Борджиа: Османский узел

— Воины Креста одержали уже две победы, явную и тайную. Явная — битва у Лефкаса. Тайная...

— Страх султанской армии?

— Не только армии, но и духовенства. Дервиши-бекташи имеют большое влияние в их империи, а теперь им показали, что они смертны. Смертны мучительно и неожиданно. Никто из бектащей не умер от выстрелов, они лишь отравили их. И янычарский ага, с ним случилось то же самое. Король Италии очень не любит, когда из христианских детей делают мусульманских фанатиков. И ему удалось донести эту нелюбовь до тех, кто остался жив.

— Но начнётся резня христиан в Стамбуле и в других городах. Султан Баязид II и его придворные поймут, что должны значить те смерти и явные убийства. И кто за ними стоит.

— Борджиа понимает. Понимают... — уточнила Изабелла, растолковывая инфанту алфавит высокой политики, который тот только сейчас начинал хоть как-то постигать. — И сумеют обратить себе на пользу даже резню христиан. Вспомни папскую буллу, что была разослана во все страны. Там прямо описана жестокость османов и то, что к ним нельзя применять какие-либо правила, соблюдающиеся в войнах между христианскими странами. Даже отдельные случаи резни будут... поданы правильно, как приготовленное по особым пожеланиям блюдо.

Смотря на вновь серьёзно призадумавшегося Хуана, королева вспомнила и о том, что не войной с Османской империей единой. Да, Борджиа удачно и выгодно для себя устроили этот Крестовый поход. Вновь поднятое знамя войны за веру, ещё совсем недавно порядком истрёпанное, после сперва завершившейся Реконкисты, а затем и разгрома османского флота вновь развевалось на ветру. Если до битвы близ Ионических островов не союзные и откровенно враждебные Борджиа правители и могли помыслить о возможности ударить в спину — да и то очень осторожно, не открыто чтобы таким образом не поставить себя в положение 'предателя христианского мира' и законной добычи для всех, кто пожелает — то сейчас такого и вовсе не могло произойти. Такого — не могло. Зато от разного рода интриг и сколачивания союзов против непосредственно участвующих в Крестовом походе род Борджиа никоим образом не был избавлен. Более того, уже намечалось кое-что, способное насторожить, обратить на себя пристальное внимание.

Ведь кто непосредственно ввязался в войну с Османской империей? Италия и Святой Престол, то есть Борджиа, Испания и Орден госпитальеров. Сильно зависимые от Борджиа герцогства Миланское и Флорентийское да Славония, та часть Венгрии, которая находилась под властью Яноша Корвина. Изабелла Трастамара очень бы хотела знать, что именно пообещал Корвину Чезаре Борджиа и как умудрился добиться того, что король Венгрии Владислав Ягеллон не стал мешать возможному претенденту на престол завоёвывать себе славу и возможно даже новые земли. Хотела знать, но понимала, что её хитрый родственник будет скрывать истину за сотнями слов до тех пор, пока не сочтёт, что теперь выгоднее раскрыть очередную свою затею.

Ещё была Венеция, но республика воевала именно с Османской империей и являлась лишь вынужденной союзницей Борджиа. Вот здесь королева многое могла сказать об истинном положении дел. Венецианский дож Агостино Барбариго допустил ошибку, недооценив семью Борджиа, их возможную силу и то, к чему она способна была привести... К воссозданию Италии и получению короны. И в этих декорациях память о том, как венецианцы по существу дали тогдашнему королю Франции ускользнуть из почти захлопнувшейся ловушки, а затем ещё и взяли под покровительство не только республику Сиена, но и находящееся под властью Савонаролы Ливорно с иными отколотыми от Флоренции землями... После подобного надеяться на то, что Борджиа будут для Венеции более чем временными союзниками точно не стоило.

— Венеция будет ослаблена... сначала, — произнесла Изабелла. обращаясь даже не к инфанту, а просто... к самой себе, наверно. — Она уже ослабела, лишившись немалой части флота. Достаточно прочитать о потерях в битве при Лефкасе и захваченных трофеях. Возьми этот лист, сынок. Вот там, слева, придавленный статуэткой рыцаря, что из слоновой кости. Взял? Теперь посмотри.

— Двадцать семь кадырг, одиннадцать галиотов, около полусотни малых судов...

— Это трофеи, доставшиеся победителям и разделенные, как было сочтено правильным. Довольны все, кроме венецианцев. Им не досталось почти ничего. Понимаешь причину?

— Борджиа не видят в республике союзника.

— Это мотив, Хуан. А для всех причина такого дележа трофеев прозвучала иначе и была убедительной. Использованная капитаном венецианского флота стратегия оказалась опасной, рискованной и неудачной. Гримани уже отступал... Нет, даже бежал, и это видели слишком многие. Теперь Антонио Гримани никто для союзников и даже в республике у него увеличится число недругов, а семья лишится немалой части влияния.

— И как поступит дож и сенат?

— Дож, сенат, советы и прочие обладающие властью в республике будут спорить, сориться, пытаться найти лучший выход... и тем самым потеряют время. Что это даст Борджиа? Это ты расскажешь мне завтра. Как и о том, что думают о Крестовом походе те страны, что не приняли в нём большого участия или вообще остались в стороне.

Дождавшись того момента, когда инфант покинет кабинет, а зверь за ним закроет, испанская королева позволила себе немного ослабить тот стальной стержень, который словно бы постоянно находился внутри. И без него нельзя. но и с ним сложно, слишком легко надорваться, пытаясь поднять слабо посильную для её женских плеч ношу. Потому она и хотела как можно скорее воспитать из сына такого наследника. Чтобы быть спокойной за то, что в дальнейшем станет со столь тщательно и заботливо собираемым королевством. Изабелла понимала, что муж может завоёвывать новые земли, но не скреплять их с теми, что были изначально. А вот Хуан... Промелькнула мысль и о том, чтобы попробовать одну из младших дочерей выдать замуж не за представителя королевских домов за пределами Испании, а за какого-то подающего надежды юношу из приближенной к трону знати. Ту дочь, которая покажет себя более способной впитывать даваемые знания и в то же время станет более походить на неё, Изабеллу. Сами получаемые знания мало чего стоят без готовности их применять и жёсткости духа. Или крепости? А может как первое, так и второе. Мысль была не совсем обычной, но обдумать её стоило.

Не только эту мысль. Война с османами пусть и была важной. судя выгоды политические и не только, но имелась и другая проблема. Новый Свет! После того, как этот Христофор Колумб открыл новые земли, а она сумела заручиться поддержкой Святого престола и даже получила буллу, весьма выгодную для королевства, ожидания были... высокими. Только вот отправившийся во вторую экспедицию уже с гораздо большим числом людей кораблей и всего прилагающегося Колумб не смог выполнить столь щедро высказанные испанской короне обещания. Какие? Предоставить куда больше золота и иных ценностей, конечно! Слыша разочарованные голоса некоторых придворных и даже мужа, Изабелла подумывала было разорвать договор короны с Колумбом и уж точно не выделять новые и немалые средства, но...

Опосредованная, но настойчивая поддержка этому генуэзскому авантюристу пришла со стороны Борджиа. Обоих, короля и понтифика, что вдвойне заставляло принять во внимание начертанные на бумаге слова. И если понтифик ограничивался общими словами, то Чезаре довольно подробно раскрывал свои мысли по поводу необходимости продолжать поддержку колумбовских экспедиций. Вместе с тем добавлял, что 'особость' генуэзца 'подкармливать' тоже не следует, а то подобные люди способны возомнить себя совсем уж незаменимыми и начать делать разного рода глупости. Зато если чувствуют соперничество с не менее способным конкурентом... тогда порой и горы свернуть способны.

Не только слова, но и нечто большее. Напомнив о том, что большая часть войск и практически все корабли королевства участвуют в Крестовом походе, Чезаре выражал готовность помочь тем, чего у Италии и Святого Престола пока что имелось в достаточном количестве — золотом и серебром. Конечно, не по доброте душевной, хотя некоторым не особенно вникающим в суть предложения это и могло показаться таковым. Взамен король Италии намекал, что будет очень признателен, если в отправляемые в Новых Свет отряды будет включён и кое-кто из воинов Ордена Храма, чьей основной задачей будет отнюдь не вмешиваться в дела испанской короны, а найти одно-два подходящих места для будущего построения твердынь Ордена на новых землях.

Можно ли было отказаться от такого? О нет отказаться то можно, но вот только к чему? Совершенно естественное для союзника желание — узнать о происходящем по ту сторону океана со слов собственных верных людей, а к тому же заложить основы будущих владений. на которые, к слову, права имелись. Изабелла. конечно, понимала, почему Борджиа отправляют туда именно тамплиеров... чтобы не противоречить булле 'О Новом Свете', конечно. Пусть так. Если всё пойдёт по её далеко идущему замыслу, то все усилия Борджиа первым делом принесут пользу именно Трастамара. Обновлённым Трастамара, усилившимся свежей кровью и теми землями, на которые совсем недавно ещё и претендовать не могли.

Вот только помимо богатых даров Новый Свет уже преподнёс и иные 'подарки'. Точнее 'подарок', внушающий тем, кто видел и тем более соприкоснулся с ним. откровенный ужас. Болезнь, которая поражала тела путь куда медленнее чумы и оспы, но также опасная, пугающая, заразная. Та, как только слухи о ней просочились в народ и достигли ушей некоторых слуг Господа, была объявлена некоторыми чуть ли не 'наказанием небес за тяжкие грехи наши'.

Изабелла всегда относилась в вере с глубоким почтением, будучи абсолютно искренней и твёрдой в преданности Отцу небесному, но вот некоторые его служители... Некоторые, да. Ей в таких случаях вспоминался не только Савонарола с приспешниками, чьим именем с недавних пор пугали детей во многих городах италийских земель, но и иные, помельче. Особенно те, которые до сих пор чуть ли не проклинали Борджиа... всех. Антихрист на Святом Престоле, аптекарь сатаны, забывшая о девичьей чести и скромности 'блудница вавилонская'... Эти эпитеты, естественно, относились к трём наиболее важным представителям рода Борджиа — Родриго, Чезаре и Лукреции — и были отнюдь не единственными, просто наиболее распространёнными. Интереснее же всего было то, почему каждый из троицы получил столь неблагозвучные по отношению к себе слова, бывшие далеко не всегда хоть в некоторой мере подходящими.

Самым несправедливым, причём явно, было обвинять в чём-либо юную Лукрецию, едва вышедшую из детского возраста и только-только вступившую в полную событий и сложностей взрослую жизнь. Блудницей она точно не была... в отличие, к примеру, от той же Санчи Трастамара, которая с самых юных лет меняла любовников и даже любовниц куда чаще, чем наряды, коих у неё было немалое количество. Что же до 'девичьей чести и скромности' — нечто подобное испытала на себе и сама Изабелла. Очень многие никак не могли принять то, что она, женщина, не только оказалась на престоле сперва Кастилии. а затем и объединённой Испании, но и отказалась быть всего лишь носящей корону, а не правительницей. Она справилась. Справилась Катарина Сфорца, Львица Романии и Тигрица из... уже не Форли, а Милана. В Форли же теперь был другой владелец... Владелица. Бьянка де Медельяччи, странная девушка, пользующая полным покровительством Борджиа, особенно Чезаре. но не являющаяся ни их родственницей, ни любовницей короля Италии. Просто подругой, советницей, не более того.

Да, Лукреции должно быть легче оставаться той, кем она явно хотела быть. А злословие со стороны некоторых служителей Господа — оно могло заставить печалиться, но не должно было оказаться тем, что способно сломать. Первым, идущим по какому-либо пути, всегда сложнее. Лукреция... не первая среди сейчас живущих и занимающих высокое положение, хотя и в числе оных. Ей будет немного, но легче. Должно быть легче.

Антихрист на Святом Престоле... Изабелла Трастамара понимала, что нынешний понтифик далеко не безгрешен. Только вот всё познается в сравнении, а на фоне немалого числа своих предшественников Александр VI по количеству грехов даже терялся. Ни массовых казней, ни 'валтасаровых пиров', ни даже какого-то особенного распутства. Всё в меру... для валенсийского гранда. волею Господа ставшего тем, кто он есть теперь. Да и влияние Святого Престола за время его пока что короткого понтификата не то что не убавилось, а заметно возросло. Укрепление власти духовной, возрождение Ордена Храма, выигранная война с Францией, сбор из разрозненных земель королевства, назначением которого, помимо прочего, должна была стать и защита Рима, доселе весьма уязвимого. Буллы о Новом Свете, избавлении от оспы, Крестовом походе... Иные понтифики даже одним подобным событием за время восседания на Святом Престоле похвастаться не могли!

Аптекарь сатаны. Это клеймо попытались поставить на другого Борджиа, коронованного. Всем было понятно, почему умирают некоторые враги этой семьи, пусть даже доказать причастность к этому сперва епископа, затем кардинала и великого магистра Ордена Храма, а теперь итальянского короля было почти невозможно. Способный создавать жуткие яды и чуть ли не волшебные исцеляющие снадобья, молодой Борджиа добился того, что о нём тоже поползли даже не слухи, а настоящие легенды. Вроде той, что главе тамплиеров достаточно сказать лишь слово, оформленное как проклятье, чтобы на другом конце света его враг умер... порой от совершенно естественных причин или же иной причине, никак с Борджиа не связанной. Однако 'аптекарем сатаны' он стал со слов монахов, которые вменили ему в вину не только и не столько яды. Лекарство! То самое, от оспы, которое пусть и показало свою действенность, спасая не только жизни, но и излечивая от жуткого страха, но одновременно разрушило представление о 'карах господних, обрушиваемых на род человеческий, нет от которых спасения, помимо молитв и покаяний'.

Оказалось, есть оно, спасение. Более того, в той самой булле чёрным по белому было написано, что все попытки объявлять болезни 'карой Господней', не разбираясь толком в причинах, что их вызвали — есть преступление перед Святым Престолом, за которое виновные понесут суровое, но справедливое наказание. Крикуны немного поутихли, но как только из Нового Света просочилась новая же болезнь... крики вспыхнули вновь. Борджиа же... молчали. То есть ни понтифик не выступил с очередной речью, ни король Италии не стал действовать своими довольно необычными, но дающими результат методами. А ведь лекарство было! Более того, показывающее результаты, хотя получение ингредиентов оказалось занятием длительным и не самым приятным. Впрочем, в сравнении с тем, как добывалась селитра, необходимая для пороха... Всё познаётся в сравнении, эта мысль вновь напомнила о себе королеве Испании.

Борджиа выжидали, не торопясь объявлять, что и новая заморская болезнь, подобно оспе, не станет смертельной. Хотя, в отличие от той же оспы, от неё не получится избавиться разом, как бы того не хотелось. Изабелла вспомнила последнее письмо от Чезаре, в котором тот во всех подробностях описывал даже не лечение — о нём присланные им врачи рассказывали ранее, ничего не скрывая — но о настоятельной необходимости скорейшего принятия мер, сдерживающих распространение заразы. Длительный срок 'выдержки' отдельно от людей, проверка на наличие первых признаков болезни — это было понятно и естественно. Зато описание, как именно может передаваться заморская зараза... Глубина знаний о только-только появившейся болезни по меньшей мере удивляла. Соитие с больным, пусть даже не подозревающим толком о своём состоянии, как основной и наиболее верный случай заражения. 'Бытовой' случай, когда использовалась одна посуда, бельё, прочее... И возможность избежать подобного при помощи 'глубокого очищения', а именно кипятя и обрабатывая особыми растворами то, что могло быть источником. В этом письме Чезаре не вдавался в излишни подробности, но намекал на то, что скоро может не просто рассказать, но и доказать теорию о том, откуда вообще берутся большинство из известных болезней. Это звучало убедительно.