Знаменосец на хозяйской земле

— Я хочу подарить вам, — говорю, будто не заметил прежде заинтересованного взгляда и протягиваю тот самый молитвенник.

Он взял неловко и осторожно открыл. Непривычные пока люди к книгам. Им свитки подавай. Ничего, скоро раскусят, так удобнее держать.

— Как это возможно? — спросил изумленно, заглянув в конец и перелистнув несколько страниц, сходу сообразив, — ни один каллиграф не сумеет так четко вырисовать каждую букву и без малейшего отклонения.

Ну это простительное преувеличение, однако времени занимает работа много, чтоб не уставал и не ошибался. Отсюда и высокая стоимость свитков.

— Это пробный экземпляр, — до поры пропуская мимо ушей, сообщаю. — Хотелось бы чтоб тщательно проверили на предмет ошибок. Глупо было б продавать неправильно записанный текст.

— Подобные сборники молитв имеет право реализовать исключительно храм! — сразу ухватил суть и возмутился.

— У меня официальная лицензия, — вежливо ставлю в известность, умолчав о сроке в пять лет, — на бумагу, — он машинально пощупал страницу, — и изготовление любой продукции. А помочь людям правильно читать молитвы, — развожу якобы в изумлении руками, — разве то не благое дело?

Но если начнут жаловаться на нарушение святых привилегий может выйти боком. Потому правильней будет заранее договориться. Давно известно, лучше по малу, но постоянно, чем много и сразу, а потом у тебя с милой улыбкой выдавливают большие начальники, требуя в три раза больше. Спасибо, с рулеткой и виньяком уже попробовал. Теперь буду осмотрительней. Лучше иметь долю, чем кляузы и последствия от них.

— В принципе могу сколько угодно таких поставить по пятьдесят каршей за штуку.

На самом деле, у меня сейчас всего три и пускать их в продажу преждевременно. Пусть согласится и проверит опечатки, хотя их уже пару раз искали. Кстати, немалое число мелких, чисто грамматических обнаружили. Ну и печать храма, как знак качества не помешает.

Если спрос будет, нужно допечатывать тираж, а запас бумаги не очень велик. Сначала придется ставить завод. Не так, чтоб очень тяжело и сложно, станков с программным управлением пока не изобрели, однако время займет.

— Если станете продавать хотя б за шесть десятков, никто в накладе не останется.

— А куда девать переписчиков? — логично поинтересовался.

— О, в отрядах нужны жрецы для облегчения душ воинам и совершения обрядов. Один мастер выроет колодец из которого станут пить сотни. Любой священник способен помочь множеству нуждающихся и не только на похоронах. Доброе слово должно прозвучать вовремя! Конечно, если они крепки телом и готовы исполнить свой долг. Слабаки мне без надобности.

— Что? — он даже забыл про приличествующую сану тихую вежливую речь и поднял голос. — Ты забываешь с кем говоришь!

— А еще, наверняка, понадобятся воспитатели моим детям. Без правильного совета человек все равно, как колокол без языка.

Я предлагаю ему влияние. Если не прямо сейчас, то в будущем. Хотя, он не хуже меня понимает, сегодняшние обещания ничего не стоят через несколько лет. Если не суметь стать пусть не направляющим путь, но одним из доверенных и близких. Не представляю, о чем тут думать.

— Двадцать — честная доля для тебя! — без паузы заявил.

Нет, положительно жители Ойкумены — это нечто удивительное. Если он вступает с вами в долгосрочные коммерческие отношения, главный вопрос, который будет его волновать — это сможет ли вас обхитрить в процессе ведения дел. Ему необходимо быть уверенным в этом, поскольку сам он, исходя из опыта жизни, все время будет ждать от вас обмана. Если такой уверенности у него нет, он не чувствует себя в безопасности и в бизнес с вами вряд ли пойдет. Поэтому всегда важно торговаться и изображать недовольство под конец процесса.

— Мне обходится в тридцать пять и я почти ничего не зарабатываю на сделке.

— Значит мне десять сверх, себе пятнадцать? Ай-ай, — он покачал головой в негодовании. А насколько преувеличил свои потери? Еще на пятерку или десятку?

— Вы, не делая ничего, получаете постоянный доход и при этом ваша доля должна быть выше моей? Непременно поведаю данный анекдот всем знакомым. Пару каршей могу скинуть, не больше.

— Храм освятит твою деятельность, — попав прямо в цель, сказал жрец. — Завтра еще чего печатать начнешь и уже без моего одобрения. Разве это не стоит возможности полюбовно договориться. Двадцать пять!

В зал, где мы тихонько торговались, как всякие приличные цивилизованные люди и даже временами позволяли себе строить грязные намеки насчет сущности противника, но без всякой грубости, быстро зашел один из охранников святилища. Нечто пробормотал на ухо главному жрецу. Тот кивнул со странным выражением.

— Полагаю имеет смысл выйти наружу.

Во дворе храма к этому моменту уже стояло помимо моих людей и охраны несколько человек в богатых нарядах. Я сам далеко не бедный, но эти расшитые золотом шелка даже жене по праздникам собираюсь дарить. Чересчур дорогое удовольствие и ничего кроме больших понтов. С меня достаточно шестиугольного медальона на золотой цепи, висящего на шее. Все вместе не меньше кило драгоценного металла. А эти... торговцы, кичащиеся излишними прибылями.

— Что угодно, уважаемые степенство? — звучно потребовал жрец и я в очередной раз убедился, что верховным становятся не за умение страстно молиться. Мимоходом избавил всех разом от ненужных затруднений. Младший по положению обращаться имеет право только с разрешения к старшему. Я отнюдь не собирался облегчать задачу, стоя с закрытым ртом. Раз уж посмели не встретить, могут и в свою очередь подождать. — Лучшие люди из Совета трехсот, — это вроде как мне представляет.

Управление городом осуществлялось этим самым советом. Типа выборного парламента. Фактически каждая гильдия давно имела два-три семейства, бессменно заседающие в ранге начальства. Они регулярно сменяли друг друга на высоких постах. Правили давно и бесконтрольно всего семеро родов и соответственно много лет одни люди. Ну, такое нормально. В любом коллективе выделяются лидеры. По уму, влиянию, зажиточности, умению подсиживать. Остальные просто хор.

Пять из них присутствовали здесь. Мне не надо даже знать их в лицо, достаточно пересчитать. Остальная кодла стоит за спинами.

— Благородный воин, — сказал один из начальников, отдуваясь. На жаре с его комплекцией вообще лучше не гулять. Видать всерьез припекло, раз прибежал. — твои люди нарушают привилегии вольного города Шуш. Это недопустимо.

— Я Рудан Гунар, — глядя поверх его головы, — Знаменосец и Наблюдатель Запада. Если некто смеет рассуждать о несоблюдении неких прав, пусть не обижается в дальнейшем, когда сам смеет проявлять исключительно наглое поведение, даже не представившись.

После этого можно хоть плетьми выпороть приказать. Непременно в следующий раз так и сделаю. Не верю, что случайно так себя ведут. Проверяют на прочность и реакцию? Ну, скоро увидят.

— Прошу простить великодушно, — рассыпался в пышных оборотах и извинениях еще один толстяк. Быстрый взгляд на соседа был исключительно злорадный. Если вместе управляют, это еще не означает хороших отношений. Скорее наоборот. — Я Бахор Тиви, глава базара.

Очень ответственная должность и денежная.

— Мой товарищ отнюдь не пытался оскорбить, вас, благородный воин. Он просто переволновался, — взгляд оправдываемого был мало приятен, — и плохо подобрал слова.

— Я слушаю, твое степенство, — все также смотря через головы, сообщаю с максимальной скукой. — Мне есть чем заняться сегодня, помимо пустых разговоров. Должность хлопотная, если вы меня понимаете.

— Ваши воины, Знаменосец Рудан окружили квартал в предместье и проверяют там всех подряд, включая почтенных господ.

Он хотел сказать грабят, но поостерегся.

— Район относится к городским владениям и они не имеют права нарушать древние полномочия администрации. Это произвол!

Вы еще не поняли, что твориться. Решили мои дурни отправились тряхнуть мошну у пару-тройки кабатчиков. Чисто по закону, основание жаловаться у них имеется.

— Во-первых, — говорю с расстановкой. — Второго дня в том замечательном квартале двоих ограбили, одного убили, еще один покалечен.

Чистая правда. Мне был нужен предлог настоящий и железный. Не случилось бы в ту ночь, была б третья от сегодняшней. Или четвертая.

— Это все приезжие коммерсанты и купцы. Городская стража им и не подумала помогать. Ведь обвинить покойники никого не могут, а их друзья убийц не видели. Они обратились к высшей власти — мне!

Последнее отчеканил.

— Я Наблюдатель за честной торговлей, в первую очередь, если до кого сильно тупого еще не дошло. Управа наказаний находится в моем ведомстве, как и все остальные. Чтоб никто не думал, что в вашем замечательном городе, — побольше иронии в тоне, — кого-то обижают, расследование будет проведено в полной мере и до выявления преступников.

— Как их теперь найдешь, — пробормотал кто-то из задних рядов.

А вот это меня совершенно не интересует. Кто-то обязательно ответит. Но в данном случае Азам наводит почтение. Я слишком хорошо знаком с порядками на Дне, чтоб не понимать: от прежних хозяев надо избавиться полностью и окончательно. Новый король притонов, кабаков, игорных и женских домов уже в общих чертах в курсе ситуации. И он мой человек. Даже не Сипа или Вдовствующей Правительницы. Уголовщина бессмертна и без нее человеческое общество не существует. Но можно загнать в определенные рамки и поставить в зависимое положение.

Азам со своими людьми и доброй половиной моего воинства огнем и мечом пройдется по злачным местам, вырезая здешних паханов и банды не церемонясь. Приказ сложить оружие, при невыполнении — штурм и смерть. Потом будет отсев и селекция. Кое-кто пойдет на службу. Другие всплывут в реке. Процедура ему прекрасно знакома на практике. Хозяин поменялся, но это мелочь. В его дела не собираюсь вмешиваться без серьезных оснований. Главное никаких убийств купцов. Ни иностранных, ни местных. Они должны получать необходимое и расплачиваться, а не обнаруживаться в грязной канаве со следами ножа. Их положено холить и лелеять, тогда сами охотно оставят денежки. Эту мысль я очень постарался донести до Азама, благо тот не дурак.

— Во-вторых, — продолжаю, выдержав легкую паузу, — это не городская земля.

— То есть как, — не выдержал еще один из городских начальников, — благородный господин, — и тут же увял. Кажется дошло.

— По доброте своей, — закатывая глаза и стараясь не заржать, сообщаю, — сначала отец, а затем Правитель Джокум из года в год продлевал временное пользование участком.

И хуже того, таких территорий, включая несколько довольно крупных поместий в аренде, у города несколько. Вдовствующая Сили в очередной раз сделала мастерский шаг. Она не стала дарить мне свои земли. Отдала чужие. То, что это причина для ссоры с общиной Шуша, ее не трогало. Как раз для приведения в чувство обнаглевших горожан я и прибыл, в том числе. Выбить из них за прежние права новую весомую сумму для нуждающейся в пополнении финансов Вдовствующей. Если излишне использую кнут, всегда сможет одарить милостью припадающих к ее ногам жалобщиков. Сразу, конечно, такого не случится. Но через годик другой...

— Судя по первым данным арендная плата бессовестно занижена. Вместо нищих людей в том квартале масса солидных развлекательных заведений. Дарственная не будет продлена.

В принципе она еще в прошлом году не подписана. Поскольку все были заняты войной не до подмахивания соответствующей бумаги. Такое частенько случается и исправляют упущение задним числом. Теперь это играло мне на руку.

— Полагаю, не мешает и по остальным обязательствам вольного, — с ударением, — города Шуша повести тщательную проверку. Завтра в мой особняк с утра доставить все документы по денежным доходам и расходам арендованных территорий. Отсутствие будет приравнено к попытке обокрасть нашу госпожу Правительницу Сили. Регента и хозяйки арендованных земель и производств. Вам ясно? Можете удалиться!

— О, Тьма! — одновременно сказало несколько голосов, когда присутствующие обернулись на выход.

Где-то в районе тех самых веселых кварталов над стеной висело облако дыма. Похоже там кого-то жгут и всерьез.

Глава 3.

НАЧАЛО ТРУДОВ.

Снаружи за стенами находились не только квартал с развлечениями и сельскохозяйственные земли. Здесь в халупах и землянках существовало собственное Дно. Часть сэммин работала в Шуше и нанималась на плантации. Набирать бесправных работников на сезон частенько выгоднее, чем держать арендаторов или даже рабов полный год. Почему не воспользоваться. Еще рекрутировали подходящих крепких ребят в банды и многие просили милостыню. В целом, как всегда и везде в крупном городе. Иногда есть заработок, для настоящих профессионалов даже постоянный, но в Ойкумене не существовало старого европейского закона для пришельца — даже беглый крепостной, прожив год и день, став гражданином со всеми правами и выдаче не подлежал.

Здесь иные законы. Пришелец мог купить гражданство города за очень большие деньги или стать "клиентом" местного "патрона". Приезжие, как правило, были людьми деятельными, энергичными и умелыми ремесленниками. Они держали в своих руках значительную часть производства и торговли. При этом не могли занимать должностей в городской администрации, то есть влиять на политику внутреннюю и внешнюю. Им запрещалось владеть землей, выступать в суде и жениться на горожанках под страхом изгнания. Вольный город отнюдь не стремился распространять имеющиеся привилегии на чужаков, не забывая собирать налоги. С другой стороны, имея покровителя, имущественные права защищались, как и личные свободы.

На площади собралось множество народу. Никто толком не считал людей вне сословия. В соседнем предместье, а оно само по себе приличных размеров городок, живет не меньше двадцати тысяч человек. Еще парочка поменьше располагались у других ворот. Стандартная архитектура Ойкумены предусматривала четверо выездов на все стороны света. Возле них, для удобства и строились предградья из понаехавших. Одни вели к реке, вторые к Лабиринту, третьи на север в горы. Наименее оживленные были южные, где и возникло стихийно Дно. Если и жили изначально тут приличные люди, со временем перебрались от сэммин подальше.

За спиной у меня еще курились развалины "веселого квартала". До сих пор несет гарью от одежды. Специально приехал проинспектировать и гнать жалобщиков с городской стражей. Внимательно осмотрел развалины и выдал очередные крайне ценные указания. Как строить, насчет санитарии и порядка. Требовалось расчистить здешний клоповник и устроить на манер обычного лагеря табора. Прямые широкие улицы и никого случайного, все по аренде торгуют телом или азартом.

Если б не помощь вояк, так просто бы не прокатило. Но это в план заложено заранее. Худшие по показателям сотни остались обустраивать будущее жилье, а лучшим позволил не просто поучаствовать в наведении порядка, но и разжиться чужим добром. В таких заведениях всегда найдется нечто полезное. Нравится Азаму или нет, но пришлось поделиться с помощниками. Громоздких вещей никто б брать не стал, наученные дальними переходами, но многое сдавали в подразделения для раздела. А кое-что, наверняка, ныкали по карманам. Колечки всякие, монетки не имеют принадлежности. На такие вещи я закрывал глаза. Иногда и поощрить требуется бойцов. А за чужой счет, чего может быть лучше!