Папандокс, или Два на восемь

— У посвященных после благословения бога открывался внутренний родник силы. Не было нужды черпать ее извне. Напротив, сила изливалась в мир через жреца, — промолвил дядюшка.

— То есть, одни впахивают, как папа Карло, чтобы сделать себе 'ковши' пошире, и локти грызут, если они не того цвета, как надо, а другие просто получают звание жреца и личный родник силы от прикосновения бога? — почти возмутился проявлению магической дискриминации Денис.

— Не просто. Жрецом прежде стать было куда сложнее, чем магом. Боги непредсказуемы в своем выборе, во всяком случае, непредсказуемы людьми, — задумчиво поделился соображениями Ригет.

— В одном старом трактате из замковой библиотеки мне попались любопытные рассуждения о природе и круговороте силы Вархета. Восемь дарили миру чистую божественную силу и позволяли заимствовать ее своим избранникам. Преобразованная жрецами, энергия вновь возвращать миру уже измененная до такой степени, которая делала ее доступной для восприятия магов. Из этого потока они и черпают для творения заклинаний. Молитвы людей же есть по сути еще один тип силы, которая возвращается к богам, чтобы стать частичкой божественной силы.

— Ничего не понимаю, — честно протянула Света, изо всех сил пытавшаяся вникнуть в сказанное дядей. С каждым словом маленькой лекции девушка все отчетливее осознавала, что зря она так не любила физику и высшую математику. В сравнении с дядюшкиными выкладками, учебники по этим предметам вообще читались бы, как сказочка 'Теремок' для малышей.

— Слушай, Свет, это как с розетками и переходниками. У богов вроде как просто молнии — сила такая, какую человек никак не освоит. Поставят ему переходник, то есть жрецом сделают, сможет чуток забрать и по проводкам дальше пустить до тех розеток, к которым уже маги подключаются, — перевел свои рассуждения на тему магии в сферу электрификации Денис.

Светлана задумчиво нахмурилась, переваривая чуть более понятную информацию, а парень увлеченно продолжал беседу с дядей:

— Значит, круговорот магии в природе получался с пробкой-спуском через магов. А теперь, если богов рядом нет, некому поставлять силу жрецам, некому их метить, а уже помеченным со временем нечего станет преобразовывать и сливать в мировой океан энергии для обычных магов. Значит, рано или поздно магическая сила мира иссякнет. Если, конечно, боги не вернутся, чтобы запустить процесс снова.

— Твои суждения совпадают с моими, — почесал за ухом Ригет. Найдя достойного собеседника с новым взглядом на старую проблему, мужчина заметно оживился. — Уже сейчас для по-настоящему емких по силе заклинаний период создания увеличился втрое. Я специально интересовался давними расчетными листами в академии. Но мало кто хочет этому верить и об этом думать. Может, и к лучшему. Мы, уроженцы Вархета, все равно ничего изменить не в силах, а кому нужна паника? Проще думать, что вырождаются сами маги, что им не по силам тягаться со славными предками. Я не ведаю, жив ли ныне на Вархете хоть один из истинных жрецов, избранных для служения богами. Скорее всего, все они шагнули за последний порог. Слишком давно по нашим меркам ушли Восьмеро.

— Ага, зато мы со Светкой в этом уравнении дополнительными переменными появились, — сообразил Денис, уже не глазеющий на дорогу. Теперь парень весь подался к дядюшке. — И что, раз мы что-то с мертвяками творить начали, а магической силы нет, значит, Зебат нас через вчерашний сон к божественной сети подключил?! Так?

Полностью смысл речей племянника дядя не понял, но основную нить рассуждений уловил и, цокнув языком, заговорил о важных деталях, касающихся посвящения у повелителя смерти.

— Возможно. Избранники Зебата получали от бога священную метку — знак Ойха. Каждый из старых жрецов имел его. Если вы воистину встретили повелителя мертвых, то...

— То метка должна была появиться и у нас, — азартно закончил за дядюшку Денис. — Где ее искать? И точно ли нас это... посвятили?

Ригет развернулся к племянникам, еще раз пристально осмотрел их и заключил:

— Искры магического дара в вас как не было, так и нет. Вместо него пляшет пламя призрачного огня. Пропадет, появится, снова исчезнет. Будто один костер на двоих поделен.

— Так вот какую силу Зебат нам ночью обещал и как удружил?! — догадался парень. — Понятно, конечно, чем мог, тем и поделился, по профилю. Было бы странно, если после его помощи мы не мертвяками стали командовать, а фиалки растить.

— Если он сделал вас своими жрецами, метку следует искать на коже, — настойчиво подсказал дядюшка.

— Черную? — ляпнул насмешливо Дениска.

— Черную, — поразился осведомленности племяша Ригет.

— Что прямо череп с костями посредине на ладони? Или череп со змеей на предплечье? — восхитился айтишник. На всякий случай он тут же принялся пристально разглядывать обе собственные руки, начиная с пальцев и выше. При этом Дэн все отчетливее ощущал себя Билли Боном или кем-то из компании Волдемортовских УПСов.

— Нет, я же сказал, метка Ойха. Причем здесь череп и змеи? Знак Ойха выглядит, как изображение птицы, — изумился странности версий дядюшка, бросив на племянничка взгляд, исполненный смутных сомнений в его душевном здравии.

— На руках вроде нет, где еще поискать метку, дядь, ты часом не знаешь? — Дениска, тщетно обследовавший руки, особенно район предплечья, не унимался. Ему не терпелось провести детальную проверку дядюшкиной версии. А еще очень хотелось надеяться, что юмор у повелителя мертвых если и есть, то не настолько изощренный, чтобы поставить новичкам штампики на ягодицах.

— Сейчас жрецам любого из Восьмерых татуировку ставят на запястье, чтобы любой видел метку. Раньше знак появлялся в том месте, где бог касался своих служителей, принимая их посвящение, — выжал из памяти еще немного конкретной информации эрудированный родич.

— Он нас по лбу щелкал и по шее бил, — растерянно вставила Света, запуская пальцы в растрепанные перышки светлых волос.

— На лбу точно ничего, кроме незримой печати гения! А голову брить не дам, ни себе, ни Светке! — тут же возмутился Денис, будто и не горел минуту назад желанием узреть метку на теле.

— Под волосами не ищите, метка должна быть доступна для взора. Грудь, руки осмотрите. Картинка невелика, с монету размером, — припомнил дополнительно все, что знал о жрецах и метках посвящения Ригет.

Денис скинул с себя рубашку и, жертвуя телом для эксперимента, предложил:

— Светка, ищи!

Загорелое после лета худощавое тело брат татуировками не портил, потому никаких рисунков Света, как ни старалась, ни на груди, ни на спине, ни на плечах не нашла.

— Может, все-таки под волосами, — приуныл Денис, повесив буйну голову, и тут сестра ойкнула:

— Сзади, на шее. Почти и не видно, если не приглядываться.

Дениска тут же увлеченно принялся изучать птичку на шее у сестры, а Светка выдохнула с облегчением. Очень не хотелось бы иметь на теле изображение черепа в вариациях. В общем и целом девушка противницей татуировок была по двум причинам. Во-первых, через ранки легко можно было занести инфекцию, во-вторых, любая татуировка со временем теряла форму. Быть похожей на растянувшуюся после стирки тряпочку не хотелось категорически. Но Зебат спрашивать разрешения у двух назначенных в одностороннем порядке жрецов не стал. Пришел, шлепнул, дал, как выразился Дэн, квест, и удалился в серый туман. Наверное, сделал так, как и принято поступать у богов. Осталось только рассчитывать на божественную природу татуажа, который не подвергнется возрастным изменениям.

— Эй, а если я жрецом быть не хочу? — запоздало осенило парня, и он принялся в шутку возмущаться божественным произволом.

— Как Зебат в следующий раз приснится, ему скажешь, — флегматично отреагировал дядя на негодующий спич и серьезно (видно, много успел передумать после утреннего рассказа о похождениях племянников в мире сновидений) заметил: — Речь не о вашей достойности, как кандидатов в жрецы, повелитель смерти всего лишь нашел самый эффективный способ напитать вас своей силой для исполнения порученной миссии.

— Ну да, он сказал, никто из здешних не годится, — припомнил Дэн, ничуть не смущенный методом отбора 'на безрыбье и рак рыба', плавно трансформировавшемся в 'на безжречье и попаданец жрец'.

— Дядюшка, значит боги ушли, но храмы остались и жрецы, пусть непосвященные, без меток, тоже есть? — осторожно уточнила Света.

Ригет лишь кивнул, натягивая поводья, чтобы направить пару лошадей по менее наезженной дороге. Петрушке и Укропу туда сворачивать не очень-то и хотелось, но воле хозяина они подчинились.

— Почему тогда здешний храм Зебата в развалинах? Землетрясение или люди разрушили? — озадачилась девушка.

— Потому что рыцари смерти и их мертвые гончие одними из первых почувствовали уход господина и безумие их жрецы сдержать оказались не в силах, — мрачно пояснил дядя. — У других богов помощники и служители были не столь опасны. Их храмы не подверглись сокрушительной атаке изнутри.

Света на миг зажмурилась, пытаясь представить, каково пришлось жителям мира, когда те, на кого они привыкли полагаться во всем, покинули мир, оставив храмы на попечение жрецов и каких-то своих сверхъестественных помощников. И те, которые должны были бы защищать, вдруг превратились в угрозу. Представлялось с трудом, но развалины и скребущиеся по камням руки скелетов были более чем красноречивым доказательством происшедшего.

Что-то подобное, наверное, вообразилось и Денису, заторопившемуся с новым вопросом:

— Дядь, а пуганный народ после таких представлений от зебатовых мертвяков все храмы без разбору громить не начал?

— Нет, — удивился странным выводам племянника Ригет. — Боги покинули Вархет, исчезли их помощники, но жрецы с метками, дарованными богами, остались. Пусть божественные чудеса более не случались, но служители Восьмерых все еще обладали дарами и силой. Потом, когда за последний порог ступили и они, осталась память, подкрепленная верой и традициями. Для нас, людей Вархета суждены ожидание и молитвы о придании силы богам в их великой битве. Восьмерым — страшное сражение за наш мир, жизни и души.

— Как у вас все сложно, — выдохнул Дениска, мало впечатленный драматической речью дяди. Наверное, чтобы проникнуться ею, следовало родиться на Вархете и не читать столько книг классической фэнтези старого розлива, пропитанных патетикой и героизмом от корешка до последней странички.

Света хоть и не рождалась, и не читала, но после рассказа о метках заволновалась. Татушка на затылке неожиданно показалась не забавным украшением, а радиомаяком, по крайней мере, правительственного уровня или красной кнопочкой от черного чемоданчика. Ощущать себя эдаким чемоданчиком особого назначения было как-то неприятно и жутковато. Денис-то, как обычно, включился в новую игру и ничем голову не грузил. Светка же, хоть и отличалась легким, смешливым характером, привыкла думать за обоих. Нет, Дэн заботился о сестре и всегда бросался на ее защиту, но планировать что-то крупное не умел совершенно, потому что играл собой и всем окружающим всегда и везде.

— Кстати, а другие могут, как ты, дядь, увидеть, что мы не маги, а жрецы? — вдруг спохватился Денис.

— Вряд ли, если не будете каждому встречному тыкать под нос свои затылки с метками. Такие, как у вас, носили лишь истинные жрецы богов, получавшие посвящение из дланей богов. Жрецы чувствовали друг друга. Но даже благословленные Восемью не могут жить вечно. Теперь знак жреца не возникает по воле бога, а делается мастером татуировки при посвящении в сан. Меток, подобных вашей, нет на Вархете. Никогда не встречал я и такой разделенной надвое силы. Будьте осторожнее, особенно ты, Деньес. Дар Свельты не столь опасен, как твой. Придется осваивать его как можно быстрее.

— Как? У тебя учебника не найдется или на худой конец методички? — заинтересовался парень.

— Будешь пробовать в безлюдных местах, рядом с сестрой, недаром повелитель мертвых силу на двоих поделил, контроль упокоя твоей сестре оставив, — выдал элементарную инструкцию предусмотрительный дядюшка, деля внимание между дорогой, лошадьми и прытким племянником с опасными задатками. — Но упаси тебя Зебат размахивать руками попусту, пока не поймешь, как посыл силы делаешь и сколько откуда черпать.

— То есть, методички нет, только опытным путем, — крякнул Денис и замолчал, чуть приунывши.

— Вспомни, как с погоста в Забытках мертвых поднял, — рекомендовал дядя.

— Да не поднимал я никого, я вообще не знал, что у них там погост есть! — возмутился навету парень. — У нас мертвых в черте города не хоронят, если только где старинное кладбище сохранилось.

— Мухи... — подсказала молчаливая Света.

— Чего? Укусили? — посочувствовал брат и завертел головой, но ни мух, ни комаров в фургончике не обнаружил.

— Нет. Ты, когда мух с моей тарелки гонял, сказал: 'Встали и пошли!', а потом начал руками махать. После этого почти сразу народ начал кричать о восставших мертвецах.

— Э-э-э, — поскреб затылок брат, успевший подзабыть детали героического спасения сестры от докучливых летающих тварей.

— Подходит, — постановил Ригет. — Надо пробовать. Похоже, у тебя, Деньес, сила Зебата получает выход благодаря словесному посылу, где имеется слово-призыв к подъему-направлению и сопровождается близким по смыслу жестом.

— В общем, осторожнее с глаголами движения, — заключила Света, по-своему истолковав происшествие.

Разглядывать однообразный пейзаж: лес, лес, лес, небольшой клочок вклинившейся холмистой равнины и снова лес, лес, лес по обеим сторонам не слишком-то наезженной дороги парню надоело быстро. Ни смартфона, ни планшета, ни, на худой конец, ноутбука под рукой не было. Оставалось только скучать, тщетно пытаясь сообразить, как черпать из ничего чего-то невидимое, когда понадобится, и как не черпать без нужды. Что главнее, Дэн пока не определился. С одной стороны, владеть силой, как записной некромант, хотелось. Шутка ли, махнул рукой — зомби поперли! С другой стороны, чего-то айтишник не чувствовал, чтобы мертвяки были послушны его воле. Никаких невидимых нитей между ними и собой не видел. К тому же, тут дядька был прав, парню вовсе не хотелось быть покалеченным жаждущими мести обывателями, вздумай они намять бока жрецу-недоучке. Делать нечего, почесав за ухом, Денис вздохнул:

— Ладно, буду пробовать.

— Будешь, — то ли разрешил, то ли приказал Ригет, чмокнув упряжке лошадок, знай себе трусивших по дороге. — Нам бы сгодился заброшенный лесной погост для тренировки. Пока не маши руками почем зря, и чтоб мы от тебя речей о подъеме не слыхали, или свяжу и кляп вставлю.

— А что ты людям скажешь о таком злодействе? — попытался было возмутиться Денис под тихий смешок Светки.

— Скажу, что повредился разумом мой нежно любимый племянник, узрев в ночи руины храма Зебата, куда из праздного любопытства в сумерках забрел. Заговариваться стал, все о мертвых речь норовит завести, людей за поднятых мертвецов порой принимает. И как раз сейчас у него обострение, — обстоятельно рассказал о предстоящем разговорчивому племяшу позоре горячо полюбленный за неполные сутки дядюшка.