Новые маги

— ...и Эммелина Вэнс.

— Будем знакомы, — сдержанно кивнула волшебница в тёмно-зелёной мантии.

— Атика? — напомнил Дамблдор.

— А, портал. Что ж, дамы и господа, я проведу вас на нашу основную базу, на днях выдам артефакты, чтобы попадать туда самостоятельно.

— Защита там хоть хорошая? — вопросил Грюм.

— О, вы будете удивлены, — тонкая улыбка. — Координаре портал свеаре Феерис Шэйел, — Потоки волшебства закрутились, образовывая арку необычного прямого портала. — Прошу.

Глава 5. Один день Гарри Поттера: часть первая.

Будильник сработал ровно в семь утра. Не глядя, Гарри притянул его с прикроватного столика усилием воли... Ага, так он и притянулся! Над этим будильником, третьим за месяц, дедушка колдовал лично. Такие вещи, как попытки разбить об стену, выключить и спать дальше, переместить волшебным образом или деструктировать "делеретом" он игнорировал. Как сказал Альбус, жалко невинные предметы, пусть они и научили невербальному "акцио" своим поведением. Но привычка — вторая натура, и только перепробовав в полусне все способы избавиться от настойчивого звона, мальчик открыл глаза, взял в руки палочку, встал, торопливо оделся, заправил постель. Только тогда будильник выключился, как, собственно, и говорил приёмный дед.

— Ненавижу понедельники, — пробормотал Гарри. После субботы и воскресенья, когда расписание было более свободным, а занятия с Атикой начинались только в двенадцать, понедельник — весьма неприятная штука.

Вздохнув, Гарри отправился мыться, а затем приступил к утренним упражнением. Раз уж дедушка не шутил насчёт условного выключения будильника, то и всё остальное правда. Например, что если он не помоется и не выполнит комплекс занятий перед завтраком, адово изобретение магглов отыщет где угодно и испортит утро надоедливым звоном.

Утренний комплекс состоял из простой зарядки, к слову, составленной или скопированной откуда-то Атикой, окклюментивных упражнений, призванных укрепить ослабленные сном пси-щиты и двух медитаций. Первая, на чувстве "я", призвана укрепить и расширить волю, внимание и самосознание. Вторая же направлена на сродство магии, углубление её ощущения и принятия. Когда мальчик закончил с медитацией, от сонливости не осталось и следа, привычная сила циркулировала по венам, наполняя жаждой дела, бодростью... и зверским аппетитом.

Обыкновенно Гарри завтракал на улице, сидя на траве, разложив на подносе или плоскости "протего" молоко, чай или сок — кофе дедушка считал "излишним дёрганьем мозга" и в доме его не водилось — с булочками или какой другой выпечкой домашней домовой эльфийки, Дайны. Та отзывалась на любое упоминание в пределах поместья, заботливо приносила и уносила еду и напитки. Как всегда — даже слишком заботливо, каждый раз причитая: "худенький хозяин Гарри, ну почему же вы так мало едите?" Объяснять ей про постоянные тренировки, сгоняющие лишний жир, появись он, или ограниченный размер желудка — бесполезное дело. Поэтому мальчик в очередной раз не доел.

В восемь тридцать утра перед Гарри раскрылись пространственные врата, и он шагнул на Атикин полигон. На этот раз — полигон пещерный. Значит, предстоит обещанная теория о векторах. И вправду — на стульях удобно разместились, помимо Атики, Флитвик и Гермиона. Гарри сел на свободный стул. Тянуло прохладой.

Пещерный полигон. Единственный подземный из Атикиных. Как сказала она сама — один из самых защищённых. Гарри видел пылающие силой и чёткостью линии барьерных ритуалов. Он чувствовал ту вязкость, что сопровождает блок перемещений. Ощущал тоненький и не менее прочный барьер от аппарации. Всё это внушало уважение и некоторую стеснённость — Гарри очень не любил ограничений свободы. Впечатление отягощал тёмный каменный свод не отражающий, а рассеивающий на себе свет, каменный же пол и мутно-жёлтые шарики "люмос стелла" хаотично разбросанные по потолку и полу. Пещера простиралась метров на двадцать в три стороны, а в четвёртую свод понижался вплоть до чёрной дециметровой трещиной, откуда тянуло холодом.

— В руки себя взял! — строго прикрикнула Атика.

— Сейчас, — Гарри подавил приступ клаустрофобии, усилием воли углубившись в собственный разум и отрезая нужные эмоции и связки ассоциаций.

— Грубо, — неодобрительно покачала головой наставница. — Ну да ладно, о менталистике потом. Итак, Гарри, Гермиона сегодня мы с Филиусом расскажем вам о векторном подходе к магии.

— Для начала, — подхватил Флитвик, — вспомним самое первое в магии — те неосознанные всплески, которые появляются в детстве сами собой, — Гарри улыбнулся — первым таким моментом было превращение дедушкиной бороды в синюю, когда он пытался накормить мальчика нелюбимой овсянкой. — Это, конечно, не векторная магия, но гораздо ближе к ней, чем то же "вингардиум левиоса".

— "Векторная магия — это прямое магические действие без ритуалов", — процитировала Гермиона. — Вроде бы, всё понятно.

— Отнюдь, — улыбнулась Атика. — Гарри, подними, пожалуйста, без палочки и заклинаний вон тот камень.

— Так? — килограммовый булыжник взмыл в воздух.

— Да. Гермиона, объясни мне, пожалуйста, как он это сделал?

— Я... — растерялась девочка. — Я не знаю. Вроде бы, это могут только самые сильные волшебники, вот Гарри и...

Мальчик мысленно хмыкнул — это он-то сильный волшебник? До уровня дедушки или того же Флитвика — годы и десятилетия труда.

— Чушь! — отрезал Флитвик. — Гарри, отпусти его.

Булыжник полетел вниз, но был подхвачен иной силой. Филиус, вытянув вперёд руку без палочки, демонстративно притянул, оттолкнул камень, заставил кружиться вокруг себя и пульнул вдаль.

— Я что, великий маг? — поднял бровь низенький чародей. — Конечно же нет! Это может каждый. Я даже не применял вектора, всего-то захотел и приложил к желанию волшебство. Так можешь и ты, Гермиона, когда научишься достаточно чётко чувствовать энергию, — он покачал головой. — Не все книги одинаково полезны. А в некоторых пишется откровенная чушь. Итак, почему у Гарри получилось?

— Уверенность? — предположила Гермиона.

— Верно, — подтвердил Флитвик. — Почти как ритуал, но без символа, как видишь, воздействие существенно мало, а уж сил тратится... Тем не менее, символ можно заменить, и замена эта будет работать иначе, но не слабей.

— Чёткое представление, — взяла слово Атика. — Конкретно, это мыслеобраз — наподобие тех, что используются для заклятий, только точней,— или математическая формула, или даже их каскад, или всё вместе... — Гарри хотел было вставить: "Так просто?!"— как наставница добавила. — Это непросто. Мало развитого воображения — нужно уметь мгновенно сосредотачиваться, рисовать мысленно очень чётко и при этом успевать обращаться к своей магии. Но преимуществ тьма. В отличие от ритуалов или символов, такие образы и формулы работают эффективно для всех. Унификация, — Атика улыбнулась. — Пожалуй, векторный подход — единственный, допускающий науку в волшебство.

— Перейдём к определениям, — произнёс Флитвик, покосившись на Гермиону, которая была поражена последней фразой Атики. — Вектор — это то самое чёткое представление с импульсом или потоком магии, единственным образом определяющее волшебное воздействие. Которое, кстати, тоже называется вектором. Каждое структурно-символьное заклинание, начиная от "вингардиум левиоса", раскладывается, если можно так выразиться, на вектора. Некоторые чары, вроде "таве", векторно так же просты, как и вербально. Некоторые — ещё проще. Иные — много сложней. А какие-то до сих пор не векторизовали. Любой ритуал теоретически раскладывается по векторам, записывается цепочкой чётких представлений да распределений волшебной энергии. Но чем абстрактней ритуал, чем он многоплановей, тем сложней это сделать.

— Потому и существует высокая, она же абстрактная, ритуалистика, — заметила Атика. — И потому магия до сих пор не точная наука или инженерия, а сплав науки, искусства и эмоций.

— У векторных чар много преимуществ по сравнению с обычными заклинаниями, — молвил Флитвик. — Притянуть или оттолкнуть предмет проще вектором. Простые щиты быстрей и прочней сделать векторами. Чем проще векторное представление — там проще его создать. Палочка при этом часто мешает — она нужна для ритуалов, чтобы направить их чётко, а в векторной магии чёткость определяется только воображением чародея. И чёткость энергии, и чёткость формы. Именно поэтому лучшие векторные маги — менталисты.

— Последняя капелька теории, — взяла слово наставница. — На примере векторов ясно видно, что магия рождается в некотором радиусе вокруг мага. Вектора — это способ распространить её дальше, не рассеяв, обычно широким лучом или узким цилиндром — это как посмотреть. Ну а внутри радиуса волшебник имеет власть, ограниченную его воображением да силой. Палочка не требуется. Магия не рассеивается. Это — последняя линия обороны, а чем больше радиус, тем больше вариативность мага. Если противники касаются друг друга сферами влияний — они переходят на поединок воли и силы, прямой и очень быстрый.

— Мой радиус — полтора метра, — сказал Флитвик. — Это значит, что в полутора метрах любой маг слабей — потенциально труп. Ему нельзя приближаться. Радиус Альбуса — четыре метра. У Атики — три метра.

— Между прочим, Альбус — своеобразный рекордсмен, — заметила наставница. — Если аппроксимировать, у мага его опыта и искусства, радиус должен быть метра два с половиной. Но тут играет роль не просто линейная сила, а особое восприятие... Ладно, не стоит отвлекаться. Я же сознательно сжимаю свой радиус, не даю ему расти. Компенсация — рост контроля внутри радиуса. Гарри, стрельни-ка в меня чем-нибудь.

— Секо, — отреагировал мальчик, ожидая увидеть в ответ щит. К удивлению, никакого щита — луч просто растворился, едва вылетев.

— Это щит, если можно так выразиться, моей воли, — пояснила Атика. — Просто вектор, противоположный "секо", совершенно компенсировал его. Если нельзя построить противоположный, я ставлю вектор отражения, вектор поглощения или вектор остановки. Прорваться, когда я целиком сосредоточена на защите, можно. Что-нибудь достаточно могучее из магии пространства-времени, абстрактный ритуал или проклятие... Остальное бессильно. А вот внимания такая защита отнимает много. Гарри!

Мальчик вздрогнул — тон, которым наставница сообщала об "особо обязательных" тренировках. Тех, что завершала и через силу, и наперёд прочих.

— Учитель?

— Сегодня покажу и поучу простым векторам. Завтра начнём векторное фехтование...

— А мы с ученицей присоединимся к вам, — вставил Флитвик.

— ...или не начнём, — замерла Атика — видимо, ей в голову пришла (Гарри предпочитал "ударила" — особенно это касалось некоторых идей тренировок) новая мысль. — Ладно, там посмотрим. А теперь, Гарри, Гермиона, начнём с ваших первых векторных чар, а именно, эквивалент "таве". Для них используется простая формула, — перед юными магами повисла иллюзия с одной строчкой. — Сложности три: ориентация, синхронность и чёткость. С ориентацией проще — за начала отсчёта выбираешь себя или какой-нибудь предмет. Замечу, лучше себя. Чёткость — ну, тут наших занятий в менталистике должно хватить. Вот синхронность, чтоб магия выплескивалась одновременно с мыслеобразом, натренируем.

Гермиона, на вид, была полна энтузиазма. Гарри отнёсся к новой области магии более сдержанно. Оно, конечно, интересно, но если объясняет и учит Атика, то это, как всегда, сведётся к тренировке в полную силу и бесконечным задачам на соображение. С другой стороны, той же Гермионе до его практического уровня заниматься не один год, Флитвик не торопит её, загружает в меру. Впрочем, Гарри не жаловался, ни себе, ни другим. После случившегося он понимал: мир велик и опасен, лучше раньше покинуть детство, чем бездарно погибнуть. Был ещё вариант "сидеть ниже травы, тише воды", только мальчика он не устраивал. Как говорила Атика, полная жизнь — это когда ты вкладываешь всего себя в каждый миг. Не важно, в деле, развлечении или отдыхе.

— Аккуратней! — воскликнул Филиус, когда вектор импульса, напитанный Гарри нейтральной энергией, разнёс подопытный камушек на кусочки.

— В самом деле, дозируй, — Атика восстановила камень. — С раненым товарищем случится то же самое.

— Получилось! — почти крикнула Гермиона. Над её рукой повис маленький камешек, чуть вращаясь, удерживаемый чётким потоком волшебства.

Гарри кинул на неё завистливый взгляд, а сам мысленно ругал себя. Если Гермиона решила начать с простого, то ученик Атики решил сразу притягивать-отталкивать камни, да ещё и плавно. С "таве"-то всё получалось, а это не плотно укутанная в ограничения школьная формула. Вот и мучился. Упрямство не позволяло повторять за девочкой. Со злости или просто повезло, но уже шестая после успеха Гермионы попытка увенчалась успехом — Гарри ухватил ритм, соотношение, гармонию, как некогда сумел создать "каменный луч". Сама же Гермиона к этому времени училась комбинацией векторов и силы тяжести вращать камушек над ладонью упорядоченно, с нужной скоростью, а не хаотично инерционно.

— Тебе другое задание, — сказала наставница, когда Гарри уверенно бросал камень в стену вектором, вектором же возвращая обратно. — Вот мишень, — в дальнем конце пещеры засветился малюсенький шарик. — Попади. Снаряды возвращать только векторами и не мухлевать, а кидать от руки.

Гарри попробовал. Снаряд сдуло в сторону неожиданным порывом ветра. Атика ухмыльнулась:

— А кто сказал, что будет просто? Ветер дует случайно, так что не надейся стрелять с поправкой.

Вторая попытка. Камень рвануло вправо — Гарри на ходу поправил его вектором. Не рассчитал — камень улетел много левее мишени.

— Линиа, — выпустил мальчик вперёд сенсонить. По идее, это должно помощь улавливать ветер...

— Антериос, — Атика демонстративно рассеяла элемент сенсосети. — Я же просила — без мухлежа. Интуицию на что развивал?

Остаток занятий векторами прошёл в духе попыток переплюнуть море или прикрыться ситом от дождя. Ветер действительно вёл себя случайно. Гарри наловчился мгновенно менять вектора, подстраиваясь под порывы — да-да, уже не единственный порыв! — интуиция же помогала слабо. Под конец Гермиона присоединилась к забаве, к удивлению Гарри, оказалась такой же азартной, как и он сам, правда, получалось у неё в разы хуже. Но — получалось. Гарри дошёл до уровня "пять попаданий на пять промахов", счёт девочки стабильно держался на двух к восьми. Учитывая, что она мало занималась точностью и скоростью — хороший результат. Это Гарри подумал, а сам усиленно делал вид, что промахивается по досадному недоразумению, специально поддаётся. Атика лишь хмыкала на это, Флитвик, казалось, не замечал, а девочка поглядывала со смесью подозрения и зависти.

— Хватит, — сказала, наконец, Атика, рассеивая чары. — А теперь давайте перейдём к боёвке. Филиус?

— Моей ученице будет полезно посмотреть. Участвовать — пока рано.

— Прошу, — наставница открыла портал, и Гарри без колебаний шагнул вслед за ней. Гермиона и профессор чар, до последнего разглядывавший Атикино творение, последовали за ними.