Луна-и-Звезда

Я ехала искать себя.

* * *

Поговорки разных народов в один голос утверждают — глупцам везет.

Что я представляла из себя, спустя десяток часов высадившись на причале Вивека? Хорошо одетая молоденькая хаджитка с вытаращенными глазенками и дрожащим хвостом. В украшениях — дешевеньких, но для кого-то представляющих целое состояние. Безоружная. Перепуганная. Подслушавшая в балморском трактире два-три имени известных вивекских горожан. Просто удивительно, как я дожила до вечера, не оказавшись изловленной, проданной на плантацию или ограбленной и утопленной в Каналах.

На подкашивающихся ногах я ковыляла вниз по склону, навстречу вырастающим из утреннего тумана огромным пирамидам Вивека. Балмора с ее предместьями с легкостью уместилась бы на Плазе одного из здешних кварталов, больше похожих на маленькие города. Над каналами гибко изогнулись мосты. Морской ветер с трудом шевелил тяжелые знамена с гербами Гильдий и символами Великих Домов, каждый из которых имел здесь свою резиденцию. Где-то к северу, как мне говорили, к Вивеку примыкал Эбенгард — замок герцога Вварденфельского, святилище Имперского Культа и штаб Легиона.

Я брела через бесконечный мост, а Квартал Чужеземцев поднимался надо мной тремя своими ярусами, грозовой тучей затмевая небо.

Я шла к хаджиту Джобаше, торговцу книгами, одному из тех, о ком слышала в Балморе. Еще я отважно намеревалась сунуться к господину Кассиусу Курио, Советнику Хлаалу. Рассуждала я примерно так: Рекце работал на Великий Дом? Работал. Должны они что-то знать о его перемещениях? Наверняка. Могут они мне хотя бы сказать, когда он последний раз показывался в этих краях? Осенью? Зимой? Может, он тут и умер? Тогда я могу вернуться, покаяться перед мутсере Ранмер и закончить свою жизнь вечной приживалкой в "Девяти тарелках".

Где живет господин Джобаши, я не знала. Спрашивать у снующих мимо горожан в богатых одеждах не решилась, робко обратилась в закованному в сияющие латы Ординатору. Смотря на меня сверху вниз и цедя слова сквозь зубы, он разъяснил дорогу.

Дважды я заплутала в коридорах Квартала Чужеземцев, выложенных желтым гранитом и похожих один на другой. Отыскала неприметную лестницу вниз и дверь под вывеской "Редкие книги". Осторожно поскреблась, услышав хрипловатое "Не заперто!"

Книги были повсюду: на полках, на столах, сложенные грудой на табуретах. В открытых сундуках и даже стопками на полу. Из-за высоких стеллажей до меня доносились беседующие голоса. Судя по характерным воркующим интонациям, хаджитские. У ящика с потрепанными фолиантами стоял высокий ящер — аргонианиец, аккуратно вороша когтистым пальцем пергаментные страницы. Он без интереса скосился на нового посетителя и снова уткнулся в книгу.

— Иду, иду, — владелец магазина был пожилым сутай-ратом, то есть превышал меня по крайней мере на голову. Прежде бурая масть с возрастом подернулась сединой, а куцый хвост был длиной всего с ладонь. То ли мутсера Джобаши утратил гордость любого хаджита в какой-то серьезной передряге, то ли уродился столь несуразным. — Милая девочка, чем могу служить? Желаете приобрести книгу? Или у вас имеется ко мне какое-то дело?

— Я-а... — только теперь я до конца осознала бессмысленность и глупость своей затеи. Ну что я скажу этому серьезному и учтивому господину, годящемуся мне в деды? — Мутсера, я...

Еще мгновение — опозорюсь и зареву. Потом убегу из лавки и брошусь в Канал.

— Джобаши, что случилось? — из-за массивных вместилищ пергаментной мудрости, беззвучно и легко ступая обутыми в сафьяновые туфельки лапками, выплыла хаджитка. Омс-рата, прекрасное, изящное дитя новорожденного Массера и растущей Секунды. Одна из тех, что составляют гордость и красу нашего народа. Густая дымчато-пепельная шкурка, расчесанная надвое длинная гривка, из которой торчат маленькие ушки — а поголовное большинство хаджитов, в том числе и я, обязаны стричься как можно короче. Шелестящий шелк просторной синей туники, тонкого плетения диадема с ярким камешком, золотая цепочка с вычурным символом Гильдии Магов. Чародейка. Колдунья столь высокого ранга, по сравнению с которой Аджира из Балморы — недоучившаяся школьница.

Я сглотнула и попыталась изобразить свой лучший поклон: с низким приседанием и почтительным изгибом хвоста. В раскосых желтых глазах госпожи плеснулось веселое изумление.

— Тут девчушка... — начал Джобаши.

Чародейка посмотрела на меня еще раз, внимательнее. Дернула идеально очерченным ушком. Хмыкнула.

— Джобаши, милый, по-моему, тут исключительно женское дело. Я попробую разобраться с этой загадкой сама, ты не возражаешь? Доставь мой заказ в Гильдию, как обычно, — тускло блеснуло переходящее из рук в руки золото. — Милочка, — пепельная красотка уже обращалась ко мне, — не желаешь составить компанию за бокалом старого бренди?

— А-а... — только и смогла вякнуть я, увлекаемая прочь из лавки струящимся лазурным потоком. Ящер и Джобаши озадаченно смотрели нам вслед.

* * *

Глоток дорогого киродиильского бренди вызвал у меня приступ долгого кашля вперемешку со слезами. Шмыгая носом, запинаясь, перескакивая с пятого на десятое, я изложила чародейке незамысловатую историю своей жизни. Она слушала молча, кивала своим мыслям, не сочувствовала и ничего не переспрашивала. Когда я добралась до спешного отъезда из Балморы, она жестом велела мне замолчать.

— О детская наивность, — смешливо фыркнула пепельная омс-рата, носившая звучное имя Вирраль ала-Драйнали. — Она в самом деле собиралась запросто забежать к Курио, поболтать и отправиться по своим делам! Недалеко бы ты ушла из его поместья... если бы вообще ушла.

Я молчала, пристыженно прижав уши к голове. Конечно, я выставила себя полной дурой. Сейчас красотка из Гильдии Магов кликнет стражу, и меня увезут в Балмору. В ошейнике, как изловленную преступницу. Проведут по улицам и вручат беглое имущество госпоже Ранмер. Ох, чует мой хвост, поркой и заточением в подвале я не отделаюсь.

— Есть такое понятие, "д'шейме", — внезапно сменила тему разговора чародейка, — оно происходит из алтмерского наречия. Означает непреодолимую тягу к странствию. Д'шейме подхватывает нас, словно приливная волна, и несет за собой. Мудрецы и поэты говорят: тот, кто внял зову д'шейме, никогда не будет таким, как прежде. Он обратится клинком на оселке испытаний, спицей в колесе перемен и страницей в еще не написанной книге. Может, он найдет себя. Может, утратит все. Я бы еще поняла, если б ты упомянула о снедающих тебя высоких чувствах, о прокисшем вкусе бытия и свежем ветре новизны... Но ты сама толком не знаешь, зачем убежала. Разыскивать этого парня, искателя приключений на свою задницу? Если я не ошибаюсь, ты называла его уроженцем Империи? Теперь посмотри на себя. Скажи, кто ты.

— Хаджит-рорш, — уныло пробормотала я. — Рыжая сутаи. Позор своего народа и горе своей семьи. Вы отправите меня обратно, госпожа?

— С какой стати? — искренне удивилась чародейка. — Знаешь, что случается с теми, кто рискует встать на пути одержимого д'шейме? Я слыхала парочку историй... и не желаю испытывать на себе немилость судьбы. Нет, я совершенно не собираюсь тебе препятствовать. Морровинду необходимы чудесные сказки. Но, чтобы сказка состоялась, ее герой должен хотя бы уметь выживать. Ты не пройдешь и двух шагов, как окажешься в канаве с пробитой головой. Не из-за грабителей, а из-за голодного летуна, который рухнет на тебя с небес... Повтори-ка еще разок, как зовут твоего дружка?

— Никакой он мне не друг, — буркнула я. — Мы и поговорили один-единственный раз, причем он тыкал в меня кинжалом. В Балморе мы называли его Рекце.

— Ну конечно! — Вирраль забавно сморщила носик с изящным вырезом розовых ноздрей, словно собираясь чихнуть. — А я-то ломаю голову, где слышала похожее имя! Вспомнила! Твой приятель объявился в столице в самом начале прошлого лета, с рекомендательными письмами от Дорвайн. И сразу устроил скандал, нарушив давнюю традицию и наотрез отказавшись лечь под Курио. Пошумели они там изрядно. Кому-то из телохранителей поместья даже сломали руку, то ли пробили череп. После чего господин Кассиус проникся к твоему приятелю сильнейшей приязнью. Милейший Курио отнюдь не так глуп, как полагают злопыхатели и сплетники. Иначе как бы он смог уже второй десяток лет удерживаться на посту Советника Дома? Да, его постельные забавы многим кажутся странными... однако он умеет ценить людей, посмевших ему отказать. По-моему, я сталкивалась с твоим знакомцем. Долговязый молодой человек с вечной кривой ухмылочкой, с ног до головы обвешанный смертоубийственными железяками, так?

— Он, — подтвердила я. Все сходилось, Рекце сам говорил, что перебирается в Вивек. Но что сталось с имперцем потом?

— Он то появлялся, то исчезал, — чародейка словно услышала мой невысказанный вопрос. — Усердно трудился на Дом Хлаалу, полагаю. Последний раз я видела его вполне здоровым и бодрым. Он был с приятелем, каким-то лейтенантом из Легиона. Они наняли на Канале лодку до Эбенгарда. Сели в нее и уплыли.

Слабенькая надежда, затеплившаяся было в моей душе, испустила дух. След исчезнувшего Рекце оборвался в самом начале пути.

— О-о, мы в отчаянии, — госпожа Вирраль закатила глаза. — Все пропало, Океан поглотил мир, драконы вернулись, Дагот Ур восстал! Дитя, что ты вообще надеешься отыскать? Могилу своего приятеля? Его самого? Ты вроде упомянула, — она понизила голос, чтобы нас не услышали за соседними столами, — некую прилипчивую болезнь, так? Зачем тебе ходячий труп, позволь узнать? Или ты веришь, что твой дружок стал одним из тысячи, кому повезло уцелеть?

— Я... я не знаю, — я говорила сущую правду. Поиски Рекце были лишь поводом, а не истинной причиной. Может, я в самом деле услышала в тоскливом реве силт страйдера зов загадочного д'шейме? — Мутсере, я понимаю, отыскать его почти невозможно. Скорее всего, он давно мертв. Или превратился в нежить и бродит где-то в пещерах. Но я... я хочу попытаться. Хочу узнать и понять, что я такое. Станет ли Старая Мать гордиться мной или при звуке моего имени недоуменно спросит: "Это которая из множества моих дочерей?"

Пепельная шерстка между ушей колдуньи встала дыбом. Вирраль грациозно встряхнулась, прядки улеглись в прежнем сообразии.

— Хочешь попытаться, — повторила она мои слова, вкладывая в них какой-то незнакомый и непонятный мне смысл. — Звучит недурно. Пожалуй, я даже могла бы тебе помочь. Однако любые знания и поданные советы должны быть оплачены, — она приподняла тонкую верхнюю губу, черную и слегка влажную, показав мелкие клыки. — Таков пакостный закон нашей жизни. Чем ты можешь заплатить мне, маленькое заблудшее дитя хаджитов? Только не хватайся за кошель. Он тощее голодной крысы и высох, как поле в неурожайный год.

Высунувшаяся из широкого синего рукава кисть, как и у всех омс-ратов, очень походила на человеческую. Вирраль накрыла своей тонкой ладонью мою, больше смахивавшую на лапу животного, только с пальцами.

— Почему весь сахар достается Курио? — промурлыкала колдунья. — Не он один любит полакомиться. Кстати, ты нашла место, где остановиться на ночлег? Нет? Так я и думала.

* * *

О ночи, пришедшей на смену долгому и суматошному дню, моя память сохранила две вещи. Первая: в покоях Вирраль стояла замечательная мягкая кровать. И вторая: чародейка оказалась лучше всех моих клиентов, вместе взятых.

Уж не знаю, понравилась ли ей гостиничная девчонка из Балморы, но некая С'Кейса впервые в жизни получила самое доподлинное удовольствие. То, что выделывали бесстыдные пальцы и горячий шершавый язычок Вирраль, можно сравнить только с пригоршней скуумы высшей пробы. С горсткой лунного сахара, от которого немеет язык, легчают мысли и отступает горечь. Твой разум уносится прямиком в звездные выси, беседуя там с Великой Старой Матерью всех хаджитов и ловя собственный хвост, а тело пребывает само по себе, совершая всяческие глупости.

Боюсь, той ночью я натворила очень много глупостей. В свое оправдание могу сказать только одно: я хотела, чтобы Вирраль осталась мною довольна.

Свое расположение мутсере ала-Драйнали высказала довольно странным способом. Поутру, безжалостно вытолкав меня из постели, вручила запечатанный конверт и велела топать на Плазу, в Гильдию Бойцов. Там мне надлежало вручить послание господину гро-Гузмугу (судя по прозванию, орку) и слушаться его, как собственного отца.

Почтенный Грюл гро-Гузмук, прочтя записку чародейки, глянул на меня с отвращением. Мне немедля привоили кличку "Кривохвостой дурищи" и погнали переодеваться. Затем в мои трясущиеся лапы сунули тяжеленную дубинку и велели лупить по мешку с песком. Я покорно замахнулась. Описала красивый пируэт и приземлилась навзничь под общий хохот прочих тренирующихся воинов.

Гро-Гузмук, сплюнув, прицелился и от души врезал мне по ребрам.

От обиды и боли я взвыла. Перекатилась, полоснув его когтями под коленом, а когда он начал заваливаться, добавила хорошего пинка между ног.

Наставник грохнулся, завывая и сквернословя.

В зале для упражнений повисла тишина.

Никогда прежде я не видела столько оружия, нацеленного на мою скромную персону. Я съежилась и закрыла голову лапами, молясь об одном: только бы убили сразу. Если они задумают сперва разложить меня на вон той куче мешков в углу, я за себя не отвечаю. Маленькая сутаи будет драться со всеми — пока не подохнет.

Орк, сидевший на полу и державшийся за пострадавшие причиндалы, вдруг оглушительно зареготал. Дотянулся и ткнул меня кулаком в плечо, едва не сломав ключицу. В несколько рук меня подняли на ноги, отряхнули, похлопали по спине и велели продолжать в том же духе. Я вымученно скалилась, изображая улыбку.

Так из гостиничной девки я сделалась начинающим бойцом Гильдии Клинков.

А заодно и ученицей Гильдии Магов — когда, пошатываясь от усталости, я вернулась с занятия, меня ожидала стопка пергаментов и записка от Вирраль, со строжайшим предписанием "прочитать и запомнить!". Я в ужасе застонала. Дело в том, что читаю я из рук вон плохо — медленно, едва ли не по слогам.

Две недели промелькнули, как одно мгновение. Днем под рев почтенного Грюла я носилась в тренировочном зале, ночами сидела, уткнувшись в книги Вирраль. Либо же расплачивалась за полученные знания. Дымчато-пепельная чародейка была опытной и искушенной, но вместе с тем ненасытной. Похоже, во всем Вивеке не сыскалось никого, кто разделял бы увлечения омс-раты, не сгорая в жарком пламени ее страсти.

Против уроков в спальне магички я ничуть не возражала. Наоборот, с каждым разом они нравились мне все больше и больше. Я охотно перенимала от своей неожиданной наставницы все подряд: манеру разговора, повадки, привычки в любви и даже пристрастие к блюдам алтмерской кухни. Взбалмошная, остроумная, утонченная и своенравная, она была просто образцовым примером для подражания. Я мечтала стать похожей на нее — пусть не сейчас, но хотя бы лет через десять.

...Гро-Гузмук, поступив в согласии с неписаными традициями орочьего племени, устроил мне экзамен. Один из учеников передал требование немедля явиться на Нижние Уровни квартала — при мече и в кожаном доспехе. Не заподозрив ничего дурного, я захватила имущество и помчалась вниз.