Огнетушитель и консервированный банан

После Чемульпо Сияние уйдёт с Варягом, а в Порт-Артур пойдёт "Дракон" — четвёртый из сухогрузов. На борту Дракона было много оружия, прежде всего — пехотного. У меня было дохренища всякого строительного оборудования и техники, вопрос лишь в операторах. На борту Дракона было девяносто пять профессиональных рабочих — трактористы, бульдозеристы, строители, крановщики и экскаваторщики, сварщики и так далее. Со всем оборудованием — нужно только установить железнодорожные врата, через которые мы сможем снабжать Порт-Артур поистине безграничным количеством стройматериалов и эти ребята начнут работу по обустройству крепости. Хорошо подготовленная к обороне местность сможет сохранить множество жизней наших солдат. Следует ждать очень и очень сильно растянутого по времени штурма крепости...

Капитан ждал меня в моём грузовом отсеке. Он был один, осматривал как в музее подключенный и установленный в рабочее положение агрегат. Он повернулся, стоило лишь мне войти и улыбнулся:

— А, Северов. Что это за штука? — кивнул на телетайп.

— Телетайп. Помесь принтера, печатной машинки и телеграфа. Очень... Необычная и очень перспективная техника связи. Самое главное — у меня несколько таких машин и это приоритетный способ связи с местными.

Я подошёл ближе.

— Хорошо же вы подготовились!

— Это ещё что, — кивнул я, — тут в соседнем трюме есть ещё пять сотен печатных машинок. Очень полезные штуки, не стоит забывать, в каком мы времени. Тут есть и механические калькуляторы, типа "железный феликс", и устройства шифрования, и прочие весьма интересные устройства.

— Да, серьёзно, — кивнул капитан, — хотите установить такой на Варяг?

— Безусловно. Корабль должен иметь прямую текстовую связь с берегом и нами. Оперативную информацию конечно можно передавать голосом, но документы — только так, плюс их проще зашифровать, чем голос.

— Понимаю, — кивнул капитан, — собственно, я к вам по одному очень щекотливому вопросу. Как вы наверное уже знаете, у нас большой запас золота, очень большой. Я даже не знаю, куда столько девать. Вы вроде бы единственный человек, знающий что-то о наших нанимателях, может быть, вы посоветуете?

— И взять ответственность? Без труда, — хмыкнул я, — жалование выплачивать — энто раз, снабжать корабли — энто два, и наконец, можно просто финансировать деятельность тех людей, деятельность которых полностью соответствует нашей задаче. Опять же, здесь гора офисной техники, — я махнул рукой, — нужно получить офис на земле, желательно, в Петербурге. К руководству поближе. Куда больше меня сейчас заботит другое...

— Да, да? — спросил он.

— Наземная кампания. Как вы правильно заметили, у нас мореманов целых пять кораблей. И почти нет сухопутных спецов, только строительная бригада. И тем не менее, нам придётся проводить большие работы на суше. Нужны свои группы сухопутной разведки, которые выйдут на связь с командованием армии и будут осуществлять поддержку.

— Хорошо, у вас есть идеи, как это сделать?

— Насколько я знаю, для армии огромной проблемой был фураж. Драли соломенные крыши и конфликтовали с китайцами. Мы можем выйти как торговцы фуражом. Опять же, у нас тут небольшой ценз на технологии — всё равно рано или поздно все всё узнают. Поэтому нужно кое-что построить, чтобы иметь сухопутную линию снабжения, после чего можно заказать сколь угодно много грузовиков с фуражом, провизией, оружием, да чем угодно!

— Хорошая же идея — стать маркитантом.

— Зато это позволит легко выйти на командование армии. Насколько я знаю, среди нас должно быть несколько офицеров разной направленности... Но одними ими мы не обойдёмся — нужны водители на технику, и вот тут уже проблема. Проблемища!

— Сколько человек нужно? — посмурнел капитан.

— Я не в курсе. Объект для снабжения стационарный, типа портала, а до расположения войск нужно ещё как-то добраться! Поэтому чем больше, тем лучше. Десяток водителей минимум.

Подойдя к шкафу, снял с него ящик и поставил на стол-верстак. Да, тут был практически личный гараж с разными пожитками.

— Я прихватил с собой три ящика вот этих штуковин.

— Что это? — спросил капитан, — а, узнал. ГК-1, отличная штука. Жаль, сейчас их запретили.

Грелка Каталитическая. Очень интересное изобретение — по сути — бензиновая зажигалка с беспламенным горением. Штука, изобретённая в окопах первой мировой. Очень полезная для всяких грибников — в двадцать первом веке.

У нас на ледоколе активно использовались химические солевые грелки — их рассовывали по специальным кармашкам в куртке — становилось тепло! Но это по словам людей — у меня в плече был реактор на десять мегаватт, плюс контролируемая температура кожного покрова. Федя мог поднять температуру, да и холод меня не мучал. Поэтому северные морозы я переносил легко, непринуждённо.

Для солдат же ГК-1 — это настоящее спасение. Греться хотелось, разводить открытый огонь нельзя. Федя предложил каталитические грелки — они проще в обслуживании, плюс позволяли солдатам легче переносить мороз, при наличии дополнительной тёплой формы — так особенно. Сама конструкция содержала платину и была настолько проста, что... что офигеть как проста. Я сообщил:

— У нас в трюмах почти три миллиона таких. И много тёплой одежды, так что перезимуем, никто не помёрзнет.

— Полезная штука, конечно, но я не о том думаю.

— А зря. Большое складывается из малого. Порой даже такая малость играет большую репутационную роль, чем всё остальное. У нас же по плану переправка больших караванов по севморпути, то есть будет дофига и больше заболевших, если не предпринять превентивные меры по обогреву.

— Ладно, есть и ладно. Ты лучше скажи, как мы можем что-то дополнительное получить?

— Нужна база. Защищённая от всех, желательно на каком-нибудь удалённом острове, или на континенте, но с защитой от дурака и чужака. А там я кое-что соображу.

— Понятно. Ну это ничего, всё нужное у нас есть. Уже есть. Скоро мы придём в Чемульпо. Ты готов?

— Да. Сколько времени у нас есть?

— Достаточно.

* * *

*

Первым тревожным звоночком для Всеволода Фёдоровича Руднева стал катер. Со стороны моря в порт Чемульпо пришло небольшое и странное судно, с которого на берег было выгружено транспортное средство. Это оказалась машина, странная машина! Похожая на буханку чёрного хлеба, установленную на колёсах. На крыше буханки были мощные электрические фары, тихо прожужжав мотором, машина немедленно сорвалась и уехала в Чемульпо, по местным улочкам. А странный катер всё стоял в порту. Пришедших посмотреть моряков тут же прогоняли дежурящие у катера люди, особенно были уязвлены англичане с Тэлбота. Их гордость морской империи была попрана.

Всеволод Фёдорович, к удовольствию всех моряков на Варяге, не стал ничего предпринимать. Он отправился в свою каюту и заснул сном младенца, не предвидя никаких проблем. Но уже через шесть часов сна его нагло выдернули из постели.

— Что такое? — поднялся он на койке.

— К нам гости, с этого странного судёнышка, — ответил присланный гонец, — что прикажете делать, ваше высокоблагородие?

— Пускай. Что им надо то?

— Не знаю, — гонец испарился, а Руднев, покинув тёплые одеяла, поёжившись от холода, начал спешно одеваться.

Тем временем чуть ниже, на борт корабля уже заходил капитан ледокола, по совместительству — командующий всей эскадрой кораблей, Плеханов. Он взошёл на борт исторического судна в сопровождении двух молодцев — оба из его команды. Осматривался зело сильно — интересно же! Тот самый варяг, это не шутки. Плеханов подождал, когда его наконец перестанут держать на морозе и пригласят внутрь. Пригласили очень скоро — и капитан мог с чистой совестью зайти в тепло и уют. Что ни говори, а отопление на судне хорошее, котёл стоял под малым паром, для системы отопления.

Капитан решил встретить гостя в кают-компании. Встретились оба очень... буднично, можно сказать. Не прозвучали фанфары, не пробил гонг, не было ничего такого. Два моряка встретились, поприветствовали друг друга положенным образом представившись, после чего Плеханов начал прощупывать почву. И вскоре сделал вполне понятный шаг:

— Всеволод Фёдорович, скажите, вы с научной фантастикой знакомы?

— Да, конечно, — ответил Руднев, ведь жанр этот набирал популярность после появления Жюля Верна. Великое множество подражателей выдумывали кто во что горазд.

— Это очень хорошо, значит, нам будет проще... — плеханов слабо улыбнулся, заинтриговав Всеволода Фёдоровича, — для начала скажу вам кое-что невероятное, по крайней мере, на данный момент. Родился я в Тысяча Девятьсот Семьдесят Пятом году...

Руднев посмотрел на своего собеседника как на психа. Оценив физиономию Руднева, Плеханов усмехнулся:

— Так и знал, что вы сочтёте меня сумасшедшим. До недавних пор я бы тоже так сделал, если бы ко мне заявился человек и заявил, что родился в две тысячи семьдесят пятом... Ладно, не буду разводить словоблудие, я здесь для вполне конкретной цели, подробности — если вы захотите ознакомиться с вот этим материалом, — Плеханов достал из чемодана большой восемнадцатидюймовый планшет самсунг и включил на нём кино. Кино было про русско-японскую войну, большой трёхсерийный фильм, в котором тщательно рассказывалось о ходе войны и обстановке в мире в это время.

Всеволод Фёдорович, стоило зазвуать вступительной музыке, перекрестился, Плеханов же просто поставил большой планшет, размером с небольшой телевизор, на стол, прислонив к стеночке. Руднев удивлённо посмотрел на это чудо техники и внимал. Первая серия фильма была про начало войны и обстановку в мире в этот период. Плеханов был рад видеть, что его обязанности по пророчествованию взяла на себя бездушная электроника и таинственный диктор. Кино было снято специально для предков потомками, поэтому никаких шокирующих фактов не было озвучено, как и политических выводов и критики. Кино обошлось рамками документального жанра и беспристрастно начало рассказ с боя Варяга. Между прочим, с очень неплохой компьютерной графикой и спецэффектами. Всеволод Фёдорович Руднев вытерпел первую сорокаминутную серию, хотя просмотр и выел у него изрядное количество нервных клеток — подумать только — на них нападут, да ещё и так нагло!

— Об этом немедленно должен узнать посол, — заявил Руднев.

— Стоп. С этого места я и начну свой рассказ, — Плеханов поставил кино на паузу и улыбнулся угрюмому Рудневу.

Всеволод Фёдорович выглядел крайне... обеспокоенным. Его классический для русских чиновников вид — мундир, борода, теперь не выглядели так, как раньше. Руднев хмуро посмотрел на Плеханова.

— Почему? Ради бога, почему я не могу об этом сказать?

— Потому, Всеволод Фёдорович, что это породит цепь событий, явно самых неблагоприятных для всей России. Мы же здесь — исключительно для её пользы. Против России ополчился весь мир — что сейчас, что в нашем времени — единственный устраивающий иностранцев вид России — это разорванная на куски и раздираемая голодом и холодом, зажатая в кредитах, сырьевая колония. И всё.

— Скажите, что можно что-то сделать, — уверенно сказал Руднев, — если вы есть, значит, не всё потеряно.

— Верно, — Плеханов понял это по-своему, — я тоже собрал мнения от всей команды своей эскадры и принял решение — что мы не пойдём к царю на доклад, и не будем открыто участвовать в войне. Открыто. Это запустит цепь событий, нежелательную для нас — о нас быстро узнают другие, чиновники начнут воровать то, что мы даём, иностранцы — постараются уничтожить Россию любой ценой, потому что в нашем лице им идёт огромная, колоссальная угроза. А их с детства пугали злыми русскими. Вместо этого я решил, что можно простимулировать полезные, положительные события. Это более здравый и аккуратный подход.

— Да? — Руднев, казалось бы, очнулся ото сна, — так тоже можно, конечно, но о каких событиях вы говорите? Если мой корабль обречён, а он обречён погибнуть в бое с превосходящим противником, то что здесь можно стимулировать? Мёртвому припарки!

— Ну не скажите, Всеволод Фёдорович, — покачал Николай Александрович головой, — во-первых — первоначальный этап войны Японии — это высадка в Корее. Именно этот процесс и призван нарушить Варяг — это же крейсер, причём бронепалубный, а не броненосный. И если вы сможете сбежать от Японцев — это будет восхитительным началом войны, а если в процессе ещё и лишите японцев какого-нибудь корабля — тем более. Вариант у нас имеется, мы готовы немного поработать с Варягом, готовя его к войне и бою.

— Да? — Руднев вскинул бровь, — однако... И что же вы хотите поменять? И как, по вашему, мы дальше будем действовать?

— О, очень просто, — Плеханов не обратил внимание на скепсис собеседника, — наше оборудование позволяет радиолокацией обнаруживать надводные корабли в радиусе ста морских миль. Благодаря нам, Варяг сможет стать чуть ли не самым результативным кораблём в мире и безошибочно перехватывать японские транспорты, идущие как в Японию, так и из Японии в Корею. Напомню, что за это дают весьма солидные призовые!

— Я не ради денег спрашиваю! — обиделся даже Руднев.

— А я за них. Слушайте, ваша судьба уже предрешена, будем мы в ней участвовать или нет — вы будете возведены в ранг народного героя. Стране нужны герои, нужны примеры, на которые можно равняться. И лучшую роль, которую вы можете сыграть в этой войне — роль капитана победы. Разница лишь в результативности, но не в итоге — без нас вы погубите корабль и станете символом мужества, с нами — спасёте корабль и станете символом победы. Разница невелика, мы лишь простимулируем это направление.

— Хорошо, — Руднев подумал немного и признал, что это действительно более здравый подход, — но это будет незаслуженная слава!

— Заслуженная. Правда, в вашем героическом самопожертвовании тоже заслуженного мало, но если вы будете топить японцев — слава будет более заслуженная. А мы... Мы здесь для того, чтобы изменить судьбу всего мира, и начнём персонально с вас. Удивительно, но ваше имя в будущем более известно, чем многих и многих нынешних людей, великих князей и прочих. Я лишь хочу, чтобы эта слава базировалась не на жертве, а на результативности. Плюс — это обычная военная практика, выделять кого-то как пример, возводить в ранг героя и ставить в пример. Это воодушевляет войска. Для наших войск таковыми стали вы и Макаров, вы потеряли Варяг в первый день войны, Макаров тоже скоропостижно скончался, подорвавшись на минах. И вообще, в этой войне было много случайностей, которые удивительным образом сыграли на руку японцам. Сказывается лучшая подготовка и дисциплина.

Руднев промолчал. Он обвёл взглядом кают-компанию. Большое, по меркам корабля, уютное помещение. Было сильно натоплено, илюминатор приоткрыт, свежий воздух был всегда нужен. Руднев прикрыл глаза и спросил:

— Что вы хотите предложить? Ваш план действий? Что должен делать я?

— Вот это уже другой разговор, — Плеханов потёр руки, — значит так. У Варяга много слабостей, часть из них мы должны перекрыть. Технической стороной вопроса займутся наши техники, у нас есть ещё две недели до начала войны. Достаточно времени. "Варяг" должен выйти в море, туда, где вас не увидят, встать на якорь, к вам с обоих бортов пришвартуются наши суда — "Сияние" и "Сталин". Начнётся процесс модернизации, в это же время необходимо снять экипаж — он перейдёт на третье судно, "Колан" и начнётся работа по подготовке экипажа к работе с новым оборудованием. Учебная работа, тренировки, отдых. В конце концов, когда будет закончена модернизация — мы стараемся успеть до пятого февраля, Варяг вернётся в Чемульпо и встанет на рейд. После этого — мы приступим к второму пункту плана — с Корейца будет снят весь экипаж, до последнего человека, установлена аппаратура дистанционного управления, всё судно будет под завязку забито взрывчаткой, мы снимем и срежем всё, что только можно и нельзя, сделав из судна брандер. После прибытия японцев и ультиматума Кореец ночью отправится к японцам с посланием, подойдёт к японскому флагману и дальше взлетит на воздух. Взрыв пятисот-семисот тонн тротила — это не шутки, от японского флагмана не останется даже запаха.