Борджиа: Османский узел

Естественно, Крамер понимал, что подобные его действия не останутся без внимания Рима. Зная же решительность семьи Борджиа, он вполне мог ожидать яда в вине, еде, даже в самом воздухе, которым дышал. Не сразу, а через какое-то время, после того, как первые гневные окрики с высоты Святого Престола окажутся бесполезными. Помирать генеральный магистр совсем не хотел, но вместе с тем желал жить в согласии с собственной душой. Неудивительно, что намёки со стороны опальных кардиналов. бежавших из Рима, без труда нашли дорогу к его сердцу и разуму одновременно. Добавить к этому подтверждённые кое-чем намёки о поддержке со стороны кое-кого носящего корону, а то и не одного... Результат стал очевидным — генеральный магистр Ордена святого Доминика, получив обещания касаемо своего будущего, стал усердно работать как над упрочнением собственной репутации, так и над важным теологическим документом, способным в подходящий момент очень больно ударить по Святому Престолу. Уж с печатным словом у автора 'Молота ведьм' было очень даже хорошо!

Вот он и работал — усердно, день за днём, переложив даже немалую часть обязанностей генерального магистра на братьев по Ордену — над тем, что вот-вот должно было окончательно оформиться в работу под названием 'Тезисы о падении нравов вблизи Святого Престола и необходимости церковного обновления'. Архивы, многочисленные буллы и эдикты, изданные давно умершими понтификами и тем, который находился на Святом Престоле сейчас, свидетельства церковных архивариусов и летописцев — в ход шло всё. Особенно уместными оказались записи некоего Иоганна Буркхарта, имевшего очень полезную привычку вести подробнейшую летопись происходящего близ Святого Престола вот уже не первый десяток лет. Как именно к нему попала копия этих записей, Крамер даже не спрашивал, ценя не методы, но результат в подобного рода делах. Однако высказал мнение, что этот самый Иоганн Буркхарт будет ещё полезнее живым и способным долго и правильно говорить... во благо истинной веры, а не того искажённого подобия, которое пытаются насаждать из Рима.

Он сказал... и его услышали, пообещав серьёзно призадуматься над этим вопросом. Тем более Буркхарт был не столь значимой персоной, чтобы из-за его исчезновения поднялся действительно серьёзный шум и начались розыски большими силами. Особенно если будет уверенность, что он не пропал, а всего лишь умер. В дополнение к 'Тезисам' это позволило бы написать ещё пару-тройку работ поменьше, но тоже весьма полезных, очерняющих Александра VI и его семью так, что немалое число искренне верующих в Господа в ужасе отшатнутся от Рима, ища спасения в другом месте, у других служителей Христа. С более твёрдой верой и истинным благочестием.

Скрип двери, и в личных покоях генерального магистра доминиканцев появился тот, кому Крамер верил если не абсолютно, то близко к этому. Как-никак слишком сильно оба они были связаны, в том числе и по 'Молоту ведьм'. Что ни говори, Якоб Шпренгер тоже приложил руку к созданию этой книги, да и своим научным авторитетом в духовном мире всячески посодействовал продвижению книги. Успешному продвижению, следует отметить. Неудивительно. что сразу же после всего неожиданного для многих взлёта Генрих Крамер приблизил к себе именно Шпренгера, сделав того правой рукой, хранителем многих тайн, как личных, так и орденских. Да и присущая Шпрегнеру осторожность была как нельзя более уместна, ограничивая слишком уж опасные и рискованные действия самого генерального магистра.

— Всё работаешь, Генрих? — спросил Шпренгер и, опираясь на трость, проковылял к стоящему в тёмном углу креслу. Ноги уже старого инквизитора начинали отказывать, уже с трудом нося поражённое болезнями тело. — Не забывай, что скоро всему нашему Ордену может стать неуютно даже тут, в Зальцбурге.

— Не Италия и то, что рядом с ней, — проворчал в ответ Крамер, откладывая в сторону гусиное перо и отодвигая на две трети исписанный лист бумаги. — Там сожгут нас. Здесь... мы сами можем отправить на костер по меньшей мере треть тех, кого пришлют.

— Могли отправить! Сейчас император Максимилиан не станет ссориться с Борджиа. За ними не только Святой Престол, но и королевство, и союзники, главные из которых в Испании. А как только у Хуаны родится первенец... эта связь станет ещё крепче. Нет, брат мой, тут становится слишком опасно. Пора задуматься над тем, куда надлежит перебраться тебе как главе Ордена.

Чуть призадумавшись, Крамер высказал предположение:

— Вольных городов много. Среди них есть те, где нас слушают.

— Пусть продолжают слушать тех братьев, которые там находятся и делают своё дело. Вокруг Священная Римская империя, а её император может счесть, что ему выгоднее выдать тебя Борджиа на расправу. Александр VI в любой день может отлучить тебя от церкви и предать анафеме как Савонаролу. Я до сих пор не понимаю, почему он ещё жив!

— Пугало, Якоб. Они сделали из фра Джироламо ужас во плоти, которым теперь пугают как знать, так и простой народ в итальянских государствах. Знают силу страха... но не так, как это знаем мы. Но ты прав в своих опасениях. Тогда... Франция?

— Она, Генрих, — закивал Шпренгер, да так, словно голова вот-вот отвалится. — Там Борджиа ненавидят, и ни один из их врагов так и не был выдан. Только...

— Говори.

— Не нужно разрешать братьям-инквизиторам действовать там. Пока не нужно. Королю Людовику XII не захочется успокаивать новые бунты в его и так полыхающей огнём мятежей стране.

— Жаль, — опечалился Крамер. — Придётся смириться и ждать. Всё равно мы своего добьёмся. Мельницы господни мелют медленно, но верно. Дойдёт черёд и до французских ведьм с еретиками.

В этом ни один из двух инквизиторов даже не думал сомневаться. Они уже строили далеко идущие планы, в которых было усиление присутствия Ордена и особенно инквизиторской его части во всех странах. Но медленно, шаг за шагом, чтобы не повторить уже допущенные когда-то ошибки. Особенно теперь, когда они получили столь выгодные условия для торжества своих идеалов. А дым от костров и гул пламени способны заглушить крики протестующих и скрыть особо неприглядные картины от посторонних глаз.