За наших воюют не только люди

-Где, где этот больной?

-Какой больной?— сразу не понял его лейтенант.

-Старшой, что ты дурочку ломаешь, — взволнованно продолжил подполковник, — у тебя где-то лежит боец, Ивашов его фамилия. Ты вообще то в курсе, что у него всего неделю назад было смертельное ранение с осколком в позвоночнике?

-Нет,— растерянно ответил безопасник,— а чего же тогда ваш врач мне ничего не сказал об этом, глянул его одним глазом и уехал?

И придя в себя, добавил с ехидством

-То-то ваш смертельно раненый двое суток после этого на ногах ходил, да еще на себе немца пять километров нес.

— Вот именно, вот именно, — с серьезным видом сказал подполковник, -а наш врач был не в курсе, не знал ни хрена, его тогда с нами просто не было. А потом такое началось, пришлось отходить, такие потери были, чудом вырвались из котла. А сейчас, как услышал, что парень жив, сам сюда прикатил. Мы его у тебя изымем, осмотрим в медсанбате и срочно отправим в тыл для изучения. Мне сообщили, что у него на спине рана имеется?

-Да, действительно есть рана, этот ваш лекарь сказал, что ничего страшного.

-Хм,— вслух стал размышлять подполковник Нечипоренко,— когда мы его видели в последний раз, ни одной раны на теле не было. Гипнозом он, что ли на нас действовал.

В общем, так мы его забираем, где там у тебя надо расписаться или, что.

-Да ничего не надо, товарищ подполковник, вот его книжка красноармейская, их команда проверку прошла, так, что берите и везите. Пусть поправляется.

-Да еще товарищ старший лейтенант, вас, конечно, не надо предупреждать, но сами понимаете, дело очень серьезное, так что попрошу не распространяться о случившемся,— закруглился подполковник.

Через десять минут трое красноармейцев, под наблюдением бегающего, как наседка подполковника, перенесли, так и не приходящего в себя Ивашова на заднее сиденье виллиса и машина уехала, оставив за собой сизый дм выхлопа.

Старший лейтенант, вновь зашел в блиндаж, взял папки с делами и начал их перебирать, он никак не мог сосредоточиться.

-Неужели вся эта петрушка из-за этого парня завертелась. Ох, что-то с ним нечисто. Ну да ладно, в Москве с ним быстро разберутся, там специалисты, не чета нашим. Может и объяснение всем странностям найдется.

Несколько успокоив себя такими рассуждениями, он продолжил свою работу.

Американская машина бойко ехала по степной дороге, вырвавшись из лесополосы, она оказалась открыта всем кому только можно. Поэтому Нечипоренко напряженно вглядывался в небо, ничего хорошего от него не ожидая. И его предчувствия оправдались. Издалека послышался гул, и над машиной пролетела пара Мессершмиттов. Нечипоренко посмотрел вверх, как раз между ним и водителем в крыше кабине было три или четыре рваных отверстия. Он обернулся назад, одно из отверстий было прямо над животом лежащего без сознания бойца. Но к его удивлению раны на его теле, не оказалось.

-Что за чертовщина,— с удивлением подумал он, — растаяла пуля что ли. Вот же входное отверстие, как раз над ним.

Но времени размышлять, не было, сейчас истребители зайдут на второй круг и все повторится.

Нечипоренко уже был готов дать команду водителю оставить машину, как со стороны солнца на фашистские самолеты спикировали четыре тупоносых самолета с красными звездами.

-Наши, — радостно улыбнулся он, — в кои веки появились, — и уже менее радостно добавил, — ни хрена вас не видать было последние дни.

Больше никакие самолеты им не докучали, и они благополучно доехали до укрытого маскировочными пологами медсанбата.

Сознание пробуждалось медленно и тягуче, сначала возник тонкий еле слышный звук, который становился все ниже и, перейдя в низкий гул, исчез. И почти сразу появился свет, пробивающийся через сомкнутые веки.

Почти автоматически включилась система коррекции и началась проверка гомеостаза. Из уровня подсознания наверх всплывали только те данные, которые нужно было корректировать на сознательном уровне.

Ивашов медленно открыл глаза, света почти не прибавилось, над годовой белела обтянутая парусиной стенка медицинской палатки, он попытался пошевелиться и от появившейся боли непроизвольно застонал.

Над ним появилось знакомое лицо.

-Где, я это не Дория?— была первая сознательная мысль.

-Игорь, ты очнулся?— раздалось сверху и окончательно проснувшееся сознание четко определило время и место его нахождения.

С того момента, когда находящегося в коме бойца привезли в медсанбат, Наташа почти не отходила от него.

Подполковник с улыбкой сказал ей,— вот привезли твоего спасителя, теперь твоя очередь его спасать.

И вот она уже три дня ухаживает за Ивашовым. Поит бульоном из поильника, меняет белье и подкладывает утки.

Рана, которая была у него на спине, исчезла в первые сутки после его пребывания в госпитале, и это привело Нечипоренко и остальных врачей в полный восторг, они теперь постоянно приходили смотреть на коматозного больного. И если вначале Нечипоренко хотел отправить больного сразу в тыл, то сейчас не смог отказать себе в возможности наблюдать за такими возможностями регенерации.

А вчера Наташа выдержал бой с одним из хирургов, который заявился со скальпелем и хотел для проверки разрезать кожу. Но, в конце концов, ей пришлось уступить, и на предплечье больного был сделан разрез. И потом, забыв обо всем, несколько врачей смотрели, как заживает рана, образуется шрам, а к вечеру от шрама не осталось даже следа.

Она сидела на табуретке, и смотрела, как мерно вздымается грудная клетка с могучими пластами мышц, и в который раз подумала, что было бы здорово, если бы ее обнял такой мужчина. Неожиданно с той стороны послышался стон и легкое шевеление, она вскочила и бросилась к кровати.

Игорь лежал, открытыми, пустыми глазами уставившись в потолок.

Она наклонилась над ним, на долю секунды ей показалось, что она смотрит на совершенно чужое, но в чем-то привлекательное лицо, но это ощущение тут же исчезло.

-Наташа,— медленно шевельнулись пересохшие губы,— я долго был без сознания?

Вместо ответа девушка крикнула:

-Игорь, подожди, подожди, я сейчас доктора позову!— и выбежала из палатки. Вскоре снаружи послышались быстрые шаги и в палатку, в которой сразу стало тесно, набилось несколько человек.

Впереди стоял начальник медсанбата. Три дня он ежедневно заходил к странному больному. Но тот по-прежнему не приходил в себя. Температура у него оставалась все время тридцать шесть градусов, и больше никакой патологии вроде бы не выявлялось. Вот разве, что обращали на себя внимание необычайно толстые запястья, и немного необычное расположение сердца. Рентгеновского аппарата в медсанбате не было, поэтому провести дополнительное обследование не получалось. Он уже собирался плюнуть на все и отправить лежащего в коме красноармейца в тыловой госпиталь и вот, наконец, больной пришел в себя.

-Ну, как мы себя чувствуем больной?— спросил он.

-Хорошо,— ответил Ивашов с таким оканием, что все вокруг заулыбались. По одному только слову для всех, кто еще не знал, сразу стало ясно откуда он родом.

-Хорошо, то хорошо,— озабоченно сказала Нечипоренко,— только ты десять дней лежал без сознания, в коме. Так, что по определению, хорошо чувствовать себя не можешь.

Однако больному на глазах становилось лучше, исчезла бледность, оживилась мимика, и он попытался сесть.

-Постой,— ринулась к нему Наташа.

Однако, с интересом смотревший на все это подполковник негромко скомандовал:

-Отставить! Наташа отойди, пусть он делает, что хотел.

Девушка, встала и отошла в сторону, кидая злые взгляды на командира.

Ивашов, между тем сел, и спокойно рассматривал окружающих.

-Товарищ подполковник,— неожиданно для всех, обратился он к Нечипоренко,— я так есть хочу, просто умираю с голода, можно мне поесть, хоть чего-нибудь принести.

Стоявшие за подполковником врачи тихо засмеялись.

-Наш человек,— тихо сказал один другому,— только очнулся, сразу жрать подавай.

Нечипоренко тоже засмеялся.

— Наташа, обратился он к медсестре, слышала, давай одна нога здесь, другая там, накорми голодающего, а потом мы уж с ним побеседуем.

С этими словами он и все остальные вышли из небольшой двухместной палатки, в обычное время предназначенной для инфекционных больных.

Наташа с санитаром принесли все, что смогли наскрести на кухне после только что прошедшего обеда. Когда они вдвоем несли термос с плескавшейся там смесью кислых щей и гречневой каши, она думала, что этого хватит на трех человек.

Но, оказалось, что она ошибалась, всю эту бурду съел один Ивашов, и когда закончил, еще облизал ложку, и бережно собрал своей лопатообразной ладонью крошки хлеба с чурбака, на котором стоял котелок, в который он раза четыре переливал содержимое термоса.

После этого он откинулся на своей койке и погладил живот, который явно увеличился в размерах. Затем лег, повернулся на бок и захрапел. Видя такую картину медсестра, молча уселась на опустевший чурбак и наблюдала за спящим.

-Как же, так, думала Наташа,— я так ждала этого момента, надеялась, а так много хотелось сказать. Ведь даже не поблагодарила его по настоящему за свое спасение. Но когда он очнулся вместо того, чтобы сказать ему слова благодарности, испугалась и побежала за докторами. А он снова спит, может быть он опять без сознания.?

Она наклонилась и легонько потрясла его за плечо.

-Игорь, не спи, проснись, пожалуйста.

В ответ Ивашов вздрогнул и так резко сел в кровати, что у нее побежали мурашки по спине.

-Что, что случилось,— взволнованно спросил он.

Наташа, чувствуя себя виноватой, стала объяснять, что она просто хотела удостовериться, что с ним все в порядке, и она совсем не была намерена его будить.

-Ну и ладно,— сказал Ивашов и сразу провалился в сон.

Через час вновь в палату прошел Нечипоренко и сразу отметил, что пришедший в себя воин, сейчас просто спит.

-Вот видишь, Наташа, сказал он, как отличается обычной сон о потери сознания. Сейчас это очень заметно. Кстати, как он поел?

-Да, хорошо, товарищ подполковник, четыре почти полных котелка опустошил.

Нечипоренко шлепнулся на чурбак

-Да ты с ума сошла, кто же голодающему сразу столько дает, да у него заворот кишок сегодня будет,— завопил он.

Наташа побледнела

-Ой, я же не знала, что теперь будет? — и зарыдала в три ручья.

Нечипоренко чувствую свою вину, встал и неуклюже тронул девушку за плечо.

-Ну ладно не горюй, видишь, спит человек спокойно, не крутится, не стонет, будем надеяться, что все обойдется. Ладно, некогда тут рассиживаться, если что-то не так, зови кого-нибудь из врачей, они предупреждены. Я уехал в штаб армии.

Полковник Огарян, начальник управления медслужбы пятой танковой армии внимательно читал рапорт командира медико-санитарного батальона стрелковой дивизии, входящей в состав армии. Его автор подполковник Нечипоренко сидел тут же.

-Так-так,— бормотал полковник,— поступил больной с множественными осколочными ранениями спины, с повреждением позвоночника и спинного мозга.

На следующий день все раны исчезли.

Он прервал чтение и посмотрел на Нечипоренко.

-Слушай подполковник, ты, что мне принес, галиматья какая-то, ты наверно спирту выпил ведро, прежде чем это писать!

Нечипоренко, уже морально готовый к подобным замечаниям, остался спокоен и только сказал:

-Товарищ полковник, читайте дальше, пожалуйста.

Тот испытующе поглядел на спокойного собеседника и сказал

-Так уж больно на сказку все похоже. Тебя случаем не контузило при бомбежке?

-Да вы читайте, читайте Валерий Акопович, там дальше еще интересней.

-Ну-ну, — сказал Огарян и продолжил чтение,— так, на следующий день попал в окружение, совместно с группой сержанта Трофимова вышел из него, во время пребывания на оккупированной территории выкрал командира танкового полка эсэсовской дивизии Райх. Угу-угу, так, дальше. Что??

-Слушай подполковник,— обратился он вновь к своему подчиненному,— это, что, все, правда?

-Так точно, товарищ полковник, я же сам пока еще в уме, если бы было не так, стал бы писать этот рапорт.

Тогда почему этот красноармеец все еще у тебя? Приказываю немедленно отправить раненого в Москву, и я даже знаю, куда мы его отправим. Есть у меня приятель, он давно занимается проблемами регенерации, правда без особого успеха.

Огарян резко оживился и начал крутить ручку телефона, наконец, он соединился со штабом фронта и начал по-армянски говорить со своим собеседником.

-Вот бы было хорошо,— подумал Нечипоренко, — в каждое подразделение до батальона по армяну, фрицы бы точно ни хера не понимали в переговорах.

Мерно гудели двигатели траспортника. В его полупустом нутре было прохладно и пахло смазкой бензином. На жестких холодных скамейках сидело несколько человек.

Среди них выделялась интересная пара, на которую все время пялились соседи.

Невысокий, очень широкоплечий парень, и рядом с ним медсестра, еще ниже его ростом. Но под определение "воробушек" она совсем не подходила, потому, что выглядела очень крепкой девицей.

Она периодически обращалась к своему спутнику с всякими вопросами, но тот в ответ лишь отрицательно качал головой. Наконец через час полета она от него отстала, и он откинулся к металлической стенке и закрыл глаза. Со стороны можно было подумать, что парень просто спит, но это было совсем не так.

-Итак, мы дошли в наших рассуждениях, до того момента, что оказывается, псионическое воздействие на разумный организм осуществить гораздо проще, чем на примитивный, косный застывший в своем развитии мозг,— мерно лилась речь целителя.

Ингер,ты опять не слушаешь!— воскликнул Магрион,— ну, что с тобой сегодня. Повтори, пожалуйста, то, что я сейчас говорил.

Застигнутый врасплох ученик поднялся и, запинаясь, начал говорить.

-Учитель вы объясняли, почему нам легче создать псионический посыл для человека, чем для животных, это связано с различием в нашем мышлении. И чем дальше они отстоят от нас в развитии, чем примитивней, тем это трудней, а, например, с насекомыми это почти невозможно.

Магрион, нахмурившись, слушал своего единственного ученика.

— Ну, ладно, хоть суть ты ухватил, и то хорошо. А вообще не отвлекайся больше на занятиях, а то будет вот так,— и на руку Ингеру сел здоровый пещерный комар и мгновенно воткнул в нее свой хоботок.

-Ай, — вскрикнул Ингер, и с восторгом посмотрел на учителя.

-Да, мой друг,— сказал Магрион, — управлять насекомыми трудно, но для псиона, который хочет учиться и постигать новое, нет преград. Ну, что же на сегодня у нас учеба завершена, но ты продолжай работать над Источником, надо тренировать свои способности, я надеюсь, ты выполняешь весь комплекс упражнений, который я тебе показал?

-Конечно, учитель,— ответил Ингер и вышел из-за стола. Уже почти три месяца он учится, новизна пребывания в доме целителя притупилась, все вошло в свою колею. Ранний подъем, обливание холодной водой, затем достаточно скудный завтрак и до обеда самостоятельные занятия. После обеда появлялся Магрион, он первым делом проверял, как его ученик усваивает материал, а затем начинал читать ему очередную лекцию. Ингер уже вполне приноровился к его манере и успевал записывать, все, что нужно.