Overlady_part.1

— А-а, — произнесла Луиза с намеком на понимание. Она знала, как это бывает, когда из-за независящих от тебя причин ты причисляешься к силам Зла. — И у них были дети, на которых была демоническая порча, следовательно, твой отец и ты...

Джессика выглядела, словно ей было немного неловко.

— Не совсем так, — медленно произнесла она. — Лет двадцать спустя отец попытался объединить земли Бездны, чтобы начать еще одно вторжение и освободить своего отца и... все полетело в помойную яму. А моя мать, которая была племянницей предыдущих Героев, прокралась в его башню и... ну, так и появилась я. Он правда хороший отец, — поспешила добавить она, — он просто... ну, иногда немного странный. А, еще он связан кровью, поэтому он такой, но если освободится, то опять попытается сокрушить мир за это унижение. Это стоит держать в уме.

Она немного помолчала.

— Но серьезно, я не могла бы просить у судьбы лучшего отца. Он всегда поддерживал мои амбиции, и у меня никогда бы не было таких возможностей, если бы я родилась простой крестьянкой! Я живу намного лучше, чем мои кузины!

*

— Она... она же была одета, как мужчина, — выдавил Скаррон, рухнув на гору пустых бутылок. Изображение Гнарла висело рядом с ним, стараясь выглядеть скорее сочувствующим, чем довольно злорадствующим над чужими страданиями. — Она соблазнила меня! А когда я собирался скользнуть в более удобное место, она... она оказалась воровкой! Она украла мои... два моих великих сокровища из их хранилища в основании Вздымающейся Башни. Без них, я... мои силы пропа-али, — взвыл он.

"Ювелирные изделия привели к падению многие великие силы Зла", — согласился Гнарл.

Скаррон с отвращением глянул на него сквозь слезы.

— К-как ты можешь т-такое говорить? — выдавил он, снова рухнув на стол. — Б-без моих... моих драгоценных, Вздымающаяся Башня пала, и таковой остается с той поры. И... она использовала одно из них, чтобы забеременеть, и этим связала меня моей же кровью! Меня! Именно меня! Хотя я... я так старался избегать всего этого!

"Ну, ну, успокойся".

— ... а потом она заставила последовать за ней в её город, когда она родила, и... когда Джессике было пять, она сбежала с каким-то сияющим паладинчиком, забрав мое второе сокровище с собой! — взревел Скаррон, схватив полную бутылку, и снес ей горлышко голыми руками, после чего выпил из зияющей дыры содержимое. — Оставив меня с ребенком! Которого я вынужден беречь из-за кровной связи!

После горестной паузы он добавил:

— А самое худшее.. самое худшее — это то, что Джессика делает мою... мою слабость, мое выхолощенное рабство чуточку приемлемыми. И она же держит меня скованным, потому что... потому что она моя плоть и кровь. Я ненавижу это, но не могу ненавидеть её. Она... она напоминает мне мою старшую сестру, которую убила моя младшая сестра. Ты знаешь, Гнарл, я никогда не любил младшую. Тупая мелкая хихикающая пустышка, заноза в заднице, которая думает, что суккубы занимаются только сексом. Бедная С`сюзанна была совсем другой. Она знала вещи вроде... вроде интеллектуального соблазнения, и что... что правильно подобранная одежда выглядит лучше, чем простая обнаженка, и... и как вести интеллигентную беседу про искусство, и такое прочее. Мне так нравились наши беседы. Знаешь, это даже забавно, насколько Джессика похожа на неё, — усы Скаррона обвисли от горя. — Темные боги, я так по ней скучаю.

Гнарл уставился на него, поглаживая бородку.

"Старый друг", — сказал он, — "произошедшее с тобой ужасно. Почему бы тебе еще не выпить, чтобы успокоиться, а потом мы обсудим вопрос оплаты твоих услуг".

*

Луиза дремала под теплым одеялом, пока радостный вопль Джессики "Готово!" не разбудил её. Открыв глаза, она увидела девушку, держащую в руках серию сложных рисунков с комментариями и пометками на незнакомом языке. Луиза сонно протерла очи:

— А?

Это было пока всё, что она сумела выговорить. Сколько она проспала? Похоже, прошлой ночью магичка сильно не выспалась.

— Готово! — повторила девушка с тем же выражением энтузиазма на лице. — Смотри!

Тени сомкнулись вокруг неё, и перед Луизой встал...

"Ох ты ж!!!" — подумала Луиза, вскакивая на ноги и даже не заметив, что с неё свалилось одеяло. Это было ошеломляющее зрелище.

Перед ней стояла бронированная фигура в мантии. Именно мантия первой приковывала взгляд, и, похоже, Джессика подметила покрой той одежды, в которой Луиза прибыла на встречу. Её вариант, впрочем, был кроваво-багровой расцветки, длиной до колена и с более короткими рукавами, а мастерски размещенные разрезы не стесняли движений. Капюшон был глубже и оставлял лицо в полутени, оставив на обозрение только низ лица. Наклонившись поближе и скосив глаза, Луиза отметила, что мантия искусно лжет: казалось, что на груди есть вырез, причем эта самая грудь весьма приметно выпячивается. Что же касалось узких частей, то тут одежда была вполне реалистична, точно повторяя изгиб ее тонкой талии.

А вместо обнаженной кожи под ней была сталь. Блеклая, испятнанная сталь, отражавшая адские огни из окон. Она плотно обнимала конечности, но не стесняла. Даже каблуки были бронированы. Захихикав над выражением лица Луизы, Джессика отбросила капюшон, продемонстрировав шлем под ним. Тени продолжали как-то цепляться за него, так же закрывая половину лица в рогатом шлеме, который одновременно напоминал о тварях и коронах.

— Я бы рекомендовала красную помаду, если ты собираешься так одевать шлем, -посоветовала она Луизе. — Тебе стоит показать губы, поскольку я использовала тканные тени на половину шлема, потому что ты хотела оставить женственные черты, и... ну, эти тени довольно дорогие, знаешь ли.

— Это... это превосходно, — выдохнула Луиза. Перед ней стояла фигура террора, благоговения, темной и властной величественности. Она была женственна, но женственна в кровавой и царственной манере.

Это было словно темное отражение Матери. И это было чудесно.

Взмахом руки убрав иллюзию, Джессика достала веревочный метр.

— А теперь приступим к скучному делу измерений, — сказала она с ухмылкой. -Оно... оно правда превосходно?

— Да. Да, именно так.

— Это чудесно! Это будет великолепно! Я просто это знаю! И... ах да, сейчас я тебя измерю, и мы сможем поговорить и о платьях!

Джессика развлекала себя болтовнёй, измеряя Луизу и записывая полученные значения. Луиза же стояла молча. Эти доспехи. Это было последней необходимой частью. Частью, нужной для её плана. Это будет славно, правда будет.

Шаг Первый — собрать силы и средства, нападая на предательские силы Совета. Получить небольшую известность как темный злой безымянный лорд.

Шаг Второй — "выкрасть" Принцессу Генриетту из дворца и доставить её в свою секретную, изолированную башню, где её никто не сможет найти. Написать письмо, в котором потребовать от Совета сдаться, в обмен на освобождение Генриетты. Конечно же, они не выполнят это требование. При этом не только Генриетта будет в безопасности, но и ей будет с кем поговорить, кроме миньонов. Основатель, это было бы прекрасно.

Шаг Третий — сокрушить всех членов Совета которые-не-Виконт-Варде. Медленно или быстро не имеет значения. Как будет проще.

Шаг Третий-с-точкой — потратить массу времени, сокрушая Варде за то, что он был неверным псом, который даже не выждал трех месяцев после её смерти, перед тем как прыгнуть в постель другой женщины. Медленно, болезненно и мстительно. Стоп, возможно, ей стоит уделить больше времени Мадам де Монтеспан, поскольку она могла его соблазнить.

Шаг Третий-и-еще-немного — стереть всё, что от них останется, и сокрушить всё, что она пропустила в третьем пункте. И сделать остальные нужные вещи, возможно, включающие сокрушение. Она к этому времени разберется.

Шаг Четвертый — попирая своими стальными каблуками троны мира, захватить Брюкселль и поднять свое знамя над дворцом, возможно, пользуясь случаем, напасть на врагов своей страны под личиной, и так далее, и тому подобное.

А потом... ну. Было бы потрясающе, если бы безликий тиран, контролирующий весь Тристейн, был бы свергнут одной из своих пленниц, храброй и отважной Принцессой Генриеттой, захваченной им в заложницы. Эта храбрость, этот героизм в победе над монстром, убившим весь Совет особо жестокими и полностью ими заслуженными способами, легко затмит все маленькие ошибки, совершенные ею в прошлом. Особенно если учесть, что все её обвинители будут мертвы. А если принцесса спасет свою подругу, Луизу де ла Вальер, которая была давным-давно захвачена в плен... Ну, Каттлея будет счастлива, когда узнает, что её сестренка жива, а мать никогда не узнает, чем занималась Луиза.

Это был превосходный план.

Луиза начала посмеиваться.

— Эй! — зыркнула на неё Джессика. — Что смешного? Из-за своего смеха ты сбиваешь мне измерения, а ведь это тебе будут натирать кожу стальные пластины, не мне.

— Ничего, — спокойно ответила Луиза. — Абсолютно ничего.

9. Налогообложение.

"Миньоны так любят мародерствовать. Вы же не хотите, чтобы эти маленькие милые лица были грустными, не так ли? Поэтому грабьте, воруйте и расхищайте! Для собственной пользы, кончено же".

— Гнарл

Красный лунный свет струился сквозь узкую дыру, прорезанную в крыше. Поскрипывало колесо, и свет на мгновение был перекрыт, когда вниз спустилось что-то небольшое и удивительно острое. Приглушенные голоса и вспышка темного фонаря легко затерялись в шуме улиц.

— Ниже, — послышался шепот. — Давайте, вы, лентяи.

Колесо опять заскрипело.

— Феттид, ты их видишь? — спросила одна из крутящих фигур.

Свет лампы пробивался через дыру, танцуя в недрах мощного каменного здания.

— Да, — прошипел в ответ исследователь. Свет отражался на слитках золота и крепких ящиках. — Блестяшки тут.

— Отлично, — произнесла самая крупная фигура, — мы делаем то, что запланировала Повелительница. Феттид, берешь по одному слитку за раз, и подымаем тебя. Игни?

— Ага? — произнесла другая фигура, стоящая возле набора трубок. С легким хлопком на конце его пальца зажегся огонек.

— Запускай небесную бабаху, чтобы госпожа знала, что мы нашли ей золото.

— Ща, — довольно произнесла фигура, ткнув своим горящим пальцем в конец одной из трубок.

С треском и воем четыре ракеты выстрелили вверх, а их выхлоп случайно поджег поджигателя. Что совершенно не отвлекло его от восхищения взрывами в небесах. Которые, кстати, совпали с громовыми раскатами взрыва в другой части города. По мнению уже-очень-пьяных жителей, это было красиво, хотя бьющий набат и мечущиеся стражи слегка отвлекали от празднования.

Однако это просто пример повествования, распространенного в средствах массовой информации, где рассказ начинается с середины. Никто точно не знает, почему авторы выбирают этот способ. Возможно, это профессиональная деформация заставляет их ненавидеть обычный способ подачи информации о событиях, особенно когда их можно подать по-настоящему бессмысленно и тупо. Общеизвестен факт, что некоторые авторы маниакально хохочут, когда они делают это, после чего подкручивают усы и отступают в свои гостиные, где накачиваются дорогим абсентом. А если абсента не остается, то всегда есть ром.

Стоп, это относится к поэтам. Авторы же — это упорные, но недооцениваемые работники, которые трудятся в поте лица, пытаясь создать интересный сюжет. Совершенно другая разновидность людей, чем эти поэты, которые колдуют с жестким размером и рифмами. А сейчас, когда наживка заброшена, мы вернемся на два дня назад, к началу этой истории.

*

— Кошелек или жизнь? — сакраментально вопросил разбойник, размахивая пистолетом перед кучером. — Твой кошелек или твоя жизнь!

Он был в идеально завязанном галстуке и в полночно-черном плаще. За ним стояли трое чуть менее стильных, но определенно хорошо причесанных и прилично выглядящих разбойника. Они отбрасывали длинные тени на дорогу, и заходящие солнце мелодраматично подсвечивало их силуэты.

Кучер замер, а рука его медленно потянулась к чему-то за его спиной.

Разбойник снова взмахнул пистолетом.

— Нет, сэр, не стоит даже думать об этом. Или мне придется пристрелить тебя, а я уверен, что у тебя дома жена и дети. Сэр, подумай о них. Просто слезай и ложись на землю, и никто не пострадает.

— Я не для тебя достаю мой блундербасс , ты, мудило, — прошипел кучер. — Меня уже грабили, и я знаю, что и как. Оглянись!

С нарастающим беспокойством мужчина обернулся и увидел, что он и его люди окружены толпой вонючих зеленокожих гоблинов. А от опушки двигалось еще больше этих созданий с пестрой коллекцией оружия в руках. Которая включала пару пистолетов, которые они держали вполне профессионально. Их дикие крики распугали всех птиц в округе.

— Кошелек и жизнь!

— За Повелительницу!

— Яарр!

— Дебил! "Яррр" — для пиратов, не для разбойников.

А за ними стояла фигура. Подсвеченная кроваво-красным светом заходящего солнца, она источала угрозу. Сталь сверкала в свете умирающего дня, а под капюшоном можно было разглядеть лишь пылающие глаза.

Вопреки ожиданиям, этот ходячий кошмар оказался не массивным титаном, а всего лишь полутора метров ростом.

— Слезайте с лошадей, — приказала фигура, чей голос был определенно женским, — и ложитесь на землю. Бросьте ваше оружие и снимите плащи. Пока вы делаете, что вам сказано, никто... эм-м, не пострадает.

— Что? Отлипни, мелочь, — ответил разбойник. — Я не собираюсь ни для кого тут раздеваться, даже если ты женщина под этими твоими железками.

Тут он услышал щелчок и уставился на маленького гоблина, поигрывающего курком пистолета. Ствол был направлен точно в его голову, и грабитель сглотнул.

— Ха! — сварливо огрызнулась незнакомка, большая часть угрозы исчезла из её голоса. — Сейчас для кой-кого разденешься!

— Что? — переспросил мужчина — Я просто... послушай...

— Слазь с коня, или я тебя сожгу, — сказала она, и шар розового огня возник над её рукой.

Вот такой разговор он понимал, даже если обращались к нему с дворянским выговором. И сейчас он был абсолютно уверен: это не какой-нибудь прыщ в красивеньких латах, незнакомка вполне может выполнить свою угрозу. Даже если он как-то вырубит гоблина, то его сожгут. А если попытается сбежать, то его тоже сожгут. А если он попытается спрятаться за почтовой повозкой, учитывая, что придется пробиться через гоблинов, окруживших их, он, скорее всего... да, тогда он тоже будет сожжен.

Проклятые дворяне, угнетают простого человека вроде него. Вообще не честно. Почему разбойник не может спокойно ограбить проклятую повозку в тиши и спокойствии, без каких-нибудь придурков-магов, срывающих его ограбление?

Но в конце дня он уже не был уверен, что было хуже. Может быть, то, что вонючие гоблины отобрали его треуголку. Может быть, то, что они также отобрали всю его одежду, кроме штанов. Может быть, то, что они бросили его в компании с таким же полуголым кучером и его подручными бандитами, которых он нанял для этого дельца. Или то, что они украли его лошадь. Или даже то, что гоблины уволокли повозку с собой.