— А, привет! — сказал радостно. — Представляешь, сижу третий час, в голове каша, а завтра семинар. Читаю и тут же забываю.
— Петя, я в тебя верю. Давай отдохнем, а то у меня с утра маковой росинки во рту не было.
Спрятавшись за сумкой, мы съели по сырнику, и парень не стал ломаться и отказываться.
— Знаешь, — сказал Петя, жуя, — я как с тобой в библиотеке ни встречусь, вокруг тебя постоянно витают сплетни и слухи.
— Какие? — полюбопытствовала с полным ртом.
— Что ты с Чеманцевым вместе.
Я наморщила лоб. Уж со сколькими людьми успела перезнакомиться за короткое время в новом институте, а этого товарища не знаю.
— Ты уверен? — спросила и откусила от сырника.
Петя посмотрел так, будто сомневался в моей вменяемости.
— С одним из близнецов, — пояснил он. — С Капитосом. Второй-то в ожоговом центре сейчас лежит, наращивает в геле кожу.
— А! — Стало быть, у братьев кроме имен, еще и фамилия есть, а я не удосужилась узнать. — Не, Петь, у нас с ним ничего нет. Представь, если бы с твоим братом произошла жуть, ты бы шастал по чужим койкам?
— Я — нет, — покачал головой парень.
— Вот и этот балбес тоже. Жаль, ни он, ни я не умеем толком пить, вот и уснули на ходу. Больше чем уверена, что брат долго будет сниться ему в кошмарах.
Петя хмыкнул и почему-то вздохнул с облегчением.
— Да, не хотел бы я оказаться на месте Чеманцевых. Жаль, во время пожара уехал на тренировку, готовился к чемпионату. Всё пропустил.
— Петя, и ты жалеешь?! Там же просто жуть, что было! — Меня передернуло. — Одно скажу, в подобных ситуациях человеческая изнанка наружу вылезает. Поэтому еще раз огромное спасибо, что спас из-под люстры. — Я ухватилась жирными пальцами за руку парня, заставив его покраснеть.
— Сто раз говорил, не надо меня постоянно благодарить, — пробормотал он.
— А мне не жалко! — уверила я и, чтобы перевести тему разговора, спросила: — Слушай, Петь, мне нужно из ватмана сделать плафончик для лампочки, а я ни бельмеса не умею. Может, поможешь или подскажешь, кто сможет? Аффа говорила, среди ваших полно талантов, чтобы создать шедевр из ничего.
— Конечно! — оживился парень. — А почему из ватмана? И где лампочка?
Я застеснялась:
— У меня в комнатушке в общаге. Понимаешь, свисает с потолка крысиный хвостик и светит как в морге.
— Давай пойдем и купим хороший плафон.
— Петь, у меня денег в обрез и сейчас не до хороших плафонов.
— Понятно, — кивнул он, обернулся назад и позвал громким шепотом: — Серега! Серый!
Серым или Серегой оказался долговязый тощий парень с расклешенными брюками, похожий на стилягу. Он с невозмутимым видом выслушал пересказ Пети о моем заказе, задал разъясняющие вопросы и велел принести ватман завтра перед первой лекцией.
— Сделаю раскрой на листе и приложу схему сборки. Скреплять будете сами.
Я с радостью согласилась, и мы вернулись обратно за свой стол.
— Петь, а разве Серега не возьмет денег?
— Не возьмет, — ответил он уклончиво.
Некоторое время мы сидели тихо. Петя уткнулся в свою книгу, я — в свою, перелистывая страницы здоровыми пальцами. Натруженную руку, висевшую безжизненной плетью, продолжало тянуть и корежить, хотя болезненные ощущения притупились.
Наконец, нашлась информация о заклинании certus exempul или "точная копия". Оно оказалось запутанным, многоуровневым и наверняка затратным, к тому же из четвертого, последнего курса. Как же так? Мелёшин не боялся накладывать сложные заклинания, зная, что отдача будет болезненной и что на практических занятиях от него не будет толку, поскольку он выдохнется, дрессируя меня.
Об этом я не преминула спросить соседа, толкнув в бок. Вернее, спросила завуалированно.
— Петь, скажи, как люди умудряются вбахивать мощные заклинания, а потом блещут талантами на лабораторках и практичках?
Парень почесал затылок.
— Здесь, кроме накопленных знаний, важны врожденные умения. Они обычно передаются от родителей. Если те — потомственные висораты, и к тому же сильные, то у ребенка будет огромный потенциал. — Он снова покраснел. — Как правило, кладезь силы переходит в старинных родах и древних кланах по наследству.
Я помрачнела. Стало быть, за Мелёшиным стояли плотной стеной тени его могущественных предков: колдунов, магов, ведьм. И хотя эти термины преданы анафеме и давно вышли из употребления, будучи замененными обезличенным "висораты", кровь далеких родственников играла в Мэле, позволяя ему черпать силы из генетической памяти. Теперь понятно, почему он дрессировал меня два часа подряд, не испытывая дискомфорта.
— Петь, а ты тоже потомственный... ну, висорат? — спросила шепотом у парня. Бабетта Самуиловна поглядывала на нас с возмущенным раздражением.
Он скромно потупил глаза:
— Да какой из меня потомственный? Есть маленько, и то ладно.
Какой же все-таки стеснительный! И не хвастливый притом. Тут меня осенило.
— Петь, а на чем ты специализируешься? Ты же на внутреннем учишься.
— Проектирую воздушные, морские и подземные суда, — ответил он неохотно. — Скучно и неинтересно.
— Почему неинтересно? Наоборот! Разве бывают подземные суда? Обязательно расскажешь о них.
— Правда? — Парень обрадовался и повеселел. — Я думал, девушкам не нравится слушать о технике.
— Зря ты так думаешь. Трепещу от предвкушения!
— Ладно, — улыбнулся он широко. — Еще в свободное время я работаю в институтской кузне.
— Вот это да! — Моему восторгу не было предела. — Петя! Ты такой! Разносторонний — вот какой!
Парень, видимо, не рассчитывавший на мой энтузиазм, смущенно улыбался.
— Хочешь, как-нибудь покажу?
— Конечно, хочу. Очень!
— Молодые люди! — воскликнула библиотекарша. — Или занимайтесь, или попрошу из зала.
Я обернулась по сторонам. Это она к кому обратилась? Все головы повернулись в нашу сторону.
— Петь, мне сейчас надо бежать, а завтра занесу ватман, и если хочешь, договоримся о кузне. Неужели, ты, правда, как кузнец бьешь по наковальне?
— Правда, — заверил Петя.
Бабетта Самуиловна проводила меня таким взглядом, словно я кровно обидела ее и библиотеку в придачу.
На консультацию к Альрику наше высочество не пошло. Из принципа. Должны же быть какие-то принципы у полностью беспросветной крыски?
Рядом с Петей я ощутила себя полнейшим ничтожеством. Печально поглядела на свои руки. И вовсе не пальчики на них, а настоящие грабли, кривые и неумелые. Таким граблям нипочем разные рисуночки в виде колечек. Цепочка практически стерлась даже при внимательном рассматривании. Скоро и она исчезнет, потому что ей стыдно красоваться на ничего не могущих конечностях.
Взгрустнув, я пошла в общежитие.
Подмораживало, под ногами похрустывал снег. Пока я добежала до швабровки, нос успел прихватиться.
Комната, неубранная с утра, производила неприятное впечатление. Пришлось пересилить себя и начать уборку, усложнявшуюся тем, что приходилось орудовать левой рукой, а правую беречь.
Подметая, я не могла отделаться от мысли, что в мое отсутствие кто-то побывал в комнатушке. Вроде бы вещи находились там, где их оставила: расческа брошена на кровать, флакончик из-под духов подкатился к складному стаканчику на столе, смятое одеяло сдвинуто к стене. Тем не менее, меня не покидало ощущение, что предметы располагались не совсем так, как раньше: молоток лежал у рамы, а не с краю подоконника, складной стаканчик сложился на треть, и вообще, в комнате неуловимо пахло кожей и кремом для обуви.
Я бросилась к тумбочке. Вещи лежали на своих местах, и все равно казалось, что по ним шарили грубые мужские руки, и некто посмеивался над спящими мишками на трусиках.
Сев на кровати, я принялась обгрызать ногти, задумавшись. Кто бы это ни был, он ничего не взял. Приходили явно не для того, чтобы украсть. А для чего? Чтобы проверить? Обследовать? Найти? Но что?
Фляжку! — осенило меня. Бросившись к сумке, я извлекла ее на свет божий. Она по-прежнему тяжелила руку, коньяк по-прежнему омывал ее внутренности. На обеих сторонах чеканное изображение повторялось: мужчина в старинной одежде пронзал копьем свернувшегося толстыми кольцами питона, из зубастой пасти которого высовывался длинный раздвоенный язык.
По серебряному бочку фляжки шла выгравированная фраза на новолатинском: "non dispi funda", повторяясь несколько раз. Этот язык считался базовым и преподавался на первом курсе, поэтому я многое успела подзабыть. Приблизительный перевод означал нечто похожее на глубокое дно. Подразумевала ли данная фраза бездонность фляжки? Если так, то в моих руках лежал бесценнейший артефакт! Не совсем, конечно, бесценный, но имевший весьма приличную стоимость. Фляжка обладала нескончаемостью и варила, причем не какую-нибудь перловку, а коньяк отличного качества! Узнать бы еще, что за марка у напитка, но для этого нужен хороший дегустатор.
Раздумывая, я предположила, что отец мог нанять кого-нибудь для розыска пропажи из бардачка. Хотя вряд ли. Он, не церемонясь, прислал бы весточку о встрече на нейтральной территории и в ультимативном тоне потребовал бы вернуть украденную вещицу. Значит, это не он. Да и кто, кроме меня, знал о фляжке? Только Капа. Но он был пьян и, по его словам, ничего не помнит.
Еще раз на всякий случай я оглядела сумку и тумбочку. Фотография лежала в кармашке, цепочка с брошкой всегда на мне. Остальные вещи тоже были дороги, но не настолько, и в случае кражи смогу свыкнуться с их утратой.
Все-таки я навела порядок в комнате и постучалась к соседкам. Дверь открыла Лизбэт с мелкими папильотками на голове. Она не сказала ни "здрасте", ни "как дела".
— Привет! — прокашлялась я. — Аффы еще нет?
— На занятиях, — сказала Лизбэт и захлопнула дверь.
Весьма общительная особа.
Я вернулась в швабровку. Решила заняться докладом, но в голову ничего не лезло. Казалось, что за мной подглядывали — через окно, из-под кровати, из-за тумбочки.
Мысли перекочевали на Альрика. До сегодняшнего дня я встречала похожих на него брутальных красавцев лишь в фильмах и на обложках журналов. Вулфу наверняка знал о воздействии своей внешности на слабый пол и умел обращаться с женщинами, чтобы они в экстазе падали в обморок. И, похоже, я не попадала в список тех, кого можно отнести к слабой половине человечества.
Поначалу показавшись невероятно привлекательным, к окончанию разговора Вулфу породил во мне страх, отчего я позабыла, что передо мной не только преподаватель, но и красивый мужчина. Он присоединился к когорте владевших моим секретом и пусть не собирался рассказывать о нем, всё же в его силах сделать мою жизнь невыносимой.
Появление Аффы отвлекло от хаоса в голове.
— Как дела? Смотрю, помогло снадобье.
— Помогло, — подтвердила я и коротко обрисовала, как Мелёшин принял известие о ночи с Капой.
— Ни финтыкс себе! — выпятила нижнюю губу Аффа. Я давно обратила внимание, что она выпячивала её, когда была потрясена чем-нибудь.
— Не бери в голову, — махнула я здоровой рукой, — отобьюсь. Лучше скажи, заходил сюда кто-либо после моего ухода в институт?
Аффа прошлась по комнате, подержалась за стену, за дверь, опустила ладошку на тумбочку.
— С чего ты взяла?
— Даже безмозглая висоратка вроде меня унюхала чужой запах. Теперь не засну спокойно, не чувствуя себя в безопасности.
Девушка закрыла глаза. Постояла некоторое время посреди комнаты и начала водить руками, словно и плыла по волнам.
— Двое. В коротких куртках с меховыми воротниками. Открыли отмычкой. Конкретно ничего не искали. Изучали. Ничего после себя не оставили.
Аффа открыла глаза, вернувшись в реальность, а я понуро молчала, подавленная услышанным.
— Они могут вернуться в любой момент. Когда буду, например, спать, — предположила, и меня передернуло от подобной перспективы.
Девушка присела на кровать.
— Думаю, приходили первоотдельщики. Грубо сработано, остались следы. Наверное, специально. Тебя еще не допрашивали?
Я удивилась:
— Нет.
— А у нас сегодня весь курс таскали поочередно. Выделили на первом этаже отдельный кабинет для допросов.
— И ты ходила?
— Ну, да.
— И как?
— Ничего. Вежливые, обходительные. Спрашивали про случай в столовой: где находилась на момент происшествия, что слышала, что видела. Было бы глупо скрывать, что близнецы — мои соседи по общежитию. А то, что ты с Капой провела ночь, знает половина института. Не сходишь с афиш, соседка. Поэтому вполне вероятно, что они посетили швабровку в твое отсутствие. Мало приятного, конечно.
— А почему меня не вызвали?
— Наверное, потому что не справляются. Не волнуйся, придет и твой черед. Стопятнадцатый и Царица присутствуют на допросах в качестве свидетелей и от лица администрации.
Теперь понятно, где пропадает декан.
— Получается, они будут ходить здесь как у себя дома, пока меня нет, и копаться в моих трусах?
— Можешь сбегать в квартал. В ремонтной мастерской есть бэушные замки и засовы. Если понравится — купишь. Там же наймешь мастера, чтобы врезал. Лучше брать замок ручной работы, потому что к нему не подобрать отмычку. А если подберут, то провозятся немало времени. Проще выбить дверь, а им светиться нельзя. И укрепи окно гвоздями, а то выставят рамы.
— Аффа, — изумилась я, — откуда ты знаешь в самообороне жилища?
— Было дело. — Она не стала вдаваться в подробности и шепнула на ухо: — Не люблю первый отдел, но куда деваться. Так пойдешь?
— Подумаю. Если решусь, можно оставить у тебя сумку? Мне черт знает что мерещится.
Аффа кивнула и ушла.
Я размышляла недолго. Все равно не смогу уснуть и буду вздрагивать от малейшего шороха. За окном только начало темнеть. Если быстренько сбегаю туда и обратно, нигде не задерживаясь, то обернусь недолго.
Побросав ценные вещи в сумку, я оделась потеплее, сунула деньги в карман и постучала к Аффе. Она приняла мой скарб и запихала под кровать. Лизбэт что-то читала за столом под лампой.
— Слушай, а если за замок дорого запросят? У меня сейчас негусто с финансами.
— Сбегай. За спрос денег не берут, — посоветовала девушка. — Не выгорит дело, тогда будем соображать по-другому.
Меня согрели ее слова, когда она сказала "будем".
— Аффа, а как перевести с новолатинского "нон диспи фунда"?
— Сейчас, — задумалась она, возведя глаза к потолку. — М-м-м... дословно "не вижу дна".
— Спасибо. Я побежала.
Что и требовалось подтвердить.
Натянув поглубже шапку и умотавшись шарфом, я направилась через парк к дыре в ограде. Безветрие принесло пощипывающий морозец. Было одинаково холодно и днем, и ночью, и вечером. Когда я добежала до улицы с лавками, пальцы основательно пристыли — и в перчатках, и в сапогах. Подпрыгивая, забежала в ремонтную мастерскую. Темноволосый молодой человек за стойкой приветливо улыбнулся:
— Вы что-то хотели?
Я постукивала сапогом о сапог и шевелила пальцами, чтобы ноги быстрее отогрелись.
— Д-да. Посмотреть замки на дверь.
— Врезные, навесные?
