Чертополох. 1 том.

Олден нахмурился:

— Ты со мной ещё и спорить будешь! Седлай, кому сказано!.. И сделай это как следует — Смелый не ваша углекопская кляча, а боевой конь!..

Веилен счёл за лучшее не вступать в дальнейшие пререкания и молча выполнил приказ. А когда Смелый был осёдлан и взнуздан, Олден, перехватив у подручного поводья, вскочил в седло и тут же сухо добавил:

-Ещё раз увижу, что свой паёк коням скармливаешь, семь шкур с тебя спущу! — и словно в подтверждение своих слов, нанёс Смелому такой удар, что тот, отчаянно заржав, взвился на дыбы.

...Пальцы Веилена сами собою сжались в кулаки, и горбун, заметив полыхнувшую в глазах подручного ярость, мысленно усмехнулся:"Значит, тихоня, зубы скалить ты всё таки умеешь!.." А затем, наградив Смелого ещё одним жестоким ударом, сотник выехал прочь из стана.

Путь Олдена пролегал к расположенному не более чем в получасе езды от лагеря осиннику. Там, в узкой ложбине, находился старый, поваленный на бок и вросший в землю менгир. Сотник совершенно случайно наткнулся на это позабытое как людьми, так и богами место, и теперь частенько наведывался к древнему камню, когда хотел просто поразмышлять или прикоснутся к древней, непостижимой для людей и до сих пор дремлющей здесь силы...В этот раз Олдену предстояло хорошо обдумать, что делать с пришлым в лагерь бродягой дальше, а потому он, привязав коня к одному из деревьев, спустился в ложбину и тут же утонул в сухой листве по щиколотку. Сотник смёл с серого , ноздреватого от бесчисленных дождей и выветривания камня побуревшую листву и, встав на колени, прижался щекой к холодной поверхности... Все эти дни горбун постоянно наблюдал за Веиленом, стараясь не упустить ни одного душевного порыва или черты характера подручного, а ещё Олден легко смог считать почти всё недавнее прошлое Веилена, ведь тот не имел ни малейшего понятия ни о ментальной защите , ни о других приёмах, позволяющих Чующим избегать пристального внимания колдунов. Его горняцкая семья знала и передавала лишь байки об Истоке да навыки работы в рудниках — основанные на интуиции и подкреплённые опытом нескольких поколений более или менее талантливых самоучек...

Сотник невесело усмехнулся — на самом деле каждый человек владеет зачатками подобных способностей, но у обычных людей эмпатия возникает лишь между близкими людьми. Мать мгновенно почувствует причинённую её младенцу боль, влюблённые сохраняют незримую связь, даже находясь в сотне миль друг от друга, но потом эти связи ослабевают и рвутся, ведь дети взрослеют, а сердца человеческие лживы и непостоянны! Если же природа награждает некоторых людей чересчур острым восприятием, то они становятся Чующими , а их дар превращается в ремесло — такое же топорное и грубое, как и работа полуграмотных деревенских колдунов. Чующие предсказывают и гадают на площадях. Реже — куют мечи, собирают травы или выискивают скрытые в горах медь и олово: обычно эмпаты находят себе такое ремесло, где, кроме знаний требуется развитое внутреннее чутьё, а ещё стараются не попадаться на глаза Знающим — магам , всегда готовым использовать эмпатов, как живые инструменты в своём колдовстве...

Олден вздохнул и ещё сильнее прижался щекою к ледяному камню: в этот раз сотнику нелегко было найти правильное решение, ведь его и Веилена роднило уродство! Только если насмешница-природа наградила сотника в довесок к острому уму и магической силе ещё и горбом, то Веилен по её капризу родился Чующим. Это означало полное отсуствие колдовских способностей, но сопровождалось оно необычайно сильным эмпатическим даром и потому стало болезненным, а, порою, и сильно осложняющим жизнь мальчишки вывертом!.. Но самым важным было то, что именно эта обострённая способность чувствовать самое сердце мира могла привести безродного приблуду туда, куда самому Олдену было не добраться со всеми его знаниями и опытом... Но чтобы дар эмпата проявился в полную силу, ему нужна была длительная огранка — Веилен нуждался в терпеливом и серьёзном обучении, дать которое мог только сотник — колдун и эмпат, воин и горняк — они были необходимы друг другу...

Глубоко вздохнув, горбун встал с колен и скользнул длинными, сильными пальцами по всё ещё густым и непослушным, но уже полностью выбеленным сединой волосам. Решено — он не пожалеет времени и сил на выучку эмпата, а тот в свою очередь, поможет перед этим погасить сотнику один старый долг: когда-то Олден поклялся посвятить одного из возможных приемников Седобородому, но все трое его учеников погибли среди менгиров в первую же ночь...

— Это потому, что у тебя самомнения и гордости больше, чем у всех Ирийских владык разом. И эта спесь тебя слепым делает , ведь даже на посвящение ты приводишь тех, кто будет верно служить тебе, а не Седобородому. — проворчал над свежей могилой последнего из Олденских учеников, который был, к тому же, ещё и ординарцем горбуна, живущий подле древних камней отшельник, но сотник на его замечание лишь сердито дёрнул плечом:

— Я хорошо знаю, какие качества требуются от учеников!

Отшельник усмехнулся:

— Ты, Олден, про всё знаешь — даже про то, как солнцу ходить по небу положено, а богам миром править!... Одного только не ведаешь — почему мать-природа тебя к сырой земле пригнула...

Лицо сотника потемнело от гнева:

-Говори, да не заговаривайся, Мегрен... А то я не посмотрю ни на твои годы, ни на то , что ты когда— то помог мне!..

Сотник и сам прекрасно знал, что это — пустые угрозы, но остановиться уже не мог . Отшельник же внезапно перестал усмехаться и, вздохнув, посмотрел прямо в глаза скрипящему зубами Олдену:

-Вот в этой вспышке весь ты — уж сколько лет прошло, а из тебя всё ещё та давняя обида не выветрилась!.. А теперь вдумайся в то, что я тебе сейчас шепну: не старайся искать — твой ученик сам к тебе придёт! Тебе только и остаётся, что различить его, да не прогнать второпях или со злобы ...

Старый Мегрен как в воду смотрел — и года не прошло, как заварилась эта каша с распространяющейся от границ Крейга пошестью, а в лагере "белых" появился бродяга-эмпат, которого Олден действительно чуть не выгнал из стана при первой же встрече...

Сотник , щурясь, посмотрел на тусклое солнце: приказ княгини был выполнен — распространение чумы на подвластных ей землях и в пограничных Ленду вотчинах всегда дружественного Нахимене Крейга удалось сдержать, а значит вскоре "Белые" вернутся в свои крейстетские казармы... Но вначале надо прекращать игру в кошки-мышки и серьёзно поговорить с Веиленом — в последний раз проверить эмпата на прочность перед тем, как привести его к Росским менгирам...

Искры от горящего костра поднимались к ночному небу и Веилен пристально наблюдал за их танцем, прикорнув возле огня. Несмотря на заполненный работой день и усталость, ему снова не спалось , а мысли Чующего то и дело возвращались к последним неделям, слившимся в его сознании в одно нескончаемое, тоскливое марево. Бессмысленные и бесцельные блуждания по опустевшему краю; напуганные чумой крестьяне, не пускающие чужаков даже на порог, а на Веилена и вовсе спускавшие собак... Холодные ночи, когда он , сжавшись в комок, пережидал затяжной дождь под кустами на окраине какого-нибудь посёлка и неотрывно следил за теплыми, желтыми огнями домов. Иногда Вел подбирался к жилью поближе и даже — если пресловутые собаки не поднимали гвалт — несколько часов отлёживался на сеновале ,а затем — по прежнему незамеченным — уходил из поселения как можно быстрее... Веилен не знал, какая сила толкала его всё дальше и дальше от Вильдно: возможно, что ему просто не хотелось снова становится добычей падальщиков-вурдалаков, а может им руководило его обычное упрямство, но потом даже эта сила иссякла... Около суток Вел провалялся между корягами на берегу какой-то реки, отчетливо понимая, что уже завтра просто не сможет продолжить путь, но на рассвете его болезненная дрёма прервалась отборной бранью отчищающего котлы от копоти Стала...

Доносящийся с берега простуженный голос поминал дурную погоду и холодную воду с неким, доселе ещё не слышанным эмпатом акцентом. В говоре незнакомца не было ни смягчённых окончаний лаконского слога, ни подчёркнуто-глуховатой "р" крейговцев, да и ударения были раставленны как-то иначе. Эта странность заинтересовала Чующего настолько, что он, несмотря на охватившие его апатию и слабость, решил взглянуть на матерящегося с раннего утра незнакомца. Для этого Чующему понадобилось сделать лишь пару шагов — сквозь оголённые, почти лишившиеся листвы ветви кустов он рассмотрел берег, чёрные от копоти котлы и сидящего возле них на корточках человека в тёмной одежде. Чёрно-серая, усыпанная мелким клёпом , куртка незнакомца своим кроем невольно наводила мысль о рыже-коричневой форме "Лис", но крейговцы никогда не носили ни высоких сапог со шнуровкой и многочисленными пряжками, ни кинжала на правом бедре... Неожиданное головокружение заставило Вела покачнуться и он инстиктивно ухватился рукою за предательски хруснувшую ветку. Незнакомец обернулся.

-Твою мать!— рука воина скользнула к кинжалу.— Ты откуда здесь взялся?

— Я между корягами спал.— порыв ледяного ветра заставил Вела поёжиться и поплотнее завернуться в уведённое с одного из крестьянских дворов одеяло... Веренее, одеялом оно было в свои лучшие, давно и безвозвратно ушедшие времена, а теперь являлось затёртой до дыр тряпкой, годной лишь на собачью подстилку, но для Вела оно стало настоящим спасением — последние несколько ночей были чудовищно холодными.

— А я, значит, тебя разбудил. Ну, извини — не знал, что здесь кто-то, кроме водяниц квартирует... — на лице незнакомца с грубоватыми, точно вырубленными топором чертами читалось скорее недоумение, чем испуг, да и руку от кинжала он убрал.— Ты бы вылез из кустов, что ли...

Веилен колебался лишь мгновение. Блуждая среди перелесков, он уже давно и безнадёжно заплутал, а спросить, куда его занесло, было не у кого — крестьяне не пускали его даже на околицу, на любой вопрос отвечая лишь бранью да размахиванием вилами ... Чующий выбрался на берег и устало сел на трухлявую корягу — несколько шагов дались ему с привеликим трудом. Незнакомец же, осмотрев его с головы да ног, заметил.

-Ты выбрал не лучшие края для того, чтобы побираться — здесь чума. Людям не до жалости — они собственной тени боятся.

-Знаю...— Вел посмотрел на чёрную, казавшуюся грзяной воду. В том, что незнакомец принял его за кормящегося милостыней побирушку, не было ничего удивительного: грязный, оборванный, босой, с разорванным в клочья лицом— кем ещё он мог быть?.. Но эмпат всё же решил внести ясность.— Я не прошу милостыню. Просто иду...

Незнакомец словно бы не веря, склонил голову к плечу .

— Но направление то у твоей дороги должно быть... Куда хоть путь держишь?

Эмпат и сам не знал цели своих блужданий, а потому ответил, как есть.

-Куда-нибудь... Куда— нибудь подальше от Вильдно...

Услышав про Вильдно, незнакомец протяжно присвистнул, и одарил Вела ещё одним внимательным взглядом.

— В таком случае ты уже пришёл туда, куда хотел — под твоими ногами теперь земля Ленда. На том берегу речки ещё Крейговская вотчина, а здесь — уже наше княжество.

Вел онемел — Ленд и Лакон разделяла давняя и лютая вражда, так что неприязнь, если не ненависть к соседям лаконцы впитывали едва ли не с молоком матери. И вот теперь он оказался там, куда попадать ему ни в коем случае не следовало... И какого рожна его понесло переходить ночью в брод треклятую речку?! .

Лендовец истолковал молчание эмпата по-своему.

— Ты действительно проделал изрядный путь, парень, а поветрие дальше не пойдёт — мы, "Белые", против него тут заслоном стоим.

Минутный страх Чующего прошёл , да и нечего , если честно, было ему уже бояться — Вильдно, вурдалаки, смерть Лади... Что такое против этого лендовец с кинжалом?.. А даже если и убьёт — невелика потеря. Он и так через день ноги от голода протянет... Веилен горько усмехнулся.

— В Вильдно "Лисы" тоже заслоном стояли... И стреляли ...

Лендовец нахмурился.

— О том, что у вас творится, я пару обрывков слышал. Но у нас всё не так — мы больных действительно лечим, а заодно здоровым мозги на место ставим, чтоб со страху глупостей не наделали... Ты лучше скажи, кто тебя так разукрасил: я — и то испугался. Решил , что варка встретил...

Эмпат вновь посмотрел на разделявшую княжества речку, но после недолгого колебания решил , благоразумно умолчав о воронах-спасителях, сказать правду.

— Вурдалаки из трупника...

Услышав ответ , лендовец вздохнул и поднялся на ноги.

— Всё мне с тобой ясно. Родня тоже вся в Вильдно осталась?

Веилен опустил голову.

— Да. Сестра умерла, а я...

— А ты чудом выжил. — лендовец вновь подошёл к котлам и пнул один из них так, что по берегу пошёл протяжный, похожий на колокольный гул. — Давай уговоримся: ты мне поможешь котлы отчистить, а я тебе за это свои запасные сапоги отдам. Они хоть и ношенные, но крепкие — не сомневайся... А ещё у меня в хозяйстве пара лишних кусков хлеба есть...

При упоминании еды давно закаменевший от голода желудок Чующего болезнено заныл. Вел согласно кивнул головой и встал с коряги, а лендовец вполне дружелюбно усмехнулся.

— Вот и хорошо. Меня, между прочим, Сталом кличут.

Чующий присел возле чёрного от сажи котла. Тихо уронил ответное.

— Веилен.

-Веилен?.. Чудное имя... А покороче как?.. Ну, Вел — однозначно лучше... — Стал устроился рядом и они принялись за работу.

Возиться с ледяной водой и песком, счищая с гладких боков жирную сажу — удовольствие ещё то. Пальцы Вела от холода покраснели и перестали гнуться , да и сам он промёрз до костей, но мысль об обещанной плате не позволяла ему сдаться. Еда ненадолго вернёт силы и позволит ему уйти с лендовского берега, да и в сапогах передвигаться будет легче. Возможно, ему стоит спусится вниз по течению...

Полностью сосредоточиться на своих мыслях эмпату не давала болтовня Стала — тот просто таки сыпал незнакомыми именами и обстоятельствами, толковал что-то о дурной погоде и ещё более скверном нраве их сотника, а потом вдруг поминал тепло крейстетских казарм, в которм квартировал его отряд и аппетитные прелести какой-то трактирщицы... Вел же от этих разговоров чувствовал себя натянутой струной: они ни на мгновение не давали забыть ему о том, что рядом с ним — враг. Жестокий и опасный убийца, с которым не следует пересекаться ни одному лаконцу... Хорошо ещё, что он в разговоре со Сталом не позабыл о крейговском говоре и не выдал себя с головой, ну а что до лица, то теперь судить о его чертах очень сложно, так что вряд ли лендовец опознает в нём своего природного врага...

Когда они управились с работой, Стал не оставил Вела дожидаться на берегу обещанной платы, а потащил с собою в лагерь, который , как оказалось, располагался как раз за большим холмом: Вела поразило и то, что он упустил целую сотню расположившихся прямо перед его носом людей, и сам лагерь — палатки в нём стояли идеально ровно, а вокруг царила такая чистота, какой на улицах того же Вильдно отродясь не было... Одетые так же, как Стал, воины были заняты своими делами и не обращали на них внимания, а на одной из импровизированных улиц горел большой костёр. Увидев рвущиеся к серому небу языки пламени , эмпат уже не мог оторвать от них взгляда -вот бы подойти к огню, протянуть к нему озябшие руки...