| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Твою мать! Да заткнись ты! — гаркнула я на неё.
Народ малость поутих, и тут уже с речью выступила я:
— Не знаю, что наговорили вам Лонфир и другие, но порядок у нас такой...
И принялась излагать, какие здесь налоги, подати, оброки...
— Отчего же за каждый взятый в долг мешок — два? Это ж форменный грабёж! — возмутился какой-то чернявый бородач
— Не хочешь — не бери! — тут же откликнулась я, — Никто не заставляет. Вы вон, всё зерно из замка нэда Чёрного ручья повывезли, его вам надолго должно хватить!
— Его забрал Лонфир! — выкрикнул стоящий слева тощий крестьянин с прижавшейся к нему девчонкой... по-моему, той самой, что я увидела со стены... там у Ворот Надежды.
— Это продовольствие достояние всей нашей общины! — возвестил ведун, зло прожигая взглядом возмутителя спокойствия.
— То есть, у вас всё общее?
— Все люди — братья! — последовал многозначительный ответ.
— Значит, если кому-то понравятся сапоги вон того, чернявого, — я указала на возмущавшегося бородача... хоть и мелкая пакость, но приятно, — он может прийти и спокойно их снять, никто возражать не станет?
Мужик затоптался на месте, не зная, как спрятать от чужих глаз почти новые сапоги.
— Мы у своих не берём! — заявил Проспит.
— Ага, — понимающе кивнула я, — А всех остальных, значит, будете грабить без разбора.
— Это не правда! — послышались выкрики, — Мы не разбойники!.. Мы за свободу!
А-а, ну да, конечно, а я и позабыла... А кстати...
— А женщины у вас тоже общие? — надо ж знать, как далеко распространяется у них обобществление.
Если до курей — то это ещё полбеды, а то они так под горячую руку и меня "социализируют".
Все вокруг разом примолкли, а стоящий рядом молодой воин в броне, хотя и посечённой... сразу видно, что из ближайшего окружения ведуна... Парня можно было бы назвать красивым: правильные, даже аристократические, черты лица, аккуратные усы... Вот только его левое ухо было изувечено и оттопырено... Как я потом узнала, именно это и был Ушастый — правая рука Проспита, изрядный баламут и плут.
— А чё? Создатель велел делиться! — брякнул он, совершенно не подумавши, первое, что пришло в голову.
Лонфир рядом со мной аж зубами заскрипел, но слово — не воробей, вылетит, не поймаешь!
— Выходит, когда вот эта девчушка вырастет, и станет писаной красавицей, её будут приходить и насиловать все, кому не лень? — я ткнула пальцем в девчонку.
Её отец тут же подгрёб своё сокровище к себе, вцепившись в детские плечики мёртвой хваткой, злобно зыркая на ведуна и окружавшую его шоблу.
— Нирта Олиенн, вы глубоко не правы, считая нас всех бандитами и убийцами! — возмутился ведун.
— Ни в коем случае! — тут же возразила я, — Разве тогда я приказала бы вас пропустить? Наоборот, я искренне хочу вам верить, но пока не научилась с первого взгляда разбираться в людях. Наставники добросовестно учат меня искусству управления, но я лишь в самом начале пути.
И потом, я ведь никогда не стремилась править. Наверное, многие знают о моей нелёгкой судьбе. По воле короля мне пришлось очень рано выйти замуж...
Дальше я вкратце пересказала свою печальную историю. Раннее замужество, путешествие в дальние края. Мятеж, убийство мужа, гибель близких людей. Праведная месть мятежникам, которых я поклялась уничтожить до единого...
А что, я тоже умею речи говорить. Языком чесать — не мешки ворочать!
Ближе к концу моего повествования все женщины вокруг смахивали слёзы, мужчины печально вздыхали, а дети жадно внимали, широко распахнув глаза и раскрыв рты...
Мало того, мне самой себя так стало жалко, что слёзы готовы были брызнуть из глаз, а голос стал то и дело подрагивать и сбиваться...
Да что там говорить, даже Лонфир с Проспитом и прочими головорезами попритихли, внимательно слушая мою речь.
— Спасибо вам, люди добрые, — порывисто воскликнула я, поклонившись на четыре стороны света... Не слишком глубоко, но вполне достаточно, чтобы окружающие прониклись... Где ж это видано, чтобы принцесса кому-то кланялась, — Спасибо, что помогли одолеть злодея — нэда Чёрного ручья. Эту змеюку подколодную. Это он гад, вместе с другими, повинен в смерти моего мужа!
Поэтому слушайте! Никто из вас не будет выдан без моего дозволения даже на королевский суд...
— Да здравствует Освободительница! — сразу заорало несколько голосов, но на них тут же зашикали... Через мгновение в воздухе повисла звенящая тишина, все хотели знать, что я скажу дальше.
— Но помните, если кто будет совершать преступления здесь, убивать и грабить, с такими разговор будет коротким, — я сурово гляну на окружавших телегу гвардейцев Лонфира, они попритихли, — Ещё недавно вон на тех деревьях болтались тела разбойников, которые посмели напасть на переселенцев, таких же, как вы. Им не было никакой пощады, потому что я сурова, но справедлива. Поэтому не взыщите, все предатели и мятежники будут караться без всякой жалости!
И ещё, тут некоторые интересовались, почему у нас такие высокие... "грабительские" цены? Всё оттого, что мне приходится содержать на границе сильные гарнизоны. Из-за того, что там, за Западными перевалом и рекой кочуют табиры.
— Так они ж служат вам? — удивился Ушастый.
— У меня кочевников — лишь горстка, а там, — я указала рукой на Запад, — целое море.
— Так много? — не поверил Проспит.
— Не знаю, что означают эти слова, мне никто не объяснил, но воины говорили, что туева хуча! — доверительно сообщила я. — Ещё приходится обеспечивать вдов и сирот погибших воинов, — добавила следом, — так что раздавать зерно всем подряд за здорово живёшь, я не имею права.
— А вот у меня вопрос, ваша милость, — подал голос пожилой крестьянин, предпочитавший помалкивать в сторонке, не поддаваясь общей истерии...кстати, таких битых жизнью людей, себе на уме я успела выделить в толпе ещё несколько, — вы вот всё красиво расписали. Так, что сердце радуется. Но вот ваши нэды и прочие благородные, они в точности выполняют ваши распоряжения? А то мы прибудем на место, а там те же порядки, что и в остальном Леворе: порка и зуботычины без всякой вины, вытоптанные во время охоты посевы и право первой ночи. Хоть у нас в королевстве рабства нет, иные господа обращаются с крестьянами хуже, чем имперцы со своими рабами.
Гомон опять стих, все ждали, каков будет ответ.
— Э-э-э, я не поняла, а что это за право первой ночи? Мне о таком не рассказывали... А-а, Лонфир? — подёргала я его за рукав.
Ведун задумался, прикидывая, как получше ответить маленькой девочке на такой щекотливый вопрос.
Устав держать голову задранной, я опустила взгляд, наткнувшись на всё ту же чумазую девицу. Наверное, та расценила это, как приказ, тут же выпалив, как солдат на плацу:
— Это когда в первую брачную ночь невеста восходит на ложе не с мужем, а с благородным сеньором, который и лишает её девственности! — и уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
— А-а, так вы все боитесь, что вас лишат этой самой девственности?! — воскликнула я, обводя взглядом собравшихся, — И ты боишься? — повернулась я к девчонке.
Та лишь судорожно кивнула, вытаращившись на меня, как кролик на удава.
— Тебе это точно не грозит, — "успокоила" я замарашку, — Ты б хоть умылась что ли, а то придётся платить сеньору золотом, чтоб не сбежал с ложа от страха!
Приближённые ведуна дружно заржали, а девчонка, разрыдавшись, бросилась прочь, растворившись в толпе.
Всё-таки я иногда бываю редкостной стервой! Но тогда мне было не до самобичевания.
— Хорх, а у нас кто-нибудь пользуется этим правом? — окликнула я нэда, который застыл на своём нарге в нескольких шагах от толпы. Ещё дальше, за его спиной переминались с ноги на ногу немногочисленные воины.
Их было десятка два. Ещё столько же разминалось за казармами, где между этими строениями и грядой было нечто вроде плаца. Только сейчас занимавшихся на нём было в два, если не в три, раза больше. Наверняка Хорх с Эрвендилтоллионом постарались!
Сам владыка, вместе с десятком эллиенов маячил на крышах бараков. Тетивы натянуты, луки и стрелы могут быть пущены в ход в любое мгновение. Сперва повстанцы на них косились, потом потеряли интерес. Даже любопытная ребятня.
— Первой ночи? — откликнулся нэд Чёрно-Хрустального ручья, — Даже не знаю, — воспользовавшись моментом, он подал своего скакуна вперёд, раздвигая толпу.
Народ безропотно подался в стороны.
— Если только Дар... Э-э-э, вы ведь, нирта, в курсе, что они с Эной того... ну-у, этого...
— Собираются пожениться, — пришла я ему на выручку. — Так ведь это по обоюдному согласию.
— Во, точно... по согласию, — кивнул воин, подъехав почти вплотную повозке, на которой возвышались мы с Лонфиром.
Похоже, ведун занервничал, да и остальные устали. Пора было закругляться.
— Слушайте меня, люди! — горло пересохло, но надеюсь, меня было хорошо слышно, — Не знаю, какие порядки у вас были там, — я махнула в сторону остального королевства, — но здесь у нас нравы проще и, наверное, честнее! Так что занимайте пустующие земли, стройте дома, сейте хлеб, растите скот. Живите! Женитесь, рожайте детей, а я уж прослежу, чтобы вам никто не мешал, — я покосилась на стоящих плотной кучей бандюганов — Бреца, Мелкого и остальных, — Да, и ещё! — воскликнула я, вскинув руку, — Раз это вас так волнует, то торжественно обещаю не покушаться на вашу девственность!
— О-хо-хо-хо! — громко захохотал Хорх, склонившись чуть ли не до самого седла.
Смех дружно подхватили, и через пару мгновений от него заходилась уже вся толпа. Ржали и не могли остановиться все: Проспит, Ушастый, бандюки... Ведун беззвучно тряс головой и фыркал, как кот. Даже владыка едва не сложился пополам от хохота.
Лишь его сородичи, ни слова не понимая по человечьи, ошарашено таращились на неожиданно свихнувшихся круглоухих. Прямо, как дети малые. Впрочем, для этих древних старцев, мы все были ребятнёй.
— Да, Ола, — сказал мне потом Эрвенд, качая головой и вытирая выступившие слёзы, — умеете вы устроить представление.
— Точно, — подтвердил Хорх, на луке седла которого я сейчас ехала, — я такого успеха ни у одних комедиантов в столице не видел.
А вечером я подслушивала разговоры своих "подопечных"... Нафига мне тогда столько "сигналок" и "следилок", если их не использовать?.. В этот раз доверительная беседа Лонфира с Проспитом оказалась ну о-очень интересной.
— Как тебе, Лон, — хохотнул бородач, — девчонка поклялась не лишать нас всех девственности. Кому скажешь — не поверят!
— Угу, — согласился тот, — вот только меня заботит не это. Как-то сразу не заметил, но её слова были полны противоречий. То она сообщает, что не знает, что такое право первой ночи, то уверенно говорит об изнасиловании, будто точно знает, что это такое...
— И что тебя удивляет, ведь её чему-то учили.
— Вот и не понять, то ли она свои слова говорит, то ли чужие заученные фразы. Одно радует, что ждать осталось недолго. Наши братья в Леворе уже готовы, а там и из империи придёт помощь.
— А нам теперь что делать?
— Ждать. Мы свою работу выполнили. Ладно, давай спать, этот день был нелёгким, надеюсь, остальные будут куда удачливее.
Вот и вся информация к размышлению. Думай, Штирлиц, думай...
Только что тут можно придумать? Ведь это только пешки, что они могут знать?
Можно, конечно, сгрести Лонфира и попытаться расколоть. А смысл? До кукловодов так и так не добраться, а устранить простых исполнителей?.. Так, хоть, я знаю, что нынешние главари ничего предпринимать не собираются, а не будет их... Тут такое начнётся... Передел власти, застарелые разборки: кто кому что сказал и сколько должен... На этом фоне нынешние руководители повстанцев выглядели если не невинными овечками, то вполне вменяемыми и цивилизованными людьми.
А их игры с имперцами? Что ж, разберёмся. Ведь пока даже не ясно, имеют ли они отношение к нападению на мой замок и убийству Клэра. Может, это какая-то другая шахматная партия?
Н-н-да-а-а, только так я рассуждала неделю назад, а вот к моменту появления лаэрина Даимбер уже была на грани взрыва... как перегретый паровой котёл... потому что эти грёбаные повстанцы меня достали.
Ладно, Шув справился своими силами... Правда, в ту же ночь гостиницу осыпали стрелами и болтами, повыбив все нарговые пузыри, которые не были закрыты ставнями. Хорошо хоть поджечь здание не решились. Мать их!
Дальше — хуже. Мои воины оказались, как в осады, окружены со всех сторон. Гостиница превратилась в крепость, в которой засели Эрвендилтоллион, Фарм, девчонки. Хорх спал в казарме с солдатами. Одна я с маниакальным упорством оставалась в своей избушке посреди этой вольницы. Спать пришлось одетой, в пол-уха, с обнажёнными кинжалами под рукой. Ясное дело не высыпалась, и ходила злой, как чёрт.
За день до приезда сына элгара Фортрара ситуация накалилась до белого каленья, когда к казарме прибежала Кира — Кираллен, та самая девчонка-замарашка.
Напрасно я тогда над ней насмехалась, ну да прошлого не воротишь. Всё-таки её родители, которые каждое утро делали из дочери Золушку, лучше разбирались в людских характерах. Как, впрочем, и Фэра, которая в своё время превратила красавицу Рону в пугало огородное, чтобы в тюрьме её не насиловали все, кому не лень.
Вот и Кира... Не успела девчонка, умывшись, расчесавшись и надев приличное платье, выйти на улицу, как нарвалась на Мелкого и его банду. Эта встреча кончилась бы для неё весьма печально, если б поблизости не оказался Ушастый.
— И ты не побоялся десятка рыл?
— Лонфир с Проспитом запретили обижать крестьян, а тут, прямо посреди лагеря... Да и зло взяло: такая красивая девчонка и этот... хмырёнок. Схватил её, будто это его собственность.
— Не хотел, чтобы она досталась другому?
— Я тогда об этом как-то не подумал... Ну... Просто заступился, и всё!
— Не жалеешь? — усмехнулась я.
— Как можно, ваша милость, — горячо возразил он, нежно обнимая и целуя жену, баюкавшую на руках младенца.
Но об этом после...
Ладно бы на этом всё и кончилось, так Мелкий припёрся к казармам, прихватив для силовой поддержки Брэца со товарищи, а заодно и запуганного отца девчонки.
— Пусть стражники вернут ему дочь, которую схватили и изнасиловали, — потребовал бандюган.
— Слышь, гадёныш, что ты сказал? — выступил из задних рядов Хорх, — Ты, шуга драная, моих воинов, часом, с собой не спутал?
— Э-э, подождите, нэд, — подал голос Брэц, угрюмый бородатый мужик, до которого, видно, дошло, что дело может пахнуть керосином, и он по простоте своей впрягся совсем не туда, куда надо, — я своими ушами слышал, как этот, — он ткнул пальцем в крестьянина, — верещал, что дочь похитили.
— Так и было? — воин уставился на бедолагу.
— Бе-е-е, Ме-е-е, — только и смог выдавить тот, окончательно потеряв дар речи в перекрестье суровых взглядов.
— Что ж, давайте пошлём за ниртой Олиенн. Она по справедливости всех и рассудит, — усмехнувшись заметил воин.
Спорить никто не стал, даже Мелкий.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
