Солнце для всех!

     Лишь спустя несколько секунд, за которые машина преодолела две сотни метров, Келли поняла, что движется в абсолютной темноте. Она включила фары: пять мощных, слившихся воедино белых клиньев света в тот же миг разорвали темноту впереди, достав до находившейся в километре с лишним дальней стены помещения и высветив в ней тёмный зёв ведущего наружу тоннеля. Келли направила машину к зёву, плавно сбрасывая скорость.

     На то, чтобы пересечь зал «Голубому туману» потребовалась четверть минуты. Перед тоннелем Келли переключила режим управления на «безопасный», и бортовой компьютер откорректировал выбранную пилотом траекторию, по которой машина влетела в трубу тоннеля, гигантскую, как и всё в этом сооружении Древних.

     Ещё через четверть минуты машина, чуть притормозив перед пришедшей в движение двадцатиметровой диафрагмой, выехала из башни и, проехав сотню метров, остановилась.

     Машина стояла на растрескавшейся от времени бетонной дороге, какие обычно прокладывались под интенсивный поток тяжёлого транспорта. Было темно. Келли на секунду подумала, что наступила ночь, и удивилась, но быстро поняла, что находится под Завесой. Насколько хватало света фар, дорога впереди выглядела пустынной и заброшенной. В нескольких десятках метров справа и слева от дороги начинался лес, давно мёртвый. Печальное зрелище, заставляющее думать об увядании и смерти. Перед глазами Келли возникло лицо Селен, её казавшийся удивлённым взгляд, Келли снова услышала страшный булькающий хрип... Келли почувствовала, как по щекам её потекли крупные горячие капли.

     Нужно ехать! Джелис наверняка станет преследовать её, а она не вооружена... Но, куда?

     Келли быстро вытащила из кармана пропитавшийся кровью конверт и вскрыла его, старясь не думать о пропитавших бумагу алых пятнах. Внутри был сложенный вдвое лист с написанным от руки знакомым почерком названием города, двадцатизначным номером и именем...

     — Чеин, — услышала она собственный голос.

     Она поняла кто это.

     Келли взяла с соседнего сиденья коммуникатор и, набрав номер, послала вызов.

     Не дожидаясь ответа, она быстро вписала в навигатор машины название города, — над приборной панелью тут же возникла голографическая карта с обозначением её местоположения и рекомендуемого направления движения, — несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, взялась за штурвал и решительно надавила на него. «Голубой туман» утробно зарычал, завыл электромоторами и рванул вперёд по заброшенной дороге.

     Через несколько секунд из коммуникатора послышался низкий басовитый голос:

     — Привет!

     Из записок Вэйнз О'Ди́

     Сказав о себе, я не могу не сказать о Дафф и Сарранг — моих близких, любовнице и сестре.

     Начну с Дафф... Моя Даффи... Она буквально подобрала меня на улице через несколько дней после того, как меня освободили из тюрьмы. Мне некуда было пойти. Я была без денег, в обносках, которые получила на выходе вместо той одежды, что была на мне при аресте, голодная и потому готовая в очередной раз перекусить из мусорного бака...

     Я сидела на сломанном ящике в тени в едва освещённом проезде за дешёвой столовой и терпеливо ждала, когда из чёрного хода заведения появится кто-нибудь из кухарок и пополнит стоявший рядом мусорный контейнер очередной порцией объедков. Я уже бывала в том проезде вчера и позавчера и теперь подошла как раз вовремя... В прошлые разы я дожидалась, когда поблизости никого не оказывалось, и только тогда подходила к мусорке и принималась быстро перебирать объедки, складывать их в заранее подготовленный пакет, чтобы потом, укрывшись где-нибудь в тёмном углу, съесть. В этот раз я решила не прятаться, — всё равно, вид у меня был откровенно бомжовый, — и, как только кухарка исчезнет за дверью, тотчас залезть в контейнер.

     Вы, наверно, думаете, читая это: «вот она, профессиональная воровка, откинулась из тюряги и пошла искать еду по помойкам... Что за ерунда? Она что, не может пошарить по карманам или залезть в чью-нибудь квартиру?» Не так всё просто, скажу я вам. Чтобы шарить по карманам, нужно иметь приличный вид: оборванка, да ещё и с уродским шрамом вполовину физиономии выглядит слишком подозрительно. А что до квартирных краж, то тут нужно, во-первых, выбрать подходящую цель и некоторое время за ней наблюдать и, во-вторых, иметь необходимый инструментарий. Парочку хат я тогда уже присмотрела, и время от времени появлялась поблизости, отмечая детали. Оставалось обзавестись кое-какими инструментами и окончательно определиться со временем. Безрассудно лезть наудачу куда попало, едва выйдя на свободу — непростительная глупость. Уж лучше пожрать пару дней из помойки.

     Было холодно, но не настолько, чтобы замёрзнуть насмерть, а просто зябко. Конец весны. Моросил постоянный в это время года дождь. Тряпьё, что было на мне (драный прорезиненный плащ и юбка-мешок) от повышенной влажности отсырело и исходило паром. К тому времени я уже подхватила насморк, кашель, и дело шло дальше, к пневмонии.

     Когда из-за дальнего угла в проезд свернула шумная кучка работяг, направлявшихся в столовую, я лишь взглянула на них и снова уставилась на дверь напротив. Как будто сжалившись надо мной, дверь открылась, выпустив из себя дородную повариху, державшую в волосатых ручищах по ведру, из которых торчали кости, пучки пожухлой зелени и куски обкусанного хлеба. Мусора в этот раз в вёдрах не было совсем, одни объедки. Грузно прошагав к контейнеру, повариха откинула крышку и вывернула вёдра в бак, после чего вернула крышку на место и высморкавшись на тротуар, вернулась назад. Бросив безразличный взгляд в мою сторону, она скрылась за дверью.

     Не обращая внимания на работяг, я встала и подошла к мусорке. Достав из кармана пакет, открыла крышку и принялась выбирать из контейнера куски хлеба и кости с обрывками мяса.

     — Эй, подруга! Бросай это... — услышала я в тот момент. Это одна из работяг (они как раз подошли к мусорке) остановилась рядом и уставилась на меня. — Я серьёзно, — сказала работяга. — Не по-человечески это... Хочешь есть, пошли с нами в столовку! Я заплачу за тебя.

     Как вы, наверное, уже догадались, та работяга и была Дафф.

     Дафф и её подруг (они были вчетвером) не смутил мой вид. Впрочем, сами они выглядели ненамного лучше меня: такая же поношенная одежда, только по размеру и чистая, и от них не пованивало, как от меня...

     Дафф представилась и представила остальных, я назвала своё имя и пошла вместе с ними. Войдя в столовую, я обратила на себя внимание нескольких посетителей и той самой дородной поварихи с волосатыми руками.

     — Тебе чего? — бросила она мне.

     — Она с нами, — ответила за меня Дафф. — Нашу подругу недавно сократили, и ей приходится трудно... Я за неё заплачу.

     — Ладно. Как скажешь... — пожала плечами повариха.

     Дафф купила еду себе и мне — двойную порцию — и села вместе со мной за отдельный стол, так как столы были на четыре персоны, а её подруги втроём разместились за соседним. Молча, я принялась уплетать за обе щеки́, уставившись в тарелку. Мне было не по себе от самой ситуации, от того, что Дафф и её подруги видели, как я копалась в мусорном контейнере и от её простой доброты. И ещё, я несколько раз заметила её взгляд... она смотрела на меня так, как раньше на меня смотрели некоторые другие (чаще женщины и мужчины, но иногда и андрогины и даже бесполые, хотя те обычно засматриваются на мужчин и тех андров, что поздоровее)... Раньше — до того, как я стала уродиной.

     Из непринуждённой болтовни за соседним столом, в которой Дафф почти не принимала участия, мне стало ясно, что все четверо работали где-то под землёй: упоминались какие-то колодцы, сливы, коллекторы и куча совсем непонятных мне словечек. Компания состояла из трёх мужчин и одной женщины, бывшей, как я поняла, у них старшей (кем-то вроде мастера на производстве). Я заметила, как одобрительно кивнула женщина Дафф, когда та позвала меня с ними. Потом уже я узнала, что Джаззи, так звали женщину, была у них не только начальницей, но и кем-то вроде старшей сестры и матери в одном лице. Позже, спустя три года, когда я подстрелила полицейскую и оказалась в розыске, а Дафф — под наблюдением, именно Джаззи я позвонила, чтобы та сообщила всё Дафф.

     За едой Дафф не стала лезть с расспросами о том, как я докатилась до того, чтобы лазить по помойкам, а после просто спросила: есть ли мне куда пойти. Я сказала, что нет, некуда, и тогда Дафф предложила пойти к ней.

     — У меня найдётся кое-какая одежда для тебя, — добавила она, взглянув мне в глаза и, по-видимому, решив, что я откажусь. — А дальше что-нибудь придумаем...

     Вот так всё просто. Я даже слегка обалдела. Так меня ещё никогда не кадрили.

     Не хочу показаться романтической дурочкой, но по-другому не скажешь. Я влюбилась.

     Дафф оказалась человеком, которому было плевать на мой безобразный шрам, или на то, как я была одета. Позже она сказала, что шрама «не заметила». Думаю, это потому, что там, у помойки, она видела только правую сторону моего лица... хотя, уже в столовой, конечно же, не могла не видеть моего уродства, но не подала виду. Она и потом не спрашивала, как так вышло... пока однажды я сама ей всё не рассказала. Это не было тайной, просто мне не хотелось вспоминать. У меня не было и нет секретов от Дафф.

     В тот же вечер, когда я оказалась у неё и привела себя в порядок, я сказала, что недавно освободилась и о том, за что сидела. Дафф это нисколько не смутило и не оттолкнуло от меня. Тогда я поняла, какого человека я встретила.

     Дафф — единственный человек, кому я показываю то, что пишу, и эти строки она тоже прочтёт. Поэтому, я не буду многословна и просто скажу: я люблю тебя, Даффи. С нашей первой ночи... Даже нет. С того момента, когда ты, накормив меня голодную, предложила мне кров. Любила, и буду любить.

     Ко времени написания этих строк, прошло три года, как мы с Дафф присоединились к ячейке. Мы сменили несколько имён и адресов. В полицейских базах я до сих пор значусь как Вэйнз О'Ди. У них есть моя биометрия, так что приходится быть осторожной: не заглядывать в сканеры и работать только в перчатках. Я точно знаю, что у шакалов в досье до сих пор хранится моя старая фотография, до операции... Смена причёски и немного косметики — вот и всё, что мне требуется для конспирации. Они ищут уродину со шрамом вполлица, а не ту, кем я стала благодаря Сарранг и, конечно же, Гэл... Дафф приходится сложнее. Её лицо не претерпело столь радикальных изменений, а менять внешность хирургическим путем она не хочет. Чтобы не быть похожей на себя прежнюю, Дафф теперь бреет голову и отпустила бороду (так, по её словам, она выглядит старше и... мужественнее). Дафф оказалась полезным человеком в ячейке: её опыт работы в службе очистки канализации, знание устройства тирских коллекторов и связи среди рабочих службы нам не раз приходилось использовать в операциях и акциях против буржуазии, чиновников и полиции. Что же до меня, то я занимаюсь тем же, чем и всегда, но теперь всё, что я делаю, обрело для меня иной смысл. Если раньше я таскала крохи со стола господ и хозяев жизни, чтобы выжить, и моими главными мотивами были необходимость платить по счетам и банальный голод, то сегодня я этих господ прикладываю об их изобильный стол рылом и забираю у них львиную долю, пополняя фонды нашей и других революционных ячеек. Я играю по-крупному и, Дьявол побери, мне это нравится! Уродливый мир научил меня воровать — занятие глупое и бесполезное в том обществе, которое предвидела Исса Иблисс, и которое мы когда-нибудь создадим, — и я использую это умение против него, этого уродливого мира, я делаю то, на что способна, чтобы его изменить. Возможно, вы — те, кто придут после, меня осудите, а может, наоборот, признаете героиней... но знайте: я всего лишь делала то, что могла. Все мы делали то, что могли. Я ни о чём не жалею.

     Глава двадцать третья. Убийца

     Ко времени, когда Джелис оказалась снаружи, Келли уже след простыл. Ещё в башне она вскрыла оба доставшихся ей конверта — свой и Келли — и прочитала содержавшиеся в них инструкции: ей самой предписывалось ехать в Аммóрк, а Келли — в Терри́н. Кроме названий городов на вложенных в конверты листах бумаги были написаны имена курьеров и номера для связи с ними. Больше ничего. Пункт назначения Селен оставался неизвестным, — она тщательно обыскала её труп и осмотрела место вокруг: ни карты памяти, ни конверта она не нашла.

     Джелис была уверена в том, что Келли забрала их и теперь направлялась туда, куда предписывалось отправиться её любовнице.

     «Но куда именно?» — спрашивала себя Джелис, глядя сквозь лобовое стекло «Экстазии» на старую бетонную дорогу, — несмотря на оцарапанный борт, она решила взять именно эту машину. «Куда же ты едешь?»

     Мерно гудя двигателями, машина плавно, словно паря над дорогой, несла Джелис вперёд меж двух мёртвых стен из того, что когда-то давно было деревьями.

     Она снова взяла в руки листки бумаги и рассеянно посмотрела на них, потом — на дорогу, потом — снова на листки...

     «Аммóрк и Терри́н... Аммóрк и Терри́н... Почему именно туда?..»