За наших воюют не только люди

-Впереди секрет, шесть человек, тихо доложил Игорь, — к ним движется смена, семь человек.

-Вот зараза, — выругался Григорьев. Он почему-то сразу поверил словам этого странного красноармейца, хотя сам не видел и не слышал ничего.

-Сколько до них?— спросил он

-метров сто, — был ответ.

Они продолжали тихо стоять в кустах перед широким полем, за которым уже просматривались черные силуэты домов.

И тут в свежести ночи, на лейтенанта ясно пахнуло табачным дымом, запах сразу исчез, но было ясно, что впереди засада.

-Вот же блядь, ебическая сила, — выругался Григорьев,— и времени нет идти в обход., что же делать?

Товарищ лейтенант, разрешите мне заняться этим делом. Вам ведь наверно товарищ полковник дал инструкции на этот случай?

Лейтенант нехотя признался.

-Ну, да, сказал он мне, что ты мастак на такие штуки, но как-то сомнительно мне.

В это время со стороны вражеского секрета донесся неясный шум и тихий разговор.

-Вот слышишь лейтенант,— немцы охранение меняют, значит, до утра теперь про них никто не вспомнит.

-Так ты что, один шесть человек хочешь положить?— зашипел на Игоря командир,—

охуел совсем от лихости.

-товарищ лейтенант, все равно вы и ваши ребята мне только мешать будут. Давайте я секретом займусь, а потом вам посигналю, вы слышали, сегодня, как коростели кричали? Вот и я три раза крикну, значить можно идти. Нам командира расчета, в качестве языка хватит?

-Эх, хотелось бы кого-нибудь повыше чином, но времени совсем нет. Давай действуй, — решился, наконец, лейтенант.

Его подчиненные, которые с удивлением слушали этот разговор, лежали, сейчас молча и с напряжением ждали, что будет дальше.

Через минут пятнадцать со стороны, куда уполз Ивашов, раздался тройной крик коростеля.

-Ты подумай, — пробормотал один из разведчиков, — если бы не знал, что это человек кричит, никогда бы не догадался.

Они быстро перебежками добрались до хорошо укрытого окопа, располагавшегося на небольшом холмике. Когда Григорьев спрыгнул вниз, то попал ногами, на что-то мягкое, и чертыхнулся, поняв, что стоит на мертвом немце.

-Ивашов ты где, темнота ни хера не вижу, — негромко сказал он.

-Да здесь я,— послышался такой же тихий спокойный голос Игоря. Как будто это не он сейчас зарезал пять хорошо вооруженных бодрствующих фашистов.

Неприятная мысль кольнула лейтенанта.

-Ивашов, ты не всех случайно укокошил?— вновь сказал он.

— Да нет, фельдфебеля, я связал, можете полюбоваться.

Григорьев пробрался на голос и, прикрыв фонарик, осветил сопящего на земле немца. Во рту у него была засунута скомканная пилотка, а руки и ноги связаны телефонным шнуром.

-Отлично, — с чувством сказал он, — эй, бойцы быстро обыскиваем все здесь, документы убитых, оружие носибельное все забираем. Слушай, обратился он вновь к Ивашову, — может, поделишься, как это ты делаешь?

Лица Игоря он не видел, но по голосу понял, что тот улыбается

-Товарищ лейтенант, вы все равно так не сможете, да и допуска у вас нет.

Ну, что же, такой разговор Григорьев понимал очень хорошо и расспросы прекратил.

Быстрый шмон вскоре закончился, и разведчики скрылись в темноте, вместе с пленным немцем.

Небольшой аэродром, совсем недавно оборудованный в этом месте, был оживлен, ожидался транспортник из Москвы.

Подполковник Туманов, командир бомбардировочного полка, расположенного здесь, после визита дивизионного особиста, бегал, как намыленный, с его губ слетали только непечатные выражения. Периодически он поглядывал на небольшую группу военнослужащих, сидевших под маскировочной сетью у края летного поля. За время войны бывал он в разных ситуациях, но чтобы так, сразу из Москвы и от командования фронта получить шифрограмму с требованием немедленно подготовится к приему самолета, отправке группы военнослужащих и договориться о взаимодействии с истребительным полком о его прикрытии. Такого еще он не припоминал. И все из-за нескольких человек, которых сегодня утром лично доставил на аэродром дивизионный особист, по унынию и суетливости которого можно было догадаться, что совсем недавно он получил хороший втык от выше стоявшего командования.

Но все свои переживания тот с лихвой отыграл на Туманове, придираясь ко всему, на, что только падал его взгляд.

А сейчас он находился вместе с людьми, которых доставил сюда, и не давал никому постороннему заговаривать с ними.

Туманов, тем не менее, сразу узнал одного из этих военных.

Максим Манеров, с которым они когда начинали учебу, еще до войны, оказывается, стал уже полковником, и когда Туманов, неподалеку от них переговаривался с особистом, успел приветственно кивнуть ему и подмигнуть.

Судя по подмигиваниям, ничего страшного тем не грозило. Но вся эта секретность страшно напрягала. Поэтому, когда вся эта странная команда загрузилась в самолет, и тот благополучно взлетел, взяв курс на северо-восток, Туманов, прошел на КП, достал заветную фляжку и сделал несколько глотков антистрессовой жидкости, под названием водяра.

Мерно гудели моторы транспортника, уставшие донельзя люди, спали, сидя на жестких неудобных скамейках. Только Наташа не могла пока еще заснуть. За последний месяц, на ее долю выпало столько злоключений, сколько не выпадало со дня ее службы в медсанбате. Она мысленно переживала вновь и вновь все приключения, и только сейчас понимая, что два раза чудом осталась в живых, и только благодаря своему подопечному, который сейчас спал, полусидя на полу, опустив голову, на ее колени. Он сделал это прямо после взлета, все были так измотаны последними двумя сутками, что даже не обратили на это никакого внимания, лишь только глаза Селезнева на миг завистливо блеснули. Когда колени стали затекать, она пошевелилась, но Ивашов, только двинул голову ближе к ее животу, и обнял за талию. Наташа тревожно огляделась, но окружающие спали, То ли от объятий Игоря, то ли от тепла его головы, Наташу тоже потянуло в сон, и она заснула, положив ладонь на взъерошенную голову красноармейца.

Когда она открыла глаза, никто уже не спал, все шарили глазами в иллюминаторах. Игорь примерно сидел рядом с ней, как будто не он совсем недавно спал, опустив голову на ее колени.

-Ну, вот подлетаем!— громко объявил Манеров. Но радости в его голосе не было. И вообще, с того момента, как они перешли линию фронта, и оказались у своих, их дружная команда распалась, у каждого были свои проблемы, и все понимали, что впереди их ожидают многочасовые допросы, по сравнению с которыми беседа с дивизионными особистами была совсем хиленьким цветочком.

Истребители сопровождения сделали круг, покачали крыльями и ушли на свой аэродром, а их самолет, начал снижение. Самолет коснулся земли и, подпрыгивая на неровностях, покатился, сбрасывая скорость.

Когда все спустились на землю, то увидели, что находятся на небольшом аэродроме, вокруг которого поднимался лес. Были видны вдалеке охранные вышки.

На самом аэродроме, стояло еще несколько самолетов, прикрытых маскировочными сетями и собственно больше ничего.

Но озадаченная тишина продолжалась недолго, из-за деревьев, выехал виллис и направился в их сторону.

-Так ты говоришь, что вылечил руку полковника Бородина, и каким же образом ты ее вылечил? — в сотый раз прозвучал вопрос следователя.

Ивашов сидел на привинченном к полу металлическом стуле, в глаза ему бил яркий свет лампы. А из-за нее звучали слова сержанта госбезопасности, уверенного, что подследственный его не видит.

Но Игорь, видел его очень хорошо,— растерянного тылового служаку, задача которого была ошеломить его, поймать на неточностях и в итоге выявить то, чего может, быть он доложил в предыдущих беседах. Ивашову ничего не стоило, перепрограммировать сознание этого типа, но ему было интересно, сколько все это будет продолжаться.

-Я вылечил ее наложением рук, товарищ следователь,— также в сотый раз повторил он свой ответ.

-Ты блядь, предатель Родины, не называй меня товарищем, ты сука на вражеской территории был завербован фашистами, и сейчас являешься их агентом, быстро выкладывай пароли явки и все остальное!— рявкнул тот и кивнул мордовороту стоявшему сзади. Тот с замахом ударил Ивашова по скуле и с чертыханием схватился за свой кулак, с разбитых костяшек закапала кровь. Ивашов, склонив голову, с улыбкой наблюдал за этой возней.

-Ты что лыбишься, ты что сука лыбишься,— я блядь тебе полыблюсь! Иванов, ты что совсем сноровку потерял, Ну-ка уеби его еще раз — закричал следователь.

-Товарищ сержант, не могу я больше, всю руку об этого урода расхуячил, Вон смотрите,— пробормотал мордоворот.

И он показал сержанту свой распухший окровавленный кулак.

-Куда этого хуя не пиздану, везде, как камень, — уныло пожаловался он.

В это время двери в камеру открылись и туда зашел плотный капитан с седыми висками и умным с хитринкой взглядом.

-Ну, что Белояров, как у тебя дела?

-Товарищ капитан госбезопасности,— вскочил сержант,— следствие продолжается, и все идет к тому, что подозреваемый вскоре начнет давать признательные показания.

-Да вижу, я как он у тебя их дает. Скорее твой Иванов признается, что он Сидоров, чем этот, что-нибудь расскажет. Так, дело оставляешь и можешь быть свободен, спасибо за службу.

Сержант с растерянным видом собрал в папку раскиданные по столу бумаги и, оставив ее на столе, вышел из камеры вместе со своим помощником.

Капитан задумчиво походил по кабинету, выключил настольную лампу, присел за стол и сказал:

-Прости парень, накладочка вышла, ну сам понимаешь время военное, сразу никому нельзя верить, так что бывает и так приходится действовать. А ты хорошо держался, молодец! Закуришь? — и он протянул Ивашову раскрытый портсигар. Впервые за три дня глаза Ивашова радостно блеснули. Он протянул руку и выгреб из портсигара половину содержимого. Капитан недовольно глянул, но ничего не сказал, а протянул вспыхнувшую зажигалку к кончику папиросы уже торчавшей у подследственного изо рта. Он несколько раз моргнул, и про себя побожился, ему показалось, что кончик папиросы, загорелся на долю секунды раньше, чем была поднесена зажигалка.

-Вот блядь, с этой работой, скоро точно, одна чертовщина будет чудиться,— подумал он,— интересно, чем Белояров тут занимался, ведь было дано указание спецметоды применить в меру, а у этого, похоже, ни одной царапины нет.

-Товарищ красноармеец, сообщил капитан, — ваши показания, как и показания ваших спутников, проверены, и полностью подтверждают друг друга.

Так, что твои злоключения закончились. А сейчас давай, Игорь просто поговорим. Сам понимаешь, не каждый день, такие уникумы, как ты встречаются,— сказал он собеседнику.

Ивашов с простецким видом сразу же спросил:

-Товарищ капитан госбезопасности, а эти уникумы, кто они есть, может это обзывка какая?

Тот усмехнулся.

-Вижу ты парень вологодский, из деревни, небось?

-Так вы, что товарищ капитан госбезопасности, про меня еще ничего не знаете,— картинно вытаращил глаза Игорь.

-Вот сучок, он еще надо мной издевается, не боится ни хуя, паразит.— уже раздраженно подумал капитан.

-Ну, почему же, знаю,— сказал он,— но за спрос денег не берут. Почему бы нам не поговорить, вот давай с самого начала, расскажи все, что помнишь, где родился, кто тебя воспитывал, с самого начала обстоятельно.

Капитан госбезопасности Рогожин был тертым сыскарем, как правило, он интуитивно чувствовал вранье, за его плечами была разработка нескольких агентов глубокого внедрения, тех, кто обычно не нуждается в легенде, потому, что вся их жизнь протекала в течение многих лет на виду у всех.

Вот и сейчас слушая неторопливый рассказ окающего на каждом слове молодого парня, он чувствовал, что здесь, что-то не так, но вот что?

Судя по тем данным, что он успел затребовать и получить, молодой парень появился из леса в одной из небольших деревушек Вологодской области, и объявил себя сыном некоего кузнеца, якобы умершего в лесу, где он жил одиноким бобылем. Настораживало, что по некоторым обмолвкам в документах, считалось, что этот кузнец был очень странным человеком, и по каким-то обстоятельствам не мог жить среди людей.

Рогожин мысленно вздохнул, сейчас после всех допросов, у него не было никаких сомнений, что действительно рука полковника Бородина была вылечена этим странным парнем, для которого название бугай подошло бы лучше всего.

-Придется, посылать группу в леса, искать, где жил этот Вахрамей, может способности Ивашова, как-то связаны с той местностью, — подумал он.

-Игорь скажи мне, а ты бы смог найти место, где вы жили? — обратился он к собеседнику.

-Конечно, найду, запросто, а что вы хотите туда попасть? — спросил тот с любопытством.

Рогожин замялся

-Ну, в общем, мне бы хотелось там побывать, — наконец, признался он, — наверно, стоит посмотреть на место, где родился такой человек, как ты. Не все же могут руками лечить, ты у нас один такой пока. Ну ладно, в камеру больше не вернешься, сегодня тебя перевезут на другую базу, там поживешь, пока будем думать, как нам дальше быть.

-Только покажи его врачам, те с ума от счастья сойдут, так, что пока с этим подождем,— решил он про себя.

— Игорь, может у тебя пожелания, просьбы какие будут?— спросил Рогожин.

-Да,— сразу оживился Ивашов,— если возможно, я бы хотел, чтобы там, на базе вместе со мной была медсестра Иванова.

Рогожин ухмыльнулся.

-Так, что у вас так все серьезно завязалось? Или просто симпатия?

Красноармеец нисколько не смутился.

-Понимаете, вот такая странная штука, у меня в ее присутствии лечение удачней получается,— сообщил он капитану.

Тот про себя подумал:

-Врешь ты или нет, сейчас не проверить, а эту Иванову все равно надо было изолировать, так, что пусть будет рядом с ним, а там посмотрим.

Обстоятельная беседа длилась почти два часа. После сего Ивашова увели, а Рогожин еще сидел в раздумье некоторое время, затем прошел к себе и поднял трубку телефонного аппарата.

-Товарищ полковник госбезопасности,— доложил он, — по согласованию с вами с известным вам человеком проведен допрос с применением спецметодов. Результатов он, как и предполагалось, не дал. За исключением одного, после допроса у него нет ни ран, ни кровоподтеков и вообще свеж, как огурец.

-Интересно, интересно,— послышался в трубке низкий уверенный голос,— ну тогда действуй, как договаривались. Его пока направляем на базу номер восемь, ну и медсестру туда же отправляй. Наши доктора, там уже его серьезно обследуют, а ты отвечаешь за подготовку экспедиции. Вологодским товарищам я сам собщу, чтобы вас ожидали. Но сам понимаешь, они ничего не знают о сути дела. И давай быстрее шевелитесь. Дело на контроле сам знаешь у кого.

Наташа сидела на жесткой койке, застеленной тонким матрацем и тонким одеялом, и плакала. Слезинки сами катились из глаз. Ну, почему ей так не везет. Она рассчитывала, что когда доставит Ивашова в Москву, то ее непременно отправят обратно на фронт. Ну, может, задержать на два, три дня и все. Но вот идет уже вторая неделя ее пребывания в этом непонятном месте, то ли тюрьме, то ли гостинице.