Пока я думал, Машка неожиданно виноватым голосом произнес:
— Ты извини меня, что так все получилось...
— А? — я растерянно взглянул на темного. Тот дернул плечом и принялся каяться дальше.
— Я сначала и Марфинусу сказал, что раньше понедельника ты с ним пообщаться не сможешь. Но вчера... — темный запнулся. — Вчера, когда все в холле собрались, я решил, что лучше сразу обо всем договориться. Поэтому и объявил Владычице, что ты с её мужчиной сегодня говорить будешь.
— Забей, Машуль, — расплывшись в улыбке, махнул рукой я. И выполз из кресла. — Ну что, пойдем дегустировать, что нам там Ир сварганил?
— Предлагаешь нам разделить с вами пищу? — подозрительно осторожно уточнил у меня Марфа.
Я смутился. Что-то не то было в его словах и в том, как он при этом глянул на Алого.
— А что в этом такого?
— Они светлые.
Ах, вот оно что!
— Подумаешь, — фыркнул я. — Видел бы ты, как у меня светлые с темными в футбол играют.
— Футбол?
— Ага. Так что приходи на матч, сам увидишь.
— Матч? А что это?
— Сейчас расскажем! — объявил повеселевший Алый и скрылся в коридоре.
Мы с темным последовали за ним.
Напоминаю. На кухне у меня два стула. Всего два. Так что за стол посадили Марфу, как гостя, и Ира, которого никто не рискнул подвинуть, а мы с Алым и Машкой, которые сели по обе стороны от меня, облюбовали пол под окном, причем так удачно пристроились, что мало того, что схарчили все за один присест, так еще и похихикали над Иром, так и норовящим к нам присоединиться, но видящим, что места у батареи все заняты.
Марфа смотрел на нас всех квадратными глазами. Конечно, где еще увидишь, как темный в лице Машки внаглую отбрехивается от беззлобных дружеских нападок двух светлых. Причем Алый все так же припоминал ему про какую-то там обещанную нежность, на что Машка скалил зубки и объявлял, что прежде чем понять, в чем разница между светлой нежностью и темной, нужно попробовать. И, конечно, предложил светлому устроить пробы прямо здесь. Алый тут же демонстративно оглядел мою куцую, честно скажу, кухню. И заявил, что кроме пола для этого дела ничего не подойдет, но на полу он не согласен. На что Машка нарочито смолчал, видимо, дожидаясь, когда все присутствующие вернутся к еде, но в первую очередь Алый. И именно поэтому светлый подавился, когда Машка снисходительным тоном многоопытного мужчины заявил, что для таких нежных мальчиков, как наш Душистый, вполне подошел бы и стол. После таких нервных потрясений, с горем пополам откашлявшись (мне даже пришлось хлопать беднягу по спине), светлый начал икать. Вот смеху-то было! Причем он фыркал, бросал в нашу сторону возмущенные взгляды, но мы с Машкой продолжали нагло хихикать. Ир улыбался и сверкал глазами, все еще стараясь держать марку перед старшекурсником, которого, конечно, никто не посвящал в тонкости нашего уже общего бытия, а Марфа хмыкал в кулак, судя по всему, тоже стесняясь проявлять свои чувства так открыто. Но в целом завтрак прошел весело. Мне кажется, всем понравилось. Даже Марфе, который, уже выходя из квартиры вместе с колокольчиками, вдруг обернулся ко мне и сказал:
— Весело тут у вас, — и почти тут же скрылся в черной дыре портала. Машка только и успел ему крикнуть, чтобы к трем часам к полигону коммандос подходил.
Оставив Алого и Машку в классе кормить наших оголтелых кисок, подбежавших к ним с таким видом, словно их сутки, а то и двое не кормили, я закрыл дверь и, несмотря на то, что по времени еще не было даже полудня, понял, что устал. Да, все эти эльфийские проблемы с утра пораньше просто так мимо не проходят. Наверное, в этом есть и моя вина. Я пропускаю все через себя. Я ведь не профессионал, и по образованию ни разу не психолог. Если бы не принимал бы чужие проблемы так близко к сердцу, возможно, было бы легче. И даже не возможно, а скорей всего. Но как тут не принимать, если у них там все так запущено? Да и не могу я иначе. Они же мои друзья. Пусть младшие, хотя в плане возраста, это еще спорный вопрос, и все же.
— Ир, а ты массаж головы делать, случайно, не умеешь? — рискнул я окликнуть мерцающего из прихожей. Конечно, это была неудачная попытка пошутить, но из кухни неожиданно донесся голос Ира, прозвучавший вполне благосклонно:
— Посуду помоешь, сделаю.
Вау! А он что, правда, умеет? И сделает?
Ир
Мир медленно сходит с ума, а я ощущаю себя многомудрым старцем, наблюдающим этот процесс со стороны. Но на самом деле не так уж я и мудр. И уж тем более, не так уж стар. Правда, если сравнивать наш с Андреем возраст... становится плохо. Точнее, грустно. Когда сегодня по моей вине мы оба вспомнили вчерашний разговор, стало не по себе. Причем, что мне, что, как я сразу понял, ему. Никогда бы не подумал, что жить можно так мало. Хотя, если вспомнить, какая у них тут атмосфера, дым, гарь и прочие неблагоприятные для жизни факторы, могу понять, откуда такая крохотная продолжительность жизни. И все же, это уму не постижимо. Как он сказал — два курса? Максимум два. И я на самом деле оказался не готов к этому известию.
Зато теперь многое становилось ясно. Особенно, отношения Андрея ко всем нам и к окружающему его миру. О чем это я? О том, что он воспринимает нас, как что-то временное — маленький, непродолжительный этап в своей жизни. И не боится смерти, потому что по нашим меркам она и так ходит за ним по пятам. Ужас какой. У меня кровь стынет в жилах, когда я об этом думаю. И становится только хуже оттого, что я пока не знаю, что с этим делать. Но очень надеюсь на это спасительное слово — 'пока'.
Что же дальше? Конечно, я не ожидал, что придется кормить сразу троих взрослых эльфов, одним из которых был я. И плюсом к нам еще и Андрей, который тоже любитель пожевать. Хотя, утром мы все любители, если подумать. Сказать, что Машка меня удивил — ничего не сказать. Не ожидал, что он притащит к Андрею своего сородича, причем так, сходу. Конечно, я слышал, что он вчера сказал леди Рим-Доль, но по недомыслию не придал в первый момент значения. Зря, как оказалось.
Но, что ценно, Андрей не упал в грязь лицом. И, судя по довольным лицам всех участников этой с позволения сказать, групповой терапии, к какому-то общему знаменателю они все же пришли. Мне бы радоваться, но на этот раз хватило одного только взгляда, чтобы заметить — Андрей устал. И это несмотря на то, что мы с ним меньше двух часов назад проснулись. Судя по всему, такие терапии из него все силы выжимают. Плохо. Я ведь теперь трезво понимаю, что от него теперь не отстанут. Что колокольчики, что другие. Да и я уже не планирую выпускать его из своего поля зрения. Но об этом пока лучше даже не думать. Подумаю, когда найду способ продлить его жизнь и когда сумею убедить этого упрямца поддержать меня в этом стремлении. Вот когда у нас с ним будет запас лет, тогда я вспомню все то, что наговорил ему вчера поздно ночью, уже почти утром. Все-все вспомню.
Улыбаюсь собственным мыслям. Андрей утопал провожать эльфов, которых, я теперь точно знаю, за глаза частенько называет ушастиками. Нет, я в чем-то с ним согласен, такие выдающиеся уши для их мира, конечно, нонсенс. Но ведь ребята тоже не железные, могут и обидеться. Правильно делает, что в лицо не говорит. Хоть в плане деликатности у него иногда тормоза срабатывают. А то, как вспомню, как он брал огонь на себя, когда коммандос чуть к открытому боевому столкновению не перешли, так вздрогну. И никаких преувеличений.
Из прихожей доносится голос Андрея. У меня достаточно чуткий слух, чтобы уловить в его интонациях усталость, но в тоже время я слышу в нем желание пошутить. Мне нравится идея с этой шуткой. Он думает, что я не умею того, о чем он так ненавязчиво просит? Зря-зря. Очень даже умею. Улыбаюсь, составляя в раковину последнюю тарелку, и опускаюсь до маленького подкупа, говорю, что сделаю ему массаж головы, если он так хочет, но только тогда, когда он помоет посуду.
Андрей с кислой миной на лице возвращается ко мне. Смотрит, как я демонстративно усаживаюсь за освобожденный от тарелок стол, кривится, но послушно отходит к раковине. Такими темпами я его быстро выдрессирую. Не то чтобы мне так уж принципиальна эта посуда, но если ему хочется получить для себя что-то приятное, пусть будет морально готов к эквивалентному обмену.
Наблюдая за тем, как споро он убирает в верхний шкаф одну чистую тарелку за другой, задумчиво роняю, не испытывая и десятой доли того интереса, который пытаюсь изобразить.
— И что там у них случилось? — не думаю, что что-то серьезное. Наверное, Машка этого парня, которого Андрей Марфой прозвал, с кем-нибудь не поделил, вот и привел, чтобы помириться или еще что-то в это роде. Но то, что говорит после непродолжительной паузы Андрей, ставит меня в тупик. Это как?
— Марфу хотят женить на Инге, — начал он слегка рассеянно, убрал очередную помытую им тарелку в шкаф и продолжил, взявшись за грязные вилки, — Он не то чтобы не хочет. Девушка, как я понял, она вполне ничего себе. Но отмороженная на всю голову. Не то, что наша Иля. Вот он в панике и кинулся искать себе отдушину. Выбрал Машку. Машка, понятное дело, такой подход сородича к личной жизни не оценил. К тому же, у него самого там что-то неладно в браке, вот он и решил по доброте душевной их обоих сдать мне на опыты.
— Стоп-стоп-стоп... кого сдать? Кому сдать? Что ты собрался делать с двумя темными?
— Как что? — Андрей обернулся ко мне и вдруг весело подмигнул. — Любовь и взаимопонимание между ними налаживать. Своими прямыми обязанностями, между прочим. Как я понял, бабы их так и норовят даже в постели командовать. А какому мужику это понравится? Так они терпят, дожидаются полного совершеннолетия и линяют к таким же, как они мужикам. Никогда бы не подумал. У нас, конечно, совсем не так. Но и матриархат у нас в последний раз был замечен в дремучей древности. Так что, мне, конечно, не понять, но исправить такое положение вещей хотя бы для этих двоих я могу попробовать.
— Ты ненормальный, — резюмировал я, с трудом продравшись через его путаные объяснения.
Странно, обычно Андрей изъясняется куда как понятнее. Неожиданно испугавшись за него, я встал со стула и подошел к нему со спины. Андрей в этот момент как раз задвигал ящик, в который убрал вилки и два ножа. Почему два? Да потому что я заставил Алого помогать мне чистить картошку. И горжусь этим. А то наш светлый белоручка в тот момент воззрился на меня так, словно в первый раз в жизни в глаза клубень и маленький нож для его очистки увидел.
— Ага, — подозрительно вяло отозвался Андрей, слабо улыбаясь, — есть такое дело. Просто я... Ир? — он, наконец, заметил, что я стою вплотную к нему, и бросил на меня через плечо изумленный взгляд. — Что-то не так?
— Со мной все так, а с тобой? — внутренне все больше паникуя, уточнил я.
Он закрыл глаза. На мгновение, но все же. И неожиданно покладисто признался, а то я уже начал размышлять о том, какими правдами и неправдами вытягивать из него всю подноготную.
— Просто устал, словно всю ночь мешки ворочал. Да и Машка с этой их темноэльфийской несчастной любовью...
— Жалеешь их?
— Сочувствую, — в его голосе прорезалась мягкость. Таким тоном учитель поправляет нерадивого ученика. В другой раз я, возможно, и обиделся бы, но в этот неожиданно для себя самого улыбнулся. И поспешил сменить тему. — Кстати, ты еще не видел форму, которую мы с Лией для ребят сотворили.
Улыбка Андрея стала шире, и он рывком повернулся ко мне лицом.
— Вот на поле и увижу.
— Понравилось поле-то? — намекая, что сегодня утром он уже видел наш полигон преображенным, спросил я.
— Что, тоже лапку приложил, чтобы оно стало настолько похожим на полноценный стадион?
— Ты еще спрашиваешь? — фыркнув, беру его за руку. Но не просто так. Хочу убедиться, что его нынешнее состояние и, правда, в пределах нормы. Ладонь у него теплая, глаза смотрят с улыбкой, но внутри, где-то глубоко-глубоко что-то спрятано. Вот с этим мне бы хотелось познакомиться поподробнее, но давить на нашего горе психолога я не хочу. Додавился уже. Надолго теперь хватит. Как вспомню вчерашние признания про их истинный возраст... все леденеет внутри.
— Ты, кажется, массаж хотел, — напоминаю, стараясь, чтобы улыбка в этот момент выглядела лукавой. Я ведь мерцающий, играть не только внешностью, но и чувствами — наша высшая прерогатива. Конечно, Андрей не видит подвоха. Куда ему.
Он возвращает улыбку. С сомнением тянет, что массаж-то он хотел, только не уверен в квалификации массажиста. Скалимся, как два дурака. Мне не жалко, как ни странно. А его на всякие дурачества никогда не приходится уговаривать.
Отвожу его в спальню. Вообще, в квартире Андрея эта комната у меня самая любимая. Не знаю, почему. Возможно, потому что я в ней бываю чаще, чем в остальных. Хотя, есть у меня такое подозрение, что все дело в том, что только её во всем его доме я могу назвать нашей. Да-да, могу позволить себе такую роскошь, или я не прав?
Вздох вырывается помимо воли. Но Андрей куда больше поглощен сейчас своими собственными мыслями, чем окружающим его миром. Зря. Не люблю, когда обо мне забывают. И если пренебрежение со стороны других я еще как-то могу стерпеть, то от него я это терпеть не намерен.
Усаживаю Андрея на нашу с ним незаселенную постель, забираюсь на кровать с ногами и устраиваюсь на коленях позади него. Андрей пытается пригнуть голову, но я ему не даю. Обхватываю его лоб одной рукой, и заставляю запрокинуть. Мы встречаемся взглядами. Для него я сейчас вверх тормашками. Это очевидно и отчего-то смешно. Улыбаюсь. Тихо, почти с ласкою, прошу его закрыть глаза. Он подчиняется. Видя такую его покладистость, не удержавшись, склонюсь ниже и шепчу ему на ухо:
— Не бойся, милый, больно не будет...
И тут он, словно с цепи сорвавшись, сгибается пополам и начинает не хихикать, а внаглую ржать. И что самое интересное, я точно так же громко и заливисто смеюсь вместе с ним. Это так на меня не похоже. Я знаю, точно знаю, но остановиться не могу. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что мы сидим с ним и тупо обнимаемся, хлопая другу друга по плечам и спинам. Удивительно, как ему удалось так сильно изменить меня всего за две недели нашего с ним знакомства? Что же будет дальше? Даже страшно представить.
Андрей
Ир и массаж, массаж и Ир, и между ними знак плюс, да-да, это именно то, что доктор прописал. Можно даже сказать — рецепт на все времена. Давно я так не млел в чьих-то умелых ручках. Похоже, мерцающий на самом деле знал, что делал. Я не удержался и в лоб спросил, где это он таких полезных навыков нахватался. И, конечно же, этот вредный гад мне лишь хитро улыбнулся, но признаваться не стал. Правда, я не то чтобы сильно на ответе настаивал. Я в тот момент уже был, мягко говоря, невменяем. Разморило меня знатно. Как там говорится, после сытного обеда по закону Архимеда? Вот-вот. У меня то же самое, с той лишь разницей, что до обеда я не дотянул, зато с горем пополам пережил завтрак.
Не знаю, сколько бы я так нежился, навалившись на Ира спиной и расслабленно болтая в воздухе ногами, недотягивающимися до пола, если бы за нами не пришли. На этот раз в мою мирную обитель заявился Умка. Причем, когда я на его непривычно деликатный стук открыл входную дверь, у гнома был такой вид, что я в первый момент так и не сумел определиться — сразу пугаться или подождать немного, послушать, что скажет.
