Теперь пришла моя очередь прятать лукавство под ресницами.
— Разные.
Ир запнулся на секунду, помолчал, а потом нашел способ зайти с другой стороны. Быстро соображает, зараза!
— Хорошо. Спрошу по-другому, какое мерцание ты бы предпочел?
— Зависит от того, что ты мог бы предложить.
Ир начал раздражаться. Это было видно по тому, как засветились в полумраке комнаты его глаза. Желтые, как у кошки.
— Я ведь уже сказал, что могу мерцнуть в любую девушку, в какую только пожелаешь.
— Тогда я со своей стороны скажу, что предпочел бы сюрприз.
— Хочешь сказать...
— Хочу.
— А если не угадаю, и тебе не понравится?
Пришлось пожимать плечами и отвечать искренним до неприличия взглядом:
— На один вечер можно и потерпеть.
— Я бы предпочел, — холодно проинформировал меня Ир, — чтобы тебе не пришлось терпеть.
— Не волнуйся, девушки, если не совсем уродки, до чего ты вряд ли опустишься, все на одно лицо, когда у тебя нет к ним каких-то особенных чувств.
— А парни?
— И парни.
— Тогда почему ты приволок в дом того парня? Он тебе настолько сильно понравился?
— Хочешь, честно отвечу?
— Хочу.
— Мне в тот вечер вообще было все равно, парень на меня западет или девушка, просто Никитка первым подвернулся под руку. Вот я и завелся. Отдохнуть хотел. У нас это называется — напряжение сбросить.
— Но ведь потом ты с ним продолжил общаться! — запротестовал Ир, кинул взгляд на мобильный телефон, который лежал на кровати рядом с моим бедром и добавил. — Сообщениями обмениваться.
— Потому и продолжил, что с первого раза, по вине неких беременных дур, ничего не получилось.
— Что ты сказал? — тихо, но очень грозно протянул мерцающий.
— Что слышал, — ответил я без надрыва. — Если бы ты дал мне спокойно провести время в его обществе в свое удовольствие, не пришлось бы сейчас от ревности на стенку лезть. Я просто переспал бы с ним и уже на следующее утро, проводив до двери, забыл.
И все же, своими откровениями я, кажется, перегнул палку. Потому что Ир медленно поднялся, подошел. Мне пришлось задирать голову, чтобы все еще видеть его глаза. Желтые, с вертикальными зрачками, чужие.
— Я не ревную, — с расстановкой объявил он. — И на стенку лезть не собираюсь, как бы тебе того не хотелось.
А потом мерцающий развернулся и ушел. Не просто в другую комнату, нет. Совсем ушел, так и не выключив компьютер и не забрав со стола какие-то свои бумаги и свитки. Я слышал, как в прихожей хлопнула дверь. И очень надеялся, что это была именно та, которая вела в его мир, а не в мой. Почему? Наш мир не самое приятное место, по которому можно было бы шататься в свое удовольствие поздно вечером в одиночестве.
Утром я снова проснулся в компании Ира. И снова под одним одеялом. Кажется, я уже начинаю привыкать к этому факту. Мерцающий мирно сопел в две дырки где-то в области моего плеча. Я же лежал на спине и думал. Много думал, и всё о самом главном.
Причина, по которой я когда-то переключился на парней — отсутствие обязательств. Не то чтобы их совсем не было, но заморачиваться с ними приходилось меньше. Большинство девчонок, какими бы раскованными они не казались, рано или поздно начинают смотреть на тебя по-особому. И ты понимаешь, что лучше заканчивать со всем этим необременительным флиртом и бесбашенным сексом от случая к случаю, иначе в скором времени начнутся разговоры и полунамеки о походе к алтарю. Разумеется, на данном этапе своей жизни я не горел желанием подвергнуть себя испытанию узами Гименея. Что же касается школьных годов, то я, как последний сентиментальный дурак, стыдился так откровенно обманывать своих школьных подруг. В каком смысле? Да в таком, что мне-то от них в мои шестнадцать нужен был только секс, а они все дружно, в большинстве своем, мечтали о том, что будут водить меня на свои девчоночьи тусовки и хвастаться перед подругами, называя своим парнем. Именно от этого я когда-то сбежал к парням. Ведь с мужиками в этом плане было проще. Секс — и ничего более.
Трудно сломать стереотип, что между двумя мужчинами может быть нечто большее, чем самая обычная похоть. Это потом, с возрастом, когда уже учился в универе, я понял, что и среди парней встречаются весьма устойчивые долголетние пары. Но изначально меня в таких отношениях привлекал лишь секс. В принципе, они и сейчас меня привлекают именно им. По-настоящему без обязательств и страхов о той же беременности или еще о чем-то. А вот встречаться, как полагается, со свиданиями и знакомством с друзьями, я предпочитаю с девушками. Мне с ними в эмоциональном плане комфортнее. Да и как я к друзьям парня приволоку и скажу — знакомьтесь — это Вася, прошу любить и жаловать — мой бойфренд. Меня от самого этого слова коробит, не говоря уже о перспективе подобного рода знакомства. Поэтому Ир был не прав, изначально не прав, считая, что я наврал про девчонок, а не про парней. Все было наоборот. С парнями я только сплю. А вот с девчонками иногда, поддавшись настроению и отчаянной тяге хотя бы к временному теплу и уюту в своей жизни, я готов попробовать поиграть в любовь. Как-то так.
— Не спишь? — раздался рядом со мной хриплый со сна голос Ира. Мерцающий поднял голову. Пришлось повернуться к нему. Ир фыркнул, прикрыл кошачьи глаза темными ресницами и, снова опустившись на подушку, тихо сказал. — Я попросил ребят прикрыть тебя. Если что, ты вместе с ними прямо с утра на гневотерапии. На тот случай, если кто-то нас всех будет искать. Они, кстати, даже рады, что можно будет снова, как раньше, тренироваться вместе, а то с футболом на гневотерапию приходилось ходить частями.
Я улыбнулся, обрадовавшись, что мои нововведения не только прижились, но и, похоже, пустили корни. А еще я был рад тому, что теперь можно спокойно подготовиться к вечернему спектаклю. Интересно, какое мерцание выберет по этому случаю Ир?
Мне все еще немного дико, что для этого парня сменить внешность и пол проще, чем надеть на себя другой костюм. Причем, как я понял, менялся он не только внешне, в этом и отличалось их мерцание, от обычного перевоплощения или личины. Он мог полностью измениться внутренне. И, если мерцающий становился девушкой, на самом деле становился, а не балансировал в пограничном состоянии, то рядом со мной была именно девушка, а не парень, на время прикинувшийся ею. Такие мерцания у них, как он сам признался в наши с ним первые дни знакомства, могут быть очень глубокими, как в его случае со светлым эльфом, в образе которого он пребывал все время своего обучения и последующей работы в университете. Да и Ира, староста колокольчиков, изначально была не менее цельным мерцанием, личностью, эльфийкой, в которой трудно было заподозрить что-то не подобающее её характеру и мироощущению.
Поэтому не стану скрывать, его нового мерцания, которое он обещал создать специально для меня, я ждал с предвкушением. Было до жути любопытно, какой будет девушка, которой он станет для меня.
Карунд Иль-Янь
Мир вокруг нас меняется с такой скоростью, что впору испугаться, но, как ни странно, я с воодушевлением жду каждого нового дня и тех перемен, которые он с собой принесет. И все это благодаря Андрею, нашему классному руководителю. Мой народ презирает тех, кто слаб и не способен постоять за себя в открытой схватке. Это обусловлено весьма непростой средой обитания и суровыми законами нашей паучьей богини. Но Андрей, он перевернул мое представление о слабости. Причем, я уверен, что не только мое. Достаточно спросить ребят.
Он сам откровенно признается, что даже меча в руках никогда не держал, но при этом способен колоть и резать словом сильнее и четче любого клинка. То, как он усмирил коммандос, что моих сородичей, что светлых, произвело на меня неизгладимое впечатление. А ведь никто из моих одноклассников не видел это воочию, только с моих слов. И насколько бы странно это может прозвучать для моих сородичей, еще не знакомых с нашим Андреем, — я уважаю его, мы все уважаем. Он смог добиться того, о чем никто из нас не мог и мечтать.
Поэтому, когда вчера вечером нас в общежитии в своей комнате собрала староста, отправив к каждому шушара, и сказала о том, что завтра нужно будет прикрыть Андрея, так как у него есть срочные дела в своем мире, все согласились без споров и лишних слов. Правда, всем было любопытно, что же там такое могло случиться у нашего психолога. Нехотя и только тогда, когда спросила глава клана, Ира призналась, что Андрея позвали на семейный праздник. Я поначалу не понял, почему староста и леди Вик-Холь так странно переглянулись. И сам бы никогда не решил спросить, но вмешался Машмул. Вот уж кто никогда не умел сдерживать свои порывы. Ему пояснили, что у Андрея непростые отношения в семье. Без подробностей. Но всем стало ясно, что лучше предоставить нашему психологу возможность со всем разобраться. Да и Пауль с Томом откровенно обрадовались, что, наконец, смогут оказаться в зале для гневотерапии вместе, а то до этого приходилось дежурить там посменно, пока кто-то играл в футбол, а кто-то продолжал наши общие тренировки.
Но сегодня мы снова собирались обедать в нашем классе. Пусть без Андрея и Иры, но зато рядом с маленькими кошками, к которым так все привязались. Честно скажу, я тоже. Смотреть на то, как оживают глаза Антилии, когда она берет в руки пушистый комочек, — это... приятно. Трудно объяснить. Наши женщины — они другие. Холодные. И предпочитают не проявлять своих чувств в обществе мужчин. Только между собой, да и то, все это может оказаться не больше, чем слухи. Но светлые эльфийки — они совсем иные. Не все, но Лия — она особенная. Я знаю. И если бы не мои обязательства перед домом Вик-Холь, возможно... если бы она согласилась... если бы... Это трудно объяснить. Особенно ей, Лии. Она ведь почти ничего не знает о наших традициях, обязательствах перед кланами, о том, что до полного совершеннолетия нам не стоит даже мечтать о том, чтобы встречаться с кем-то, кем по-настоящему увлечен. Ведь очень может быть, что в скором времени для меня выберут пару, и я буду обязан зачать с женщиной моего народа ребенка. Как объяснить девушке, воспитанной по законам светлых, что это нельзя считать изменой, что это вопрос выживания вида и клана?
Поэтому я пытаюсь держать её на расстоянии. Но с каждым разом это все труднее. Очень трудно. Особенно, когда она запрокидывает голову, поднимает на меня свои глаза и ждет, я знаю, что ждет поцелуя. Но я заставляю себе отвернуться, отвлечь её словами, затянуть в разговор, но не позволить ни себе, ни ей переступить эту черту. Мучительно. Но в тех обстоятельствах, в которых нахожусь я, лучше так. Остается лишь надеяться, что ей от этого не так больно, как мне. Я признаю, что боль теперь повсюду сопровождает меня. Откуда она? Все дело в сожалении. Я сожалею, что никогда не смогу пойти против клана. Он слишком много значит для меня. И сожалею, что не могу хотя бы прикасаться к ней, сожалею, что не могу запретить себе думать о ней днем и ночью. И все-таки, каждый раз, когда ко мне в комнату проникает шушар от нее, я иду к ней в университетский парк, и все снова и снова начинается с поцелуя, который никогда не станет явью. Я смогу сдержаться.
Мы встречаемся и просто разговариваем, блуждая по аллеям университетского парка. Это все, что я могу себе позволить. Это все, что я могу позволить Лии.
На большой перемене мы с Паулем и Алым уже привычно идем в столовую. Конечно, раньше к нам присоединялся Том, но он задержался на гневотерапии с Фа. Рутберг завил, что вычитал что-то о ифритах и горит желанием попробовать новый прием без свидетелей. Их оставили вдвоем. Даже леди Вик-Холь не возражала. В том, что Рутбергу есть чему научить Фаля, я даже не сомневаюсь. Мы все были наслышаны о его боях, которыми он промышлял, до появления в нашей жизни Андрея с его непрекращающимся фонтаном идей и, как он гордо их называл, терапий.
В очереди стояли Улька и Алый, я же ждал их чуть в стороне, справедливо рассудив, что не имеет смысла топтаться всей толпой и лишний раз раздувать и без того обширную очередь студентов. Именно поэтому я первым его заметил.
Андрей прозвал его Умка. Действительно, с его прозвищами куда удобнее, как бы непривычно они не звучали на первый взгляд. Потому что те же имена гномов всегда были такими длинными и труднопроизносимыми, что я с трудом себе представляю, как они могли кричать их на своем каркающем языке на тренировках по боевым магическим воздействиям и в любых иных ситуациях. Пусть у нас попадались имена немногим короче, но всегда можно было обратиться к тому или иному сородичу по имени клана, и все было нормально. Они у нас достаточно благозвучны и коротки.
Я увидел его уже с подносом. Гном явно собирался мирно пообедать в одиночестве, когда его обступили старшекурсники. Скорей всего, студенты одного с ним направления. Примечательно, что из четырех трое были светлыми, а последний — троллем. У меня сразу возникла мысль, что Андрей-то у нас троллей еще ни разу не видел. Интересно, что бы он сказал о этих толстопузах? Но я быстро и думать забыл об этом, когда понял, что им понадобилось от нашего гнома.
Все-таки у Андрея, определенно, нет магических способностей, но есть какой-то немыслимый по своей силе дар убеждения. К тому, что наш класс — это наш класс, мы все привыкли слишком быстро, чтобы я мог пройти мимо того, как кто-то откровенно задирает нашего, я подчеркиваю, именно нашего гнома, который уже всю классную комнату с мерной лентой излазил и даже пообещал на следующей неделе представить готовый проект по её мелиорации.
Разумеется, я тут же направился к ним.
— Умка, — позвал я, подойдя к низкорослому старшекурснику со спины, — У тебя тут все в порядке? — и посмотрел на его сокурсников.
Один из светлых осклабился.
— Тю, — протянул он мерзким голосочком — за одно это я мог бы его придушить, будь он темным и не находись мы в стенах университета. — А кто у нас тут такой заботливый, неужели темненький первак?
— Неужели, — холодно проинформировал я и положил руку на плечо гнома.
Тот попытался её сбросить, но я с силой сжал.
— У вас какие-то претензии к моему другу? — спросил я, сделав ударение на последнем слове.
Плечо гнома у меня под ладонью дернулось. Парень вздрогнул. Да, наверное, неприятно слышать о том, что тебя считает другом темный. У них тут всегда так, мы уже почти привыкли. Это даже не обижает, скорее, дает пищу для размышлений, не более того. Старайся, не старайся, все равно друзей в нас видеть не хотят. И я, наверное, могу их понять. Мы, темные, не самые приятные существа на этом свете.
— Достаточно того, что он твой, — заговоривший светлый сделал ударение на этом слове, — Друг, — а последнее словно выплюнул, наступая на меня.
Стало понятно, что драки не избежать. Ну что ж, мне не привыкать. Я выставил в сторону свободную руку, готовясь призвать оружие. Но неожиданно из-за спин светлых раздался обманчиво веселый голос, говорил Алиэль. Вот от кого не ожидал, так не ожидал. Ведь это именно он возглавлял все предыдущие вылазки светлых в наше темное крыло.
