Племянницей жреца оказалась смазливая девчонка лет семнадцати. Лорд смерил ее мрачным взглядом, после которого от девушки остались только огромные глаза и сверток мятой ткани. Мысленно правитель Шоканги был не здесь. Девчонка не могла занимать в иерархии Черепов сколько-нибудь значимого места (жрецами становились только мужчины), а посему и интереса не представляла.
— Ты знаешь имя шпиона, предупредившего вас об облаве? — чисто для проформы поинтересовался он.
— Никаких шпионов не было, все произошло случайно, — девушка всхлипнула. — Тот юноша просто помог мне, он не знал, кто мы такие. Он не виноват.
— Какой "юноша"? — голос Лорда недобро понизился.
— Такой высокий, с разными глазами.
Даже охранники у двери поняли, что девушка сказала что-то не то. Лорд резко повернулся к пленнице и ухватил ее за подбородок.
— Какой юноша, какие глаза?!
Наверное, она только теперь как следует разглядела его лицо. Взгляд скользил, находя характерные фамильные черты, глаза наполнялись ужасом и узнаванием.
— Нет, нет...
— Говори!!!
Словно легендарное драконье обличье Лорда вырвалось на свободу, заставив свет факелов померкнуть. Нервы писца не выдержали, несчастный пискнул по-мышиному и бросился к двери.
— Спокойствие! — уверенный голос разбил сгущающийся мрак. — Что ты собираешься сделать с бедной девочкой, Бастиан? Не забудь, ни каких свидетельств их виновности пока не найдено.
— Спроси ее! Ее!!
Ребенген небрежным жестом пригладил волосы и успокоил дыхание (к месту действия чародей бежал рысью). Когда он наклонился к девушке, он выглядел спокойным и доброжелательным, но спорить с ним не хотелось.
— Итак, малышка, о чем был разговор?
— Ему ведь ничего не будет, нет?
— Человек, который сорвал операцию в Саркантане, отбил ее у королевских сыщиков, пусть опишет его!
— Но я не знала, что это сыщики! Он тоже не знал! Они вели себя, как...
Ребенген предостерегающе поднял руку.
— Простой вопрос. Опиши его.
— Он был такой большой, высокий, как... — девушка метнула в Лорда обеспокоенный взгляд.
— Понятно, продолжай.
— Весь такой вежливый. И сильный, — девушка немного приободрилась. — Он раскидал их как котят и проводил меня до лавки дяди. Но он никого не убивал! Только побил их немножко.
— Внешность, — напомнил Ребенген.
— Волосы короткие, как у солдата и светлые. На лице — старый шрам, и глаза — такие странные. Правый — обычный, серый, а левый — желтый, как у демона. И лицом очень похож... — девушка снова метнула взгляд на Лорда.
— Значит, просто проводил?
— Ну, дядя испугался, что он может о нас рассказать, и пытался его зачаровать, но ничего не получилось. Он вышел из дома и словно бы исчез.
Чародей обернулся к Лорду.
— Тебе это о чем-то говорит?
— Бред...
— Иди со мной.
Ребенген ухватил Лорда за рукав и поволок прочь.
— Сейчас мы узнаем, замешаны ли они в похищении, совершенно точно. Этот ее дядя — верховный жрец. Он защищен от внушения, и я никак не мог передать ему образ Гэбриэла. Но, если жрец его уже один раз видел, дело резко упрощается...
Чародей открыл толстую дверь другой камеры. К одной из стен был прикован полураздетый мужчина, с его лица стекала кровь.
— Итак, мастер Пэй, мы готовы продолжить?
Жрец с трудом поднял голову, выглядел он неуверенно.
— Простой вопрос, — маг короткими пассами очертил голову пленника. — Саркантан, весна. Ночь облавы. Ваша племянница, Зина приходит в святилище в сопровождении высокого молодого человека. Помните его?
Жрец едва заметно поморщился.
— Да. Но он не причем. Он даже не знал, где находится.
Ребенген двумя пальцами приподнял голову пленника.
— Как он выглядел?
— Он не причем...
— Оглох, старый?
Лицо жреца болезненно вздрогнуло, и слова потекли сами собой.
— Высокий, крупный, тело бойца. Одет неопрятно, в сильно испачканный костюм для верховой езды и нижнюю рубаху, но вещи дорогие, добротные. Волосы светлые, подстрижены коротким ежиком. Старый шрам с левой стороны лица, от брови до уголка рта. Хорошее лечение — левый глаз обесцвечен, но сохранился. Правый глаз — светло-серый. Сколько лет — не могу сказать. Выглядит молодо. Не поддается магическому внушению — редкая способность, почти как у Господ Наших...
Маг щелкнул пальцами перед лицом жреца.
— Если увидишь, сможешь его узнать?
Старик обреченно кивнул.
— После той встречи видел его, узнавал о нем?
— Не видел, хотя и искал. Хорошо умеет прятаться, паскудник, а по виду не скажешь.
Лорд Шоканги с силой потер виски.
— Этого просто не может быть...
— Можно показать ему для опознания костюм для верховой езды. Вещь ведь шили на заказ, верно? — Ребенген пожал плечами. — Намеки излишни, Бастиан. Они, конечно, еретики и преступники, но к похищению Гэбриэла не имеют никакого отношения.
— Гэбриэл, Гэбриэл! — жрец попытался выпрямиться в цепях. — Кто такой этот Гэбриэл, о котором ты меня все время спрашиваешь?
— Тот юноша.
Старик зло сплюнул кровь с разбитых губ.
— Я не знал, что его так зовут!
Великий Лорд с рычанием ухватил скованного жреца за горло.
— Это мой сын!!
Ребенген осторожно похлопал его по плечу.
— Довольно, Бастиан! Оставь в покое этого человека.
Лорд выпустил полузадушенного пленника.
— Проклятье... Где же искать? Где теперь искать?
— Полагаю, это был еще один ложный след, который тебе подсунули. Сначала — священник, теперь — эти.
Маг кивнул на отчаянно кашляющего Черепа.
— Кто-то водит нас за нос. Этот кто-то делает все чужими руками, и ответственность тоже пытается возложить на других. Он очень хорошо тебя знает, Бастиан, знает и боится. Только ты ему нужен живым. Ты — нужен, а Гэбриэл — нет.
Глаза Лорда задумчиво сузились.
— Удивительно знакомая ситуация...
— Я прошу тебя не делать скоропалительных выводов. Помни, ложных ходов может быть не два, не три, а много, много больше. Невиновные люди уже пострадали. Ну, почти невиновные. Обещай мне держать себя в руках!
— Хорошо.
— Помни, Орден Магов на твоей стороне. Мы распутаем это дело.
— Меня не интересует "дело"...
— Если Гэбриэл жив, я его найду. Клянусь!
Лорд Шоканги молча кивнул и вышел. Маг повернулся к уныло ссутулившемуся пленнику.
— Освободите его, помойте, окажите медицинскую помощь. Накормите. То же — с остальными. Поместите всех в старой казарме, пусть находятся там до моего возвращения. Стерегите их тщательно, но без грубостей. Понятно?
— Слушаюсь, мэтр Ребенген.
Тюремщик низко поклонился чародею.
Глава 10
"Небрежность в подготовке военной операции превращает ее в лотерею, предоставляющую равные шансы вашему противнику и вам"
Высказывание, приписываемое императору Феллы
Как-то так получилось, что Тень пришел в себя раньше, чем я. К тому моменту, когда я осознал себя лежащим на полу какой-то крохотной комнатушки, он уже успел осмотреться, испугаться и наметить кратчайший путь к бегству. Комната была камерой, о чем однозначно свидетельствовало зарешеченное окошко в двери и отсутствие замочной скважины. Впрочем, для Тени Магистра это обстоятельство помехой не было.
"Уходим".
"Погоди! Надо понять, что происходит. Всему должно быть объяснение..."
"Пофиг объяснение. Твой папан завтра домой вернется. Ты прикинь, что будет!"
Да, это было серьезно. Не обнаружив меня, папа будет способен на страшное. Я честно попытался рассмотреть ситуацию логически. Может, я чего-то недопонимаю? Последнее, что я помнил, было лицо аббата и брат Ароник с подносом. Кажется, он принес нам пунш. Пил ли аббат вместе со мной? Не было ли у пунша странного привкуса? Сколько времени уже прошло? Тень не был силен в ядах, нужды не было — на работе он никогда ничего не ел и не пил.
"Валим!"
Упрямый, как... Ладно. Откровенно говоря, я и сам не хотел здесь оставаться. Очень не хотел. Допустим, с дверями и замками проблем не будет, но люди с оружием могут быть опасны. Два-три латника в узком коридоре отделают меня под орех... Но мысль об отце, который не застанет меня дома, решила все мои колебания.
"Ну, хорошо, валим".
Ребята, что обыскивали меня перед тем, как запихнуть сюда, были клиническими идиотами со склонностью к самоубийству. Как еще называть тюремщиков, которые снимают с заключенного ремень, но оставляют ему сапоги со стальными набойками? Такая обувка сама по себе является оружием, даже если не считать содержимого полых каблуков. Я провел быструю ревизию и обнаружил, что лишился только церемониального кинжала и метательных звезд, пропавших вместе с поясом. Вскрыть дверь оставшимися средствами никакой сложности не представляло. Уже снаружи я оглядел вульгарный перекидной засов и потрясенно покачал головой. Прямо как в коровнике, честное слово! Здешние тюремщики заслуживали того, чтобы их зарезали.
Я был единственным заключенным этого пошлого каземата. Тюрьма — не тюрьма, просто — тьфу, старый подвал. Осторожно, чтобы не переполошить всех вокруг цокотом набоек о камень, я прокрался в конец коридора и заглянул в приоткрытую дверь. Это была угловая комната в основании лестницы, приспособленная под караулку. Входную дверь сняли с петель (!) и водрузили на бочки. Четверо вооруженных людей без опознавательных знаков резались на этом импровизированном столе в карты. В помещении витал кислый запах дешевого вина, в углу стояли два здоровенных кувшина, уже пустые. Пятым сидящим в комнате оказался брат Ароник. В карты он не играл, вина не пил и вообще выглядел так, словно крайне не одобряет происходящее. Если бы не он, я мог бы рискнуть и пойти на прорыв, но с этим типом шутить не хотелось.
"Поищем другой выход?"
Я оглядел коридор, соединяющий камеру и караулку. На полу лежал легкий налет пыли и нанесенного неизвестно откуда мелкого песка, единственными отметками на нем были следы стражников, дотащивших меня до камеры и вернувшихся обратно. Прежде чем играть в прятки, здесь следовало хорошенько подмести. Пока я предавался размышлениям, народу в караулке прибавилось, Ароник встал и громко приветствовал кого-то, я заглянул в дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из вошедших всаживает кинжал монаху в сердце. Пока пьяные тюремщики тупо пялились на мертвеца, новоприбывшие обнажили мечи, я не стал ждать развязки и шарахнулся прочь.
Ситуация резко стала очень неприятной. Встречаться с убийцами мне отчаянно не хотелось. Ну, не верил я, что они идут мне на помощь и все тут! Прятаться здесь особо было негде, разминуться в узком коридоре — просто невозможно. Быстро позаимствовав из камеры плошку с фитилем (типа — лампа такая) я устремился в темноту, уже не заботясь о том, насколько хорошо меня слышно.
Если здание построено симметрично, в нем могла быть вторая лестница. И она была, но вела не вверх, а вниз. Особо выбирать мне не приходилось — голоса преследователей уже перекликались под дверями камеры, раздавались резкие непонятные команды. Это были не арконийцы! Воображение выдало дюжину версий происходящего, ни одна из которых не сулила мне ничего хорошего. Оставалось надеяться, что я смогу отсидеться внизу, найду другой выход или сумею передушить этих уродов, если они будут вести себя достаточно неосторожно.
Я полностью сосредоточился на спуске — лестница была старая, выщербленная и очень крутая. Создавалось ощущение, что здание представляет собой башню, опрокинутую вниз, наверное, ее строили еще до Эпохи Хаоса, тогда любили городить придурковатые конструкции. Я одолел два пролета, когда преследователи появились наверху. Мне послышалось тирсинское "люмо!" — кто-то требовал света. Ну почему, почему мертвые языки я знаю лучше, чем живые?! Проигнорировав выход на следующий этаж, я добрался почти до самого низа колодца и обнаружил в дверном поеме чьи-то следы. Второй выход есть!!! Воспрянув духом, я вылетел в замусоренный битым щебнем коридор и заметался.
Налево? Или — направо? Является ли здание подобием башни с двумя лестницами или второй вход подведен к ней сбоку на манер галереи? Преследователи спустились до первого подземного этажа и громко сообщили об это тем, кто оставался наверху.
Я повернул налево и по началу был уверен, что угадал: коридор был намного длиннее, чем помещения наверху, но очень скоро расчищенная неизвестными дорожка разветвилась, разделилась между боковыми проходами. Я заглянул в один из них — за коротким коридором меня ожидал большой круглый зал. Это был мортуарий — древний склеп. Резные плиты, сваленные в углу, некогда накрывали саркофаги, в стенных нишах когда-то стояли урны с прахом, но исследователи подземелий по-своему распорядились их содержимым — все вокруг было припорошено тонким слоем серого пепла.
Мое сердце отчаянно сжалось. Вряд ли предки устраивали на кладбищах множество ворот. Скорее всего, единственный выход на поверхность остался за моей спиной. В коридоре мелькали отсветы факелов — преследователи разделились и теперь пытались отыскать какой-нибудь след.
Мне оставался один выход — прятаться. Но что делать, когда погаснет огонь? Сумею ли я найти выход отсюда на ощупь, и не придет ли убийцам в голову завалить камнями дверь? Тень Магистра в который раз пожалел о потерянной способности к мерцанию. Впрочем, какого черта! Вор гордился умением ориентироваться в темноте, главное, чтобы путь назад был достаточно прост и снабжен ориентирами. Я решил дойти до конца главного коридора, выбрать могилку посуше и присыпаться прахом. Глядишь, мимо пройдут, а не пройдут — прикинусь умертвием. Они просто подохнут со смеху.
Масла в плошке осталось чуть-чуть, а коридор все не кончался. Разбежавшиеся было, тропки собрались в одну и вывели меня к большим чугунным дверям, обильно украшенным изображениями черепов. Рядом стояла корзина с факелами. Неужели я все-таки угадал? Я поспешно запалил факел от гаснущей плошки и огляделся. Еще один круглый зал, но без могил и праха. Лестницы здесь были, даже две, но обе — намертво заваленные землей и камнями. Двустворчатая дверь (в два моих роста) открывалась с дивной легкостью и практически без скрипа. Умели же люди делать! Желания осматривать храм (а я был уверен, что это именно храм) у меня не было — Древние умели делать не только двери, но и ловушки. Вор жадно вглядывался в отблески стекла и металла, манящие его из темноты.
— Вейт! — грянуло за спиной.
Если они хотели меня остановить, им следовало приближаться молча. От резкого звука меня словно подкинуло, я в панике протиснулся в дверь и налег на створки спиной. Раздался громкий щелчок. Я оказался внутри, а убийцы остались снаружи.
Вопрос — надолго ли?
Факел горел тускловатым дрожащим пламенем. Этого неверного света было достаточно, чтобы понять — я загнал себя в угол. Подземный храм был очень большим, но второго выхода не имел. Об этом однозначно свидетельствовал холодный, застоявшийся воздух и полное отсутствие сквозняков. Возможно, когда-то тут были вентиляционные шахты или еще что-то, но теперь все было засыпано так же, как и лестницы в привратном покое.
