоро отпущу. И, пожалуйста, не волнуйтесь. Все хорошо. Я учился на Ходжере, поэтому больно не будет.
— Господи, что за сумасшедший дом, — стонал доктор Ифар. — Вы меня вообще слышите? Здесь хоть кто-нибудь меня слышит?.. Я с вами ругаюсь, между прочим...
— А разве с доктором Иланом можно поругаться? — удивился заглянувший в дезинфекцию Никар. — Глупейшая затея, пустой перевод эпитетов и времени. Доктор Илан, мне подойти в операционную, помочь вам?
— Спасибо, не стоит, — покачал головой Илан, выходя в коридор и становясь против зеркала.
Сейчас он не был похож на потомка арданских царей. Он был похож на растрепанную злую выдру. Попробовал пригладить и заложить за ухо волосы, вьющиеся от воды, не получилось. Бросил это дело. Сказал себе: чем спокойнее ты будешь, тем легче помогать другим. Повернулся к Никару:
— На стол уложу сам. Вам не трудно после ночного дежурства сидеть в приемном? Вы могли бы идти домой...
— Ушел один такой, — вздохнул доктор Никар. — Да сразу вернулся. Вашего любимчика жалею, потому и сижу. К моим рукам он привык, теперь он боится доктора Гагала. А доктор Гагал боится, когда его боятся, и повышает голос. Разводил их, как драчливую шпану, по разным углам. Доктора Наджеда нет, на кого оставить?..
— Не вы ли мне говорили, что всякий больной взрослый — это больной ребенок? Успокоить, отвлечь, уделить внимание, похвалить... и под шумок сделать свое черное дело. Сходите, пожалуйста, к Гагалу, объясните и ему это. И приведите в операционную. В конце концов, это его отец. Вы знаете, что ему сказать. Ну... я надеюсь, что знаете...
Тут доктор Никар взял растрепанную злую выдру ладонью за затылок, уткнул лбом в свое плечо на пару мгновений и тихо проговорил:
— Держись, сынок. Теперь либо ты Ифара, либо Ифар тебя. Я бы на твоем месте не играл с ним в превосходство науки над первобытной живодерней, дал ему эфир, и пусть заткнется.
— Справлюсь, — твердо сказал Илан. — Спасибо, что понимаете.
* * *
— Он меня достал, — полушепотом говорила Мышь, перекручивая Илану выбивающиеся пряди и ловко вплетая их в косу. — Тошнот и зануда. Все у него не так, и я неправильная, и даже вы поступаете неверно. А сам цапку для белья от костного зажима не отличает.
— А ты отличаешь? — улыбнулся Илан.
— Отличаю! — гордо пискнула Мышь. — Я быстро учусь. Только не когда он мне на ухо нудит! Давайте от него избавимся? Вы же можете его поменять на кого-нибудь? Пусть идет к своим аптекарям, они все зануды, и химичит там свою химию...
— Предлагаешь одного аптечного зануду сменить на другого? — уточнил Илан. — Они же одинаковые. Другой тебе нудеть будет.
— Не знаю, — потрясла головой Мышь. — Мне он не нравится, и все.
— Вы с ним вчера так беседовали мило, — пожал плечами Илан. — Я подумал, вы друзья.
— Где там, — Мышь досадливо махнула рукой. — Пристал, как репей, не отцепиться. Я его отгоняю, он лезет. Весь день про вас спрашивал.
— Много ты ему рассказала?
— Не все, что знаю, — хитро усмехнулась Мышь. — Меньше половины. Сказала, что вы добрый, всех жалеете и этим можно бессовестно пользоваться, ему понравилось. Сказала, что у вас много работы, вы очень устаете, поэтому, чтобы пользоваться, нужно помогать... Но нам же запрещено разговаривать. Я ему все время напоминаю. Еще он спрашивал, много ли у вас денег... Что ему от чужих денег?... Дурак какой-то. Готово, доктор. Будет держаться, как у канцелярской крысы. Вы такой смешной, когда лохматый... А можно мне на операцию?
— Мышь, ты мне нужна в другом месте, — строго остановил ее Илан.
Мышь скорчила скорбную рожицу.
— Вы меня совсем прогнали в дезинфекцию, — укоризненно сказал она. — А я хочу как вы... людям помогать.
— Ты и помогаешь. Любая работа в госпитале — помощь. Лекарства, инструменты, все это нужно. Без твоей работы в дезинфекции операций не будет. Так что... Ладно. В следующий раз, обещаю, возьму, — Илан зашел за ширму к раковине и засучил рукава, чтобы мыться. — Ты знаешь, откуда взялся этот Неподарок? Тайная Стража его мне привела, чтоб я за ним смотрел. Зачем ему знать про мои деньги, он не объясняет?
— Не, — Мышь бесцеремонно заглянула за ширму и помотала головой. — Я сказала, что невежливо интересоваться не своим кошельком, и я про такое никогда никого не спрашиваю. Хочешь красть — кради, если честный вор, на удачу, а разговоры не разговаривай. Больше дела, меньше слов... А кто он такой? Тайная Стража — это из префектуры, да?
— Это из адмиралтейства. Политический сыск. Он пусть разговаривает, главное, ты при нем не болтай. Я сам толком не знаю, кто он. Может, тебе проговорится. Будь внимательна. Поняла меня?
— Конечно, — солидно кивнула Мышь. — Помочь еще чем-то нужно?
— Вроде, нет. Давай. Разговоры окончены, рот на замок и беги.
Мышь побежала, но в дверях предоперационной столкнулась с доктором Гагалом, который шел быстро и был очень недоволен. Мышь отскочила в сторону, чуть не получив внезапно распахнувшейся дверью по голове и замерла на некоторое время возле стенки.
— Илан, скажи, что шутишь, — с порога заявил Гагал. — И шутишь несмешно!
— Субординация, доктор Гагал, — напомнил Илан. — Не стоит на людях обращаться ко мне неуважительно. Еще и громко так.
Гагал шумно и гневно перевел дыхание. Сумел слегка себя смирить:
— Извините. Скажите, что пошутили про ассистенцию, доктор Илан!
— Я не шутил. А вы говорите мне 'нет', доктор?
— Я говорю, что я плохой человек, который способен 'вот так с родным отцом'. И бесполезно меня стыдить! Простить и принять я его не могу. Может, пока, может, вообще. Не могу, и всё. Не знаю, как! Перевоспитание ни мне, ни ему не нужно, отстаньте от меня с доктором Никаром! Поздно нас перевоспитывать!
— Я и не спорю, — Илан вышел из-за ширмы. — Поздно, так поздно. Помогите одеться.
Гагал взялся за бикс и вытащил чистый балахон.
— Вы давно хотели посмотреть, как делают блокаду нервного сплетения гиффой по ходжерской методике? Милости прошу. У нас подходящий случай. Какая разница, на ком показывать? Пациент привязан и не сбежит. Стойте молча, смотрите и запоминайте. Все расскажу и покажу подробно. А потом нужна будет помощь. Я не могу звать доктора Никара, он больше суток не спал, Раур тоже. Наджед уехал. Кто остался?
Пристыженный доктор Гагал опустил голову. Ему стало неловко за собственную несдержанность и то, что он неверно понял ситуацию.
— Хорошо, — наконец, проговорил он. — Только... не вздумайте нас мирить, или я сразу уйду. Мы с доктором Ифаром чужие люди, и обсуждать ни с ним, ни с кем-то еще я это не буду.
Илан равнодушно пожал плечами.
* * *
— Премедикацию не делаем, чтобы не повышать судорожный порог, — объяснял Илан. — Пациент смелый, бывалый, обойдемся. Метод блокады выбираем по возможности уложить руку. В нашем случае рука ложится свободно, поэтому способ самый безопасный для пациента. Рука выше уровня тела, пальпируем подмышечную артерию... Доктор Ифар, пожалуйста, голову туда. На другую сторону. Туда, туда. Отворачивайтесь.
— Я не могу не смотреть. Это серьезная тайна?
— Отворачивайтесь. Это вообще не тайна, просто вы мешаете. Доктор Гагал... Пульс на артерии в подмышечной ямке. Чуть выше руку подвиньте. Нашли, да. — Илан опустил химический карандаш в стакан с водой и прорисовал Ифару на коже проекцию артерии. — Обрабатываем поле... Для начала инфильтровать гиффой подкожную клетчатку. Блокада кожного нерва. Считаем это пробой на переносимость. Мышечно-кожный нерв блокируется инъекцией в клювовидно-плечевую мышцу здесь... Дальше серьезнее. Игла тупая — не случайность и не грех. Тупая игла сместит нерв, не повредив его. Направление иглы на точку пульсации, сигнал к остановке — аспирационная проба. Доктор Ифар, голову туда, или я кого-нибудь попрошу вас придержать. Кто брил подмышку? Что за хвост вы сбоку оставили? Простое дело сделано кое-как, и нет, это не оправдание, что пациент нервный. У нас все пациенты нервные... Лучше пусть у меня будет нервный пациент, чем у вас и пациента нервный и злой доктор в операционной. Тихо-тихо, все хорошо, пальцы дергает, потому что так получилось, парестезия... Двигательный ответ бывает не всегда, у вас вот... есть. Артериальная кровь, гиффа быстро светлеет. Вводить буду в две точки: перед артерией и за артерией. Иглу чуть назад... Медленно. Игла остается, другой шприц, меняем... Игла вперед, артерия пройдена, чуть крови потекло, ничего страшного. Еще смещаю. Кровь... была, теперь нет. Вводим с другой стороны. Еще шприц. Не торопиться. Вводим медленно, это не ниторас. Общая доза где-то на три замены по максимальному объему. И подождать.
