| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А еще эксперты говорят, черный порох плохо взрывается, мол бризантность не та? Это уж кому как повезет... вон как доски, каски и тела в небеса полетели. Александр такого не ожидал, а Гришка и вообще глаза выпучил, трясется мелко крестится, остальные сослуживце и вообще "в осадок выпали". Но это после, а пока взрывной волной всех в радиусе 200 метров "мягко" кинуло на землю. Еще секунду-другую назад была "большая" батарея, безостановочно палили пушки и деловито бегала прислуга к зарядным ящикам и обратно — никаких признаков надвигающейся катастрофы. Теперь — только огромное облако серо-черного порохового дыма, точно молнии временами в его глубине мелькают красные вспышки и бьет по ушам кувалдой удар очередного взрыва, иногда они идут целой серией, точно очередь крупнокалиберного пулемета. Судьбе было угодно сделать так, что одна из пуль начиненных пиротехническим составом сумела благополучно добраться туда, куда и следовало. Стенка зарядного ящика в том месте оказалась немного тоньше, чем запроектировал в свое время предусмотрительный Грибоваль и свинцовый "наперсток" встретил на своем пути матерчатый картуз с порохом. Пропитанная селитрой тонкая ткань моментально занялась, и пошло-поехало, а стояли "гробы" рядышком и тесно, местами колесо к колесу, как собственно и пушки на позиции размещают для усиление действия по цели. Все решили последние миллиметры и неуловимые отрезки времени, чуть в сторону и немного позднее и опять бы вышел очередной незаметный "пшик".
-Все Григорий, мы свое отпахали и можно отдыхать, теперь пусть гвардия их штыками добивает нахрен! -после очередного оглушительного "Ба-бах!!!", глубокомысленно изрек Сашка и принялся неторопливо чистить винтовку, она славно поработала сегодня и нуждалась в уходе, и кремень в замке заменить пора. Скоро стемнеет и тогда все закончится, но оказывается, он снова ошибся, с ним это часто случалось в последнее время.
Глава 30. Пока без названия.
"Французики, французики, пейте — пейте мою кровь, а зачем... зачем она нужна, коль кончилась любовь!" — вертелся юлой в голове Александра глупейший мотивчик шлягера с "Европы плюс". Они снова победили, им снова повезло... вот только рано он обрадовался, еще ничего окончательно не решено.
С точки зрения отдельного солдата битва была безусловно выиграна, но он просто не видел, что творится на другом — правом фланге, а там положение было ничуть не лучше чем в центре. Французы к тому времени опрокинув и отогнав прочь российскую кавалерию, успели наполовину захватить Фридланд, угрожая отрезать армию Беннигсена от тылов и пресечь сообщение с побережьем. Поэтому в центре стало не до наступления, которое ранее планировали, но так и не осуществили. Генералы спешили направить уцелевшие от расстрела в центре части к городу, следовало любой ценой вернуть контроль над переправой через реку Алле. Для сбережения ценного казенного имущества все понтонные мосты, наведенные накануне перед сражением, разобрали и как перебросить теперь на противоположный берег большую массу войск никто не представлял.
.........................................................
Удар, упругий воздух бьет исполинским кулаком в лицо и в грудь, да так, что трещат ребра. Еще секунду назад рядовой Конно-Польского полка Соколов вместе со всеми остальными "товарищами" смело летел размахивая саблей на французскую батарею, а теперь вынужден разглядывать голубое небо на собой. Мощная взрывная волна вынесла его из седла словно невесомую пушинку, но падение смягчили кусты, иначе бы костей не собрать точно, он был смелым бойцом но очень уж легким. Синяя даль — она одинакова над Фридландом и Аустерлицем и еще над доброй сотней мест, резкий переход от стремительного броска к неподвижности и шок от удара словно парализовали кавалериста на время.
-Эк долбануло! Это мы их али они по нам шарахнули? -таким вопросом задались многие участники атаки.
Извергавшая ранее потоки убийственной картечи вражеская батарея превратилась внезапно в подобие действующего вулкана, а далее последовало и небольшое землетрясение и в седлах удержались далеко не все участники атаки, кое-кто слетел на землю. Теперь в сторону конно-польцев вместо увесистых чугунных пуль неслись различные деревянные обломки зарядных ящиков и лафетов, как НЛО просвистело в воздухе над ошеломленным Соколовым огромное колесо от фуры.
-Подымайся чорт ленивой! Неча отлеживаться! -охрипший и злой голос вахмистра вернул оглушенного взрывом было "товарища" в реальность.
Алкид — верный боевой конь не оставил хозяина, вернее хозяйку, он выручал уже сотню раз не подвел и сегодня. На нем она ускакала тайком из родительского дома вслед за казачьим полком. На нем проделала темной осенней ночью тридцативерстный путь через глухой бор, на нем же догнала полк, с которым прошла потом до западных границ России, и в городе Гродно вступила добровольцем в уланский полк. На нем несла она нелегкую службу кавалериста. Ее полк постоянно участвовал в боевых действиях. Всаднице приходилось трудно: безрассудно храбрая, но неопытная в бою, необстрелянная, она то и дело совершала ошибки, каждая из которых могла стоить ей жизни. Плохо бы ей пришлось, если бы не Алкид. И тут надо отметить удивительное качество коня: как легко привык жеребец к грозной военной обстановке. Он не боялся грохота артиллерии и свиста пуль, когда Дурова мчалась на нем в атаку. Он часто выручал хозяйку из беды: при остановке полка Дурова, измученная тяжестью кавалерийской службы, ложилась прямо на землю и засыпала мертвым сном. Полк в это время снимался и уходил. Но Алкид не бросал хозяйку, он пытался разбудить ее, бил копытом об землю, ржал, толкал мордой в плечо, пока она не просыпалась и не садилась в седло, а тогда уже во всю прыть нес ее вдогонку за своими. За все время участия в боях ни всадница, ни лошадь ни разу не были ранены. Однажды под самое брюхо Алкида упала граната, но он успел сделать такой отчаянный прыжок в сторону, что ни один осколок не коснулся их обоих. А товарищи, бывшие свидетелями этого эпизода, удивлялись: как могла она удержаться в седле при таком прыжке.
"Соколов" быстро взобрался обратно в седло, пеший кавалерист в поле не воин, однако эскадрон уже уходит назад, надо догонять в противном случае одиночка может стать легкой добычей для противника.
В первом же бою она умудрилась совершить своего рода подвиг и еще чуть не потеряла своего верного Алкида. Дело было так: Дурова увидела, как неприятельские драгуны сбили с коня какого-то русского офицера и уж подняли сабли, чтобы зарубить его. Она поспешила на выручку с пикой наперевес, не особенно к слову надеясь на успех в схватке. Поразительно, но ее вид оказался достаточно грозным, чтобы французы обратились в бегство, и раненый офицер был спасен. Пришлось посадить его на своего коня. Подбежавшему рядовому пехотинцу Дурова доверила под уздцы увести Алкида с его полуживой поклажей подальше от сражения, выговорив условие, что конь будет отослан ей в Конно-польский полк. А сама осталась пешей среди всеобщей скачки и стрельбы. Не прошло и нескольких часов, как ей встретился знакомый поручик, скачущий на Алкиде. Надежда ахнула и бросилась наперерез отнимать своего любимца. 'Разве эта лошадь твоя? — удивился поручик. — Какой-то мошенник-казак только что продал мне ее за два червонца'.
К сожалению победы в этот раз не будет, предстоит испытать горечь отступления, а местами и просто бежать. В "Записках" кавалерист-девицы остались следующие строки: 'Фридланд. В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего полегло более половины! Несколько раз ходили мы в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля и в свою очередь не один раз были прогнаны! Нас осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушил меня! О, я их терпеть не могу! Другое дело — ядро! Оно, по крайней мере, ревёт так величественно и с ним всегда короткая разделка! Жители бегут, полки отступают. Множество негодяев солдат, убежавших с поля сражения, не быв ранеными, рассеивают ужас между удаляющимися толпами, крича: 'Все погибло! Нас разбили наголову! Неприятель на плечах у нас! Бегите! Спасайтесь!' Хотя я не совсем верила этим трусам, однако ж, видя драгун, целыми взводами на рысях несущимися через город, не могла быть покойною'.
.........................................................
Что теперь остается маленькому отряду, забытому своими и судьбой на левом берегу Алле? Утопить ружья и патронные сумки, а затем вплавь перебратся на тот спасительный правый берег? Штабс-капитан Денисов такие действия разрешил Сашке еще до начала сражения, и подтвердил позднее запиской посланной с вестовым, когда полк сняли с фланга и погнали в центр позиции.
Расставаться с винтовкой не хотелось, у него есть бурдючок — водонепроницаемый кожаный мешок, нет даже два: в одном он хранит запас патронов, в другом иногда берет с собой питьевую воду. Надуть их воздухом, связать и выйдет небольшой плот, как раз для оружия и части боеприпасов, остальные придется выкинуть. Но он, к сожалению, не один... Александр быстро опросил своих подчиненных, и тут неожиданно выяснилось, что почти половина не умеет плавать совсем, а вторая не уверена в своих силах.
-Ляксандр Васильич, потопнем, ей-бог... -таков был ответ большинства, даже Григорий с Федькой замялись, и не оказали обычной поддержки унтер-офицеру.
Выходит, что надо искать другой путь, Алле не Волга река не бог весть какая большая и широкая, обязательно должны быть броды или хотя бы узкие места. Придется пройтись вдоль берега на юг, к городу соваться не стоит, там больше шансов нарваться на вражескую кавалерию, неполный по составу взвод пехоты посекут саблями моментально, как траву...
С позиции Александр увел людей самостоятельно, не дожидаясь приказа командира роты, да и вряд ли он бы дождался при таких обстоятельствах. Смеркалось, дым над вражеской батареей к тому времени рассеялся и стало видно, что пушки от взрывов почти не пострадали — что этим железкам сделается? Чего нельзя сказать о прислуге и пехотном прикрытии, те или разбежались в панике или легли замертво возле своих орудий и немного поодаль. Сколько добра, иди забирай и получай награды заслуженные, да только некому — российские полки спешно отошли к Фридланду и теперь по заваленному трупами полю в сгущающихся сумерках бродят только французы, да отставшие от своих частей одиночные российские нижние чины и мелкие группы не пойми кого — возможно, что уже местные мародеры вышли на "промысел".
Они прошли примерно две версты прежде чем добрались до берега, местами приходилось обходить настоящие завалы из трупов лошадей почти на уровне человеческого роста, да и людей тут сегодня положили немало. Наполеон взял внушительный реванш за все те обидные мелкие поражения, что российские войска нанесли его Великой Армии ранее. Никогда еще Александр не видел раньше такого количества погибших, складывалось впечатление, что легли на этом поле целые полки в полном составе, хотя это и не совсем верно. Удивительное дело, раненых они по дороге не встретили, возможно их подобрали отступающие части, или пострадавшие уже успели перейти в другой разряд потерь — безвозвратных, иначе говоря — погибли. Дважды их малочисленный отряд натыкался на небольшие кучки "своих", но те не изъявили ни малейшего желания присоединится к егерям. Не то сказалась свойственная российской императорской армии рознь между отдельными частями, не то отбившиеся от своих полков нижние чины все еще не оправились от шока поражения и вели себя неадекватно. Попадались и одиночки, в одном месте на них налетел какой-то совершенно незнакомый поручик в новеньком с иголочки мундире, "их благородие" попытался было с налета "взять власть" в маленьком отряде и "всех застроить", но Александр пришельцу не уступил — у него есть конкретный приказ непосредственного начальника, да еще и "бумага" от имеется.
-Бунтовать засранцы задумали?! Супротив меня? Да вас б...дей зеленых сгною на каторге, под кнутом подохнете! -закипел точно котел на огне картинный "офицерик", покраснел от натуги, -Слушать мою команду быдло! Смир-на-а! Ружья к ноге!
-Идите ваше благородие своей дорогой, без вас обойдемся! -спокойно ответил ему Сашка, и подкрепил сказанные слова действием, демонстративно наведя на самозваного "командира" винтовку, Григорий и Федька моментально взяли ружья "на руку", поддержав его намерения. Предосторожность не лишняя, а то как бы шпагой "гость" случайно не пырнул, похоже было у этого господина первоначально такое желание, но штыки и стволы его быстро охладили.
-Давай, давай иди прочь, ишь командер сыскался! Просрал поди всех своих солдатов и к нам исчо лезет! -весь полувзвод почти единогласно одобрил решение своего унтер-офицера.
"Их благородие" грязно выругался и на прощание пообещав "бунтовщикам" все возможные и невозможные кары отвалило прочь. Если бы Сашка встретил хорошо знакомого ему офицера, он бы так не поступил, но доверять людей "залетному левому барину" ни малейшего желания не было. Что до угроз чужого поручика, так даже не смешно — если они не выберутся до утра с этого берега, то карать и миловать завтра будут французы, а если сумеют переправиться, то разбираться придется в 13-м егерском полку, и он был уверен, что свои не выдадут, как и ранее при конфликте с артиллеристом. Александру показался подозрительным и внешний вид этого кадра, словно не из жестокого боя человек вышел, а из светского салона заявился, слишком уж чистенький и приглаженный, да и акцент у 'барина' весьма заметный, отдельные буквы не проговаривает. Доверся ему и такой "орел" без сожаления положит всех подчиненных ради "отбытия номера", а сам "благородно" отдаст шпагу врагу, ему что — нижние чины все равно ему чужие и с него за них никто не спросит. Кроме того, Александр сомневался, что ему и его сослуживцам будет столь же хорошо у французов, как "их благородию" — уж точно поить на халяву шампанским там не станут, если враги вообще захотят с ними возится, а не порубят-постреляют при встрече. Кавалерия обычно так и поступает, как правило в плен берут только офицеров. За "белую кость" полагается награда или повышение в чине, а вражеского солдата выгоднее убить, тогда можно и на "законном основании" забрать все, что последний таскает в ранце и в карманах, капитализм... мать их за ногу...
"...и покрылся берег Сотнями порубанных, пострелянных людей!"
Тела, кругом куда только не посмотришь налево и направо — не сотни тысячи легли здесь, но десятки точно и вдвойне обидно, что только наши солдатики, французы умирали в другом месте. Пока они шли по центру позиции, где "стеной стояла" под ливнем чугуна российская пехота, то Александр не мог не обратить внимание, что судя по оставленным на поле боя трупам, далеко не все полки понесли огромные потери, и если на участках где стояла гвардия порой ногу поставить нельзя, так густо лежат погибшие, то рядом — на месте где держал оборону другой, армейский полк — лишь с пяток убитых наберется. Не все полковые командиры решили героически угробить тут своих подчиненных, да и себя для компании, нашлись среди них и сообразительные, у кого "фрунт" еще не окончательно высушил мозги! Местность здесь выглядит отнюдь не как гладильная доска, она не ровная, имеются неглубокие, но весьма протяженные ложбины и "холмики". Поэтому стоило только отвести людей шагов на пятьдесят-сто назад и картечь уже их не могла достать, разве случайно или рикошетом. Одни гордо вылезли на самый гребень, другие отошли на скат, первым и достались почти все выстрелы от Сенармона. Казачков, же которые: "...любо братцы, любо..." нет на этом поле совсем — ни одного не видели, "донилычи" не любят таких бессмысленных "мясорубок" и черта с два их сюда загонишь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
