Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Бабуля обнаружил меня, патрулируя Окраины. Подобрав озлобленного, одичавшего звереныша, он, в прямом смысле слова, сделал из меня человека. Научил читать и писать. Охотиться...
Вытирая голову полотенцем, читала послание от Шаробайки. Всучили его утром, вместе с премией, и, чтобы конверт не мешал пересчитывать монетки, я сунула его в карман рюкзака, к лекарствам. И забыла. нашла только сейчас, в непромокаемом кармане с антибиотиками.
Думала, это очередная бюрократическая лажа "об увеличении срока годности бронежилетов", или "о вторичном использовании патронов"... Наш начальник любит нелепые формуляры. Наверное, придают его жизни смысл.
Конечно, ведь бумаги-то завались, перерабатывающие заводы Ростопчия дымят днем и ночью...
Но в письме речь шла о некой Матери Драконов. Причем, это был не стандартный, отпечатанный на машинке текст. Со слов, неумело накарябанных пером, во все стороны летели брызги — значит, Шаробайко лично, так сказать, снизошел. После всех приключений сегодняшнего утра это выглядело очень подозрительно... Особенно, сумма, проставленная прописью в конце.
Почувствовав соблазнительный запах, мой живот утробно заурчал. Запихнув письмо в карман халатика, я, теряя тапки, галопом рванула на кухню. Из Бабули кулинар еще хуже, чем из меня. Мало ли, как он пельмени изуродует.
Но, к счастью, учитель справился. С каким-то ностальгическим видом он стоял у плиты, помешивая шумовкой в самой большой кастрюле. Увидев меня, смущенно улыбнулся:
— До Распыления я только пельменями и питался. Самая для программера была сытная и доступная еда... Кроме яичницы, конечно.
— А яйца тоже драконьи? — спросила я невинно. Бабуля фыркнул, но потом скроил строгое лицо:
— Следите за языком, барышня. Вы прекрасно знаете, что до распыления драконы на Земле не водились.
Я прикусила язык. Ведь хотела сказать о динозаврах, а не о драконах! Как они с языка-то сорвались? Если Бабуля заметит — ни в жисть не отстанет, пока всю правду не вытрясет. А о Шаробайкином предложении я ему говорить точно не собираюсь: на Мать Драконов он меня не отпустит. Запрет в подвале, и ключ выбросит. Он вообще не хотел, чтобы я в агентство устроилась. Особенно после того, как сам охотиться перестал... Но больше меня никуда не хотели брать — татуировки говорили о беспризорном прошлом, а считалось, и весьма обоснованно, что дети, выросшие на улице, совсем без башни.
Обед прошел мирно. Обоим не хотелось заострять внимание на скользких вопросах, так что я вкратце рассказала, как прошло дежурство, а Бабуля поведал, как он ухаживал ночью за близнецами, Сашкой и Глашкой.
На самом деле, никакие они не близняшки, а последняя находка Бабули. Глашку год назад нашел на выеденном вурдалаками хуторе, а Сашку подобрал в окраинах, на свалке. Были они примерно одного возраста, вот и стали не разлей вода... Только у Глашки головенка вся седая — натерпелась, пока от бывших своих родителей в погребе пряталась, а Сашке нельзя было давать в руки спичек: так и закатывался, увидев огонь.
Поднимаясь по лестнице в комнату Ласточки, я думала: может, он вовсе никуда и не убегал? Может, Бабуля выглядит изможденным потому, что всю ночь просидел с больными...
Ласточка выглядела хуже, чем вчера. Веки стали совсем прозрачными, скулы заострились, серебряные волосы вялыми прядями змеились по подушке. Поставив на тумбочку миску с пельменями в бульоне, я присела к ней на кровать. Взяла горячую узкую ладонь.
— Привет. — она открыла глаза и слабо улыбнулась. — Как ты, подружка?
— Всё путем, не ссы. — упершись локтями, она попыталась привстать, но упала назад.
Я помогла ей сесть, поправила за спиной подушку и протянула миску, от которой шел аппетитный пар. Ласточка вяло взялась за ложку.
— Близняшки? — спросила она.
— Бабуля их накормит.
Я специально подстроила так, чтобы побыть с Ласточкой наедине. Нужно о многом поговорить.
— А ты? — она никак не могла донести ложку до рта, и я, придержав ей локоть, помогла.
— Я уже. Харчись.
Съев несколько штук и выпив бульон, она бессильно откинулась. Но глазами продолжала следить за мной.
— Что? — наконец спросила она.
— Я, кажется, знаю, как помочь Бабуле. — у Ласточки вспыхнул взор. Губы беззвучно подтолкнули меня продолжать. — Новое задание от Шаробайки сулит две тысячи монет. — подруга нашла в себе силы иронично поднять бровь.
— Расщедриться на такие деньги наш начальник может только в одном случае: если не собирается заплатить. — сказала она.
— Или когда у него нет другого выхода. — она опять открыла глаза. — Охота на дракона. — пояснила я. Ласточка закрыла глаза.
— Ты серьезно? — спросила она. Я показала письмо.
— Даже печать стоит, видишь? Не отвертится.
— Скажет, что подделка. В кабинет любая собака войти может.
— Ну, не одну же меня он пошлет... динозавра-то всей артелью валили.
Не хотелось сейчас делиться с Ласточкой историей про единорога. Она — прирожденный скептик, не верит ни в мистику, ни в счастливые совпадения. Честно говоря, я просто боялась, что она меня отговорит.
— Это единственный выход. — сказала я. — Амулет тыщу монет стоит...
— Соглашайся. — сказала она.
И привстала, вцепившись мне в руку с неожиданной силой.
— Он опять убежал. Уже на рассвете, и пропадал совсем недолго. Но вернулся весь в крови — я видела в окно. Ты, когда шла домой... ничего такого... не слышала?
Я знала, о чем она: мы всё время боялись, что он не выдержит, зайдет в ближайший дом и... Я покачала головой.
— Нет. Всё было тихо. Наверное, кролик. Или курица.
— Будем надеяться. — Ласточка опять упала на подушки. — ты же знаешь, если б я могла, я бы пошла вместо тебя. — сказала она.
— Вместе. — поправила я. — Мы бы пошли на дракона вместе.
Я представила, как это могло бы быть и улыбнулась.
— Было бы круто, да? Мы плечом к плечу у мачты, против тысячи вдвоем... — пробормотала Ласточка.
— Ничего страшного. Пойдешь со мной в следующий раз. На наш век драконов хватит.
Она закашлялась, прижав рукав ночнушки к губам, а потом, глядя на красные пятна на ткани, усмехнулась.
— На твой — наверняка. Глупость какая: подхватить краснуху в моем возрасте...
Я вскочила.
— Совсем забыла! — откинув торжественно тряпочку с блюдца, я гордо сунула ей под нос шприц с беловатой жидкостью. — Оголяйте ягодицы, мадам. Вас ожидают приятные минуты.
— Сколько ты за него отдала? — цепко глядя на шприц, спросила Ласточка.
— Неважно. И вообще, нам премию дали, так что отставить сопли в сиропе.
Ночью Бабуле опять было плохо. Я долго слушала, как он мечется у себя в комнате и глухо рычит, колотя в стену кулаками. Потом затрещала раздираемая ткань, хлопнула рама окна...
До самого рассвета я так и не могла заснуть, так что, едва краешек солнца показалось над рекой, вышла из дому и, решительно поправив лямки рюкзака, зашагала к складу. Патроны у меня еще вчера закончились и подметка правого берца скоро каши запросит, так что, если повезет, затарюсь до наплыва охотников.
Склад был заперт.
Походив пару минут вдоль огромных дубовых ворот, я задумалась. На щедрое предложение Шаробайки должны были откликнуться почти все. Шутка ли, две тысячи монет! Кроме того, в глубине души каждый мечтал поохотиться на дракона. По себе знаю.
Соскучившись, я постучала в окованную железными полосами створу.
— Эй, Егорыч, открывай! — ничего. Развернулась спиной и заколотила каблуком.
А в ответ — тишина...
Мне стало не по себе. Склад не закрывался никогда, даже ночью. Особенно ночью... Егорыч здесь жил. За шторкой стояла походная армейская кровать, имелись запас консервов, примус с чайником и сковородкой. Мало ли что кому понадобиться? Бывало, поднимут в три утра по тревоге, и летишь на склад — взять запас патронов, да пару фугасов, да огнемет в любой момент может пригодиться...
— Ты чего буянишь? — я повернулась. Ну конечно, только их мне и не хватало. Двое самых отмороженных охотников: Обрез и Таракан.
— Склад закрыт. — буркнула я и опять заколотила в двери кулаком. Если эти пришли, значит, и другие скоро подтянутся. Грош цена тогда моему преимуществу.
— Странно... — пробормотал Таракан. — Он же круглосуточный.
— И я об том же, м-мать моя девственница...
На Обреза я старалась не смотреть. Все эти дни, что прошли с охоты на динозавра, я старалась о нем не думать. Уговаривала себя: ну что Обрез? В наряды мы вместе не ходим, в конторе почти не пересекаемся... Остынь, плюнь и забудь. Бывает.
И только я себя почти уговорила, он — тут как тут. Непруха.
Стукнув несколько раз изо всех сил, я затрясла отбитой рукой.
— Давай, помогу. А то что-то ты тихо стучишь. — и непонятно, издевается он, или всерьез.
— Отойди. — еле сдерживаясь, я отпихнула его от себя. — Отойди сам, или я тебе все коленки повыдергиваю.
— Витаминов не хватит. — осклабился тот, и придвинулся еще ближе.
Молча размахнувшись, я влепила ему кулаком по морде. Точнее, собиралась влепить, но Обрез перехватил руку.
— У тебя что, совсем крыша протекла? — выкручивая моё запястье, этот гад еще и ухмылялся.
— Ты в меня из огнемета палил. Идиотина косоглазая, криворукая... Да я тебе сейчас глаз на задницу натяну...
— Сама дура. Стояла, ушами хлопала. Я не виноват, что ты на линии огня оказалась.
— Не виноват? Думаешь, по своим палить — норм? — я одновременно пыталась освободиться и пнуть его по коленке. Но у Обреза руки были длиннее. — Отморозок.
— Я ж тебе говорил: динозавр на дуло наступил, оно и погнулось... — меня аж затрясло. Отойдя на пару шагов и прикидывая, куда сподручнее бить, я пообещала тихим шепотом:
— Я тебе сейчас х...х... хвост погну. И вместо ноги приклею: так и будешь по жизни гнутый ходить.
А ну ша, малявки. — Таракан встал между нами. — Нашли время...
— Он в меня из огнемета палил, псих недоделанный, ведро без ручки. Обогнув Таракана, я вновь попыталась достать Обреза. — Знаешь, как его в народе зовут? Катастрофа ходячая. Всё у него через жопу, только ты, Таракан, этого не замечаешь. Я бы ни в жизнь его в напарники не взяла — еще в спину стрельнет...
Обрез сплюнул.
— Да нужна ты больно, пигалица кургузая. Хотел, как лучше...
— Чтоб у тебя в печени вши завелись и все кишки съели.
— А у тебя — тараканы из мозгов вывелись! Метр с кепкой на коньках, а всё туда же: в охотники...
— Заткнитесь, оба. — Таракан влепил напарнику затрещину. — Никто ни в кого не стрелял. Это был несчастный случай. Так, Витяй?
— Дак я ж и говорю...
— Он мне чуть волосы не спалил. — сказала я тише. — Кусок идиота.
— Маша, сейчас тоже получишь. Помолчи...
Я втянула полные лёгкие воздуха и задержала дыхание. Посчитала до десяти. Бабуля велел учиться сдерживаться. Он говорил, за это меня и не любят: бешенство нрава вкупе с мелким ростом вызывает в людях здоровое предубеждение.
Бешеная моська, говорил Бабуля. Будь спокойней, и люди к тебе потянутся... Ага, как же. Пыхнут из огнемета, и не заметят.
Я не привыкла быть милой. В банде это как-то не способствовало выживанию. Там было всё наоборот: не важно, какого ты роста. Главное, кричать погромче и ругаться позаковыристей. Один раз Бабуля мне рот даже мылом намылил. И самое обидное, как раз этот последний кусочек я для волос берегла...
— Почему склад закрыт? — наконец спросил Таракан.
— Ты сказал молчать.
— Не придирайся к словам. Так почему?
— У меня столько же информации, как и у вас.
— Чего шумите? — в двери открылось небольшое окошко, в которое просунулся конопатый нос. — Стучите, орете, спать добрым людям мешаете...
Обрез ловко ухватил этот нос и стал выкручивать.
— Открывай, добрый человек. — ласково попросил он. — Потом поспишь.
— Отпусти! — гнусаво заканючил нос.
— Откроешь — отпущу.
...вот всех по тревоге и подняли. Боезапас и амуницию выгребли подчистую, ничего не осталось. — закончив рассказ, мальчишка развел руками. Было на вид ему лет двенадцать, белобрысая голова светилась в полумраке склада, как новенькая серебряная копейка. — Так что дедуля отдохнуть решил, в кои-то веки на рыбалку сходить. Всё равно, говорит, пока охотники не вернуться, тут делать нечего... Ну, а меня за охранника оставил.
— Охранник. — сплюнул Обрез и ткнул пацана в грудь. — И много ты тут наохранял? Поди на сторону патроны спихиваешь, пока дед не видит...
— Виктор! — осадил его Таракан. — Не груби. — он вновь повернулся к мальчишке. — Какие, говоришь, штурмовики?
— Имперские. Бластеры у них — ого! Сквозь любую броню дырки прожигают. Уже две деревни спалили.
— Да с чего ты взял? — я не могла поверить. Как так-то? Всех в рейд отправили, и только нас троих забыли?
— Митька слободской говорил. У него — мотик на кукурузном масле.
— И что?
— Хрен через плечо. Митяй, как про штурмовиков услыхал, прыг на мотик, и туда... Обсмотрел их со всех сторон. И шлемы белые, и доспехи... Всё, говорит, как в кино... Идут цепью и палят во всё, что шевелится.
— У меня другой вопрос. — задумчиво сказал Обрез. — Почему нас не позвали? Пигалицу эту рыжую — понятно, но нас?
— Может, надоело за идиотами доморощенными косяки подчищать?
— Маша, не заводись. — попросил Таракан. — А вопрос хороший. Ты где вчера вечером была?
— Дома.
— А мы на охоте. — поджал губы Обрез. — В реке по-за городом цзяоженя видали. Нас в наряд и отправили. До полуночи в засаде просидели, как дураки. И ни сном ни духом...
— Покажи-ка письмо. — Таракан требовательно протянул руку. Я отдала.
— Мать Драконов. — прочитав бумагу, кивнул Таракан. А потом посмотрел на Обреза.
...Никто не знает, откуда она взялась. Но несколько лет назад пошли слухи: появился маг, который может кастовать драконов.
Драконы. Это ведь не какие-то там орки недоделанные. Или даже штурмовики. Говорят, они могут спалить целый город за несколько часов, а питаются целыми коровами. Просто глотают, не жуя.
— Подождите! — я не выдержала. — Что же получается? Всех за город послали, а нас специально в резерве оставили? Чтобы мы, втроем, с драконами разбирались?
— А ты что от Шаробайки хотела? — спросил Обрез. — Чтобы он всем встречным и поперечным по две штуки башлял?
Неужели сбываются Ласточкины дурные пророчества?
— Ну, не специально же он всех из города угнал... — в это я точно не поверю. Есть же границы.
— Да нет, конечно. — сказал Таракан. — Просто совпало так. Бывает. И имперские штурмовики, и Мать... У него выхода не было. Зря вы на начальника гоните, Хрон — мужик неплохой.
— Ага. — кивнул Обрез. — Только хитровы...чурный. Думает, если мы Дракониху завалим, он малой кровью отделается. А если она — нас...
— Тоже плакать не станет. — согласилась я. — Интересно, а почему именно мы?
Я имела в виду, что нас троих, наверное, меньше всего ценят: я — рыжая пигалица, метр с кепкой, к тому же — бывшая бандитка, а Таракан с Обрезом — самые безбашенные. Им море по колено... Но Обрез понял по своему.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |