Свадьбе быть!

— О чем именно ты говоришь? — неохотно уточнила я. — О Фредерике или об афере наших отцов?

— Ну, со своим возлюбленным разбирайся сама. — Густав едва слышно хмыкнул. — Я про то, что вся эта помолвка и последующая свадьба может быть устроена лишь для одной цели: без ссор и скандалов расстроить невыгодные для наших родителей партии.

Я сделала несколько шагов, угрюмо глядя себе под ноги. Затем остановилась и повернулась к Густаву, который с некоторым удивлением тоже встал.

— А тебе не все ли равно? — злым свистящим шепотом осведомилась я. — Даже если это так, у нашего договора есть срок. Два месяца. И мы обретем долгожданную свободу друг от друга. Не переживай, я без проблем дам тебе развод. И ты женишься на Клео, как и мечтаешь.

Густав был значительно выше меня, поэтому мне пришлось задрать голову, чтобы высказать ему все это в лицо. Но, странное дело, почему-то при последней фразе он как-то стыдливо отвел глаза, как будто ему чем-то не понравилась моя фраза. Правда, почти сразу вновь посмотрел на меня.

— И ты предлагаешь оставить все так, как есть? — с сарказмом осведомился Густав. — Позволишь отцам сыграть нашими судьбами, как кукловоды играют послушными марионетками? Нет, Мелисса, они что-то задумали, это очевидно!

— О чем ты? — спросила я, слегка подрастеряв боевой пыл от его спокойной реакции на мои слова.

— Сама подумай. — Густав пожал плечами, словно удивленный, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Что тебе, что мне свадьба была представлена как единственным способом спасти семьи от позора. Но если получается, что никакой угрозы нет, то...

И сделал паузу, предлагая мне тем самым завершить его мысль.

Я раздраженно фыркнула. Да не понимаю я, что это значит! Я сейчас слишком расстроена из-за кольца, подаренного Фредериком, которое оказалось фальшивкой! И могу размышлять лишь об одном: мошенник он или сам стал жертвой обмана.

— То наш брак вполне может стать из временного постоянным, — мягко закончил Густав, осознав, что ответа от меня не дождется. — А я думаю, это не нужно ни тебе, ни мне.

— И каким же образом, интересно, этого возможно добиться? — спросила я. — Разводы у нас не под запретом. Ни ты, ни я не имеем особого желания продолжать фарс дольше необходимого.

— Вот это и необходимо понять. — Густав задумчиво потер подбородок. — Иначе окажемся в ловушке, из которой нет выхода.

— И что ты предлагаешь? — полюбопытствовала я, слегка отвлекшись от собственных невеселых раздумий.

— Рассказы наших отцов удивительно похожи. — Густав неодобрительно покачал головой. — Это уже настораживает. Если честно, я не верю, что два торговых партнера так долго обманывали друг друга на столь значительные суммы денег. Ладно бы нечистым на руку был лишь один компаньон. Но два сразу? Очень сомнительно. Их фирма не настолько крупная, чтобы долгое время скрывать такие недостачи, не привлекая внимания государства. Ведь по сути последние годы они не должны были получать никакой прибыли. Слишком подозрительно при их образе жизни.

— Ты же работаешь с отцом, — не удержалась я от резонного замечания.

— Да, но к финансовым документам меня не допускали, — с непонятной злостью сказал Густав. — По сути, я выполнял при отце роль переводчика на переговорах. Заодно давал ему необходимые инструкции, дабы тот ненароком не обидел предполагаемого партнера. К примеру, мало кто знает, что гирийцам нельзя подавать руки при встрече. Они сочтут это величайшим оскорблением, которое возможно смыть лишь кровью. Ну и куча тому подобных мелочей.

Я несколько по-новому взглянула на Густава. А так-то он ничего, если честно. Толковый молодой человек, хоть и вел себя при нашей первой встрече по-хамски.

Хотя его можно понять. Жил себе и не тужил, готовился к свадьбе к любимой, а ему какую-то кикимору навязать пытаются. Ведь с возможностями отца он мог и в ус не дуть. Вести такой же праздный образ жизни, как подавляющее большинство его сверстников — детей обеспеченных родителей. Многие себя даже получением образования не утруждали. Деньги позволяли им без особых проблем сдавать экзамены и зачеты, а зачастую, не мудрствуя лукаво, покупался сразу диплом, который потом торжественно вешался на стену отцовского кабинета и изредка с гордостью демонстрировался гостям. А потом — гулянки, кутежи, браки по договоренности, без любви, а зачастую даже без взаимной симпатии. Жена жила своими интересами, муж — своими.

Но Густав пошел другим путем. Он всерьез заинтересовался делом отца, пытался стать ему полезен, не побоялся даже завести отношения с девушкой не своего круга. Клео, безусловно, очень эффектная особа. Но по обстановке дома Маргарет я поняла, что особыми деньгами в той семье и не пахнет. Легко влюбиться в молодую улыбчивую соседку, легко даже завести с ней необременительную интрижку. Но совсем другое дело: объявить семье, что собираешься жениться на обычной продавщице из свадебного салона. И в этот момент вся красота и приятность избранницы сына отходит на второй план, а на первый выходят сословные различия.

— Ты так на меня смотришь, как будто у меня из шишки рог вырос, — пошутил внезапно Густав и словно невзначай потрогал свой лоб, как будто желая проверить, не случилось ли этого.

Я смутилась, осознав, что уже несколько минут молча смотрю на Густава, а он терпеливо ждет от меня какой-либо реакции на свои слова.

— То есть, нам надо пробраться в кабинет твоего отца и найти документы, связанные с фирмой, — резюмировала я. — Тогда и будет понятно, существуют ли рассказанные проблемы на самом деле, или нам ловко морочат голову.

Я думала, что Густав с негодованием откажется от столь рискованного плана. Но он к моему удивлению вдруг кивнул.

— Да, так будет лучше всего, — подтвердил он. — Причем сделать это лучше сегодня. До приезда моего деда. Тогда к завтрашнему дню у нас на руках будет вся необходимая информация.

— И как это лучше осуществить? — спросила я.

— Да просто. — Густав хмыкнул. — Дождемся, когда все заснут — и залезем. Насколько я знаю наших отцов, они здорово сегодня наберутся в честь встречи. Дед не одобряет злоупотребление алкоголем. Нет, бокальчик вина за обедом и стопка коньяка за ужином — это святое, как говорится. Но не больше. Следовательно, они постараются хорошенько оторваться сегодня. Клео нам вообще не помеха. Она была в таком состоянии, что сейчас наверняка видит десятый сон и не проснется до самого утра. Слуги не имеют обыкновения блуждать по коридорам ночью. Остается только Фредерик.

— С ним я разберусь, — твердо сказала я.

— Только учти, вряд ли его стоит посвящать по все подробности нашей затеи, — предупредил Густав. Замялся на миг, однако потом все-таки твердо и с нажимом проговорил, глядя мне в глаза: — Не обижайся, но не доверяю я ему. И кольцо с фальшивым бриллиантом — лишь одна из многих деталей, которые меня смущают.

— Даже не думала, — обиженно фыркнула я. — Не в моих обыкновениях втягивать третьих лиц в то, что касается лишь двоих.

— Замечательное качество. — По тонким губам Густава скользнула слабая усмешка.

И внезапно я осознала, что улыбаюсь ему в ответ. На какой-то миг он показался мне даже симпатичным. Даже немного жаль, что его сердце давно и прочно принадлежит другой...

Правда, я тут же с негодованием отогнала эту мысль. Мелисса, да что с тобой? Ты любишь Фредерика! И обязательно будешь с ним счастлива, когда все это недоразумение разрешится.

Но следующий поступок Густава поразил меня до глубины души. Он вдруг поднял руку и легонько провел тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад.

Я застыла, широко распахнув от изумления глаза. Что это он такое творит?

— Я тут подумал, что должен извиниться перед тобой за тот прием, что оказал, когда впервые увидел, — почему-то шепотом проговорил Густав. — Не держи на меня зла. Я понимаю, что вел себя невежливо и даже грубо. Но, честное слово, я ожидал увидеть перед собой другую особу. Капризную, избалованную деньгами отца, считающую, что любое желание обязано выполняться лишь по щелчку ее пальцев.

— В данном случае мы в расчете. — Я улыбнулась шире. — Я тоже была о тебе далеко не лучшего мнения еще до встречи. И наш первый разговор только подтвердил это.

— Надеюсь, сейчас я хоть немного реабилитировался в твоих глазах?

Густав стоял так близко от меня, что я чувствовала его дыхание на своих губах. И это... Нервировало. Но одновременно с этим мне совершенно не хотелось сделать шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами.

После еще нескольких неловких секунд тишины это сделал Густав. Как-то непонятно вздохнул и отвернулся от меня, обронив:

— Идем, Мелисса. И без того будет слишком много вопросов, где мы пропадали столько времени.

— Наши отцы будут только счастливы, что мы так много общаемся, — буркнула я.

Остаток пути мы проделали в тишине. Каждый шел, погруженный в собственные раздумья. Как и следовало ожидать, на том повороте дороге, где мы оставили Фредерика и Клео, уже никого не было. Видимо, эта парочка окончательно замерзла и поторопилась вернуться в дом, осознав, что мы по какой-то причине задерживаемся.

Около самого крыльца Густав замедлил шаг. Мельком посмотрел на меня и сказал:

— В общем, договорились. В полночь я зайду в твою комнату. И дальше мы отправимся в кабинет отца.

Я кивнула — и мы вошли в дом.

Как и следовало ожидать, еще никто не спал. Все собрались в гостиной. Мой отец и Северин Одрон о чем-то негромко беседовали, то и дело подливая себе из пузатой бутылки, в которой плескалось что-то явно покрепче вина. Фредерик сидел одиноко в самом дальнем углу и что-то чертил в блокноте. И только Клео не было видно.

При виде меня Фредерик с непонятной злостью захлопнул блокнот. Уставился на меня с нескрываемой укоризной, но вслух что-либо сказать поостерегся.

— О, вот и вы! — обрадовался Северин. Отправил себе в рот очередную стопку алкоголя и зажмурился. Затем осторожно выдохнул через рот и сипло спросил: — И где же вы так долго гуляли? Я уж дурным делом хотел Альберта, слугу, за вами отправить. Неужто заплутали по темноте? Эти-то, — И с нескрываемым презрением кивнул на мрачного Фредерика, — давно уже вернулись.

— Да как-то холодно на ветру было стоять, — попытался оправдаться последний. — Я хотел за вами отправиться. Но Клео...

Не завершил фразу, лишь обреченно махнул головой.

— С ней все в порядке? — с искренней обеспокоенностью спросил Густав, и я склонила голову, пряча быструю тень неудовольствия.

Да что со мной? Это в порядке вещей: интересоваться самочувствием любимого человека. Но после недавнего разговора мне почему-то почудилось... Точнее, я подумала... А впрочем, хватит! Договор есть договор. Я не лезу к Густаву со всякими телячьими нежностями, он не лезет ко мне.

— В относительном, — коротко хохотнул Северин, жмурясь после новой порции алкоголя. — Я аж опешил, когда ваш нанятый художник ввалился сюда, волоча эту красотку на себе. С бедняги пот аж ручьем лился. А казалось бы, такой накаченный.

— Мы успели достаточно далеко отойти от дома, — попытался оправдаться Фредерик. — Но потом Клео стало плохо. И мне пришлось остаться с ней, в то время как Мелисса и Густав отправились дальше. Я надеялся, что на свежем воздухе Клео быстро полегчает, но ошибался. Через некоторое время она просто заснула прямо на траве. Что мне оставалось делать? Не мог же я бросить ее на произвол судьбы. Пришлось нести обратно.

Все это Фредерик проговорил с настолько кислым выражением лица, что было понятно: лично он от своего героизма в восторг не пришел. И вообще, будь его воля — кинул бы Клео дрыхнуть и рванул бы за нами во все лопатки. Но прекрасно понимал, что такой поступок никто не поймет и не оценит. И это еще мягко говоря.

— Бедняжка! — с сочувствием произнес Густав. — Пойду, проведаю ее. Заодно и сумку отнесу.

— Угомонись, — с нажимом проговорил Северин. — Все в порядке с Клео. Я оставил за ней присматривать Ванессу. Она и примочку на лбу поменяет, и уберет, если ей опять плохо станет. Да и не до сумки ей сейчас. Точно до утра спать будет, а потом еще полдня похмельем маяться. Лучше посиди с нами, стариками. Пообщайся.

Стариками!

Мой отец тоже любил называть себя стариком. В шутку, конечно. Мол, куда ему, старику, за молодыми угнаться. Да только как-то забывал при этом, что ему было немногим больше сорока. Северин постарше, но и он едва разменял шестой десятой. И меня всегда грызло жадное любопытство: что будет, если однажды согласиться со столь спорным утверждением? Да, папочка, сдавать ты начал в последнее время сильно, поседел, поплохел. Береги себя. А лучше — отправляйся в какую-нибудь лечебницу для пожилых людей. Пусть тебя там осмотрят с ног до головы да выпишут мешок микстур и притирок. Или еще вариант: наймем тебе сиделку...

На этом моменте я осеклась. Нет, лучше обойтись без сиделки. Матушка мне живьем голову откусит, если я приведу в дом какую-нибудь женщину, призванную присматривать за отцом. Впрочем, если она будет кривой, косой и рябой, то тогда, возможно, еще и разрешит.

Густав недовольно вздохнул, но спорить не стал. Послушно опустился в кресло и замер, напряженно выпрямив спину и сложив на коленях руки. Ну точь-в-точь прилежный ученик в ожидании вопросов сурового учителя.

И вопросы не замедлили последовать.

— А что у вас со лбом? — подал голос Фредерик, которого, как я заметила, алкоголем опять обделили. Точнее, у его кресла стояла одинокая стопка, давным-давно опустошенная, но никто не торопился подливать в нее вновь.

Спросил — и весь передернулся от отвращения, видимо, разглядев засохшие пятна крови на лбу Густава.

— Да, действительно, — удивился Северин и прищурился, вглядываясь в сына.

Должно быть, от выпитого у него уже расплывалось в глазах. Пьяно хихикнул, добавив: — Мелисса, что ли, треснула, когда ты к ней целоваться полез?

Густав, и без того не отличающийся особым румянцем, даже не побледнел — посерел от немого возмущения. А вот Фредерик, напротив, побагровел. Грозно заиграл желваками, забарабанив пальцами по закрытому блокноту.

— Она может, — поддакнул ему заплетающимся голосом мой отец. — Не смотри, мальчик мой, что она тихая да скромная. Если ее вывести из себя, то ого-го! Полетят клочки по закоулочкам. Помнится, однажды...

— Папа, — почти не разжимая губ, обронила я.

И было в моем голосе что-то такое, от чего отец даже немного протрезвел. Виновато икнул и замолчал, не договорив.

Если честно, не имею ни малейшего желания выслушивать пьяные откровения о своих так называемых подвигов.

— Но я хочу услышать! — шутливо возмутился Северин. — Должен ведь я знать, что за девушка вот-вот станет членом нашей семьи.

— Мелисса, это на самом деле смешно, — принялся уговаривать меня отец. — Я хотел рассказать, как однажды один мальчишка решил тебя напугать и засунул ужа в сумку, куда ты собирала всякие интересности. Мы тогда проводили лето в загородном доме, и ты день-деньской носилась по окрестностям, вбив себе в голову, что отыщешь какой-нибудь самый настоящий драгоценный камень. А мальчишка... Да, обычный мальчишка из ближайшей деревни. Вздумал так подшутить, да не знал, на кого нарвался.