еще один попаданец ч.1

На улице почти никого не было. Около домов на лавочках в теньке сидели старушки, обсуждавшие какие-то свои темы. Редкие прохожие спешили по своим делам, совсем не обращая на меня внимания. На поле, между улицами Кронштадской и Комсомольской, с упоением гоняли мяч раздетые по пояс пацаны. Воротами им служили кучки одежды. Вокруг, в тени лип и берез, стояли и сидели многочисленные разновозрастные зрители, весело покрикивая, комментируя и поддерживая игроков. Сиденьями им служили бревна, скорее всего привезенные кем-то себе на стройку. Когда я проходил мимо зрителей, живо обсуждавших очередной забитый гол, один из парней, до этого сидевший на стволе дерева, вдруг вскочил и замахал рукой в мою сторону.

— Петька иди к нам! — позвал он, так как вокруг меня никого не было, я понял, что зовут меня...

— Не могу, мне в поликлинику надо, — не останавливаясь, ответил я, помахав ему в ответ рукой и показав на голову. Парень побежал ко мне. Он был славянской внешности, худощав, ростом около 175, темноволос, с короткой стрижкой. Нас разделяло метров 40, то, что я опасался, все-таки случилось — мне встретился один из друзей Гречишкина. С трудом, но я опознал в нем Александра, одного из тех парней, что были в схроне. Надо было вести себя очень осторожно, чтобы никто не заподозрил подмены. Подбежав, он протянул мне руку.

— Здорово, ты, где пропал? Кто это тебя так?— Спросил он.

— Да все нормально, только надо зайти в поликлинику и отметиться, — ответил я.

— Мы тебя вчера у бункера прождали, а ты не пришел. Потому без тебя все приготовленное взяли и сбыли. Твоя доля у меня. Тебе сейчас отдать или потом? — Уже значительно тише продолжил Саша.

— Ты, с кем там был?

— Да с Ванькой и Колькой. Тольки не было. Ты, прости, что без тебя, я распоряжался — товар надо было срочно отдать. Анне Капитоновне все отдали. Деньги, она сразу отдала. Правда немного поворчала, но так ... Сказала, чтобы еще приносили, когда будет. Я пообещал...

-Ты зачем меня на станции искал?

-Хотел тебе с утра деньги отдать и еще, тут предложение поступило — все, что есть сдать. Цыган один хочет все сразу взять, деньги хорошие обещает дать. Я без тебя ничего решать не стал, обещал подумать.

— И правильно, ты его знаешь? Работал с ним? Кто его из наших знает?

-Залетный какой-то, но ему о нас сказали. Я смотрю, ты приоделся, котлы одел. Что Наташка в оборот взяла?

— Нет, просто решил, что пора взрослеть... Я сегодня с участковым говорил, он нас на заметке держит. Так что, как бы это не была подстава. Не надо рисковать, пока есть проверенное место куда сбывать. Туда и будем скидывать помаленьку, а там посмотрим, может еще что найдется.

— Слушай, совсем забыл сказать, тебя Панкратыч искал. Что-то ты ему был срочно нужен.

— Не знаешь, зачем я ему потребовался?

-Нет, он не сказал. Злой он какой-то был, не выспавшийся что ли. Ты от него подальше держись, то, что он другом твоего дядьки был, еще ничего не говорит. Нехороший он человек, нелюдимый, да еще и трезвенник.

Пока Сашка говорил, в моей голове стал складываться план использования Попова в своих целях. Он знает, где живет Гречишкин, вот и воспользуемся этим.

— Да ладно мало ли что человеку надо. Вот что, Сань, у тебя на сегодня есть что?— спросил я.

Получив в ответ отрицательный кивок, продолжил:— "Нет, ну и прекрасно. Давай посидим, перехватим чего. Зайди, купи чего-нибудь закусить. Потом встретишь меня у поликлиники, ко мне пойдем. Дома деньги отдашь ". Сашка согласился.

У ДК "Знамя труда" мы разошлись по своим делам — Попов пошел к вокзалу, а я через площадь в сторону поликлиники.

Передо мной находилась привокзальная площадь. Как и в мое время, она была вся в зелени разросшихся лип и цветов. За соблюдением порядка строго глядят молоденький милиционер и несколько военных патрулей. Когда-то здесь проходила граница города, а сейчас почти центр быстро развивающегося города. В тени деревьев, со своими плетенными корзинками, на пустых ящиках и раскладных сиденьях расположились старушки, продающие урожай садов и огородов. Ассортимент не так уж и плох — яблоки, молодой редис, вареные картошка и яйца, ну и, конечно же, семечки в газетных кулечках. Из под полы у них можно купить и бутылочку домашнего самогона. Прицениваясь и что-то покупая, к ним постоянно подходит разночинный народ. Железнодорожники, рабочие с завода, пассажиры и провожающие, военные. Последних особенно много — сегодня выходной и их отпустили в увольнение. В городе расквартировано много воинских частей. Вот и приходят сюда в увольнение, благо в ДК "Знамя труда" есть все 33 удовольствия — крутят кино, работают секции, а вечером на летней площадке танцы под звуки духового оркестра одной из воинских частей. Здесь же назначались свидания и встречи. С остановки автобуса можно уехать в разные концы города. Тем более что и сам центр города совсем рядом. По широкой улице, окруженной цветущими липами, всего за десять минут не торопливым шагом можно дойти до площади Ленина, Центрального рынка и Набережной...

Я вдоволь насладился незабываемой атмосферой привокзальной жизни, пока переходил площадь. Мне, наконец, удалось увидеть в живую памятник Сталину. Не знаю как кому, но мне он (памятник) очень нравился, хоть я его и видел только на фотографии. Памятник органически был вписан в окружающую действительность и служил прекрасным украшением аллеи и площади. В 60-х в период "хрущевской оттепели" по прихоти партийных чиновников его снесут, не спросив жителей города... А в остальном площадь оказалась практически такой же, как и в мое время. Правда, наибольшее изменение пережило лишь здание железнодорожного вокзала, которому в 50-е достроили второй этаж...

Войдя в помещение приемного покоя, я обратился к пожилой женщине в белом халате:— "Извините, а как мне найти хирурга? А то надо передать ему документы". Подозрительно на меня посмотрев, она зашла в регистратуру и оттуда спросила фамилию. Получив ответ и найдя мою карточку, она повела меня за собой вглубь пропахшего лекарствами здания. Постучавшись в дверь с табличкой "Перевязочная", приоткрыла ее и спросила разрешения войти. Выслушав ответ, повернулась ко мне, еще раз внимательно посмотрела, а затем впустила вовнутрь. В перевязочной, за столом у открытого окна, выходящего во двор поликлиники, сидел и пил чай из стакана с серебряным подстаканником пожилой, лет около 50-60, невысокий лысоватый мужчина в очках и белом халате. Посмотрев на меня и поставив стакан на стол, спросил: "Ну что там у Вас, молодой человек?". Подав ему документы, я объяснил, что к чему. Посмотрев документы, врач сказал, что не верить военным коллегам не может и осматривать рану сегодня не будет. Поэтому, на основании имеющихся документов, выдаст листок нетрудоспособности. Опросив о состоянии здоровья, наличии головной боли, тошноты, головокружения, слабости стал заполнять листок нетрудоспособности. Закончив с документами, сказал, что освобождает меня от работы на две недели. Но завтра утром, я просто обязательно должен пройти рентген, прибыть на осмотр и перевязку лично к нему. После чего он меня отпустил, а сам вернулся к своему остывающему чаю. Отметив у "злой" тетки больничный, я вышел на улицу.

На улице было солнечно, но деревья давали достаточно тени, чтобы не изжариться на солнцепеке. Дневная духота уже начала спадать. У входа на лавочке сидел и грыз семечки Сашка Попов. Рядом с ним лежало несколько объемных бумажных пакетов. Увидев меня, он предложил семечек, а затем, подхватив пакеты, пристроился рядом.

— Ну, чо там?— Спросил он.

— Все нормально. Дали освобождение на неделю, а завтра придется сходить на рентген. У тебя-то как? Все сделал?

— Взял пару колец колбасы "Украинской", хлеба буханку и бутылку водки, так что гуляем. Может, еще картошки и огурчиков соленых прикупим? Я быстро смотаюсь!

— Давай, я тебя здесь подожду.

Оставив мне пакеты, Сашка быстро пошел к вокзалу и вскоре скрылся среди народа, толпившегося у входа в здание... Я же стал разглядывать окружающих... Вот на перекрестке, напротив входа в 2-х этажное красное здание, стоящее напротив ДК "Знамя труда" (где до революции располагалось здание публичного дома) разместился книжный ларек с молоденькой продавщицей. У ларька, рассматривая книги, расположились несколько красноармейцев и пожилой мужчина в шляпе. По аллее в сторону вокзала двигались несколько женщин в платках с плетеными корзинами в руках. Недалеко от входа в здание вокзала стояли телеги, возле которых вольготно разместились возницы, доставившие к поезду пассажиров с их грузом чемоданов и корзин. Вот прошел военный патруль во главе с лейтенантом. Про себя еще раз отметил, что практически ничего не изменилось с известных мне времен...

Сашка вернулся быстро, неся в руках что-то завернутое в газету.

— Ну вот, взял что хотел — и огурчики, и картошка, и даже пару пирожков с мясом успел захватить. — Похвастался он. — А то народу на "Саратовский" куча и все расхватывают. Жаль куриц и яичек никто не продал, а то бы гульнули на славу.

— И так нормально, пошли что ли. Куда пойдем к тебе или ко мне?

— Конечно к тебе, у меня мать не даст посидеть. Припашет, будь здоров, на огороде копаться. Так что к тебе, а вечером на танцы сходим. Или ты к Натахе?

— Пошли и еще, ты, про Натаху, не особо распространяйся.

— Ты что, я могила!

Сашка, идя рядом, рассказывал о том, как он покупал продукты и что видел на вокзале. Я же старался внимательно слушать и поддакивал когда считал нужным. Пока все было в норме. Часть проблем с меня снял Саня, но дальше придется что-то делать, чтобы не засветиться. Где находится моя квартира и куда идти, я конечно не знал. Хотя общее направление известно — улица Комсомольская была недалеко, и она пересекалась с Железнодорожной. Когда шли сюда, как раз проходили мимо поворота на нее. А вот куда идти дальше, было уже проблемой. И ее надо было срочно решать, ибо я не знал, как открывается дверь комнаты, где она находится, кто хозяева и как себя вести с ними. Короче еще один экзамен, еще одно палево...

Пакеты, были достаточно тяжелыми и объемными. Нести их было неудобно, именно на этом я и решил сыграть. По идее квартира должна быть где-то недалеко от пересечений улиц. Поэтому, когда мы повернули на Комсомольскую, я постарался чтобы Сашка шел немного впереди — ведь он знал ответы на те вопросы, которые мне были пока не ведомы... Приостановившись, я переложил пакеты из рук в руки и пропустил его вперед. Мой маневр полностью удался — он стал идти в нескольких шагах впереди. Несколько раз Сашка поворачивался ко мне и порывался помочь, но я отказывался.

* * *

* * *

Из оперативной сводки дежурной части отдела дорожной милиции на жд. станции "Тамбов" Тамбовского подотдела Московско-Рязанской железной дороги от 1 июня 1941 г.:

"...1 июня т.г. в приемный покой жд. поликлиники ст. Тамбов с рваной раной височной части головы обратился гр. Гречишкин П. И., 1924 г.р., разнорабочий жд. станции Цна. Медицинскую помощь получил в мед. сан. части ТПУ. По сообщению Гречишкина — рану получил в результате падения. В отделения РКМ с заявлением не обращался. Сообщение передано гр. Соловьевой А. Н. (медсестрой приемного покоя жд. больницы)..."

Глава

На квартире Гречишкина

Пройдя еще с пяток домов, Саша остановился у деревянного палисадника и открыл калитку, пропуская меня вперед. Передо мной стоял покрашенный зеленой краской, небольшой деревянный дом с застекленной верандой под шиферной крышей, вдоль которого шла отсыпанная песком дорожка. За домом в глубине сада из-за нескольких яблонь виделось несколько строений. Оглянувшись на Сашу, я дождался, когда он закроет на щеколду калитку, и посторонившись, перекладывая пакеты пропустил его вперед. Саша уверенно пошел по тропинке мимо дома в сад. Саня, подошел к одной из построек — невысокому, некрашеному деревянному сарайчику с деревянным крыльцом с несколькими ступеньками, крышей и несколькими небольшими окнами. Дверь сарая была закрыта на висячий замок. К сарайчику подходили провода электропроводки. Саша достал ключ из-под верхней ступеньки крыльца и открыл им замок. Оставив дверь распахнутой, мы вошли вовнутрь. Сарайчик был разделен на две части печью и перегородкой с дверью, образовывающих прихожую и жилую комнату. Стену прихожей украшали несколько вбитых больших гвоздей, на которых висели пальто и шапка. На полу под ними были кожаные сапоги и растоптанные ботинки. В углу стояло ведро, плотно прикрытое деревянной крышкой. Здесь же рядом, фактически до потолка, была сложена поленница из колотых березовых дров.

В жилой части, кроме печи были металлическая кровать с заправленной постелью, несколько табуретов у деревянного стола, стоящего между маленькими оконцами, глядящими во двор. У печи на табурете примостилось ведро с водой, а на стене был закреплен рукомойник, рядом с которым висело белое вафельное полотенце. На расстоянии вытянутой руки от кровати на стене висела небольшая деревянная полочка, с вольготно расположившимися несколькими учебниками и художественными книгами. В углу, на скрученной из проволоки вешалке, висело несколько стиранных мужских рубашек и темный костюм. Мирно тикали часы с кукушкой, отсчитывая время. На полу лежала дорожка, сделанная из кусочков разноцветной ткани. В-общем, мебель в комнате разнообразием не отличалась. Такая же была в моей юности (в шестидесятых) у моих родителей (родившихся в годы войны) и дедов (живущих здесь и сейчас, всего лишь в нескольких кварталах отсюда). Такое ощущение, что я вернулся к давно ушедшим родственникам. И сейчас они вернутся — вот только откроется дверь и зазвенит металлом ведро с водой в руках бабушки, раздастся голос деда. Наваждение было настолько сильным, что невольно наворачивались слезы. Глотнув немного воздуха, постарался успокоиться и продолжил изучение "своего жилья". Что удалось с трудом.

В помещении было убрано, во всяком случае, пыли, грязи и паутины видно не было. Стекла в окнах были чистыми. Видно за помещением ухаживали и явно не только мужские руки. Об этом говорили чистые занавески на окнах и постельное белье на кровати, видневшиеся из под одеяла. Да, отношения Гречишкина с женщинами давали повод к размышлениям.

Мне надо было выиграть время, освоиться в квартире и не показать своего полного не знания обстановки. Тут я не придумал ничего лучше, чем устраниться от накрывания стола, и внимательно наблюдать за действиями Саши. Кроме того, я действительно чувствовал себя разбитым. Положив пакеты на половик около кровати, разулся и, присев на кровать, сказал: "Саня! Ты давай командуй тут, а я немного отдохну. Устал что-то".

— Что совсем плохо? Может ну ее, выпивку, поспишь, а попозже я зайду? — спросил Саня. Мои действия пока не вызывали у него недоверия.

— Да не, просто устал на солнцепеке и голова болит. Сейчас полежу, и все пройдет. Ты давай выкладывай все, поесть все равно надо.

Поставив свои пакеты у стола, Саня стал их распаковывать и раскладывать продукты на предварительно аккуратно развернутую на столе газету. Затем распахнул окошко, и свежий ветерок потек в комнату. Готовить и разогревать еду было не надо. Поэтому и надобности топить печь тоже не было. Укладываясь на кровати, я увидел, как Саня раскрыл дверцы стола и достал оттуда несколько разномастных тарелок, пару стеклянных граненых стаканов. Почему-то вид этих стаканов вызвал у меня огромный прилив умиления. Как будто долгожданных родственников увидел. А ведь, наверное, так оно и есть. Они наши родственники. Всегда с нами и передаются по наследству. У самого дома в шкафу стояли точно такие же, доставшиеся по наследству от деда (нашел в сарае на полочке в шкафу, рядом с пустой бутылкой из под пива) и перекочевавшие сначала ко мне в гараж, а затем и в квартиру. Сколько связано у меня с ними. Из таких я в первый раз попробовал спиртное, потом обмывал звездочки и награды, провожал друзей и родственников. Они всегда были под рукой — простые и безотказные...