За наших воюют не только люди

В течение десяти минут он сидел неподвижно, не обращая внимания на окружающее. Нестеров, оторвавшийся от карты, с жадным любопытством следил за ним.

Наконец, Ивашов глубоко вздохнул и бережно отпустил руку Бородина.

Наташа, к которой неожиданно вернулся дар речи, громко ахнула, увидев абсолютно гладкую кожу и ни одного шрама. Сам же лекарь лег рядом с Бородиным лицом вниз и раскинул руки, как будто хотел обнять землю, на которой сейчас лежал.

На Наташины ахи и охи собрались все и с удивлением смотрели на руку Бородина, которая сейчас была, как новенькая.

-Эй, полковник, — обратился к нему Нестеров,— подъем! все лечение проспал.

Но тот продолжал спать, и не реагировал ни на что.

-Загипнотизирован,— мелькнула мысль у разведчика,— эй, Ивашов, буди своего пациента,— крикнул он все еще лежащему на земле красноармейцу. Тот медленно уселся на земле. Его лицо потеряло юношескую округлость, а несколько появившихся морщин делали выражение лица суровым и значительным. И для цепкого взгляда разведчика на рядового Красной Армии сейчас он был совсем не похож.

Игорь устало дотронулся до Бородина и тот начал просыпаться, недоуменно оглядываясь по сторонам.

Ивашов же произнес незнакомым низким голосом:

— Товарищи если не поем сейчас, то точно отрублюсь на день,— и вновь улегся на землю.

-Селезнев мать твою, ты нашел, что пожрать?— крикнул полковник.

-Так точно, — донесся ответ из машины.

-Тогда какого хуя там сидишь? Бегом сюда со всем, что там надыбал.

В течение следующих пятнадцати минут все смотрели, как надо принимать пищу, вернее, как ее уничтожать. Из того, что было в загашнике у фрицев Ивашов сожрал половину, в том числе и вареную курицу, которая неведомым образом присутствовала в машине ее косточки только хрустели у него на зубах.

Когда он остановился, то поглядел вокруг довольным взглядом и сказав сам себе

-Пятнадцать минут сон-тренаж, — заснул.

Нестеров оторвавшись, наконец, от этого зрелища собрал срочное совещание в составе трех полковников и одного майора.

-Товарищи командиры,— сказал он внимательно слушавшим его людям, — после сегодняшнего события, надеюсь, вы все поняли, кто в нашей команде самая ценная фигура.

-Еще бы,— откликнулся Бородин, все еще любующийся своей чистой, без единого шрама, рукой,— дураку понятно.

-Так, вот, — поморщился Нестеров, очень не любивший, когда его прерывают,— считаю, что наша обязанность любыми путями, ценой наших жизней, в конце концов, но доставить красноармейца Ивашова за линию фронта. Вы все понимаете, что значит такой талант для нас. Вот же неожиданность, какая, сам бы не видел, ни за что не поверил!— эмоционально высказался он.

-Видимо в госпитале его способность приметили, поэтому и в Москву откомандировали,— добавил Манеров, — я в самолете еще думал, что тут рядовой красноармеец делает, а видишь, как дело обернулось.

-Товарищи командиры, не отвлекаемся,— прервал воспоминания летчика Нестеров,— вернемся к нашей задаче. Я проработал дальнейший маршрут движения исходя из возможного на сегодня положения фронта. Но вы сами понимаете, что сейчас он может за день оказаться, как за пятьдесят километров от нас, так и двинуться вперед и мы сами не заметим, как окажемся у своих. Короче, мы можем проехать по этой дороге не более десяти километров, дальше будет небольшой поселок, там, скорее всего, придется машину бросить. Потому, что за ним начинается опять лесостепь, и мы будем, на открытой местности, как на ладони. К тому же там, скорее всего, сосредоточены тыловые немецкие части, поэтому придется идти по ночам. На прорыв фронта, нашими силами, сами понимаете, мы рассчитывать не можем. Так вот красноармеец Ивашов, не должен привлекаться к разведке, участию в боевых действиях, ну за исключением, момента, когда терять больше нечего, тогда уж пусть дерется, как все.

Манеров с серьезным видом спросил:

-Послушайте товарищи, ведь он лечил наложением рук, так что получается парень то святой?

Бородин фыркнул:

-Как же вологодский пацан в святые выбился. Просто талант такой у него.

Надо чтобы его ученые изучали.

Но Манеров гнул свое.

— Не знаю как вы, а с собой всегда этот образок в бой беру.

Он бережно достал завернутый в носовой платок маленький медный образок.

-Вот видите, с этим образком мой отец японскую войну прошел и германскую, а дед с турками воевал. И оба живыми домой вернулись. Скажу больше, решил, что спасением своим вчерашним вновь образу этому обязан. А сейчас подумал не похоже, этот образок ведь только меня спасает. Я уже два раза подбит был. А мои ведомые в земле сырой лежат. Так вот не парню ли этому мы своими жизнями обязаны?

У Нестерова по спине пробежали мурашки. Все его воспитание протестовало против слов летчика.

-Да ладно тебе Максим Иванович, я тебя, конечно, понимаю с образком, память о предках — это святое, Но ты, когда вернемся, поменьше об этом распространяйся. Мы коммунисты не должны слепо всю непонятное объяснять божьей волей. Для любого такого случая всегда найдется научное объяснение. Так, что лучше давайте эту тему закроем и не будем к ней возвращаться. И я попрошу всех находящихся здесь сохранять молчание про случившееся.

-Конечно,— улыбнулся Черепанов,— это совершенно понятно, вот только боюсь, что когда дело попадет в высшие инстанции, нас просто изолируют во избежание огласки.

Все напряглись, никому этого не хотелось, а Бородин, до которого сейчас дошло, что теперь он точно не попадет на фронт, а будет предметом изучения медиками неизвестно, сколько времени, грустно повесил голову

Манеров, между тем, завернул образок в носовой платок и положил его рядом с серебряным крестиком, на волосяном шнурке, который он пятнадцать лет назад снял, когда стал комсомольцем. И который ему вновь отдала бабушка вместе с образком, когда он в прошлом году по дикой невероятной случайности два дня смог побыть у себя дома.

-Возьми, крестик, возьми внучек Христа ради, шептала она сквозь слезы, -Ведь он твой крестильный еще, я с той поры сберегла. Пусть тебя Господь хранит. Бей ворога лютого и домой живым вернись.

Пока они беседовали, громкий храп Ивашова прекратился, и он бодро уселся на земле.

Нестеров внимательно глянул на него. Морщины, которые придавали лицу красноармейца жесткое суровое выражение, исчезли. И сейчас это было обычное лицо молодого бойца, не потерявшее еще своей округлости, хотя глядевшие с прищуром глаза, многое говорили о его характере.

Полковник кашлянул и замялся, после того, что сотворил красноармеец, ему было неясно., как начать разговор.

-Ну, что Ивашов,— бодро начал он, — пришел в себя?

-Так точно,— вскочил Игорь с земли,— все в порядке. Готов к дальнейшему движению.

-Ну, не торопись, боец,— улыбнулся полковник, и огляделся. Солнце уже склонялось у закату, но было еще достаточно светло. Машина, которую лейтенант и медсестра затянули маскировочной сетью, бывшей в багажнике, сливалась со свежей лесной зеленью.

-Так, сейчас мы перекусываем, тем, что еще осталось от Ивашова, и выезжаем, как только начнет темнеть. Селезнев, ты, по-моему перекусил, пока мы совещались, приказываю вступить в боевое охранение.

Офицеры уселись в кружок, по братски разделили оставшиеся после Ивашова съестные припасы и по очереди выпили паре колпачков коньяка из фляжки, снятой у одного из офицеров. Нестеров углубился в изучение и сортировку найденных у немцев документов, а Бородин Черепанов и Манеров негромко переговаривались о своей возможной судьбе, надеясь, что она не будет все к ним жестока и их не запрячут куда-то далеко, далеко.

-Да ладно, хватит, об этом мандеть, — в конце концов, сказал слегка захмелевший Бородин,— авось пронесет!

Эти слова оказали почти магическое действие, командиры успокоились, вспомнив, что они еще за линией фронта и когда попадут к своим, неизвестно. Авось — какое хорошее слово, неизвестное никому кроме русских, которым оно помогает жить не одну сотню лет.

Солнце начало скрываться на востоке, когда все загрузились в машину, и Бородин нажал на газ. Хорьх медленно двинулся по песчаной давно не езженой дороге, постепенно лес редел и, вскоре, машина катила по дроге, закрытой от окружающих полей только кустарником, растущим вдоль кюветов. Так они ехали минут тридцать, неожиданно дорога пошла вниз и уткнулась в небольшую речку. Тут стало понятно, почему по этой дороге никто не ездил. Деревянный мост, который, когда-то здесь имелся, был сожжен, и только обгорелые стойки торчали из воды. Но видимо здесь все же кто-то пытался перебираться по нему, потому что несколько досок были уложены, так, что по ним, с трудом, но можно было перейти на другой берег.

Машина остановилась и почти сразу заглохла, когда все вылезли из нее.

Нестеров при свете фонарика, обнаруженного в машине, пытался разобраться в карте.

-Итак товарищи, -сказал он после того. как тщательно сложил карту и убрал ее в планшет, — сейчас мы перейдем на ту сторону и пойдем точно на восток, по карте видно, дорога идет к большому поселку в котором скорее всего стоят немецкие части, если это так, то мы сейчас через пару километров свернем с нее и пойдем на юг, там километра через четыре опять будет достаточно большой лесной массив, в котором мы можем укрыться на день, и понять, как будем перебираться на нашу сторону, ждать там, когда наши пойдут в наступление, было бы глупо.

И через пять минут небольшая вереница людей перейдя по прогибающимся доскам , медленно двинулась по пустынной дороге. Нестеров уже оценил способности Ивашова и тот сейчас шел впереди, метрах в трехстах и внимательно вглядывался в ночной полумрак. Когда они подошли к планируемому месту схода с дороги, то вдали уже был слышен шум моторов, звон металла, видимо, действительно гитлеровцы расположились в селе, про которое говорил Нестеров. Все вздохнули, потому, что про себя надеялись, что там никого не будет, и они без всяких обходов пройдут к своей цели, линии фронта.

Но тут Ивашов черной тенью метнулся в кусты, там раздался сдавленный стон и через минуту он вышел оттуда, таща за собой крепкого мужчину в масхалате.

-Ты кого еще там опять отыскал, Ивашов, — громким шепотом, спросил Нестеров.

-Товарищ полковник,— думаю, что это наш разведчик, — сообщил Игорь. Я этого прихватил, он наблюдал за дорогой. А его напарники, где то шарятся, их я пока не углядел.

Захваченный разведчик или кто лихорадочно крутил головой, пытаясь понять, к кому он попал, Нестеров включил фонарик и направил на себя,

-Товарищ командир?— удивленно воскликнул пленник,— вы то, как здесь оказались?

Погоди, погоди,— сказал Нестеров,— ты лейтенант Пашка Григорьев, полковая разведка, ты сам то откуда здесь?

-Так товарищ полковник, после ранения попал не то, что в другую часть, в другую армию, хорошо, хоть фронт тот же самый. Вчера только пошли на задание..

Но тут его говорливость пропала. Он с подозрением всматривался в темные фигуры, стоявшие вокруг и не говорил больше ни слова.

-Ну, что заткнулся, соловей?— засмеялся Нестеров,— пой ласточка, пой, радуйся, что свои вокруг, — и осветил столпившихся рядом товарищей. Подозрительность Григорьева прошла, когда он увидел медсестру, стоявшую со своей неразлучной медицинской сумкой.

-Товарищ полковник, это, что же группа у вас такая, ничего не понимаю?

-А тебе и не надо понимать ничего,— неожиданно жестко сказал Нестеров,— во время выполнения боевого задания попался, как куренок, и это заслуженный командир.

В свете фонарика было видно, как покраснел лейтенант.

-Так у вас товарищ полковник волкодав такой на подхвате, я даже не понял, как он меня прихватил,— пробормотал он.

-Ну, что же, как старший по званию приказываю доложить мне задачи вашей операции, — сказал Нестеров и отошел вместе с разведчиком в сторону.

Через десять минут они вернулись обратно. Разведчик ухнул в лес криком филина, и через несколько секунд, из леса раздались ответные крики. После этого он быстро исчез в кустах, откуда его так внешне легко извлек Ивашов.

Вскоре на дорогу вышли четыре человека и быстрым шагом пошли к ожидающей их группе.

-В кустах еще два человека остались, — шепнул Ивашов полковнику, -наверняка, страхуют.

Нестеров опять остро позавидовал парню, он, конечно, понимал, что так должно и быть, но знать и чувствовать разные вещи.

Встретившиеся в темноте военнослужащие с любопытством пытались рассмотреть друг друга, и пока Нестеров с Григорьевым решали свои вопросы, они уже вполне освоились и даже начали отпускать комплименты медсестре.

-Вопросы были решены быстро, Григорьев его двое подчиненных и приданный им Ивашов отправлялись для поимки языка, а все остальные должны были выдвигаться к месту встречи, откуда завтра должны будут выйти в "коридор" оставленный для разведгруппы. Прошло еще несколько минут, и группа захвата растворилась в темноте, уйдя по направлению к селу, а остальные, ведомые тремя разведчиками, жутко недовольными своей ролью, направились в сторону фронта.

Между тем четверка в маскировочных халатах бежали по дороге, Когда Григорьев засомневался, не попадут ли они на мины, при такой манере передвижения, приданный ему боец, сообщил, что заранее узнает об этом. Верилось ему, конечно, плохо, но когда лейтенант вспомнил, как из ниоткуда на него навалилась непонятная тяжесть, и он был вмиг обездвижен, то решил, что и в этом непонятная креатура полковника Нестерова также компетентна. Они пробежали пару километров, когда Ивашов, бежавший впереди остановился. Чуть не влетевший ему в спину лейтенант, чертыхнулся и спросил:

-Что остановился?

-Так вот, здесь, похоже, без мин не обошлось?

-Ну, и?

-Так что ну и, надо разминировать,

-А ты могешь?

-Ну, сейчас попробуем, вы ждите, я сейчас начну.

С двадцать минут все наблюдали, как темная фигура ползет по дороге и не оставляет за собой никаких следов.

Когда он прополз метров пятьдесят и поднялся и тихо свистнул все быстро подбежали к нему. Один из разведчиков вологодский парень не выдержал и спросил

-Зема, ты, что вообще делал, я видел, как саперы работают, ничего похожего, там мины то хоть были.

В ответ ему под нос была подставлена ладонь, на которой лежало несколько минных взрывателей.

-Ты, что больной,— отпрыгнул любопытный парень от Ивашова,— оторвет руку, будешь знать, как их таскать.

Ну, что там товарищ красноармеец? — подошел к нему лейтенант, до сих пор не знающий, как себя вести с новым членом команды.

-Все в порядке товарищ лейтенант, все мины обезврежены. Вот видите, все взрыватели сняты.

— Придурок, — выдохнул лейтенант, — что ты их таскаешь, они же на боевом взводе все.

-А я фокус такой знаю, товарищ лейтенант, у меня они не взорвутся, — сообщил Ивашов.

Григорьев пожал плечами и подал команду к дальнейшему движению.

Они не успели они пройти еще несколько сот метров, как вновь Ивашов остановил всех.

— Ну, что там еще, — нетерпеливо спросил лейтенант. Он уже частенько посматривал на восток, но хотя тот еще был темным, время утекало стремительно.