— А то, что когда вскрыли завещание, то выяснили, что все свои денежки до последнего лемпира, он завещал — кому бы вы думали?!
— Ну... — нерешительно протянул Дарин. — Жене, наверное?
— Как бы не так! — воскликнул Дадалион. — Своему ослу!
Тохта замер с поднятой палкой. Потом он спрыгнул со спинки кресла и подошел к столу.
— Своему ослу?
— Вот именно. Они с женушкой не ладили, скажем прямо, терпеть друг друга не могли, вот он и решил ей досадить.
— А дальше? — поинтересовался Фендуляр. Он спланировал вниз и устроился в кресле, предусмотрительно выбрав то, что стояло подальше от кобольда.
— Что сказать? — покачал головой Дадалион. — Против последней воли усопшего не пойдешь! Вдова уже и на кладбище бегала, хотела с усопшим поругаться, да он заранее предупредил некромантов, что видеть ее не хочет и нипочем из склепа не выйдет.
— У нас в Лутаке живет баснословно богатый осел, — задумчиво проговорил кобольд. — Осел — богат, а вот мы — пока не очень. Гм... гм... что бы предпринять?
Дадалион нацелился пером на бумагу.
— Уже предприняли. Вдовушка, не будь дурой, сегодня утром сочеталась с этим ослом законным браком.
Дарин вытаращил глаза.
— Что?! С ослом?!
— А что? Все по закону, не придерешься. Теперь, помяните мое слово, через недельку-другую четвероногий супруг скончается от какой-нибудь неведомой хвори и вдовушка получит все денежки в свое полное распоряжение! Осел-то вряд ли оставит завещание!
Фендуляр захохотал.
Дадалион поставил в завещании последнюю точку и откинулся на спинку стула.
— Да, — растроганно молвил он, пробегая глазами написанное. — Верите ли, даже слезы наворачиваются! За этими скупыми строками, за сдержанными выражениями стоит тяжелая, полная лишений и нищеты жизнь Дактикаса Мука. Потерять все свое состояние, потерпеть такой крах! Жена от него ушла, дети бросили, друзья отвернулись, — он довольно вздохнул. — Особенно мне удался последний абзац, где Дактикас просит похоронить его на самом бедном участке кладбища, похоронить в кредит, ибо даже на самое скромное захоронение у него нет ни медного лемпира!
Дадалион промокнул глаза платком.
— Право, даже сам расстроился.
— Чего расстраиваться-то? — буркнул Тохта, все еще сердито косясь на Фендуляра. — Этот перчаточник — жив-здоров, по-прежнему богат и...
— Сила воображения, — пояснил Дадалион, снисходительно поглядывая на взъерошенного кобольда. — Сила воображения, вдохновение, талант, литературный дар, в конце концов! Тебе этого не понять.
Он еще раз полюбовался завещанием.
— Спрячу его и буду иной раз перечитывать. Ничто так не приводит в приятное расположение духа, как чтение чужого завещание. Если, конечно, оно составлено, как надо. Читаешь — и на душе становится так светло, так празднично!
С главной площади Лутаки долетел еле слышный перезвон городских часов.
Дадалион спохватился.
— Совсем запамятовал, мне ведь пора к гному, он хотел уточнить кто-что по своему родословию. Прибавить парочку-другую знаменитых предков. Ох, чувствую, попьет он из меня кровушки, как упырь из девственницы! — Дадалион поспешно вытащил пестро раскрашенный пергамент, свернул и засунул в футляр. — Ну, да ладно. Если что — вечерком сочиню для него завещание, успокою нервы. Дарин!
Парень поднял голову и вопросительно уставился на него.
— Остаешься вместо меня. Если появятся покупатели в лавке, постарайся все-таки продать им это проклятое зеркало. Главное, не позволяй ему отражать всякие непристойности, до тех пор, пока его не купили.
Дадалион на мгновение задумался.
— Начинаю подозревать, что на него наложено заклятье. Потому-то его никто и не покупает.
— Если оно показывает брачные игрища драконид, — пробурчал кобольд. — То и без заклятья его никто не купит.
Наконец, отдав еще парочку-другую распоряжений, Дадалион прихватил футляр с пергаментом и покинул дом.
Фендуляр пухлым облаком полетал по комнате из конца в конец, попробовал как бы невзначай завязать с Тохтой разговор, но кобольд все еще сердился, и призраку ничего не оставалось, как снова устроиться в кресле.
— Ну-с, — любезным тоном обратился он к Дарину. — Что поделываем?
— Отстань, Фендуляр, — отмахнулся тот. — Сам видишь, что поделываю. Герб придумываю.
— Герб? — снисходительно хмыкнул призрак. — Он только у знатных людей бывает, а у гнома не герб, а так, гербишко. Вот помню, как-то...
— Лучше помоги придумать, что на этом гербишке должно быть изображено, — Дарин пододвинул поближе коробочку с кусочками угля и принялся выбирать подходящий.
— Запросто, — хвастливо заявил Фендуляр. — Можно фазана или орла, можно лису или зайца. А, Тохта?
— Лучше уж орла, — пробурчал кобольд, не глядя на призрака.
Фендцляр понял, что приятель сменил гнев на милость и обрадовался:
— Вот и Тохта со мной согласен!
Он выбрался из кресла и подлетел к камину, возле которого сидел кобольд.
— Послушай... гм...признаю, с этим купчишкой я дал маху, но...
Глаза Тохты сверкнули рубиновым огнем:
— Дал маху?! Безмозглый дурак, ты все испортил!
— Тихо вы! — прикрикнул Дарин. — Не мешайте думать!
Кобольд и призрак убрались в угол и принялись там препираться свистящим шепотом.
Размышляя над гербом гному, Дарин так увлекся, что забыл обо всем на свете и встрепенулся только тогда, когда звякнул колокольчик над дверью — звякнул не весело и приветливо, как обычно, а коротко и тревожно, будто предостерегая об опасности.
Дарин выскочил из-за стола и помчался в лавку.
Посреди комнаты стоял посетитель, высокий темноволосый мужчина, и с вежливым недоумением разглядывал прислоненное к стене огромное зеркало в пышной позолоченной раме.
— Желаете приобрести? — выпалил Дарин, поспешно протискиваясь за прилавок и спотыкаясь о нераспакованные еще коробки с уцененным магическим товаром. — Волшебное зеркало, редкая вещь! Достойное... э... достойное украшение любого дома. Рама, как видите, выполнена с большим вкусом, — сказал он, сильно покривив душой.
Он вытянул шею, пытаясь разглядеть, что именно отражает в данный момент строптивое зеркало, и продолжил: — Словом, если купите, то не прогадаете!
— Только под угрозой смерти, — отозвался посетитель.
Дарин вздохнул.
— Жаль. Никто не покупает. Конечно, с позолотой гномы немного переборщили, но... — тут он опомнился и прикусил язык: как ни старался Дадалион сделать из Дарина приличного помощника, пока что получалось это из рук вон плохо. Сам же Дадалион постоянно твердил, что опытный торговец, едва увидев покупателя на пороге лавки, мгновенно определит, что тому нужно и продаст именно это, да и еще что-нибудь всучит в придачу.
Дарин вздохнул, сдвинул в сторону охапку пергаментов, чтоб посетитель мог получше рассмотреть хрустальные шары, светящиеся магические кристаллы, заколдованные монеты, издалека выглядевшие как настоящие, и принялся украдкой рассматривать незнакомца, пытаясь определить, что именно его заинтересует.
Обычно, в лавку заходили заезжие купцы да мелкие торговцы — покупали разные забавные вещицы в подарок. Но, хоть до многоопытного Дадалиона Дарину было далеко, одно он мог сказать совершенно точно: человек, посетивший лавку, купцом быть никак не мог. Несмотря на жаркое летнее солнце Лутаки, его кожа была не тронута загаром, темные волосы почти касались широких плеч, а серые глаза, в которых светился спокойный холодный ум, обладали странной способностью менять цвет, подобно хамелеону.
Дарин вдруг почувствовал смутное беспокойство.
— У нас и кроме зеркала есть на что взглянуть, — неуверенно продолжил он. — Вот писчебумажные принадлежности: пергаменты, бумага, перья, разный магический товар, только он... э...поюзанный немного...я хотел сказать, 'подержанный', — тут же поправился парень.
— Я не за покупками, — сдержанно отозвался человек.
Дарин машинально передвинул по прилавку хрустальные шары.
— А! — внезапно осенило его. — Так вы к Дадалиону? Его сейчас нет. Ему что-то передать? Или вам нужно предсказание?
Он прикусил губу, скрывая замешательство: ни Тохта, ни Дадалион ничего не говорили о том, что сегодня в лавку явится еще один клиент!
— Значит, прорицание? Это хорошо. У нас единственный в Лутаке предсказатель-призрак и он...
Дарин бросил взгляд через плечо в сторону Фендуляра. Призрак, по-прежнему, видневшийся в кресле у стола, почему-то съежился при этих словах так, что размером стал не больше кота, мирно дремавшего в соседнем кресле. Не обнаружилось на обычном месте и Тохты. Пошарив взглядом по комнате, Дарин увидел рожки, торчавшие из-за каминной решетки, и удивился еще больше.
— Прорицание вашего призрака-шарлатана мне тоже не нужно, — спокойно проговорил человек. — Я хочу видеть человека по имени Дарин. Это вы?
Парень уставился на незнакомца во все глаза.
— Я. Откуда вы меня знаете? — настороженно спросил он. — И зря вы так насчет Фендуляра. Он, конечно, не виг-предсказатель, но...
— Да уж, конечно, — проговорил человек, и еле заметная усмешка снова тронула его губы. — Не виг. А настоящего вига вам приходилось видеть?
— Где ж его увидишь? — отозвался Дарин, все больше недоумевая, к чему клонит странный посетитель. — Они ведь живут возле Тисовой рощи, какой же дурак туда сунется?
— Можете взглянуть, — неожиданно предложил незнакомец.
— Как это?
Тут только Дарин заметил, что посетитель явился в лавку не один: возле двери топталось удивительное существо, очень похожее на обрубок сухого дерева, с руками-ветками, словно поросшими седым мхом и лишайником и круглыми карими глазами. В ту же минуту Дарин забыл обо всем на свете.
— Настоящий вигг?! Здесь, в Лутаке? Не может быть! Как он здесь оказался? Говорят, они никогда не появляются в городе?
Круглые глаза вига моргнули.
Дарин осекся. Он заметил вдруг то, на что не обращал внимания, рассматривая вига: прорицатель до смерти чем-то напуган.
Парень перевел взгляд на незнакомца.
— Этот виг — он...
— Да, — проговорил загадочный посетитель. — Конечно, они никогда не показываются в Лутаке и об их предсказаниях знают очень немногие.
Голос человека звучал совершенно спокойный, но несчастный вигг волновался все больше и больше, так, что Дарин всерьез стал опасаться, что бедный предсказатель, чего доброго, умрет от страха прямо на пороге лавки. — Но этот виг произнес вчера очень интересное прорицание.
Он сделал паузу.
— Вот как? — промямлил Дарин. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. — И какое же?
— Оно касается вас.
— Меня?!
— Вас, — невозмутимо подтвердил человек.
Дарин помолчал, напряженно размышляя.
— Может, ошибка?
— Вряд ли. Виги не ошибаются.
— Ладно... — парень бросил в сторону прорицателя удивленный взгляд. — И что он... что сказал?
Мгновение незнакомец изучающее смотрел на Дарина.
— Если опустить ненужные подробности — а прорицания вигов весьма многословны — то следующее: обстоятельства складываются так, что скоро в ваших руках случайно окажется некий предмет.
— Предмет?
— Да. Назовем его артефактом, — серые глаза смотрели на Дарина пристально, не отрываясь. — Прорицатель не смог определить, как именно это произойдет, зато человека, к которому попадет артефакт указал довольно точно.
Дарин покосился на вига и, не найдя, что сказать, растерянно пожал плечами.
— Поэтому, — продолжил странный человек. — Я счел необходимым нанести вам визит, чтобы предупредить об этом. Разумеется, когда вещь окажется у вас, ее заберут. Вот и все. Как видите, ваша роль в событиях весьма скромная. Понятно?
— Ну... да.
— И, кстати: будет лучше, если вы не станете рассказывать о том, что услышали сейчас. Если, конечно, дорожите своей жизнью. Вы ею дорожите? — доброжелательно осведомился незнакомец.
— Само собой, — поспешно проговорил Дарин. Что-то подсказывало ему, что с посетителем лавки лучше во всем соглашаться и не спорить. — Буду молчать. Так что, если вдруг утечка информации — я тут не при чем.
Человек задумчиво взглянул на Дарина.
— Это я так, на всякий случай говорю, — быстро прибавил тот.
— Хорошо.
Незнакомец повернул было к двери, но не успел Дарин перевести дух, как он вдруг остановился, точно передумал.
— Пожалуй, вы правы, — неожиданно сказал странный посетитель. — Лучше сократить круг посвященных.
И он перевел взгляд на вига, враз оцепеневшего при этих словах. Дарин увидел, что цвет глаз человека стал меняться: они становились все темней и темней, пока в них не осталось ничего человеческого. Прорицатель попятился, уткнулся спиной в стену и вдруг вспыхнул, как спичка.
Дарин остолбенел. Огонь взметнулся вверх и тут же опал, языки пламени прижались к полу и погасли. Там, где мгновение назад стоял виг, лежала кучка серого холодного пепла.
Незнакомец посмотрел на Дарина как ни в чем ни бывало.
— Вот и все, — проговорил он. — Надеюсь на ваше благоразумие.
Дарин ошарашено покосился на горсточку золы.
— Я... да, — выдавил он.
Человек кивнул на прощанье и направился к выходу.
На пороге он остановился. По спине парня поползли мурашки: от человека, способного взглядом сжечь вига, можно было ожидать чего угодно.
— Скажите, — неожиданно спросил незнакомец, и в глазах его мелькнуло что-то похожее на интерес. — Это правда, что вы из другого мира?
Дарин предпринял отчаянную попытку выдавить из себя хоть слово, потерпел поражение и молча кивнул.
Человек усмехнулся.
— Забавно, — проговорил он и вышел. Звякнул колокольчик над дверью, в лавке воцарилась мертвая тишина. Из окна было видно, как странный посетитель неторопливо пересекает улицу и исчезает за поворотом. Дарин перевел дух, вернулся в комнату и без сил плюхнулся в кресло.
— Ну, — проговорил он после долгой паузы и посмотрел сначала на съежившегося Фендуляра, потом в сторону каминной решетки, из-за которой доносился шорох. — Кто это был? Что за Ван Хельсинг в черном плаще?
Глава 3.
Фендуляр осторожно спланировал из-под потолка и опустился на кресло.
— Ван... чего? — переспросил он, опасливо поглядывая на дверь.
— Неважно. Так кто это?
За решеткой послышался шорох. Из камина выбрался сконфуженный кобольд и, стряхнув с шерсти золу, потрусил к столу.
— Это Тесс, — понизив голос, сказал призрак. — Клянусь, никогда бы не подумал, что ламия вот так возьмет, да и заявится в нашу лавчонку! Меня чуть удар не хватил, когда я увидел его на пороге! Я, можно сказать, чуть не помер во второй раз!
— А я чуть не помер, когда увидел, что за фейерверк он тут устроил, — мрачно проговорил Дарин. Он прихватил совок и метелку и поплелся в лавку. Там он смел на совок кучку золы — все, что осталось от несчастного прорицателя — и, вернувшись в комнату, высыпал в очаг.
— Блинский фиг, он сжег этого бедного вига, видели? И для чего? Чтобы показать собственную крутость?!
— Наверное, чтобы убедить тебя держать язык на замке, — осторожно предположил Тохта, запрыгивая в кресло возле стола.
