Эрта книга четвертая

— Это точно, — закивала Шагэ, — как будто все было в другой жизни. А что с работой? Ты здесь вообще кем, охранником? Тут нужна экономка? Я в прошлом году закончила курсы, у меня есть пара рекомендаций...

— Не тараторь! — снова повысил голос Кинт, взял со стула плащ, накинул его на плечи Шагэ и развернув ее к выходу сказал, — вперед.

В квартале различных контор и представительств был уютный ресторанчик, в самом начале улицы. Столиков не много, с десяток, публика в основном из аристократической прослойки общества. Три больших окна просторного эркера с видом на главную площадь и столики рядом все заняты, но это даже лучше... Войдя в заведение, Кинт кивнул на одну из трех ширм в дальнем углу, за которыми тоже располагались столики, для тех кто любит уединится за трапезой.

— Здесь очень дорого, — прошептала Шагэ и улыбнулась идущему навстречу официанту.

— Приветствую вас в нашем ресторане, — пухлый но весьма подвижный молодой человек остановился перед Кинтом и Шагэ, — вижу вы у нас впервые, обещаю — не пожалеете! У нас отменная кухня.

— Мы там расположимся, — Кинт легко подтолкнул Шагэ в спину в сторону ширм.

— Понимаю, — официант чуть поклонился, но не сильно, дабы не отводить взгляда от декольте Шагэ.

Кинт сделал заказ, весьма скромный по меркам этого заведения — суп из оленины, салат овощной для себя, салат фруктовый для спутницы и бутылку белого вина. Салаты и вино принесли сразу же, а горячее обещали подать чуть позже. Проводив взглядом официанта, Кинт расстегнул пару верхних пуговиц строгого пиджака из серой шерсти и поднял бокал.

— Что ж, за встречу.

— За встречу, — Шагэ ответила Кинту, отсалютовав в его сторону своим бокалом, чуть пригубила вино и сразу наколола на тонкую вилку дольку яблока, — я не ожидала тебя здесь встретить, тот хромой мужчина...

— Григо?

— Да, он говорил, что ты пропал где-то на юге, и что до этого наемничал в Шоуте.

— Все верно, чуть не пропал, — Кинт тоже немного отпил вина, — я, если честно тоже думал, что ты так и осталась на юге, у тебя же там вроде все хорошо сложилось.

— Да, было неплохо, пока мужа и других фермеров в долине не обложили податями гильдии Шоута, он начал сильно пить, распускать руки, забрала дочь и уехала.

— Дочь? У тебя дочь?

— Да, — Шагэ улыбнулась, — малышке Сали уже полтора года.

— А Вайс? — сразу решил выяснить Кинт, — кто он тебе?

— Хороший клиент... был. Он правда, очень добрый человек, оплатил мои курсы экономок, я даже немного поработала у него, пока Жак...

— Избалованный мерзавец...

— О, ты тоже успел с ним познакомиться? Да ты прав, Жак как-то с приятелями сильно напились и хотели взять меня силой, но господин Вайс вмешался... подожди, подожди, я кажется поняла! Это ты прострелил руку Жаку?

— Нет, я уже давно не стреляю, это был мой приятель, он уже уехал домой, на юг.

Шагэ сделала глоток вина, чуть подалась вперед, несколько секунд смотрела Кинту в глаза, а потом, улыбнувшись сказала:

— Ну, не стреляешь, и хорошо.

— Я прочитал записку Сэт, когда после войны вернулся в Латинг, она писала, что отправилась с тобой и Мадэ на юг...

— Вот и горячее, вы позволите? — за ширмой появился официант.

Кинт кивнул, дождался, пока официант расставит фарфоровые тарелки с супом и удалится и продолжил:

-... почему вы не остались вместе? Втроем?

— У нас было несколько стычек со всяким отребьем по дороге туда, отбились, твоя невеста не из робкого десятка...

— Дочь своего отца, — грустно улыбнулся Кинт.

— Да... вот, а Мадэ, она мне не доверяла, понимаю... да и я, сказать честно особой симпатии к ней тоже не испытывала, ругались все время, мы расстались в неделе пути до Шоута.

— Ясно, — Кинт придвинул к себе тарелку и стал молча работать ложкой.

— Жаль, что не смогла тебе помочь, — Шагэ не притронулась к горячему, лишь допила остатки вина в бокале, выпрямив спину, откинулась на высокую, резную спинку стула, достала из крохотной сумочки длинный, изящный костяной мундштук, проворно вставила в него тонкую сигару, — ты не против?

В ответ Кинт помотал головой.

— А ты, значит, теперь важная персона?

Кинт молча кивнул.

— Это представительство, ты в нем управляющий?

— Угу... — Кинт отодвинул пустую тарелку и разлил вино по бокалам, — я тебя спрошу, но не советую лукавить, — от Вайса были какие-то отдельные поручения тебе?

— Кинт, ты последний человек с кем я осмелюсь лукавить... А Вайс, конечно! Это один из самых влиятельных людей в Латинге, и естественно, он просил, всего лишь просил, докладывать ему о моей работе, ты не подумай, это никак не повлияет на работу представительства... просто, господин Вайс хочет быть в курсе происходящего в городе.

— Я это понимаю, — Кинт чуть отпил вина, достал трубку и, раскурив ее, выпустил дым к потолку, — что ж, выполняй поручение Вайса, но в тоже время не забудь и мне поведать о чрезмерном интересе с его стороны к конторе и ко мне лично.

— Хорошо, так значит, я принята на работу?

— Конечно, три кеста... нет, четыре кеста золотом в неделю. Будешь открывать контору с утренним, а зарывать с вечерним боем часов на башне ратуши, отправлять и получать телеграммы и письма... читать их не нужно, — Кинт очень выразительно посмотрел в глаза Шагэ, — позже я познакомлю тебя с другими служащими. Оружие есть?

— Конечно, — Шагэ потянула подол платья вверх...

— Демонстрировать не надо, — Кинт улыбнулся неизменности ее привычки.

— Кинт, а это твое представительство точно будет заниматься законными делами?

— Шагэ, а когда тебя это сильно беспокоило?

— С некоторых пор беспокоит, у меня дочь, а у нее никого кроме меня никого нет.

— Ты, лично ты ни в чем незаконном участвовать не будешь, а возможно и совсем наоборот, но об этом позже. И еще... никому не надо говорить, что мы с тобой давно знакомы.

— Мне это понятно, мог бы и не говорить, — Шагэ тоже выпустила вверх дым, — а теперь, может быть, расскажешь о том, где ты пропадал все это время?

— На северо-востоке, в предгорьях, мне повезло неплохо пристроиться в один горный трест, а теперь я здесь, в Латинге представитель этого треста. Так что особо рассказывать нечего.

— Ты как всегда, немногословен. Что ж, тогда я пойду, нужно договориться с сиделкой, ведь завтра уже работать.

Таким образом, представительство "Северного горного треста" обзавелось персоналом, теперь было необходимо запустить маховик его работы, для чего в последний рабочий день недели Кинт отправился на почту сам, отпустив Шагэ на час раньше домой. Представительство было самым настоящим, правда "Северный горный трест" об этом понятия не имел и имеет всего три конторы — головная в шахтерском Мьенте, представительство в Актуре, и представительство в Майнге. Как так вышло? Очень просто — в городке Мьент живет очень алчный клерк треста, который решил заработать кестов для своего большого семейства, надо признать, что это решение ему пришло в голову с чужой помощью. У него не было возможности, сказать честно и желания, отказаться от предложения сделанного двумя странными людьми, предложение было щедрым, а взамен эти двое простили лишь пару дюжин чистых гербовых бумах, оттиск печати и прочей канцелярщины треста. Да, еще в будущем просили иногда заходить на почту и, получив письмо с сургучной печатью с изображением головы волка, выполнить все, что там будет написано. Пустяк же!

Кинт отпустил пораньше и Оллэ, закрыл контору сам и, поймав моторный экипаж, отправился на станцию, на которой оказалось очень многолюдно.

— Тесновато, — снова вслух заметил Кинт, выбираясь из экипажа.

— Конец рабочей недели, — развернулся механик с протянутой рукой.

— Понятно, — Кинт бросил несколько монет ему в ладонь.

Механик увидел богато одетого человека с двумя чемоданами на выходе с перрона и направил экипаж к нему, а Кинт неспешно пошел к зданию почты, благо в этой части станции народа почти небыло, разве что копошащиеся грузчики у пакгауза, пара встречных прохожих и закрытый моторный фургон у здания почты. Войдя в почтовую контору, Кинт сразу обратил внимание на то, как посмотрел на него высокий, с армейской выправкой мужчина. Впрочем, посмотрел он обычно, но вот сам взгляд... Кинт быстро оценил обстановку — у окна отправления телеграмм милая старушка в нелепом чепце, у окна приема писем никого, низкого роста толстяк царапает бланк телеграммы за стойкой, рядом этот высокий, он тоже принялся что-то писать...

"Нет, это скорее всего отставной инспектор или из армейских офицеров, скорее первое..." — подумал Кинт, но еще раз внимательно посмотрел на высокого, чтобы запомнить лицо. Еще раз осмотрелся, достал из кармана бумагу с написанным еще в конторе текстом короткой телеграммы Рузье и встал у окошка за старушкой.

— Мадам Зейн, с вас двадцать пять кестов, — сообщил почтовый клерк.

— Позвольте, но в прошлый раз было двадцать три!

— Но в прошлый раз и телеграмма, вероятно, была короче.

— Ни на слово!

— Я сейчас пересчитаю...

— Извольте, — старушка недовольно хмыкнула, повернулась к Кинту и с ног до головы осмотрела его как памятник.

— Да, вы правы, извините, мадам Зейн, я ошибся.

— То-то! — старушка выставила на столик окошка, скорее всего, заранее приготовленные монеты стопкой и гордо направилась к выходу.

Отправив в Актур телеграмму, Кинт перешел к окошку почтовых отправлений.

— Здравствуйте, проверьте, нет ли для меня писем, — Кинт показал жетон гражданина.

— Добрый вечер, — почтовый клерк расплылся в дежурной улыбке, прочитал имя на жетоне и как-то сразу побледнел.

"Дьявол, значит не ошибся" — подумал Кинт и развернулся к столику уже с пистолетом в руке. Но высокого там не оказалось, Кинт только краем глаза уловил как качнулась только что закрывшаяся входная дверь.

— Так что, есть что-нибудь? — рыкнул Кинт не отводя ствола и взгляда от двери.

— Ничего, простите... но вас ждут.

— Кто?

— Там, на улице, в фургоне.

С пистолетом в руке Кинт решительно прошел к окошку и посмотрел на фургон, в кабине механика никого, скорее всего тот высокий что сейчас с кем-то разговаривает и есть механик. Чуть выше головы высокого плотная штора в окне немного приоткрылась и Кинт увидел часть лица, которую он сразу узнал — острый подбородок, тараканьи усы, прямой нос... Кинт громко выдохнул, убрал пистолет, жестом успокоил почтовых клерков которые словно из-за бруствера выглядывали в зал из своих окошек, мол стрельба отменяется, а толстяк даже ничего и не заметил, он мечтательно и старательно продолжал выводить буквы, при этом ужасно скрипел пером.

Как только Кинт вышел на улицу, высокий указал ему на открытую пассажирскую дверь фургона, потом пнул какой-то рычаг у порога и вниз вывалились три ступеньки.

— Да, действительно, Кинт Акан, собственной персоной, — закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку удобного пассажирского скорее дивана, чем кресла, сидел Морес Таг.

— И вы, полковник, нисколько не изменились, — Кинт сел на такой же диванчик напротив.

Внутри был полумрак, пахло кожей и этим ужасно сладким ароматом любимого одеколона Мореса. Старые друзья пару минут друг друга молча разглядывали, словно пытаясь найти дефект, каверну, трещину в стене многолетних, не всегда гладких, но доверительных отношений. По глазам, они бы оба это поняли. Они решили бы, что им больше не о чем разговаривать и тогда Кинт пошел бы дальше, искать развлечение на вечер, а фургон покатил бы восвояси.

— Встреча у нас не сиюминутная, в этом ящике не мне уже опостылело разъезжать, а в публичном месте не хотелось бы появляться, — наконец сказал Морес, — очень рад тому, что вы решили написать и как всегда, в своем амплуа — заинтриговали одной строчкой.

— И я рад видеть вас, Морес, а в том письме сначала было много слов и оно не поместилось бы на одном листе, но прошли пара лет и осталась лишь строчка. Я снимаю неплохие апартаменты в доходном доме, а если попросить прислугу хозяйки, то нас могут даже накормить ужином.

— Это замечательно! Назовите механику адрес...

Глава пятая.

Кинт распахнул окна в обеих комнатах, но задернул их плотными шторами.

— Проходите, господин полковник, в этой комнате есть камин и она просторнее, — Сказал Кинт Моресу замершему в прихожей, и пару раз дернул шнур у двери.

— Да, побогаче того флигеля, — осматриваясь Морес вошел, поставил у стены свой саквояж и небольшой чемоданчик.

В двери постучала девушка из прислуги, выслушала просьбу Кинта и, получив несколько монет, удалилась, заверив, что через полчаса подаст ужин.

— Да, апартаменты не дешевы, но нужно соответствовать образу...

— Образу кого? — Морес опустился в удобное плетеное кресло у камина.

— Да кого угодно, дьявол их разбери, представителя Северного горного треста, владельца табачных плантаций с юга, отставного пехотного полковника и еще с десяток типов аристократического сословья.

— Ты устроился актером в театральную труппу? — Морес встал, прошел к окну и, отодвинув штору, осмотрел площадь, — Хороший вид.

— Мне тоже нравится... нет, к сожалению, к театру я не имею отношения... помните, господин Морес, там на северо-востоке, еще до войны, вы сказали, — Кинт тоже подошел к окну, — что давно преследуете одну могущественную группировку наемников и что захваченные тогда в Конинге пленные это в первый раз за все время столкновения с ними.

— Конечно помню, — Морес продолжал смотреть в окно, — в первый и пока последний.

— Тогда у вас есть шанс, — Кинт хмыкнул, достал серебряный пенал и открыл крышку, — сигару?

— Вы снова меня заинтриговали, да, благодарю, — Морес взял сигару и вернулся в кресло.

— Тогда считайте, что я сдаюсь вам самостоятельно, добровольно и даже без боя, — Кинт выщелкнул в сторону кресла серебряный кест.

Морес ловко поймал монету, с головой волка на аверсе, присмотрелся, замер и, подавившись дымом только что раскуренной сигары зашелся кашлем.

— Что же вы, господин полковник, где же ваше стальное самообладание, — Кинт быстро подошел к столу, налил из графина стакан воды и отдал его Моресу, — выпейте...

Разговор затянулся до рассвета, часть его была даже зафиксирована на самописец, который Морес предусмотрительно прихватил с собой в маленьком чемоданчике. Кинт поведал Моресу свою историю, с того момента как покинул Северный Форт и до вчерашнего вечера. О том, как действительно был готов пустить себе пулю в висок, и сделал бы это, если бы не последние остатки воли и появившаяся возможность попасть к наемникам, узнать о них как можно боьше и, в конце концов, покончить с теми, что уже много лет тенью несущей смерть преследуют Кинта. С теми, кто виновен в гибели близких людей. Было что рассказать и Моресу...

— Григо очень переживает, что пропал и ты.

— Мне просто нечего ему говорить, даже не знаю, смогу ли смотреть ему в глаза, — Кинт вытащил из пепельницы окурок сигары и, раскурив его, добавил, — я получал от него письма и телеграммы, но не читал их. Смысл читать, если не можешь ответить?