Борджиа: Османский узел

Предложение не было отвергнуто. Более того, на извлечённой карте Венгрии и окрестностей приблизительно прикинули, в каких именно городах позиции Корвина сколь-либо сильны, а куда и соваться не стоит. Что же до разговора с Владиславом Ягеллоном, то при его дворе имелся достаточно разумный посланник Святого Престола, способный донести до королевских ушей приятную тому и устраивающую нас позицию.

Оставались дела, прямо связанные с венецианскими интересами. И вот тут нужно было планировать с большой осторожностью.

— Как же всем хочется расправиться с Савонаролой, — скрипнул зубами Мигель от одолевающих его эмоций. — Безумный доминиканец надоел всем! А когда не станет его, можно приняться и за его орден. Давно пора!

— Рано! — отрезал понтифик и лишь сжавшаяся в кулак рука выдавала его собственное желание разобраться с давним своим врагом. — Только процесс над Савонаролой и его приближёнными из числа доминиканцев, только доказанные связи их с руководством ордена дадут мне законную возможность разогнать доминиканцев так, чтобы никто не осмелился обвинить Святой Престол. Слишком долгая история у ордена святого Доминика. Слишком много власти и влияния они получили.

— А еще инквизиция, — задумчиво так добавил Борджиа-Льянсоль де Романи.

— Инквизиция тоже.

Вновь повисшее после слов Папы Римского молчание. Недолгое, мною прерванное, но всё же. Потому и прерванное, что хотелось временно отойти от довольно опасной темы, переключившись на тоже опасную, но относящуюся к делам сугубо военным.

— Нужно решить, будем ли мы оттягивать начало войны где-то до осени, положимся на божью волю или... вынудим османов напасть там и тогда, когда это выгодно прежде всего нам. Как думаете?

— Вопрос в другом, Чезаре. Что выгодно нам, а не им?

Умеет Корелья сформулировать, чего уж. Только не на все вопросы можно ответить легко, быстро и однозначно. Вот что нам выгоднее? Пожалуй, июнь-июль как начало. Именно к этому моменту времени мы успеем подтянуть войска союзников и сконцентрировать собственные силы в несколько ударных кулаков, на суше и на море. Примерно это, пусть и в более развёрнутом варианте, я и ответил Мигелю. Тот, довольно щурясь, покивал, а затем дополнил:

— Вот и подготовимся, Твое Величество. А вынудить османов напасть... У нас же есть такие средства влияния на одну из партий венецианской политики, что они будут готовы петь ночь напролёт под окнами твоего дворца, только бы не стало известно об их связях с османским султаном. Пусть ему изольют душу в письмах, напугают тем, что... вот-вот Венеция заключит наступательный союз сразу с несколькими христианскими государями. Баязид вынужден будет поспешить с первым ударом. По венецианскому флоту, конечно! Для этого достаточно будет высадить войска на Крите или Кипре — венецианцы, опасаясь потери столь ценных владений, сами станут искать морского сражения.

— Убедительно.

— Я старался, Чезаре.

Верю. Равно как и в то, что сейчас нам придётся изрядно повозиться с проработкой первого удара. Того самого, на море, чтобы если и не лишить османов большей части флота, так хотя бы нанести существенный урон. Достаточный для того, чтобы не допустить господства турок на море, развязать уже нам руки в переброске войск в нужные места. Не по суше, само собой разумеется.

Интерлюдия

Цетинье, столица княжества Зета, апрель 1495 года

Парировать сабельный удар мечом и воткнуть кинжал в бок, благо звенья кольчуги врага против подобного не слишком хорошо защищали. И ударом ноги — далеко от всяких рыцарских правил, но ему, кондотьеру в прошлом и магистру Ордена Храма теперь и не такое дозволяется — отбросить другого убийцу, видимо, считавшего, что такого от посла короля Италии ожидать не стоит.

На посольство Его Величества Чезаре Борджиа, короля Италии, напали ближе к рассвету. Нагло, открыто, прямо в замке господаря Зеты, князя Георгия IV Черноевича. Неизвестно откуда появившиеся вооруженные, в хорошей броне люди, каким-то образом пробравшиеся мимо стражи — а может подкупившие оную или и того хуже — атаковали людей Винченцо. От резни спасло лишь то, что почти все они, имеющие бурное прошлое то в кондотте, то в иных местах, привыкли всегда быть не только вооружёнными, но и готовыми к любой неприятности, что жизнь часто им подбрасывала.

Бах, б-бах! Это перезарядивший наконец пистолеты Паскуале всадил по пуле в ещё двух гостей нежданных и незваных, тем самым уменьшая их число. Хвала Господу за советы всегда держать пистолеты при себе, заряженными, а также с запасом пороха и пуль даже в ситуации, когда вроде бы и нечего опасаться. Раталли в очередной раз добрым словом вспомнил ехидные нравоучения, получаемые от теперь уже Его Величества, а не простого... сперва епископа, потом кардинала, потом...

Им повезло! Для начала уже потому, что удалось прорваться к одной из дверей и сперва закрыть, а потом и заблокировать оную так. что с той стороны только тараном можно выбить. И не сделанным из первого попавшегося деревянного постамента, а более серьёзного. Но всё равно врагов было много и прибывать они продолжали. Какими-то окольными путями, порой и вовсе проникая через окна. Учитывая же, что бой шёл отнюдь не на первом этаже...

Блок. Свод по клинку. Отскочить. И вот уже короткие клинки Рауля, одного из сопровождающих его в этом посольстве, вскрест врубаются в тело очередного врага, едва ли не отделяя голову того от тела. Пинок ногой, чтобы высвободить завязшее было оружие... а заодно отшвырнуть брызжущего кровью мертвеца к его соратникам. Подобное должно было пронять даже местных. Особенно местных... Или не совсем местных, ибо у Винченцо уже зародились определённые подозрения. Вот только успеть бы их высказать хозяину этих мест! Мертвецы ведь, как правило, неразговорчивы, он это много раз проверял, постоянно пользовался этим их свойством.

Стук в дверь, Сильный, громкий... И голос, говорящий на латыни с заметным акцентов, но знакомый. Марко Стефанович, один из придворных князя Зеты.

— Откройте! Мы пришли помочь! Здесь только стража господаря! Остальные, напавшие на вас, перебиты или отступили.

— Отпирайте, — рявкнул Винченцо Раталли, обращаясь... к кому угодно из оставшихся рядом с ним воинов. — Они ж всё лезут и лезут! Не отобьёмся.

Рукотворный завал перед дверью разобрали чуть ли не в мгновение ока. И вот уже в открывшуюся дверь хлынули именно те, на кого Раталли надеялся — стража господаря, причём с ходу атаковавшая их противников. Те, к слову сказать, продолжали бросаться на посольских, стремясь во что бы то ни стало добраться до них, выполнить полученный приказ.

Выполнить во что бы то ни стало. Это означало одно — по их души пришли отнюдь не наёмники. Иные, совсем иные воины, готовые даже на последнем издыхании, в вспоротыми животами и волочащимися по полу кишками бросаться в последнюю атаку. Фанатики. Вдобавок умелые воины, чьё мастерство пусть и уступало прошедшим множество войн бойцам Раталли, но не так уж сильно.

У них был шанс выполнить отданный приказ, но они не успели. Теперь же умирали в тщетных попытках его выполнить. Они... Раталли не понимал пока, кем являлись его несостоявшиеся убийцы но очень хотел это выяснить. Другое дело, что их хозяин наверняка тайной не являлся. Ищи, кому выгодно! Выгодно же было исключительно той стороне, что была совершенно не заинтересована в союзе Италии с Зетой, пусть стоящей на пороге потери самостоятельности, но пока ещё держащейся на краю пропасти, стремящейся ухватиться за чью угодно протянутую руку помощи. Османская империя... А раз случилось это самое нападение, то его, Раталли, посольство, оказалось полезным. Просто так на подобный шаг приближённые султана Баязида не пошли бы, должны были существовать весомые основания. Тут стоило подумать... не только самому Винченцо, само собой, а тому... тем, кто его сюда отправил. Только ни они, ни он сам не рассчитывали на такое быстрое и решительное противодействие.

Напавших уже добивали, даже не стараясь взять в плен. Можно было бы попробовать вмешаться, но... Раталли не хотел сейчас рисковать, предпочитая смотреть за происходящим со стороны. Зато не забыл спросить у Паскуале Калоджеро, морщащегося от боли из-за сильного ушиба колена, получено уже в самом конце. Удар не пробил понож, но оставил большой кровоподтёк, а может и повредил сустав.

— Сколько?

— Больше трети нашего посольства. Ещё много раненых. Сам видишь, Джузеппе и Отто уже ими занимаются. Хвала небесам, есть с собой этот опийный настой, иначе...

Раталли понимал, что было бы 'иначе'. Аккурат то, чего он насмотрелся во время минувшее, когда любое требующее скорейшего вмешательства настоящего врача ранение могло привести к смерти просто из-за избытка боли. Теперь всё изменилось, да и снимающая боль настойка была обязательной в любом, самом малом отряде итальянских войск. Равно как и жуткие кары за использование её не по назначению. За употребления опия одним из своих солдат Борджиа в лучшем случае спускали шкуру со спины плетьми, да ещё и солью могли присыпать. Тем же, кто продавал... Известность короля Италии как мастера-отравителя появилась не на пустом месте — уж Винченцо Раталли знал это лучше многих. Вдобавок видел действия различных ядов из собрания великого магистра тамплиеров. Принцип был прост и выражался в следующих словах короля: 'Продаёшь отраву — от отравы и подохнешь!' Демонстрация же агонии отравленных продавцов опия тем, кто этот самый опий у них покупал... Бывший кондотьер, нынешний посол и магистр Ордена хорошо понимал, что более пробирающей до костей причины больше не притрагиваться к дурманящему разум составу и придумать вряд ли получится. Хотя продавцов было мало, очень мало... и число их 'почему-то' не возрастало, несмотря на высокую цену опия. Продажа только и исключительно короне, только для лекарств на его основе. Несколько десятков османских, мамлюкских и мавританских торговцев, корчащихся в агонии на римских и не только площадях — для них Чезаре Борджиа добавил публичности — вызвали немало криков в других странах. Однако... а когда великому магистру тамплиеров было не плевать на крики магометан? Вот именно.

Меж тем стража господаря добила последних. Оставалось лишь позаботиться о раненых, ну а похороны убитых — они всё равно не теперь. Разве что порадоваться, что и в этот раз ангел смерти пролетел мимо, может не заметив, а может решив немного подождать. Смерть, она такая, никого не минует... к огромной печали. Винченцо, как и большая часть ему подобных, прошедших через множество сражений, знал это даже слишком хорошо. И очень хотел сохранить хотя бы тень надежды, что получится задержаться на этом свете лет хотя бы пятьдесят-шестьдесят. Большой срок по его представлениям!

— Роман, Драгутин!

Оба, к счастью, были живы и практически невредимы. Лёгкая рана первого представляла собой лишь царапину на боку, в то время как второй и вовсе оказался не задет. Сербы, из числа выкупленных у османов ещё тогда, в обмен на жизнь брата Баязида II, Джема. Их не зря включили в число отправляющихся вместе с Раталли сразу по нескольким причинам. Знание местного языка? Несомненно, но оно было лишь самым очевидным и не самым главным. Так говорил Чезаре Борджиа, а не верить ему в таких делах Раталли давно уже разучился. По словам Борджиа, главная ценность что Драгутина, что Романа состояла в умении понимать происходящее в Зете, а к тому же посоветовать в случае неожиданностей, как лучше действовать. Именно посоветовать, поскольку решение принимать должен был исключительно Раталли. Только отмахиваться от советов... о таком Винченцо и не помышлял.

— Что прикажете, магистр?

— Что тут происходит, Драгутин? — змеёй прошипел магистр, прихватив советника за шиворот. — Кто эти наёмники османов, почему их так много, как они тут вообще оказались? И тише говори, не хочу, чтобы нас слышали.

— Я сейчас покажу.

Вежливо освободившись от хватки командира, младший рыцарь Ордена Храма подтащил одно из тел, после чего при помощи кинжала оголил нижнюю часть тела и при помощи кинжала же продемонстрировал, приподняв оную, часть тела, отличающую мужчину от женщины.

— Смотрите, магистр, он обрезанный. А лицо, волосы, глаза... не осман, не мавр, не мамлюк или ещё кто. У других будет то же самое. Нас навестили янычары. Я ответил на один ваш вопрос. Два других... только мысли. И не нужно здесь. Опасно. Стены имеют уши, да, но тут не только стены.

Короткие фразы, резкий и грубый акцент... Но Драгутин, когда требовалось, чтобы его понимали, чаще всего разговаривал именно так. Чужие языки давались ему не очень хорошо, однако серб, хлебнувший не только плена, но дважды чуть не до смерти забитый за попытки побега, был человеком упорным. Потому не только воевал под знаменем освободивших его, но и всеми силами старался двигаться вперёд.... И вверх. Отсюда и достигнутое положение уже младшего рыцаря в Ордене вкупе с возможностью через некоторое время стать и большим, нежели теперь.

Что до янычар, так он почти сразу понял, кто именно напал, просто говорить раньше времени не видел смысла. Зато теперь, когда сражение закончилось, пришло время не мечей, а слов. Роман, с которым он сдружился ещё там, в плену, тоже многое мог порассказать. Пока же...

— Тогда попробуй не узнать, так послушать, что будут гвоорить эти вот, — Раталли ожёг взглядом стражников господаря. — Я поговорю со Стефановичем. Может быть что-то расскажет.

Сразу поговорить с Марко у Раталли не получилось. Беготня, суета, дополнительная охрана, чтобы во второй раз до посольства короля Италии уж точно не добрались. Многочисленные извинения от самого Стефановича и других придворных господаря, ниже по значимости и влиянию. Обещания, что завтра сам Георгий Черноевич вновь примет посла и обязательно продолжится не завершённый прошлый раз разговор... Ожидаемо, но в то же время и немного печально. Винченцо осознавал — при дворе господаря кишат купленные султаном, им же запуганные, а также те, кто просто предпочитал прикрывать глаза и не вмешиваться, не веря в то, что Зета продержится хотя бы несколько лет, не говоря уж о более долгом сроке. Слишком несоизмеримы были силы маленького осколка Сербии и целой империи. А потому магистру предстояло быть не просто умным и хитрым, но ещё и очень осторожным. Если за его головой — отделённой от тела или нет, говорящей или безмолвной — началась такая охота, то даже для простого выживания предстояло потрудиться.

Зета... Когда некоторое время назад Раталли узнал, куда именно ему придётся направиться во главе посольства, то сначала удивился, затем рассмеялся... в итоге же схватился за голову, поняв, какой сложности задачу ему предстояло решать. Чезаре Борджиа никогда не ставил перед собой малых задач, стремясь из любой ситуации получить всё возможное и даже из камней выжать родниковую воду. Только сам король не мог оказываться одновременно в нескольких местах, да и очутившаяся на его голове Железная корона не позволяла совершать кое-что из того, что можно было делать раньше. Зато имелись доверенные люди, в малое число которых входил и он, Винченцо Раталли.