Солнце для всех!

     ...четвёртого дня пятой декады лета 546 года (4.5.2.546)

     Раннее утро. Премьер-министр Кфара и Президент Каата с разницей в полтора часа заявляют о своём осуждении Небесного Правительства и призывают соседей «не идти на поводу у небесных провокаторов» и «решительно разобраться» с пошедшей на сговор с небожителями «распоясавшейся военщиной»...

     Декархион никак не реагирует на заявления лидеров стран Поверхности; небесные СМИ молчат уже сутки; сообщение с Небом прервано; становится известно о нападениях на небожительниц в Кфаре и Каате (семь подтверждённых случаев гибели жертв нападений)...

     Тем временем в Конфедерации продолжаются аресты военных; КБК заводит несколько десятков уголовных дел на старших офицеров Армии Конфедерации, чью причастность к «заговору Декархиона» отрицать невозможно, так как их имена были прямо названы недавно погибшей Этэр Шейл...

     Транспортное движение в городах парализовано полностью; общественный транспорт служит материалом для баррикад; метрополитены мегаполисов захвачены и успешно удерживаются коммунами изгоев; подача в них энергии прекращена и движение поездов остановлено, но это не мешает боевым ячейкам городских партизан использовать подземку для манёвров в битвах с полицией...

     Середина дня. Первые новости из Великого Севера стали поступать ближе к середине дня, когда там снова заработала Сеть. Оказалось, что за время «комендантского часа» были арестованы четыре министра и вся верхушка армии; Верховный Канцлер объявила чрезвычайное положение по всей стране; были назначены новые исполняющие обязанности министров и новые военные чины; начались переговоры о срочном визите главы северного государства в Конфедерацию...

     Митингующие в Энпрáйе — столице Конфедерации требуют открытого суда над Военным министром, её заместителями и высшими чинами армии...

     Повсюду на захваченных восставшими рабочими предприятиях выдвигаются открыто иблиссианские требования, в числе которых: легализация деятельности профсоюзов и повсеместное сокращение рабочей смены с девяти до пяти часов; на некоторых заводах и фабриках продолжаются кровавые бои с охраной и частной полицией...

     Вечер. Первый Спикер Объединенного Парламента Конфедерации выступает с заявлением, в котором гневно осуждает Небесный Декархион и его соучастников на Поверхности — арестованных военных Конфедерации; она одобряет действия Верховного Канцлера Великого Севера в отношении военных-северян и выражает надежду на скорую встречу с Канцлером...

     В Сети Юга и Севера хаос: цензура не справляется с непрерывными хакерскими атаками на силовые структуры и СМИ; в нескольких городах-миллионниках властям удаётся отключить Сеть, но лучше бы они этого не делали...

     Кровопролитие на улицах больших городов; протестующие набрасываются на полицейских, разоружают, избивают и убивают их; в некоторых местах жандармы уверенно держат оборону в административных зданиях, обстреливая вооружённых камнями, ломами, арматурными обрезками и отнятым у полицейских оружием граждан; повсюду убитые и раненые...

     Захватившие предприятия рабочие более организованны, нежели уличные стихийные демонстранты. Разоружив и арестовав охрану, они действуют согласованно, благодаря координирующим их действия профсоюзным активистам и направленным к ним революционными организациями комиссарам. Между удерживаемыми предприятиями постепенно налаживается связь...

     В это время на улицах городов всё громче звучат требования об уничтожении Завесы и экономической блокаде Неба...

     Ночь. Волны народного гнева захлёстывают и топят в крови районы богачей...

     КОНЕЦ

     ПРОЛОГ: ДРЕВНИЕ

     Глава без номера, которая должна быть первой. Творцы

     Штиль. Середина лета. Середина дня. Солнце в зените; рядом, чуть восточнее светила, поблёскивает белым серп Аэ́ллы — одной из трёх лун Тэрри́и, медленно плывущий по небосводу с запада на восток. Это движение спутника планеты можно видеть невооружённым взглядом, если внимательно присмотреться. Родные сёстры Аэллы — Оáлла и Эóлла сейчас за горизонтом, но, когда Аэлла склонится к востоку, на западе взойдёт золотая Оалла и тогда непродолжительное время можно будет видеть обе луны одновременно, разные по цвету и абсолютно одинаковые по размеру и форме. Штиль; океан подобен зеркалу. Ветер стих на рассвете, и океан замер, замолчал, притаился, притворился зеркалом. Лишь в момент прохода Аэллы по краю солнечного диска четверть часа назад, это голубое зеркало тронула лёгкая рябь, а потом снова штиль. Только высоко-высоко в небе плывут белёсые перистые облачка. Небо пустó, в нём нет ни единого живого существа; вся жизнь под водной гладью и в глубинах океана, — океан полон жизни. То и дело неподвижное зеркало взрежет рыбий плавник — один, за ним другой... стайка рыбёшек прочертит по глади ряд параллельных прямых линий, от которых в стороны разойдутся быстро исчезающие стрéлки, всплеснёт где-то ла́стой одинокий морской зверь. Океан живой; он только притворяется мёртвым зеркалом. Но вот и в небе появляются признаки жизни: три точки — две чёрные и одна белая — возникают на севере. Точки эти быстро увеличиваются в размерах, принимают неясные пока очертания, а в это время участок воды в форме правильной окружности приходит в движение...

     ...вода вскипает, исторгая из себя облако пара, которое, вопреки естественным законам природы, быстро уплотняется и превращается в нечто пористое, внешне похожее на губку; посреди водной глади растёт небольшой остров. Остров имеет форму шайбы, он растёт стремительно, вода вокруг него кипит, источая сотни кубометров пара, которые остров впитывает пóрами, увеличивая свою массу.

     А тем временем приблизившиеся точки уже превратились в птиц; птицы эти огромны — размах их крыльев не менее восьми метров — и красивы. Две чёрные и одна белая. Они похожи на орлов.

     К моменту, когда птицы оказываются над островом и принимаются кружить вокруг него, остров разрастается до полумили в поперечнике. Кипение вокруг затихает, но не прекращается, а обтекает остров и смещается в сторону на расстояние нескольких миль, откуда тонкая струйка пара продолжает питать остров. Одна из птиц — белая — роняет с крыльев на остров пыльцу, и пыльца эта, едва коснувшись пористой поверхности, начинает произрастать зелёной сочной травой; в считанные минуты остров зеленеет.

     Птицы вскрикивают, как кричат орлы, они делают несколько кругов поодаль от берега, затем возвращаются, снижаются и садятся на зелёную поляну посреди океана. Сойдясь вместе, птицы начинают меняться: перья их втягиваются, крылья уходят за спину, мощные клювы и когти ста́ивают, тела уменьшаются в размерах... И вот это уже не птицы, а...

     ...люди. Двое мужчин и одна женщина. Все трое одеты в длинные свободные одежды наподобие хитонов. Одежды мужчин — светло-серых оттенков — доходят до колен, обнажая мощные мускулистые ноги в сандалиях, на широких плечах — пурпурные плащи, на предплечьях — наручи из металла серебристо-жёлтого цвета, а на головах — такие же обручи. Одежда женщины — белая с элементами голубого — длиннее, опускается до щиколоток, тонкая талия подпоясана широкой золотой лентой, плечи и руки её — белоснежные и восхитительно изящные — обнажены, золотисто-соломенные волосы замысловато уложены и на голове диадема из того же металла, что и обручи мужчин. У всех троих за спинами небольшие плоские ранцы, наполненные веществом, похожим на серую пыль — это то, что ещё минуту назад составляло тела птиц, в которые люди были облечены как в костюмы; эта «пыль», подчиняется воле людей, она способна принимать любую форму, используя при этом молекулы и атомы среды, с которой взаимодействует.

     — Вот мы и на месте, — говорит старший из мужчин. Голос его в меру низок и мелодичен. Лицо мужественно, благородно. Прямой нос, чуть глубоко посаженные голубые глаза под тяжёлым лбом смотрят зорко, внимательно, лицо обрамлено окладистой русой бородой; он смугл от долгого пребывания под палящим солнцем, и кожа его обветрена. Ёрик — таково его имя.

     — Хорошая погода для работы, — говорит второй мужчина. Этот чуть моложе Ёрика, без бороды, тоже смугл и русоволос, чуть ниже ростом и чуть шире в плечах. Лицо его красиво, взгляд приветлив и добр — взгляд уверенного в своих силах умного человека. Это Орéй. Он муж белокожей женщины, что была белой птицей, а Ёрик — её старший брат. — И рабочее место у нас сегодня уютное, — добавляет Орей, ласково глядя на супругу. — Обычно мы с Ёриком обходимся голым кораллом... — Он окидывает взглядом заросшую густой муравой поляну, на которой уже начали расцветать цветы: жёлтые, розовые и фиолетовые ромашки и колокольчики.

     Уголки губ женщины чуть подаются вверх, на щеках проступают милые ямочки.

     Женщину зовут Адáра. Она безупречно прекрасна: большие миндалевидные глаза на нежном овальном лице, прямой, как у брата нос по-девичьи утончён и аккуратен, большой красивый рот, мягкий подбородок; на правой щеке родинка. Адара ровесница мужа, но выглядит моложе. Она — биолог и здесь просто потому, что давно хотела посмотреть своими глазами на то, как работают двое её любимых мужчин — муж и брат, коллеги и большие друзья.

     — Вот в этом все мужчины, — продолжая улыбаться, говорит Адара. Голос её тонок и мелодичен. Если бы она сейчас заговорила стихами, получилась бы песня. — Вы пренебрегаете уютом. Да что там! Если вас вовремя не накормить, работать будете до голодного обморока. Если бы мир сотворил бог, с ним рядом непременно должна была быть женщина!

     Мужчины дружно рассмеялись.

     — Да уж, сестрёнка, ты права! — отсмеявшись, произносит Ёрик. — Иначе этот бог должен быть суровым аскетом. А такой насотворяет...

     — У нашего бога точно была подруга-женщина, — говорит Орей. — Наш мир красив, и в нём есть женщины.

     — Верно, дружище! — Ёрик хлопает Орея по плечу. — Полностью с тобой согласен!

     Некоторое время трое ведут непринуждённый разговор, дожидаясь отчёта от роя микромашин, который размножается в ста милях к северу — там, где посреди штиля из воды уже растёт и пучится пунцовое облако. Наконец отчёт приходит, и Ёрик обрывает разговор о божественном:

     — Ну, что, — он весело смотрит на товарища, — сегодня начинаешь ты, Орей. Покажи супруге, как мы это делаем! А я позабочусь о безопасности и проконтролирую. — Сказав это, Ёрик передаёт Орею полномочия создателя: теперь рой на горизонте подчиняется его воле.

     — Давай, любимый, покажи, что ты умеешь, — мягко нараспев произносит Адара, шагнув к мужу и беря его под руку.

     Орей смотрит на прильнувшую к его плечу Адару, улыбается. Орей обожает её.

     В это время Ёрик поднимает перед собой ладонь и совершает манипуляции пальцами (со стороны это выглядит так, будто он ощупывает невидимый шар), при этом по периметру острова из травы начинает подниматься прозрачная стена; стена растёт сначала прямо вверх, но потом края её заваливаются внутрь образуемого ею идеального круга, и в итоге над троицей смыкается купол. Вода снаружи вокруг острова яростно вскипает, и остров начинает подниматься вверх. Со стороны остров теперь похож на выпуклый цветок на тонком стебле.

     — Начинай! — говорит Ёрик Орею.

     Орей, мягко снимает ладонь супруги со своего локтя, касается губами её пальцев и отходит немного в сторону. Он простирает обе руки перед собой и начинает творить...

     Адара с интересом всматривается вдаль и видит, как пунцовое облако на горизонте резко вспучивается, внутри него начинают сверкать молнии, а в стороны от облака по воде быстро расходятся концентрические валы тумана; океан вокруг облака приходит в движение: воды со всех сторон устремляются к сгустившемуся и почерневшему облачному шару, как если бы под ним возник гигантский водоворот. Даже перистые облака в небе вокруг места творения замерли. В следующий миг над чёрным шаром, разросшимся до, по меньше мере, двух десятков миль вширь и высоту, что-то блеснуло, отразив солнечные лучи. Адара увидела тонкую серебристо-жёлтую иглу, выдвинувшуюся из верхней части шара.

     — Это центральный стержень, — говорит Ёрик (Адара вздрагивает: она не заметила, как брат подошел и стал рядом), — он пока растёт вниз, вглубь океанической плиты... Орей сейчас контролирует процесс прорастания, поэтому не отвлекай его. Я буду объяснять тебе, что происходит...

     — А мы не мешаем ему? — спрашивает Адара.

     — Нет. Он будет реагировать только на прямые обращения. Это нужно для того, чтобы помощник, то есть я, мог сообщить ему о возникшей опасности, или замеченной ошибке...

     — А разве?.. — начинает она опасливо.

     — Нет, сестра, — не даёт ей закончить Ёрик. — Нам ничто не угрожает, и ошибок у нас с Ореем не бывает. Но правила надо соблюдать. Смотри... — Ёрик показывает рукой на творение. — Пошёл вверх...