Город голодных теней

— Город... уходит?! — в безмерном изумлении спросил где-то впереди Макс.

— Рты закрыли и бежим! — велел Влад, чей голос уже начинали заглушать шелестяще грохочущие обвалы, невидимые в темноте, которая продолжала окружать команду, несмотря на трясущийся огонь факелов.

По дремотным воспоминаниям (шли во тьме — и впечатление сна всё ещё продолжало витать над нею), Тася примерно предполагала, что нужно сначала пройти пару десятков шагов, а там — будет лестница наверх. Но странные ощущения подсказали, что команда постепенно поднимается не по лестнице, а по той же земле. Правда, земля вот как-то странно ворочается, будто просыпается... Тася взвизгнула: под ногой уже не просто мягко и рыхло, но сама нога уже поехала на съезжающем чёрт знает откуда пласте — и Тася чуть не упала, суматошно взмахнув факелами.

— Тася, ты где?! — встревоженно крикнул Влад.

— Здесь! Ой!..

Отвечая, она встала было на месте, но движение земли, будто раскрывающейся в разные стороны, увело одну ногу за другую — и Тася, крутанувшись на месте, с новым вскриком чуть не свалилась в образованную яму.

От неловкого движения она выпустила из рук факел, огонь которого, казалось, вот-вот погаснет, слетев с поверхности трубки от резких дёрганий. Вторую трубку Тася выбросила сама секунды назад, когда в ней догорело топливо. Спохватившись, Тася кинулась было в сторону — за редеющим пламенем: топливо, разбрызганное за пару ударов трубки по земле, заканчивалось. Кинулась — и ахнула, обернувшись: где ребята?! Но стоять на месте и секунды не дали. Что-то больно ударило по спине, и почти одновременно по лицу швырнуло горстью сухой земли. Острая боль заставила зажмуриться и закрыться ладонями. Если б не эта боль, Тася успела бы рассмотреть тёплый отсвет уходящих.

Сейчас же ей пришлось лишь топтаться на месте в попытках удержаться на ногах. Глаза слезились, потому что первым машинальным жестом Тася почти по-детски потёрла их кулаками. И, лишь когда её снова ударило жёстким комом земли, разлетевшимся о её плечо, она ясно сообразила, что осталась в одиночестве.

И, когда это понимание пронзительного одиночества дошло до сознания, взбесившаяся под ногами земля разверзлась под нею, не оставляя опоры для равновесия.

"Выберусь! — в панике твердила себе Тася, неконтролируемо всхлипывая. — Мне нельзя умирать! У меня дети! Я всё равно выберусь!!" В следующий миг она поняла, что стоит на четвереньках — упираясь руками в рыхлую стену перед глазами, то есть съезжает, скатывается с этой стены, несмотря на беспорядочные попытки схватиться хоть за что-то!.. И — не выдержала:

— Вла-ад!!

Куртка внезапно врезалась в подмышки, а в грохоте утробно бурчащей земли Тася отчётливо услышала странно в этом ужасе знакомый и будничный звук — звук распарываемой ткани. Услышала, а потом в горло врезался край куртки, и она вцепилась в него, чтобы получить возможность дышать. Но звук продолжался — с остановками. Сосредоточившись на нём, Тася словно вынырнула из ночного кошмара: сверху был Влад, и это он тащил её из ямы за воротник куртки. Трещал именно воротник.

Быстро-быстро моргая, чтобы справиться с болезненными слезами, Тася с отчаянной надеждой попыталась всё же найти опору для ног в этом неостановимом движении громадных земляных пластов. Пару раз получилось — и Влад сумел перехватить её руку, которой она старалась схватиться за всё, что помогло бы удержаться.

А потом её поймали за вторую руку, и она взлетела наверх, наконец-то встав на ноги, между Алексеем и Владом. Правда, ей не дали и мгновения постоять на этом верху — за руки же сразу потащили в клубящуюся плотной пылью тьму. Но она умудрилась обернуться, после чего сама чуть не побежала подальше от места, откуда её выволокли: земля не просто бушевала, раскалываясь: такое впечатление, что именно здесь, где-то далеко внизу, образовалась страшная дыра, в которую, как в гигантскую воронку, земля безнадёжно уходила, ссыпаясь глыбами.

— Мы здесь! — услышала она выкрик Макса. — Здесь лестница! Сюда!

— Идите на голос! — это уже Саша. — Мы вас видим, но плохо! Идите, не останавливайтесь!

Тася охнула в очередной раз, когда нога резко съехала с твёрдой опоры вместе с кусом сорвавшейся неизвестно куда земли. Своих помощников она почти не видела, зато чувствовала хорошо, особенно когда её поневоле рывком потащили вперёд. А потом она увидела и не поверила — огни! Яркими лоскутьями, то скрываясь, то снова появляясь, они бесновались так, будто самостоятельно мотались в водопаде рушащейся земли.

И она рванула к этим огням, подспудно ощущая, что они всё-таки часть чего-то человеческого. И — увидела Макса и Сашу, которые сигналили, размахивая факельными трубками, отставшим.

— Быстрей! Лестница тоже рушится!

Они на адреналине взлетели по лестнице, по её словно превратившимся в песочные ступеням, которые проваливались, едва встаёшь на них. Они промчались по мраморному полу зала-перехода, как по непрочному первому льду, который хрустит под ногой, но отличается тем, что схватывает ногу в оковы проломленных краёв. А когда до двери осталось совсем чуть-чуть, закричал Саша: он попал в капкан такого пролома. Мужчины рванули к нему, велев Тасе и Максу бежать к машине.

Оглянувшись уже у самой двери, Тася поняла, что Влад и Алексей изо всех сил бьют подошвой своих ботинок по обломкам мраморного пола — точней, обивают края пролома, вызволяя ногу Саши из страшной западни. Обернулась к Максу, который что-то лихорадочно шептал, подпрыгивая рядом, нервно глядя то в сторону зала, то на улицу, прислушалась:

— Быстрее же, быстрей... Не успеем...

Но Алексей уже бежал к ним, таща на плече Сашу, который — даже от двери видно — кривился от боли. Влад замыкал побег. Макс быстро распахнул дверь до конца... Последние горящие факелы бросили прямо здесь — на площади перед вокзалом постепенно светлело.

Побежали по лестницам вниз. Здесь ступени ещё твёрдые, хотя уже подозрительно шевелятся под ногами. Но к машинам добежали без проблем. Алексей освободился от ноши сразу, благо его джип был открыт. А Саша, чтобы не задерживать никого, немедленно отодвинулся от дверцы.

Надрывно кашляя, все быстро рассредоточились по машинам. Тася, свалившаяся рядом с Владом, обернулась, как и Макс: незакрытые двери вокзала скрылись в настоящем пылевом цунами, вылетевшем из окон — вместе со стеклянными осколками.

— Влад, гони! — ненужно закричал Макс, когда от здания вокзала по привычному серому асфальту прямо к их машинам побежала чёрная трещина.

Рывок — машина Влада развернулась к дороге.

Тася вцепилась в спинку сиденья и смотрела, смотрела, как вокзал рушится в ту самую трещину, которая мчится за ними, будто преследует, будто вознамерилась изо всех сил догнать и утопить в себе...

Окружающие предметы превратились в смазанное пятно. Машина вырвалась из серого мира. Влад, постепенно снижая скорость, проехал несколько метров по привокзальной аллее. Ещё пара мгновений — из ниоткуда следом вырвался джип Алексея.

Тишина... Влад замер, обессиленно опустив руки и с недоверием глядя на яркую зелёную улицу. Надсадно закашлялся Макс — до слёз. Когда смог говорить, равнодушно спросил:

— Интересно, в какое время мы выпали...

И почему-то его "выпали" для Таси прозвучало естественным. Она машинально нащупала в своём рюкзаке термос с кофе, стороной пожалела, что в нём кофе, а не чистая вода, вспомнила и забыла про салфетки и хрипло спросила:

— Влад, это всё?

— Не совсем... Но, в общем, да.

— Хм... Алексеич, — заметил Макс, высовываясь из окна. — Наверное, нас дежурить приехали...

Тася хотела сказать, что так не говорят. Но усмехнулась: им можно говорить как угодно. Они вернулись. С щитом. Живые и с победой... Усмехнулась — и заплакала, вспоминая жуткий побег от умирающего мира теней.

29.

Они сбежали из зеркального города, или он выбросил их из собственного чрева — во время, в котором прошло всего полчаса после их последнего рывка в мир теней.

Алексеич только и успел подъехать со своими ребятами.

И Тася, вышедшая из джипа и при виде Алексеича быстро отеревшая слёзы с замызганного лица, впервые увидела на его лице странное, вдохновенно-страдальческое выражение, когда он взглянул на здание старого железнодорожного вокзала. Невольно обернулась и она.

В близком июльском предвечерье старинное здание будто пронизали вверх никому не видимые лучи. "Если сравнивать, — заворожённо наблюдая за ними, думала Тася, — они похожи на пыльные солнечные лучи в пустой комнате. Только солнечные ярче..." А потом Тася вспомнила и, приглядевшись и мысленно соединив нужные линии, рассмотрела в чистом голубом небе призрачную структуру пентаграммы, внутри которой и оказалось здание. Ещё поразилась: пентаграмма такая огромная! А ведь Влад выкладывал её на земляном участке, размер которого — метра два на два!

Вышел из машины и Влад. Мельком глянул на светящуюся пентаграмму вокруг вокзала и посмотрел в другую сторону. Дорога перед вокзалом. Она уходила мимо площади, и Влад медленно вёл взгляд по ней. И Тася машинально следила, вспоминая: вот место, где он разгоняет машину, вот — где тот самый крутой поворот...

— Попробуй только, — спокойно сказал она. — На всякий случай предупреждаю, что я, как и Макс, почуяла, что есть такое впечатление — могу перейти и без машины. Одного не пущу.

— Переходить больше некуда, — тяжело сказал Влад, не отрывая взгляда от дороги. — Когда попытаешься настроиться, выяснишь, что впечатление перехода, близости этого мира пропало. Так что... Не бойся за меня.

Он не оглянулся на этих словах, но Тася слабо улыбнулась.

Когда они оба повернулись к машине, обнаружили, что за рулём сидит Володя, а рядом с ним — Алексеич.

Владу пришлось сесть назад, где его плечи были бессовестно использованы как подушки, на которых устало прикорнули с обеих сторон Макс и Тася. Путь до поместья Алексича оказался долгим на этот раз: время послерабочее, на дороге сплошные пробки... Продремали до самого поместья. Здесь Тася более-менее пришла в себя и вяло удивилась: почему-то ни Алексей, ни Макс не захотели сразу уехать, хотя последнему сразу предложили аж личного водителя. Макс похлопал сонными глазами на Алексеича и помотал головой. Даже Саша, поколебавшись, позвонил своей девушке и предупредил, чтобы та не ждала его до завтра. Потом все, по впечатлению, расползлись по "своим" комнатам, где отмылись и переоделись в запас чистой одежды, всегда имевшийся в комнатах — сами же оставляли на всякий случай.

И лишь после ужина, когда все собрались за большим столом в беседке, за которым втихомолку и ненавязчиво хозяйничала жена Алексеича, беспокоясь о горячем чае и десерту к нему, Тася поняла, что происходит.

Мужчины команды хотели обговорить и обговаривали последний прорыв в зеркальный город. Они вспоминали всё до мельчайших деталей, рассуждали, что оказалось неплохо, а в чём напортачили, а внимательно слушавшие Алексеич и Володя лишь изредка задавали уточняющие вопросы. Что поразило Тасю: они все разговаривали так, словно в самом деле готовились к очередной поездке в город теней, но более успешной, без тех досадных мелочей, которые помешали бы чёткому выполнению задуманного. И, только когда мужчины выдохлись на воспоминаниях, в которые вовлекали время от времени и её, она услышала, собственно, то, из-за чего и начался разговор.

— И когда начнём? — как показалось, ни с того ни с сего после небольшой паузы обратился к Алексеичу Саша.

— Придётся уже завтра, — пожал тот плечами.

— Кажется, я что-то пропустила? — нерешительно спросила Тася. — Что — начнём?

— Поиск тех, в кого вселяются оставшиеся в нашем городе тени, — сказал Влад, задумчиво крутя пустую чашку перед собой на столе.

Осторожно, чтобы не помешать, подошла жена Алексеича, забрала у него чашку и поставила другую, чистую, куда тут же налила дымчато-прозрачного чая, поверхность которого в прохладном вечернем воздухе мягко колебалась прозрачным паром.

— Мне казалось... — Тася замолчала на полуслове.

— Мы уже говорили об этом, — сказал Алексеич. — С уничтожением зеркального города в нашем городе остаются тени, которые были на поверхности, пока умирал теневой. Мои уже отследили их и сказали, что в нашем городе их осталось достаточно, чтобы не прерывать охоту. Жить-то им надо в нашем мире. То есть выживать. А это для них возможно только за счёт внедрения в человеческое тело. Они продолжают вселяться в людей. А поскольку путь назад, в зеркальный город, закрыт, они уводят людей неизвестно куда. Война с тенями переместилась в наш мир и будет продолжаться, пока не исчезнет последняя тень. Когда и как это закончится — нам не знать, пока не перестанут пропадать люди. А может — узнаем, если ребята навострятся хорошо их чувствовать. Поэтому уже сейчас приходится думать о начале охоты. Мои ребята дежурят денно и нощно на веранде. Но мои не такие привычные к охоте, как ваша команда. Ну и... Сама понимаешь: раз это не конец, вам придётся ещё некоторое время побегать — уже по нашему городу.

— Всё по-прежнему, — задумчиво сказал Влад. — Единственное, что меняется, — мы будем работать в собственном городе.

— Ну, я не отказываюсь, — тоже задумчиво сказал Саша.

Алексей скептически взглянул на него, а Макс насупился и в то же время с тревогой оглядывал всех, кажется боясь, что его не возьмут. Потом мужчины заспорили о методах выслеживания людей с тенями внутри: команде Влада не очень нравилось сидение в медитации, больше хотелось действовать, а Алексеич утверждал, что это лучший способ засекать внедряющихся в человека... Под шумок Тася вышла из беседки. Выходя, она осторожно оглянулась. Взгляд Влада скользнул по ней, но затем он сам быстро отвернулся, отвечая на вопрос Алексеича, и Тася смогла уйти почти незамеченной.

Некоторое время она медленно брела по плиточной тропинке между соснами, размышляя о будущем, пока её не окликнули.

— Тася! Тасенька!

— Дарья! — обрадовалась она и заспешила к женщине, сидевшей на скамейке.

За скамейкой росли густые заросли вишни, и Дарья сразу протянула Тасе целую горсть почти чёрно-красных ягод.

— Осыпается вишня-то, — вздохнула она. — Ешь, последние уже. Ешь-ешь, не стесняйся, а то воробьи всё поклюют.

— Спасибо.

— Алексеич говорит, больше вы в зеркальный не поедете?

— Нет, не поедем.

— А как у тебя с Владом? — Тася замялась с ответом, и Дарья улыбнулась. — Говорили, что ли, с ним? И что?

— Отмалчивается, — вздохнула Тася. — Да и куда мне, с детьми...

— Не обессудь, но желания никогда не исполнишь, не веря, что сбудется. Думай о нём, о Владе-то, а он уж сам сделает что надо.

— Ты оптимистка.

— Я вижу, — снисходительно сказала Дарья.

А Тася потупилась, пряча улыбку и вспоминая, как Влад сказал то же самое, властно уволакивая её в свою комнату — под поверхностным предлогом, что без него ей снятся плохие сны. Дарья взглянула на неё и вдруг сама засмеялась.

— Что? — удивилась Тася.

— Ничего. Только когда сегодня будешь с Владом говорить, скажи ему, что будет в сентябре.