| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это звучало разумно — раздоры в команде нам сейчас были совсем ни к чему. Не знаю, подумал ли Герт то же самое, но он лишь махнул рукой.
— Ладно, нам и в самом деле ехать пора — скоро начнёт темнеть. Пойду, посмотрю, как дела у парней, а вы догоняйте.
— Да, кстати, куда это подевались Нандор и Амбрус? — я завертел головой.
— Взяли пилу, и пошли вниз. Ты же сам обмолвился, что у клопа вкусные ножки. А у нас тут жратвой разбрасываться не принято.
Когда гардариканец удалился в сторону кладбища и серпантина, по дороге раздражённо пнув попавшийся под ногу обломок клюва птеродактиля, принцесса перевела взгляд на меня и неодобрительно заметила:
— А вот вы, Золтан, мне кажется, слишком быстро отказываетесь от авторитетов и ведёте себя легкомысленно. Создаётся впечатление, что вы поддерживаете эти странные социальные идеи Герта.
— В смысле, какие идеи?
— Вы и раньше упоминали Маркса — насколько я понимаю, принципы, по которым организована коммуна во Фрайтале, основаны именно на его построениях, и мне даже показалось, что вы их в какой-то степени одобряете, — в голосе Грегорики появились обвиняющие нотки.
— Ну, вы прямо к стенке меня припёрли. Сдаюсь!.. — я с улыбкой поднял руки. — Вряд ли можно сказать, что я что-то там одобряю: в первую очередь, я с этими принципами не очень-то и знаком. Пары прочитанных трудов, написанных во второй половине прошлого века, недостаточно для того, чтобы создать твёрдую позицию. А моё кредо, чтобы вы знали: не делать скоропалительных выводов.
К сожалению, Грегорика не поддержала шутливый тон, даже если и распознала намёк.
— А вот у меня сложилось именно такое впечатление, что одобряете. Хотя, Золтан, если вы считаете себя знатоком истории, то не мне вам объяснять, что Либерия сейчас представляет собой наиболее совершенное общество на планете! — она слегка запнулась, и все же добавила: — Даже несмотря на карикатурный парламентаризм и связанные с этим отдельные недостатки.
Мысленно вздохнув, я все же решил не уступать:
— По большому счету это так и есть, конечно. Но, должен заметить, хорошо живут далеко не все граждане Либерии. Во время путешествий мне приходилось общаться со многими простыми людьми, и жизнь у них совсем не сахар.
— Даже если это и так, следите, чтобы такие маргинальные идеи не привели вас в стан инсургентов-бунтовщиков, прямо в объятия к Софии, — обвиняюще направила на меня палец принцесса.
— Мне несколько раз-таки довелось с ней пообниматься, и не могу сказать, что это было так уж неприятно...
Видя, что неловкая шутка снова не вызвала отклика у Грегорики — она лишь ещё холоднее сдвинула брови — я попробовал оправдаться:
— А вообще мне не кажется, что София сторонница коммунаров или марксистов. Помните, она напирала на своё королевское происхождение? В голове у неё изрядная путаница, и мне такое не подходит: люблю, чтобы все было разложено по полочкам... — в этот момент мне пришла новая мысль. Мда, Платон, ты мне друг, но истина дороже. И я продолжил серьёзнее: — И, напротив, не люблю, когда меня водят за нос. Едва ли Герт выдумывает про обстановку перед Науфрагумом, да и про свидетельства в виде старых надписей я вам уже говорил. Как ни крути, но определённая логика в его словах имеется. А если это подтвердится... верить нашей официальной историографии после такого... х-м-м... конфуза — как-то уже не очень-то и выходит. Нет, ваше высочество, вы меня не убедили.
Принцесса помедлила, меряя меня взглядом, и произнесла ещё холоднее:
— Тогда вы все равно должны признать — простите, если это прозвучит слишком прагматично — но раз Гардарика погибла, а Либерия осталась цела, то это означает, что именно она победила в противостоянии. Разве это не говорит о том, что наши принципы устройства общества более совершенны?
— Хмм. Так можно назвать более совершенным и бандита с ножом, пырнувшего прохожего в спину... хотя я не собираюсь заходить так далеко. Особенно на основе той неполной и противоречивой информации, которой мы сейчас обладаем. Вы были совершенно правы — судить ещё просто рано... хотя не удивлюсь, если нас ждут новые сюрпризы.
Упрямое выражение на лице принцессы показывало, что она не собирается сдаваться — видимо, тема этого разговора почему-то оказалась для неё слишком важна — и поэтому я решил снять напряжение, демонстративно повернувшись к танку.
— Давайте отправляться, чтобы и в самом деле не пришлось ночевать в этом неуютном месте. Тем более, нам сейчас надо срочно решить, как отправить сообщение адмиралу Болейну.
Возвращение к предыдущей теме заставило принцессу опомниться.
— Да, конечно! Времени терять нельзя. Весна, вы говорили, что сможете увеличить дальность действия передатчика. Что для этого нужно сделать?
Очкастая отличница почему-то повернулась к возвышающейся за спинами громаде мельницы, всмотрелась в неё и покачала головой.
— Здесь ничего не выйдет. Но в деревне... в деревне, я думаю, у меня получится.
4.
— Годится? — спросил я, обернувшись к стоящему неподалёку танку.
Руки приятно гудели от интенсивной работы — перепилить ножовкой по металлу полудюймовый стальной прут оказалось несложной и привычной задачей, напомнив младшую школу и мои любимые практические занятия в мастерских со старым учителем Ландсбергом.ѓ Естественно, я справился быстро, и теперь громоотвод, уходящий на невероятную высоту по круглому боку склёпанной из стальных цилиндрических колец башни ветрогенератора, оказался отделен от своего глубоко зарытого заземления. Прикреплённый же к нему тонкий провод, ведущий к вводу танковой радиостанции, превратил его в антенну.
Громадная башня одного из стоящих на окраине деревни ветряков смутно рисовалась на фоне звёздного неба — разгулявшийся к закату ветер прогнал тучи, а над густой щёткой елового леса уже вставало слабое зарево луны. Огромные лезвия лопастей покачивались под порывами, посвистывая и поскрипывая, создавая ощущение, что мы находимся на палубе корабля, под мачтой с парусами. Эта романтика тоже была хорошо знакома — немало ночей я провёл на крыше и чердаке нашего старого особняка, крутя верньеры заключённого в громоздкий деревянный ящик с облезлой полировкой радиоприёмника, прислушиваясь к загадочному треску и шороху эфира и вдыхая ни с чем не сравнимый запах нагретых радиоламп и канифоли.
— Да, Золтан Святославич, диаграмма направленности получилась удачной, — ответила высунувшаяся из люка танковой башни Весна. — Громоотвод на западной стороне башни, и главный лепесток сориентирован так, как нам надо.
— Отлично! Правда, я опасался, что сопротивление будет слишком большим — мощность-то у нас не так уж велика.
— Нет, входной импеданс антенны и коэффициент стоячей волны вполне удовлетворительные, — девушка поправила очки, снова надвинула на уши старомодные наушники. — Я сейчас на приёме и отлично слышу метеостанции на побережье Галлии. А... вот даже и Сан-Мигел...
— Это с Канарских островов? — уточнил я, оттирая руки от ржавчины пучком росистой травы. — Неплохо-неплохо. Ну, переходите на передачу, это самое главное сейчас.
Брунгильда, ожидавшая своей очереди, сидя на крыше башни, не проронила ни слова, но по в её фигуре чувствовалось напряжение. Она неотрывно следила взглядом за принцессой.
Грегорика же безостановочно мерила шагами окружающую башню ветряка небольшую бетонную площадку. Сложив руки на груди и нахмурившись, принцесса делала десять шагов в одну сторону, резко, так что золотые волосы взлетали в воздух, поворачивалась и шагала обратно. Ко мне внезапно пришло чувство дежавю — когда-то давно я видел в зоопарке великолепную тигрицу, столь же неустанно кружащую по вольеру, словно в поисках выхода. Все выглядело так, словно принцесса отчаянно и безуспешно пыталась найти не дающиеся в руки ответы на сжигающие её изнутри вопросы.
— Госпожа, — окликнула её Брунгильда. — Пора.
Вырванная из глубоких раздумий Грегорика остановилась и подняла голову.
— Что пора?
— Мы собирались отправить радиограмму, госпожа.
— А! Да-да, верно... — принцесса потёрла лоб, и оглянулась, смерив взглядом перемигивающиеся неподалёку тусклые деревенские огоньки. — Но мне нужно сначала уложить в голове то, что в наше отсутствие выяснил староста Божидар. Подумать только — Ейнаугиг искал там именно нас, причём по заказу кого-то из либерийцев! Значит, наши предположения, что Сенат или кто-то ещё заслал сюда своих агентов, полностью подтверждаются.
— Не думаю, что это были агенты именно Сената, — я с сомнением покачал головой.
— Но кто ещё это может быть? — Грегорика остановилась, подняв на меня глаза. Кажется, в них ещё чувствовался некоторый холодок после нашей недавней перепалки, но сейчас было не до сантиментов, и я без промедления продолжил:
— Вспомните, что мы теперь знаем: когда поселяне раскопали, что одна из деревенских женщин тайком принимала чужого мужчину, вы мигом раскололи пленного, и он выдал, что в тот вечер по приказу Одноглазого потихоньку навестил свою любовницу в Велких Домах. Именно так атаман узнал, что там появились двое пассажиров с упавшего дирижабля, после чего спешно собрал своих отморозков и бросился в погоню, надеясь узнать у крестьян, куда мы подевались. Его наложница Ивет подтвердила, что он уже пару месяцев назад имел переговоры с загадочным человеком, назвавшимся эмиссаром неких либерийских политических сил. Тот предложил Ейнаугигу присоединиться к собираемому им союзу под эгидой своего неизвестного, но очень влиятельного господина, обещая всевозможные блага и высокие должности в будущей структуре. Туда приглашали многих баронов, как она сказала. Но главное, что мы от неё узнали — Ейнаугигу дали задание поймать принцессу Грегорику Тюдор, описав её внешность. Причём обязательно живой.
— Вы ведёте к тому, что это мог быть Яков?.. — уточнила принцесса. — Пожалуй, что так. Ведь в радиограмме, которую в последний момент отправила из рубки Брунгильда, не было ничего о том, что спасшиеся с дирижабля разделились, и до тех сенатских деятелей, что отправили на дело Кёмница, это ещё дойти никак не могло. Об этом знал только Яков, который нас видел на улетающем корпусе 'Олимпика'.
— В точку. Методом исключения получаем, что именно принц и велел вас искать. А значит и эмиссар, который действовал тут уже давно, представляет его собственные, монархические, так сказать, интересы. Наверняка и тот загадочный местный передатчик, с которым, по словам Весны, обменивалась шифровками радиостанция из гондолы, принадлежит агентам принца.
— Звучит логично, — согласилась принцесса, но сразу же помрачнела: — В таком случае выходит, что бандиты убили столько людей по моей вине...
— Не уверена, госпожа, — вмешалась Брунгильда. — Разве так действуют, когда хотят кого-то взять живым?
— Ты имеешь в виду, что Ейнаугиг принялся громить деревню направо и налево? — уточнил я и, подумав, отрицательно покачал головой: — Увы, как раз все и складывается: когда Одноглазый получил от своего шпиона донесение, что в деревне видели чужих, сказавших, что они с дирижабля, он сорвался и сразу помчался туда, хотя уже стояла ночь. Его люди схватили прошлого старосту и начали допрашивать. Тот ничего конкретного не знал, поэтому атаман приказал согнать крестьян, чтобы выпытать что-нибудь у них...
— Но тут те, кого он искал, появились сами, — подхватила Грегорика. — Вы с Алисой посещали деревню и ушли пешком, поэтому он наверняка решил, что мы не имеем никакого отношения к появившемуся ночью танку. Затем он вполне естественно предположил, что этот танк пришёл на подмогу крестьянам — от Вака или из Фрайталя — и начал драться насмерть.
— Вот именно. Кстати, Ивет сказала, что перед тем, как поехать в деревню на танке, он велел немедленно отправить радиограмму своему эмиссару. Наверняка сообщил об успехе — о том, что нашёл принцессу.
— Об успехе?.. Ах да, они вполне могли принять за меня Алису. В любом случае получается, что его сообщники сейчас уже в курсе, что мы с вами выжили и пытаемся выбраться из дебрей, — согласилась принцесса, затем чуть помедлила, и её глаза сверкнули пугающим огнём: — Как жаль, что радист Ейнаугига задохнулся вместе с ним. Если бы мы взяли его в плен, то могли бы многое узнать.
— Вы сразу подумали об этом? — удивился я. — А я сначала и не понял, зачем вы расспрашивали Ивет о том, кто именно в банде работал с рацией. Получается, вы уже самостоятельно открыли тактический приём 'захват и допрос языка?'
— Вы так удивляетесь, Золтан, будто считаете, что мне не по силам сделать такое простое умозаключение, — с некоторой обидой пожала плечами Грегорика. — Хотя это же очевидно: вы и сами видели, сколько важной информации мы извлекли из пленённого во дворе Ромики разбойника.
— Тогда мне показалось, что вы руководствовались в первую очередь соображениями гуманности.
— И ими тоже. Но, конечно, я уже тогда собиралась побольше выяснить про разбойников, — спокойно ответила принцесса. — Впрочем, это уже неважно. Возвращаясь к нынешней ситуации: теперь мы можем предположить, что погибшие бандиты едва ли успели сообщить эмиссару и его хозяину, чем тут все кончилось. Наверняка он шлёт радиограммы, но не получает ответа, и не знает, что теперь думать.
— Если бы мы знали, на какой частоте они связывались, и расписание их сеансов... — робко заметила Весна, — ...то смогли бы выяснить ещё что-то полезное...
— Вряд ли это бы нам помогло, — заметил я. — Вы же сами сказали, что те недалёкие радиоабоненты обмениваются шифрованными сообщениями.
— Их можно расшифровать, если иметь тексты достаточной длины... — пробормотала, смущённо потупившись, отличница.
— Теоретически да, но кто из нас может это сделать? Хотя... — мне пришла в голову новая мысль: — Надо будет ещё раз заглянуть в пятибашенный танк. В прошлый раз я не обратил внимания на радиостанцию, а там, возможно... хммм...
Мои размышления прервал голос Брунгильды:
— Госпожа, пора отправлять радиограмму, — телохранительница демонстративно приготовила карандаш и блокнот.
— Да, ты права, — принцесса поразмыслила и принялась диктовать: — 'Всем, всем, всем. В регионе восточного Шварцвальда обнаружены опасные биоконструкты наземного и воздушного типа, представляющие огромную опасность для воздушных кораблей. Прошу немедленно передать адмиралу Болейну', точка. Записала? В конце подпись — 'Г. Тюдор'. Повтори три раза, чтобы береговые радиостанции наверняка успели принять.
— Так точно, госпожа, — записав радиограмму, Брунгильда проворно нырнула в башенный люк, и изнутри донеслась негромкая, но очень быстрая дробь телеграфного ключа.
Грегорика задумчиво подняла лицо к ночному небу, словно провожая взглядом стремительно уносящиеся вдаль невидимые радиоволны.
Свечка тихо потрескивала в освещающем тесную светёлку каганце, роняя прозрачные капли воска. Умаявшиеся за день девушки, которые улеглись в просторной горнице, выделенной нам хаты, уже уснули, и за стенкой было тихо. Меня же ещё ждали дела.
Устало присев за грубо сколоченный стол, я зевнул и вывалил на отполированные локтями дубовые доски клубок пулемётных лент. В бою они вылетели так быстро, что я не успел даже оглянуться, и больше попадать в такую ситуацию, конечно же, не собирался. Подцепив по несколько бумажных упаковок из стоящих на полу двух цинок, я разорвал бумагу и высыпал патроны — трассирующие и обычные. В отличие от привычного латунного блеска либерийских гильз, гардариканские отливали темным металлом. Поднеся патрон поближе к глазам, я понял, что гильзы стальные, но покрыты то ли краской, то ли лаком. Удивительное дело, неужели они не ржавеют? Впрочем, качество патронов пятидесятилетней давности говорило само за себя — несмотря на то, что цинка была уже вскрыта, когда я нашёл её в Ейнаугиговских закромах, никаких следов ржавчины не наблюдалось. Более того, что за время пристрелки, что в бою не случилось ни единой осечки. Озадаченно покачав головой, я принялся снаряжать первую ленту. Вдобавок к четырём пятидесяти патронным кускам, которые я брал с собой в бой на мельнице, в трофейных деревянных ящиках нашлись ещё несколько таких же, и целый десяток длинных лент по 150 патронов. Требовалось снарядить их все, чтобы больше не остаться без боезапаса в самый острый момент — и потому дело грозило затянуться надолго.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
