Он оправдывается, а я улыбаюсь. Все-таки смог его подловить. Горжусь собой.
— Вот поэтому мы сейчас идем с тобой домой, и я занимаюсь твоим образованием.
— А с другой стороны, — ни слова не сказав мне на мою реплику, выдавливает из себя он, — зачем мне все это?
— Что значит, зачем? — вопрошает негодующий Барсик.
Но вмешивается Мурка.
— Затем, что тогда ты бы знал, что отправил Алого в компании двух будущих владычиц Второго и Первого Дома.
Андрей на секунду замирает, моргает растерянно и немного нервно и с трудом выговаривает:
— Мурка, ты что, был мужем самой главной Темной Владычицы в этом мире?
— Был.
— То есть Инга...
— Если ей понравится, она сделает все, чтобы заполучить для Темного Королевства торговое соглашение с семьей Мильзились.
— А какие у них отношения с домом Вик-Холь?
— Сопернические, так как от статуса первого дома второй отделяет лишь один шаг. Но... — Мурка делает паузу, долго смотрит на Андрея, потом говорит. — Уже много веков Ллос не поощряет столкновения интересов между Великими Домами. После того как мы поднялись на поверхность, это уже вопрос выживания вида. Слишком много потенциальных врагов извне, чтобы еще между собой сражаться.
— Но я как-то не заметил, что Иля и Инга плохо ладят... правда, Инга сразу сказала, что в команду к Иле не стала бы проситься, потому что тогда нормальной игре мешало бы соперничество.
— Видимо, это все твое влияние, — заметил Барсик, покосившись на Мурку.
Андрей не успел ему на это ничего ответить, ко мне обратился темный:
— Почему она не вернулась? — спросил он, испытующе глядя на меня.
— Кто? — в первый момент я не понял.
— Леди Имре-Хачь. Почему она не вернулась? Если бы она рассказала, если бы... Возможно, её дом не был бы обречен на вымирание.
— Потому что вначале они были пленниками. По праву победителей дети забрали их с собой.
— Пленниками? Но зачем мерцающим пленные эльфы? — изумленно выдохнул Барсик.
— В качестве подопытного материала, — не стушевался я.
Лица командоров надо было видеть. Мне пришлось бороться с улыбкой, так и норовящей наползти на лицо. Но ответить иначе я не мог.
— Кончай вредничать, — вдруг фыркнул мне кто-то в ухо. Конечно же, это был Андрей. Я непроизвольно поежился от щекотки. Посмотрел на него и снова повернулся к командорам.
— Какие еще опыты могут ставить мерцающие, кроме как экспериментировать со своими мерцаниями? Им нужны были опытные образцы, с кого можно было бы копировать повадки, внешность, внутреннее состояние. По договоренности с моим дедом, они должны были работать в школе двадцать лет. Потом вольны были идти на все четыре стороны. Но они остались: к тому времени у них уже подрастал первенец и Лавишуле была беременна вторым ребенком. Она была убеждена, что будет девочка, так что...
— Ты понимаешь, что это означает? Воля Ллос была нарушена, — тихо сказал мне Мурка. Я напрягся. Конечно же я знал, что это означает для темных, у меня ведь были и темноэльфийские мерцания.
— Да? — вдруг встрял Андрей. — Тогда почему она сразу не сказала об этом своим жрицам? Разве ты, как муж главной из них, не знал бы, что существует такое серьезное нарушение воли вашей богини?
— Ты прав, я бы знал, — помедлив, сказал темный и задумался. А мне оставалось только радоваться, что Андрей так быстро сориентировался, что к чему.
— То есть, — вмешался Барсик, — возможно, они зря прячутся от мира, если Ллос смолчала, да?
— Мне нужно поговорить с Владычицей, — обронил темный командор и внимательно посмотрел на Андрея. Тот занервничал.
— Что? — протянул он с вызовом.
— Думаю, что теперь спешить уже все равно некуда. Поэтому подождем родительского дня.
— Почему его? — удивился Андрей, а я, кажется, уже тогда все понял.
— Думаю, она сама со мной свяжется. Есть у меня такое чувство.
— Хочешь сказать, что нам предстоит принимать здесь Владычицу Первого Дома? — настороженно вопросил Тарэль.
— Хочу сказать, что нужно как следует подготовиться к следующим выходным и к последующей неделе.
— Последующей неделе? — заволновался Андрей.
Все ясно, тут он тоже не дочитал до конца или просто не понял всю подоплеку родительского дня.
Вздохнув, я убрал руку с его плеча. Пришлось объяснять:
— С родительского дня начинается родительская неделя. В течение нее университет принимает у себя родителей, пожелавших остаться и посмотреть, чему и как учат тут их детей. В конечном итоге, именно родители являются главными спонсорами университета, поэтому по давней договоренности, которая внесена в устав учебного заведения, имеют право наблюдать за тем, на что пошли выделенные ими средства в действии.
— Вау! — выдохнул Андрей ошеломленно, — Я заметил, что в списке, который мне Ира от Карла передала, был в перечне мероприятий какой-то пробел, но сходу не сообразил спросить об этом, — он взлохматил волосы на затылке и добавил. — Обалдеть можно. Это же получается — что-то вроде затянувшегося дня открытых дверей? Но, по-моему, там не одна неделя, а две не освещены никакими событиями.
— Вторая — это каникулы, — просветил я его.
— В смысле, через две недели кончается семестр?
— В смысле, — насмешливо фыркнув, подтвердил я. — Похоже, и об этом ты не удосужился узнать. Семестр не заканчивается, но половину его мы уже благополучно пережили, значит, всем студентам и преподавателям предстоит промежуточная аттестация.
— Могли бы и сами сказать, — обиженно пробормотал он. — У нас до конца семестра еще вагон и маленькая тележка времени. И никаких промежуточных аттестаций у нас нет.
— Да-да, поэтому ты все еще с нами, а не носишься со сдачей собственной сессии, — проговорил на это Барсик.
Признаюсь, я напрягся. Что-то я, похоже, все же упустил. Надо было давно навести справки об Андрее, а то я все нахрапом и нахрапом. Оказывается, Барсим знает что-то такое, о чем я понятия не имею. И что же это?
— И что там за сессия? — как ни старался, не смог скрыть холодных ноток в голосе.
— Я все еще учусь, Ир, — сказал мне на это Андрей. — И ближе к зиме у меня начнутся заморочки со сдачей зачетов, а после Нового Года — сессия.
— Новый Год — это как наш Праздник Середины Года? — заинтересовался Мурка.
— Наверное, — неопределенно пожал плечами Андрей и посмотрел на меня.
— Ты обо всем мне расскажешь, — я сам в первый момент не узнал свой голос. Но собственное незнание задело меня. Получается, я об Андрее почти ничего не знаю, в отличие от Барсика и того же Мурки, — Обо всем, — решительно повторил я.
Психолог тяжко вздохнул.
— Куда я денусь, — буркнул он в сторону.
— И правильно, — неожиданно поддержал его Тарэль и подозрительно лукаво глянул на меня, — теперь, похоже, уже некуда.
Пришлось фыркнуть, схватить Андрея в охапку и увести с собой. Если у нас тут уже смеркаться начало, то у них там осень, поэтому дни особенно коротки, если я правильно понял то, что сумел извлечь из переводчика Андрея. Значит, пора нам возвращаться в его квартиру. Надеюсь, у Андрея хватить сил усвоить хотя бы простейшие знания о географии и прочих очевидных для местных жителей тонкостей нашего мира.
Алый
Признаться, я и представить себе не мог, что так все обернется. Скорость развития событий меня, если честно, пугает. Не успели мы проиграть, как Андрей уже объявил, что нам предстоит еще один матч. Разумеется, второй раз проигрывать я не собираюсь, впрочем, как и мои ребята. Уж мы-то теперь сделаем все, чтобы обставить этих светлых... Ох! Только сейчас сам понял, что сказал. Да, похоже, очень скоро мне понадобится квалифицированная помощь. Где я её добуду? Вот уж о чем не стоит волноваться. Теперь у нас есть психолог. Я, наконец, понял, что значит загадочное словосочетание — лекарь душ. Но не о том сейчас речь.
Когда я вел Илю и Ингу с собой в общежитие, мне бы полагалось думать о предстоящей презентации ароматов, которую я собирался для них устроить. Андрей со своей потрясающей, не побоюсь этого слова, интуицией придумал идеальный выход из положения. Запахи — это маленькое таинство. С их помощью можно выиграть спор или победить в сражении. Главное, знать, как и какой аромат влияет на подсознание. Моя семья посвятила себя ароматам и изучению их особых свойств. Поэтому я точно знал, что могу предложить Инге для осуществления её маленького плана очень и очень многое. Как я сам не додумался до такого изящного выхода из ситуации? А ведь Андрей, как я понял, вообще ни бельмеса в ароматах не понимает, просто нахватался от какой-то своей подружки по верхам. Хотя, эта его фраза про ароматные палочки меня, честно скажу, заинтриговала.
Так вот, вместо того, чтобы всерьез думать о том, что я покажу моим темным спутницам, все мои мысли, как ни странно, вились вокруг Машки. Иля сказала, что Андрей попросил её пригласить на родительский день его жену. Сам не могу понять, почему, но это мне неожиданно не понравилось. Трудно объяснить, просто дело в том, что я... я как-то уже свыкся, что из всего нашего окружения Машка всерьез западает именно на меня. Разве я не прав? Он сам столько раз делал неприличные намеки, что я привык и теперь мне трудно представить его с женщиной. И не просто с женщиной, а с женой. К тому же, в голове вертится только один вопрос. Мне стыдно за него. Я осознаю, что для меня это сродни позору, думать так не просто о темном, а о таком же мужчине, как и я. Думать так о Машке — это неправильно. Да, я все это знаю. Но... никак не могу выкинуть его из головы. 'А как же я?' — вот и все, о чем мне бы хотелось спросить Андрея и Машку в тот момент, когда я вел темных Владычиц на светлую половину общежития.
Проходящие мимо нас нейтралы и такие же светлые, как и я, оборачивались. Девчонкам было все же проще, у них, похоже, с детства для таких случаев припасена универсальная непроницаемая мина, которую они обе, не сговариваясь, натянули на лица. Мне было сложнее — даже врожденный аристократизм не спасал. Ведь я легко мог себе представить, какие мысли проносились в головах сородичей, встреченных мной по пути. Не то чтобы меня смущало, о чем они могли подумать. Просто напрягало немного, вот и все. Да и вообще, вся эта ситуация с игрой перед большой публикой не давала мне покоя.
Конечно, Андрей это хорошо придумал. Можно даже сказать, почти идеально, и все же мне было не по себе. Да и не только мне. Ведь пока Андрей общался с Ингой и командорами, мы с ребятами успели обсудить его предложение между собой и поняли, что все будет далеко не так просто, как представлялось нашему классному руководителю. Благо, что коммандос в этом нас поддерживали. Вини даже выдвинул предложение о полностью совместных тренировках. То есть предложил после их смен и наших занятий собираться и гонять мяч все вместе. А мы с Илей, как капитаны, тактики и стратегии можем обсудить с командой и после небольшой игры. С ним все согласились.
Было видно, что для всех них, да и для меня тоже, теперь это дело чести: представить нашу игру в наилучшем свете. Да, мы сдружились. Да, я втайне горжусь тем, что дружу с темными. Теперь горжусь. И мне уже давно не приходило в голову стыдиться моих собственных чувств по отношению к ним. И все же, сейчас, когда я вел к себе сразу двух темных девушек, мне было неуютно. Возможно, все дело было в том, что раньше Иля у нас была одна, и ей приходилось подстраиваться под наше, в частности, мое представление о ней. Сейчас же из-за того, что с ней была соотечественница, она вряд ли будет беречь мои чувства, просто, чтобы не упасть в грязь лицом перед ней. Когда я это понял, то испугался. Разумеется, не подал виду, и все же мне стало страшно, так как я пока плохо себе представлял, как вообще с ними разговаривать — с темными женщинами, которые в их обществе ставятся выше мужчин.
По-идее, я должен с ними говорить, как с равными, как говорил бы с мужчиной светлым, так? Понимаю, что да, но в голове плохо укладывается. С другой стороны, у меня есть прекрасный стимул научиться вести с ними дела. Почему? Да потому что если я на самом деле принесу своей семье выгодный контракт пусть даже с темными, отец будет на седьмом небе от счастья. Подумав об этом, я улыбнулся. Скосил глаза на Илю, потом на Ингу — они ответили мне одинаковыми лукавыми взглядами. Уж не знаю, что они там задумали. И все же, я распахнул перед ними дверь своей комнаты и пропустил их перед собой внутрь.
Предлагаю им присесть на небольшой диванчик — именно на нем я предпочитаю проводить вечера за чтением. Они снова переглядываются, но садятся. Я подтаскиваю к ним небольшой столик для писем, потом отхожу к шкафу и достаю из него мой специальный сундучок с пробами. Ставлю на стол перед ними, открываю крышку и легким движением руки заставляю раскрыться все потайные отделения. Таким образом, центральная часть слегка приподнимается над краями сундучка и расходится в сторону, разделившись на две половинки, за ней лесенкой то же самое делают внутренние части. И вот уже мой сундук полностью открывает свое содержимое на суд общественности.
Улыбаюсь. Я люблю запахи. Люблю искать новые ароматы, люблю смешивать старые, люблю подбирать особые запахи для тех, кто об этом просит и готов за это заплатить. Но, в случае с Илей и Ингой я не планирую взимать с них плату. Почему? По двум причинам. Первая кроется в моей дружбе с Вик-Холь, вторая заключается в том, что для того, чтобы проникнуться магией ароматов, нужно её распробовать. Поэтому опытные образцы я готов предоставить Инге бесплатно. Я уверен, что ей понравится. Я готов на многое, чтобы это было так.
Они обе смотрят на меня со снисходительным любопытством. Будь они светлыми, такой взгляд со стороны женщины оскорбил бы меня. Но я мысленно напоминаю себе, что сейчас здесь со мной темные Владычицы. Они другие. Совсем другие. В этом я уже смог убедиться, и не раз.
Я рассказываю им истории различных ароматов, упоминаю их особые свойства, предлагаю понюхать один, другой. Потом напоминаю, что для того, чтобы запахи не смешались, а нюх не притупился, обязательно после двух-трех ароматов следует подносить к носу небольшие пузыречки с семенами коферийского подсолнечника. Они послушно следуют моим указаниям. Я вижу, что вдыхать ароматы с примесью специй, тягучие и вязкие, Иле нравится больше, чем те же цветочные или чисто фруктовые, в то время как Инга предпочитает именно их. Они разные, мои Владычицы. Хоть это и не так заметно на первый взгляд. И все же, запахи — моя стихия, я с готовностью растворяюсь в ней, и настолько увлекаюсь, что не сразу обращаю внимание на то, как они обе на меня поглядывают. Словно сговорившись без слов, каким-то непостижимым для меня образом, они начинают свою атаку так внезапно, что в первый момент я не успеваю сообразить, как на такое реагировать.
Я стоял со стороны Инги, склонившись к ней и поднося к носу девушки один из выхваченных мной из сундука пузырек с вытяжкой ромашки и ландыша, когда её ладонь неожиданно оказалась у меня на бедре. У меня дрогнули руки, а глаза, наверное, распахнулись от изумления. Но в тот же момент к нам с Ингой придвинулась Иля и так посмотрела на меня снизу вверх, что я замер и нервно сглотнул, чувствуя, как проворные пальцы Инги пробегают по внутренней стороне моего бедра. А вот это было уже совсем не смешно.
