Спуская псов войны - роман завершен

— В общем, ситуация примерно такая. Совет не вмешивается в дела любых врасу до тех пор, пока нет нарушений "кодекса предотвращения"...

— Кодекс предотвращения чего?

Касс мигнул своими желтыми глазами:

— Войны.

— Так ведь и так все воюют!

— Речь не о войнах, а о Войне. О Большой Войне. Видишь ли, еще не так давно по вселенским меркам наша галактика была населена очень густо. Все те же предтечи постарались, видимо, хотя никаких прямых тому доказательств нет. Пятьдесят тысяч лет назад общее количество только высокоразвитых цивилизаций, существовавших тогда, оценивается от пятисот до двух тысяч.

— Хренасе! Как такое быть может?!

— Никто не знает. История дала бы ответ на этот вопрос — если бы ее помнили. А потом случилась Война. Причем такая, что ваша вторая мировая по сравнению с ней — муравьиная ссора. Воевали немыслимым оружием, которое не то что целые народы — солнечные системы уничтожались на раз-два вместе со звездами. Один только "пространственный коагулятор" чего стоил. Кто ее начал, кто там был прав, кто виноват — неизвестно. Война разделила всех обитателей галактики на две категории — на меньшинство, которое выжило, и всех остальных.

— Что такое "пространственный коагулятор"?

— Устройство, которое схлопывает пространство. Им обычно стреляли по звездам. Бабах — звезды нет, как и пространства, которое она занимала, а все планеты стянуты в кучу и спаяны в одно целое... Такие "памятники", а точнее — колоссальные кладбища цивилизаций — тут и там встречаются по всей галактике. Висят себе в пространстве в назидание тем, кто придет после.

— Екарный бабай...

— Ты только учти — подобные вещи вслух не говорят. Стоит тебе сказать в публичном месте "пространственный коагулятор" — встреча с Вершителями обеспечена.

— А это кто такие?

— Чтобы тебе было проще понять — типа инквизиции. Вершители — сила, подчиняющаяся только совету, их полномочия почти не ограничены. Они следят за соблюдением "кодекса". Каждая цивилизация, входящая в содружество, предоставляет совету некоторое количество отборных войск и средства на их содержание. В целом армия Вершителей соизмерима по силе с любой другой армией.

— Понятно. Вроде миротворцев.

— Да ничего подобного. В задачи Вершителей входит уничтожение тех, кто угрожает безопасности галактики. Конечно, обычно они действуют куда менее грубо, более того, прямое применение силы у Вершителей считается моветоном и признаком недостаточной мудрости и опыта. Но когда ты видишь одинокого Вершителя — знай, что за его спиной тысячи боевых звездолетов и сотни тысяч солдат.

Леонид обдумал услышанное.

— Понятно. И что будет, если я скажу в людном месте "пространственный коагулятор"?

— Тебя задержат для допроса Вершителем. Ты, разумеется, скажешь, что услышал это от меня. Тебе на первый раз объяснят, что некоторым знаниям, даже если это всего лишь знание названия, лучше оставаться забытыми, а потом проведут подобную беседу и со мной. Но в базах данных Вершителей мы уже останемся.

— А если потом второй раз скажу? — ухмыльнулся Леонид.

Касс покачал головой:

— Есть вещи, которыми не шутят. Особенно с Вершителями — с ними вообще не надо шутить.

— Понимаю. А что мой искин говорил о правилах войны?

— Если коротко, то существуют определенные нормы взаимоотношений, и это касается не только войны. Но конкретно насчет правил боевых действий — запрещено применение некоторых видов оружия, например, содержащее живую органику, а также любое оружие массового поражения. Запрещены боевые киборги, если оружие — часть их тела.

— Оружие с органикой — это как?

— Автомат должен состоять только из неживой материи. Если оружие содержит в себе живые клетки — оно запрещено.

— Хм... почему так?

— Тут непрямая причина. Понимаешь, все виды оружия Большой Войны содержали в себе органику, а точнее — аналоговые вычислители. Под запрет на органическое оружие автоматически попадает любое из сверхразрушительного оружия. Вообще-то, это формальность, потому что действующих образцов сверхоружия попросту не осталось. С киборгами то же самое. Киборг, имеющий оружие в качестве части тела — вне закона.

— А если попроще? Киборг — робот? Типа терминатора?

Касс покачал головой:

— Нет. Если ты потеряешь руку, и тебе вместо нее присобачат кибернетический протез, который функционирует как часть тела, то станешь киборгом. Строго технически, ты и так киборг, потому что наномашины в твоей печени и есть кибернетические микропротезы. А когда естественная регенерация заменит утраченные клетки и наноботы выведутся из организма — перестанешь им быть. Так вот. Если тебе присобачат кибер-руку — все хорошо. Если вместо руки приделать оружие, управляемое сигналами твоего мозга — упс. Потому что формально ты становишься оружием с органикой. А если держишь механической рукой пистолет — пистолет не является частью тела, значит, закон не нарушен.

— Понятно. Что еще по правилам войны?

— Есть ряд ограничений по ведению боевых действий. Например, запрещено атаковать родные миры цивилизаций. Коренное население захваченного мира автоматически получает гражданство захватчика — что свело войны ради территории на нет. В общем, правил есть много разных, но в конечном итоге они все привели к тому, что полномасштабные войны на уничтожение не ведутся. То есть сражение двух армад звездолетов — большая редкость. Войны локального масштаба — тут и там. Тут за астероид с трансурановыми, там за более-менее уютную незаселенную планетку. А так чтоб глобально — нет. Рейдерский налет на шахтерскую колонию ради ископаемых — запросто. По пятьсот крейсеров стенка на стенку — не-а. Это слишком дорого, ко всему прочему. Раз повоевал, два повоевал — третью войну воевать уже нечем будет. Боевой линкор построить — не танков наштамповать. Колоссальные затраты ресурсов.

Леонид хмыкнул:

— И за всем этим стоят Вершители?

— Только частично. Они — первый эшелон сдерживания. Следят, чтобы не было нарушений. Понимаешь, как бы там ни было, но большинство галактических рас — очень приличная публика. Вести войны без правил — варварство. А если кто-то начнет сильно нарушать правила — против него ополчатся не только Вершители, но вся галактика. В самом деле, соседа, который может устроить геноцид целой планеты, никто возле себя не потерпит, понимаешь, о чем я?

Корабль Касса, двигаясь со скоростью около двух миллионов километров в час, долетел до Солнца за три дня. Искин объяснил Леониду, зачем именно: звезды, как самые большие средоточия массы, являются не только ориентирами астронавигации, но и точками спряжения измерений, в которых проще всего открыть подпространственный тоннель до удаленной звезды. Тоннельный привод — единственный известный в галактике способ быстрого звездоплавания — работает тем надежнее, чем ближе к звездам находятся начало и конец тоннеля. Ключевые точки — зенит и надир любой звезды — позволяют выстраивать тоннели точно и надежно даже для слабейших приводов. Войти в подпространство или выйти из него вдали от звезды — задача сложная, требующая мощного привода, высокоточной сложной навигационной аппаратуры, высочайшего профессионализма навигатора, и при всем этом — всегда рискованная.

Разумеется, пропустить такое действо, как межзвездный прыжок, Леонид не мог.

Капитанский мостик звездолета представлял собой тесную полукруглую кабину с двумя рабочими местами в центре и шестью вдоль стен. Приборные доски — комбинации сенсорных панелей, экранов, огоньков, приборов, клавиатурных консолей и различных органов управления. И большинство — основательно припало пылью.

— Ты только ничего не трогай! — распорядился Касс, когда Леонид сел рядом на свободное центральное место.

— Я же не дурак трогать то, что вижу первый раз в жизни, — ухмыльнулся наемник и заметил: — а заметно, что корабль устаревший. Нет голографических сенсорных экранов.

Касс негромко засмеялся своим кашляющим смехом:

— Наблюдение меткое, а вывод — не очень. На самых современных наших кораблях их тоже нет. Удобно в обиходе — но недостаточно надежно. Начинка приборных панелей меняется со временем — а внешний вид остается прежним. Я могу сесть в кабину звездолета, списанного тысячи периодов назад — и вполне успешно им управлять.

— Зачем так долго хранить звездолеты, если вы все время строите новые? Они сохраняют работоспособность много лет?

— Да, — кивнул собеседник, — приборы без движущихся деталей очень надежны. А звездолеты... Болезнь ретромании распространяется не только на земных автомобилистов. Кроме того, личный звездолет старой конструкции — статусная вещь. Видишь перед собой крейсер, снятый с вооружения восемь тысяч периодов тому назад — знаешь, что владелец очень состоятельный и влиятельный сссла. Потому как переоснастить старый звездолет фантастически дорого. Туннельный привод, энергомодуль, системы жизнеобеспечения и спасения экипажа, системы навигации, маршевые и маневровые двигатели, антигравитационная решетка — все это со временем надо менять. Это дороже выйдет, чем купить себе новейший корабль. С другой стороны, иметь личный современный крейсер — значит, быть еще влиятельнее, потому что без связей ты его не получишь. Но это моветон, у нас не принято ради понтов владеть тем, в чем нуждается флот и армия.

Леонид кивнул:

— Оно и правильно. Значит, ты тоже влиятельный и богатый, если летаешь на личном военном корабле?

— Ничего подобного, — с этими словами Касс закончил бегать пальцами по клавишам и вывел на боковой экран отчет о состоянии корабля, сообщавший о полной готовности всех систем: — это малый десантный корабль, списанный двадцать периодов назад. Для статусного корабля — слишком малы возраст и размеры. Для обычной яхты — дорогое обслуживание и минимальный комфорт. Но для бродячего торговца вроде меня броня, пушки и грузовые отсеки — в самый раз. К тому же, такие корабли живут долгую жизнь и после списания: мы списали, а у кого-то весь флот состоит из кораблей, списанных другими расами, и для этого кого-то чужой хлам — вершина высоких технологий. Продажа или передача старого оборудования менее развитым дружественным народам — стандартное явление. Так... Навигатор, начать расчет тоннеля! Стандартный протокол прыжка.

— Начинаю! — доложил бортовой компьютер.

Пронзительный, громкий звонок прокатился по коридорам корабля.

— Тревога?! — насторожился Леонид.

Сигнал побудки, господин. Штатное действие перед прыжком.

— Сигнал побудки, так и должно быть, — пояснил Касс, — во время прыжка спать нельзя.

— Почему?

— Можно не проснуться. Вероятность мала, но есть. А бывают и...

Торговец сморщил лоб, искин сразу же вывел в уголке визора УРР текст: "Легкая дрожь. Вероятная причина — неприятные воспоминания".

— Почему так?

— Никто не знает. Сон в момент прыжка изредка заканчивается прекращением всех жизненных процессов. Любая помощь бесполезна. Некоторые врасу, верящие в душу, считают, что во время сна душа отделяется от тела и в момент прыжка, когда корабль переходит в иное измерение, связь разрывается. Высказываются и другие гипотезы — тем более что ассортимент пугающих и необъяснимых событий, которые случаются при проходе через тоннель, достаточно широк. Я стал однажды свидетелем такого на учениях. Нас — двадцать тысяч новичков в нескольких больших транспортах — мотали туда-сюда по десять раз в цикл — стандартные сутки. Обычное дело для нашего десанта.

— Ты служил в десанте?

— Да... Перерывы между прыжками по пять минут. Никакой корабельный реактор такого не выдержит — в точках прыжков ставились мобильные корабли-генераторы. Дозаправщики по-вашему. Прыгнули, зарядились, прыгнули, зарядились... Поспать просто некогда. А хочется. Сигнала побудки нет — имитация боевой ситуации на поврежденном транспорте. Надеешься только на себя, искина и товарищей, чтобы не заснуть. Пытка. Вообще, поначалу не уважаешь подпространственные прыжки. Подумаешь... Некоторые из нас все же засыпали. Схема одна и та же — уходишь в туалет, на камбуз, на склад — куда угодно, по любому поводу, лишь бы товарищей, которые не дают заснуть, рядом не было, вырубаешь искина, чтобы не будил. И спокойно кемаришь, пока все мучаются и нервничают.

Касс пожевал "губами", перевел несколько ползунков на дисплее и продолжил рассказ.

— И вот однажды один такой соня в момент выхода из подпространства начал кричать — истошно, пронзительно, страшно, безостановочно. Ему пытались помочь, но даже чудовищная доза транквилизатора не подействовала. Он вопил, вырывался, извивался... Я не видел его лица, но те, которые видели, говорили, что глаз были безумны. Он умер минут через восемь: кровь горлом, затем кровоизлияние в мозг. И только потом я узнал, зачем нас мотают туда-сюда по много-много раз. Чтобы с кем-то одним что-то приключилось. Старый офицер после разбора полетов сказал нам: "Теперь я уверен, что никто из вас никогда не будет спать в прыжке. И не позволит другим".

— А отчего он кричал-то?

— Если бы я знал — было бы не так жутко.

— Какая приятная история перед первым прыжком.

— Угу. Главное — придерживаться простых правил безопасности. Твой искин еще не рассказал тебе?..

Ждал, когда вы прервете разговор, хозяин. Желаете прямо...

— Лучше ты расскажи. Искин меня бесит.

— Ладно, — кивнул Касс, — правило первое — не спать. Правило второе — не выходить в шлюз, а тем более за борт. Правило третье — не нервничать, не бояться и не делать глупостей. Правило четвертое — не верить своим глазам и не бояться, что бы ни увидел. Правило пятое — не прыгать с поврежденным приводом без предельной нужды. И все. Из аномалий в подпространстве наиболее распространены галлюцинации. Ты можешь видеть странные вещи — например, людей, зверей, родственников или летающие тапочки твой бабки. Можешь слышать голоса снаружи. Иногда голоса предлагают выйти за борт. Иногда глюки и голоса одновременно видят и слышат несколько разных человек, даже если они принадлежат к разным видам. Любые записывающие устройства ничего не фиксируют. Никогда. Еще в подпространстве можно наблюдать за бортом что угодно...

— Ты же сказал — не выходить за борт?

— Изнутри, ясное дело.

Он ткнул пальцем в панель, и стены рубки внезапно словно стали прозрачными. Леонид ахнул: прямо перед кораблем, закрывая весь обзор от края до края, бурлил темно-красный океан.

— Что это?!

— Это твоя звезда — Солнце, — пояснил Касс, — фильтры камер уменьшают светимость, а стенные экраны вообще не в состоянии выдать столько света, чтобы повредились глаза. Оттого оно кажется красным. Полюбуйся вблизи — может быть, в последний раз видишь. Так вот, во время прыжков я обычно смотрю из кабины наружу. Просто ради развлечения. Можно увидеть такое, что даже в голову не укладывается — но все это исключительно миражи. В общем, ты понял — не верь глазам, не паникуй, не делай ничего под влиянием увиденного. Что бы ты ни видел и ни слышал — оно не существует. Или существует, но не способно влиять на материальную реальность. Готов?